— Старший оперуполномоченный капитан Леонидов Алексей Алексеевич. Из Москвы. Угодно мои документы?
— Угодно,— коллега стал изучать удостоверение с таким же рвением. Потом вернул документ и недовольно сказал. — Вообще-то это наша территория, товарищ капитан. Как вы здесь оказались?
— Я здесь в качестве отдыхающего. Близкий друг хозяйки фирмы. Частное лицо. И в отпуске. В роли свидетеля до сих пор выступать не приходилось, но я всегда готов.
— Ага! Частное лицо! — откровенно обрадовался его собеседник. — Тело, зачем распорядились убрать?
— Вы не поняли, старший лейтенант: я здесь ничем и никем не распоряжаюсь. Просто мы не знали, когда вы прибудете. Вдруг бы он здесь протух, прямо посреди холла? Ну, сами представьте: дети выйдут из номеров и увидят труп. Я все отснял на видеокамеру, сделал фотоснимки. Место происшествия можно изучить досконально. Материалов достаточно.
— И как он умер?
— Упал с балкона и ударился виском об угол. Приглашайте экспертов и можете начинать.
— Чего уж тут теперь экспертам делать? Где тело?
— В номере-люксе на первом этаже. Пожалуйста, вот ключ. — Леонидов достал из кармана ключ и отдал старлею. — Первый этаж, с лестницы -сразу налево.
— Упал с балкона? Значит, это несчастный случай? — обрадованно сказал тот. — Значит, можно написать отказ в возбуждении уголовного дела?
— Не берусь этого утверждать с полной уверенностью.
И тут старлей посмотрел на него, как на врага. Леонидов все понял. Лишние проблемы им не нужны, как, впрочем, никому не нужны.
Старший лейтенант начал отдавать распоряжение приехавшим с ним людям. На Леонидова он больше внимания не обращал.
…Прошло два часа, во время которых коротко опросили участников вчерашнего банкета. Все подтвердили, что Сергеев был сильно пьян. Версия несчастного случая обрастала подробностями. Старлей откровенно радовался.
Наконец, пришла очередь и Алексея. Они прошли в боковую комнату, которую коллега облюбовал для бесед с сотрудниками фирмы «Алек-сер». И в которой сам Леонидов поутру беседовал с Ириной Сергеевной. Старлей вел себя так нахально, что Алексей не выдержал. Мальчишку надо бы поставить на место.
— Коллега, извините, но вы до сих пор не представились, — сухо сказал он. Старлей побагровел.
— Извините. Оперуполномоченный Семеркин Вячеслав Олегович.
— И какие выводы вы делаете из происшедшего, Вячеслав Олегович?
— Я вас допрашиваю или вы меня?
— Ах, это допрос!
— Но вы же участвовали в пьянке. Значит, можете быть подозреваемым наравне со всеми! -резонно заметил Семеркин. «А он не такой уж и дурак!» — подумал Алексей. И напомнил:
— А разве уголовное дело уже возбуждено? Чтобы выяснять круг подозреваемых? И разве это в вашей компетенции?
— Извините, — вновь побагровел Семеркин. -Да, это был несчастный случай.
— Значит, вы пришли к такому выводу?
— А что? Все свидетели показали, что Сергеев был сильно пьян, на ногах не держался, часто ходил на балкон покурить. Не удержал равновесие, свалился, наткнулся на стол. Эксперт констатировал, что смерть наступила от удара о тупой предмет, в результате непроникающего ранения в область виска и последующего кровоизлияния, на столе кровь. Конечно, это несчастный случай!
— Не собираюсь вас в этом разубеждать.
— Конечно, будет вскрытие, но не думаю, что обнаружится что-то интересное. Он напился и упал с балкона. А я здесь задерживаться не собираюсь. Между прочим, праздники.
— И правильно. Зачем задерживаться? Как раз в такое время и происходят с людьми всякие глупости в виде не вовремя подвернувшихся под голову столов. Забирайте тело, женщину покойного коммерческого директора и — с богом!
— Значит, вы тоже утверждаете, что это был несчастный случай? И можно написать отказ от возбуждения уголовного дела по факту смерти Сергеева?
— Отказ всегда можно состряпать. Не проблема. Как частное лицо предпочитаю никаких версий не иметь. Несчастный случай, так несчастный случай.
— А вот некий Барышев Сергей говорит, что вы уже начали собственное расследование и что-то говорили о разорванной рубашке покойного и синяках. Это имеет отношение к делу или нет? -подозрительно спросил Семеркин.
Понятно: хочет быть уверен в том, что со стороны Леонидова никаких сюрпризов не будет.
