Почему дотошные немцы предусмотрели держатель для бутылки, место под стакан, лоток, куда можно поместить бутерброды, и забыли про сотовый? Неужели в Германии еда и выпивка в процессе управления автомобилем не являются грехом, а болтовня по мобильному категорически запрещена? Я не знаю ответа на этот вопрос, но трубку деть некуда. Вот и сейчас я чуть притормозила, и она незамедлительно спланировала с торпеды на пол и, естественно, в ту же секунду затрезвонила.
Чертыхаясь, я припарковалась, нашарила телефон и сердито сказала:
— Слушаю.
— Дашута, — затараторила Лиза, — ты в каких делах? Гоняешь по городу? Где сейчас находишься?
Рассказывать ей правду не хотелось, и я обошлась обтекаемым ответом:
— Я в центре.
— О! Повезло! — обрадовалась Лиза. — Можешь мне помочь?
— А что? — на всякий случай уточнила я. — У меня свои планы.
— Пустяки, — зачастила Лизавета. — Вадик находится в клинике «Артемон», его надо забрать, отвезти на съемку в павильон, он всего в паре кварталов от лечебницы, и оставить там на попечение режиссера. Сможешь? Потратишь на все около часа! Плиз! С моей машиной маленькая проблема, я задерживаюсь.
— Хорошо, — без особой радости согласилась я. — Диктуй адрес «Артемона».
По счастью, лечебница находилась через два дома от того места, где жила Ариадна Олеговна.
Я быстро добралась до клиники и запоздало удивилась. Что делает Вадим в ветлечебнице? Почему я решила, что здесь обслуживают домашних любимцев? А кого еще могут привести в заведение под названием «Артемон»? Если кто забыл, так звали пуделя в книге про Буратино. Вероятно, Вадим участвует в благотворительной акции, посвященной бездомным собакам.
И тут я увидела вывеску «Клиника альтернативной пластической хирургии „Артемон“». Ну и ну! Неужели у того, кто обратится к местным специалистам, отрастет хвост и длинные уши, покрытые шерстью? Хотя не стоит ерничать. Украшают же стены многих детских поликлиник изображением доктора Айболита. Все забыли, что милый старичок-то по образованию ветеринар. «Приходи к нему лечиться и ворона, и лисица», и в Африку дедуля порулил, чтобы спасти обезьян. Ну не было у него лицензии на лечение детей. Какое отношение Айболит имеет к малышам? Лично я вижу некоторую нелогичность в таком оформлении кабинетов педиатров. Но, согласитесь, назвать клинику пластической хирургии «Артемон» еще более странно.
В просторном холле сидела только девушка-администратор. Услышав, что я приехала за Полкановым, она кивнула, убежала и через минуту привела Вадима. Он выглядел обычно. Ни кучерявой шерсти, ни усов, ни задорно поднятого вверх хвоста у него не было. Лицо не покрывали синяки, губы не опухли, кожа имела обычный цвет. Если над Полкановым и совершили какие-то манипуляции, это осталось незаметным.
— Дашута? — удивился Вадик. — А где Лизка?
— Она задерживается, — отрапортовала я, — попросила меня отвезти тебя на съемку.
Полканов схватился за сердце, закатил глаза, отбросил со лба невидимую прядь волос, вздернул подбородок и произнес:
— Минута опоздания к тревоге. Чу! Там шаги! Не смерть ли бродит у порога? А ну как ей на ум пришло меня забрать в час ночи серой?
— Сейчас день, — возразила я, — и ты выглядишь до тошноты здоровым. Лиза тоже в полном порядке, у нее с машиной ерунда какая-то.
— Ладно, говори, куда двигать, — перешел на нормальную речь Полканов.
Я взяла Вадима под руку и отвела к машине. Моего образования не хватает, чтобы понять, какую пьесу он сейчас процитировал. Вероятно, что-то из Шекспира. Может, это Лопе де Вега или Мольер.
Когда мы очутились в студии, я сказала Полканову:
— Желаю удачных съемок.