— Показалось. Показалось господину Барышеву, что я проявил к смерти Павла Петровича некий интерес. Чего только с похмелья не почудится, старший лейтенант. К тому же, синяки и царапины могут появиться на теле и от неудачного падения. Так ведь? А с людьми я действительно разговаривал, да с какими людьми-то: с женщинами! Утешал, уговаривал, водичку приносил. Публика нервная, может не то подумать.
— Значит, Барышеву показалось?
— Несомненно.
— Что ж, тогда мы действительно поедем. Желаю вам приятного отдыха, Алексей Алексеевич!
— Спасибо, — кисло сказал Леонидов.
«Всегда полезно почувствовать себя в шкуре того, кого обычно мучаешь сам: масса новых впечатлений. Я теперь, пожалуй, буду добрее к людям», — усмехнулся он и вышел из номера вслед за Семеркиным.
Вновь очутившись в холле, он на минуту задумался, а потом решил: надо бы нежно попрощаться с Норой. Кто знает, доведется ли свидеться? Его же по-прежнему мучил вопрос: кого ж она зацепила? Что за карась? И крупный ли?
Возле дверей люкса Леонидов неожиданно столкнулся с Костей Манцевым. Тот почему-то отвел глаза и начал оправдываться:
— Вот, хотел помочь сумки донести.
— Понятно. Все правильно. Разве можно оставлять такую беспомощную девушку одну в таком горе? Значит, у нее все в порядке?
— Да, все нормально. — Манцев обернулся и крикнул в номер:
— Нора, так я заберу сумки?
Из комнаты донеслось нежное воркование, и Алексей передумал туда заходить. Зачем портить девушке удовольствие? Только вот Манцев… Разве это птица ее полета?
В холле уже не было прежнего напряжения: сотрудники милиции собирались покинуть коттедж, и отдыхающие оживились. Из них одна только Нора решила уехать из санатория, остальные надумали задержаться еще на пару дней. Путевки-то оплачены! А раз с Сергеевым произошел несчастный случай, то…
Леонидов удивился, что не присоединилась к Норе Калачева, но, видимо, на то было жесткое распоряжение самого Ильи Петровича. А Екатерина Леонидовна решающего голоса не имела. Придется ей продлить удовольствие общения с Алексеем. Рано радовалась!
Наконец, тело погрузили в машину. Сотрудники фирмы гуськом потянулись к воротам провожать коммерческого директора. Не всем он был антипатичен, некоторые скорбели искренне. Павел Петрович уезжал не так, как привык покидать места отдыха. Не на своей машине и не в окружении дорогих и красивых вещей, которые он так любил. Впрочем, одна дорогая и красивая вещь последовала за ним. Интересно, есть у Норы доверенность на Пашину машину? За руль она садится уверенно, но вот достанется ли ей хотя бы часть наследства?
Леонидов краем глаза успел увидеть, как она обменялась многозначительными взглядами с Манцевым и сунула ему какую-то бумажку да так, чтобы никто не заметил.
«Чтобы это значило и кого она одурачила?» усмехнулся Алексей. Он все еще не мог поверить: Нора бьет такую низменную птицу? Что ей Манцев? На один зубок!
Ирина Сергеевна Серебрякова выглядела расстроенной больше других. Она-то прервала бы отдых с большой охотой! Но…
Несчастный случай? Это удобно, но ничего не объясняет. Напротив, со смертью коммерческого директора проблем стало еще больше. Одна из группировок потеряла главаря. Естественно, ее это не устраивает. Что за этим последует? Массовое увольнение сотрудников верхнего этажа? Ирина Сергеевна многими из них дорожит. Потому и остается сейчас в санатории.
Меж тем, светлый день подходил к концу. На улице было темно, метель утихла, но ударил сильный мороз. Молодежь, одетая в куртки и джинсы, начала замерзать. Поэтому, когда сотрудники милиции, мертвый Паша и Нора на его машине уехали, все вздохнули с облегчением и бегом побежали в коттедж: отогреваться.
Алексей не спеша шел за Ириной Сергеевной. Оба они молчали. Первый акт драмы закончился. Но это не значит, что закончился спектакль.
«Как бы помешать новой драме?» — думал Алексей. О чем думала Ирина Сергеевна, он (увы!) не знал.
Глава 4
БЛИЖЕ К НОЧИ
Первым, кто посмел высказать свое «фи» касаемо леонидовского поведения в период присутствия в коттедже представителей законной власти, был, разумеется, Серега Барышев. Как только Леонидов появился в коттедже, тот схватил его за плечо и мрачно сказал:
— Пойдем-ка,поговорим.
И решительно стал подталкивать к дверям в свой номер.
— Серега, ты чего? — брыкался Леонидов, хотя понимал, что сопротивление бесполезно. Ибо они относятся к разным весовым категориям.
— Иди-иди, я тебе сейчас устрою! — и Барышев захлопнул дверь, потом толкнул его по направлению к одной из кроватей.
— В чем дело? — невинными глазами посмотрел на него Алексей. — И, между прочим, больно! Я, между прочим, тоже могу приемчик показать, думаешь, не учили?
— Ну, попробуй. Ростом не вышел.
— У меня нормальный среднестатистический европейский рост: сто семьдесят три сантиметра, — обиделся Алексей.
— Как измельчала наша Европа! — расправил широченные плечи Серега. — И обнаглела. Ты соображаешь, в какое меня положение поставил? Я заявляю, что это убийство, что есть тому доказательства, а ты линяешь в тень, прикидываешься ветошью, чтоб не отсвечивать, и киваешь головой на все глупости этого молодого осла в лейтенантских погонах, как китайский болванчик. Ведь он идиот!
— Но-но! Ты поосторожнее! Все ж таки, представитель власти и мой коллега. И я не китайский болванчик. В Китае, между прочим, мой рост вообще считался бы ого-го!
— Слушай, оставь в покое свои жалкие сантиметры. Отвечай, чего ты добиваешься? Саботируешь расследование? Покрываешь преступника? Этого Иванова, который всем омерзителен?
— Да если бы действительно Пашу убил Иванов, я бы первый надел на него наручники! Нет у меня такой уверенности, понял? Нет!
— Все говорят…
— Вот именно. Все говорят. Слишком все сходится. Мы ничего не сможем доказать. Я хочу получить факты, а они будут, если народ перестанет на меня коситься. Хватит из себя обиженного изображать, тебя за язык никто не тянул, уйми пока свое обостренное чувство справедливости. И, между прочим, чего вы все так уперлись в этого Иванова? Мотив для убийства был у всех. И даже у меня. Ведь я был настолько пьян, что не помню, что вытворял. А ты мне про какого-то Иванова.
— Паша с бабами ладить умел. У него была такая потенция, что на всех хватало.
— Ты-то откуда знаешь? Интересовался? А мне показалось, у тебя нормальная ориентация… -протянул он. — Вот я, несмотря на свой среднестатистический рост…
— Слушай, прекращай свои шуточки. На любой фирме похождения начальства тут же становятся достоянием гласности, а у меня все-таки Анька в «Алексере» работала, когда в невестах еще ходила. Бывал я там, пообщался с народом. Так что давай, собирай доказательства. Народ этого хочет. Не хочет, а требует. Понимаешь, Леонидов? Тре-бу-ет! Кто-то должен был Валеру с Пашей засечь на этом балконе. Недаром же Иванов кассету свистнул.
— А откуда ты знаешь, что он?
— Думаешь, я совсем тупой и еще тупее? Валера не последний в столовую ушел, его Манцев видел. Случайно, когда этот деятель из твоей комнаты выходил.
— Я не встретил никакого Манцева, когда возвращался, чтобы запереть дверь.
— Да? Он был в боковой комнате, спрятался, чтобы Валера не засек. И ты заодно.
— А от меня-то он зачем так заодно прятался?
— Потому что никто тебе не будет помогать, пока ты идешь не в том направлении.
— А именно?
— Копаешься в личной жизни Паши и допрашиваешь его женщин.
— Кого же я должен в таком случае допрашивать, его мужчин? И в каком направлении должен идти, по мнению этого коллектива?
— Докажи, что Сергеева убил Валерий Иванов. Хотя бы для того, чтобы Серебрякова убрала его из фирмы. И его приспешников. Это в ее власти.
— От имени какой группы ты выступаешь? Она многочисленна?
— Ты, Леонидов, главное, подумай, а свидетели найдутся.
— Ты на меня давишь, — прищурился Алексей.
— Я за правду. Это не был несчастный случай.
— Я тебя не узнаю, Серега. Жена на тебя, что ли, так повлияла? Или не поужинал? Кстати об ужине: давай на все плюнем, и пойдем пить чай с бутербродами. Я нынче засек не только осетрину. Но и пару банок красной икры.
Алексей решил прекратить неприятный для обоих разговор, Барышев тоже не собирался настаивать. Сказал — и точка.
— Чай так чай. Да и выпить не мешало бы. Давай, Леха, замиримся. Нам-то с тобой уж точно делить нечего. Все равно ты поймешь, что я прав.
Он протянул широченную ладонь, и как только Алексей ее коснулся, рывком поднял его с кровати с криком: «Опаньки!» Алексей на всякий случай ткнул Барышева кулаком в живот и чуть не завизжал от обиды: кулак словно отскочил от стального пресса. Серега рассмеялся:
— Топай, давай, среднестатистическое! А то я начну показывать, каким приемчикам меня в десантных войсках учили.
— Так мы куда сейчас? Наверх? — спросил Алексей, когда Серега запер дверь.