— Тьфу на тебя! — молниеносно разозлился Вадим. — Разве можно произносить эти слова перед началом работы? Удачу сглазишь. Не…
Закончить фразу он не успел. Послышался взрыв. Я инстинктивно присела и прикрыла голову руками. А Вадик, вот странность, совсем не испугался. Он топнул ногой:
— Пожалуйста! Началось! Лампа лопнула! А кто виноват? Ты со своими тупыми замечаниями.
Я выпрямилась.
— Извини, не имею ни малейшего понятия о местных порядках.
— Тогда лучше заткнись, — нахамил Вадик.
— Дорогой мой, — закудахтал толстый мужчина в джинсах и измятом темно-зеленом пуловере, выруливая из глубины помещения, — ну наконец-то!
— Привет, Гриша, — безо всякой радости ответил Вадик, — я не опоздал?
— Самую малость, — заверил Григорий, — часа на два, не больше. Кирилл, начинаем!
— Напомните сцену, — капризно прогундосил Полканов.
— Ну, я побегу, — сказала я.
— Этта кто? — полюбопытствовал Гриша, окидывая меня оценивающим взглядом. — Твоя мама?
От негодования у меня пропал голос, а Полканов даже не улыбнулся.
— Нет, квартирная хозяйка, я поселился у Дарьи на время съемок, Лизка куда-то подевалась, Васильева ее временно замещает.
Теперь я разозлилась так, что даже вспотела. Квартирная хозяйка? Вот здорово! И никого я не заменяю, оказала наглому актеру дружескую услугу, привезла его на съемочную площадку, нарушила свои планы, но больше никогда ему не помогу. Даже если Вадик свалится в речку, кишащую крокодилами, не протяну нахалу руку!
— Тебе нельзя уходить, — озабоченно заявил Григорий, хватая меня за руку. — По условиям контракта Вадим не имеет права находиться в павильоне без сопровождающего лица.
— Извините, я не имею ни малейшего отношения к Полканову, — возразила я. — Приютила Вадима и Елизавету в своем особняке исключительно по просьбе Маши Мирской, я не сдаю внаем комнаты и не нанималась быть тенью артиста. До свидания.
Гриша умоляюще сложил руки:
— Пожалуйста! Если Вадик тут останется один, меня сожрут юристы.
— Давай убьем всех адвокатов, — предложила я.
— Отлично сказала, — обрадовался Григорий, — я придерживаюсь того же мнения.
— Это Шекспир, — пояснила я.
— Гениально, — закатил глаза Гриша, — написано сто лет назад, а современнее некуда.
Я хотела напомнить режиссеру, что Шекспир родился в тысяча пятьсот шестьдесят четвертом, а умер в тысяча шестьсот шестнадцатом году, а вовсе не столетие назад. Но потом решила не демонстрировать знаний, полученных во время курса зарубежной литературы. Твердо решив уйти, не обращая внимания на стенания Григория, я сделала шаг в сторону и услышала звонок телефона. На противоположном конце провода опять оказалась Лиза.
— Дашута, забыла тебя предупредить…
— О том, что Вадика нельзя оставлять одного под софитами? — перебила я.
— Пожалуйста, побудь там полчасика, — взмолилась Лиза. — Ну куда тебе спешить, а?
Мое терпение лопнуло.
— Но у меня полно дел!
— Ерунда, — зачирикала пресс-секретарь, — я попала в аварию! Знаешь небось, как долго ждать гаишников! Но уже все, я оформила протокол и несусь в студию.
— Надеюсь, ничего страшного? — испугалась я.
— Мелочь! — возвестила Лиза. — Я врезалась в бетономешалку! Лоб в лоб! Хлоп! И откуда чертова бандура вырулила! Пустая была дорога, и вдруг! Бумс!
— Бетономешалка! — в ужасе закричала я. — Ты жива?
— А кто сейчас с тобой беседует? — хмыкнула Лиза.
Я перевела дух.
— Что с тобой?
— Колесо спустило, — весело заявила она. — Лучше спроси, что с идиотским «миксером»! Он вдребезги! Запчасти разлетелись по всей дороге! Выглядит прикольно.