— Именно. Ведь там ты обнаружил запасы? Да и женщин не мешало бы найти.
— Своих? Чужих?
— Все шутишь.
— Без женщин жить нельзя на свете, нет! -фальшиво пропел Алексей поднимаясь по лестнице. Следом топал Барышев. Дышал в затылок, всем своим видом показывая: я теперь тебя ни на шаг не отпущу.
«Неужели Серега уже знает, кто убийца, поэтому и стал меня так ломать? — думал Алексей. — Не может быть! Это же свой! Только не он! Барышев и круговая порука? Не может ничего этого быть! Но с другой стороны… Он очень любит свою жену. Без женщин жить нельзя на свете, нет!»…
Между лестничными пролетами Леонидов наткнулся на курящего Липатова. Знакомы они были шапочно, и Алексей решил вдруг притормозить. Угрюмый, и на вид физически сильный, крепкий мужик, покосился на него и попытался посторониться, но Алексей, обернувшись, сказал:
— Серега, ты иди наверх. Я сейчас.
Барышев возражать не стал. Из чего Алексей сделал вывод, что Липатов — не человек Иванова.
— Покурить решили, товарищ начальник, -усмехнулся Липатов.
— Вроде того. Знаете, а я вас не помню. Мы в «Алексере» не встречались?
— В честь какого праздника?
— Я расследовал убийство Серебрякова.
Липатов наморщил низкий, почти полностью закрытый волосами лоб. Лицо у него было простое и какое-то тупое. Не сказать, что некрасивое, но… «Сколько ему? — прикинул Алексей. -Молодой. Тридцати еще нет». Наконец Липатов покачал головой:
— Я не помню. Я был в отпуске. Вам сигарету дать, что ли?
— Не курю.
— Да? — тупо удивился Липатов.
— Простите, вы какую должность занимаете в этой компании под названием «ЗАО "Алексер"»?
— Я шофер.
— Чей?
— Раньше Серебрякова возил, теперь обязан Валеру доставлять.
— Что ж так, без отчества?
— А на кой хрен мне его отчество? Вместе коробки со склада таскали пару лет назад.
— Он тоже был шофером?
— Грузчиком он был, это я и был шофером, и остался им же.
— Что, не хотите его теперь возить?
— А почему одни в люди выбиваются, а другие пожизненно баранку должны крутить? Я Валеру возить не подряжался. Шеф — другое дело. Серебряков меня нанимал, он и заработать давал. Шеф был мужик…
— Вас же никто не заставлял, наверное, переходить в личные водители Валерия Валентиновича?
— Ага. Только сказали: извини, дорогой, но раз шефа больше нет, то и должность твоя тютю. Или ищи другую работу, или, если в твоих услугах есть необходимость, вози по очереди Пашу с Валерой и делай все, что они скажут. Я, естественно, согласился: кушать-то всем хочется, с работой сейчас не очень, всех на самоокупаемость переводят.
— Это как?
— А так: дается в месяц определенная сумма, хочешь, за щеку клади, хочешь, ремонт на нее делай. Туда все входит: и бензин, и запчасти, и штрафы, которые наши гаишники мастера сочинять, и твоя собственная зарплата. И крутись, как хочешь. Могут еще и грузить — разгружать самого заставить, за этим у начальства никогда не заржавеет.
— А личному шоферу проще?
— По крайней мере, коробки таскать не надо. Да что я вам… — Липатов снова потянулся к пачке. — Курить точно не хотите?
— Я здоровье берегу.
— Получается?
— Не очень. Может, пойдем наверх, пищу принимать? Есть хочется.
— Я бы лучше выпил. Водки. Нам, шоферам, только по праздникам и можно принять, как следует. На отдыхе.
— Любите принять? Как следует, разумеется?
— Не без этого. Какой же мужик не любит выпить? На то они и выходные, чтоб выпить.
— Для кого как, для кого как… Вопрос спорный, не будем выносить его на обсуждение. Да, говорим с вами, говорим, а друг другу не представились.
— А со мной церемониться не обязательно. Если хотите, зовите Андрюхой, как прочая братия.
— Да? Андрей, а по отчеству?
— Забудь, начальник, мне еще до отчества, как тебе до генерала. Пошли к народу присоединяться. — Липатов загасил окурок об облезлую стену, и первым зашагал по лестнице. Алексею ничего не оставалось, как последовать за ним.
В холле, оказывается, уже готовилось очередное застолье. Не один Алексей приметил банки с красной икрой и осетрину. Да и выпивка еще осталась. Кто-то успел сходить в буфет, за пивом. Принесли целый ящик. С отъездом Паши народ слегка оживился. Жизнь-то продолжается! Деньги за путевки заплачены, не пропадать же добру!