Я вспомнила крохотную «букашку» Лизы и пришла в ужас.
— Говорю же, ерундовина, — тараторила глупышка, — гаишники дураки, прилетели стаей! Я очень нервничаю! У меня сердце болит.
— Немедленно потребуй, чтобы «Скорая» доставила тебя в больницу, — воскликнула я.
— За Вадика волнуюсь, — уточнила Лиза. — Очень прошу, побудь с ним!
— Конечно, — заверила я ее, — никуда не уйду.
— Ты настоящий друг, — восхитилась Елизавета, — буду максимум через час.
Я засунула трубку в карман и повернулась к мужчинам.
— Хорошо, я остаюсь. Лиза угодила в аварию, столкнулась с бетономешалкой.
— Вот и отлично, — потер руки Григорий, — можно работать. Вадик, ты помнишь суть?
— Естественно, — ехидно ответил тот, — я пока еще не впал в маразм.
— Он от бабушки ушел, он от дедушки ушел, кто он? — дурашливо пропел Гриша. — Вадя, отвечай! Он кто?
— Колобок, — рявкнул Полканов, — мне надоели твои шутки.
Режиссер похлопал его по плечу.
— Неправильно, зайка. От бабули и дедули ушел ум. Шутка.
— Вы не поняли? Лиза угодила в ДТП, — повторила я, — она врезались в бетономешалку.
— Пустяк, — сказал Вадик, — вечно она на дорогу не смотрит. Помню, Лизка торопилась как-то в спа-салон, болтала за рулем по телефону, выскочила на Красную площадь, там репетиция парада шла, и вломилась в ракету типа «земля — воздух». Прикольно получилось. Хорошо хоть она не стартовала. В смысле, ракета.
— Он от бабушки ушел, он от дедушки ушел, кто он? — дурашливо пропел Гриша. — Вадя, отвечай! Он кто?
— Колобок, — рявкнул Полканов, — мне надоели твои шутки.
Режиссер похлопал его по плечу.
— Неправильно, зайка. От бабули и дедули ушел ум. Шутка.
— Вы не поняли? Лиза угодила в ДТП, — повторила я, — она врезались в бетономешалку.
— Пустяк, — сказал Вадик, — вечно она на дорогу не смотрит. Помню, Лизка торопилась как-то в спа-салон, болтала за рулем по телефону, выскочила на Красную площадь, там репетиция парада шла, и вломилась в ракету типа «земля — воздух». Прикольно получилось. Хорошо хоть она не стартовала. В смысле, ракета.
Я подумала, что Вадик шутит, но тут Гриша добавил:
— Я всегда считал, что на параде муляжи возят!
— Не, — замотал головой Вадим. — Хрень была настоящая, мне пришлось потом к военным ехать, автографы раздавать. Лизка мастер спорта по глупостям. Втюхаться в ракету! Что ей бетономешалка? Расфигачит ее и не заметит.
Глава 12
— Хватит болтать о пустяках, — поморщился Гриша и повел нас в дальний угол зала. — Вадя, давай повторим задачу. Сегодня снимаем уход Орла от погони.
— Орла от погони, — повторил Вадим, — ага… значит… ну… Орла от погони. Отлично.
Григорий надулся.
— Ты хоть помнишь, в каком сериале снимаешься? Или в мозгах все ленты перемешались?
— Прекрати, — скривился Вадик. — Орел уходит от погони. Иду переодеваться. Даша, устройся тут!
— Да, правильно, лучше сядь на стул и не выступай, — приказал Гриша.
Я была настолько удивлена поведением мужчин, которые даже не попытались изобразить беспокойства по поводу аварии, в которую угодила Лиза, что молча заняла отведенное мне место и беззвучно сидела до того момента, как начались съемки.
— Шикарно, — заорал Григорий, когда Вадик появился под софитами. — Значитца, внимание! Ты готов? Граф на стреме?
— Напомни действие, — капризно попросил Полканов.
— Орел мчится по городу, — закричала женщина, у которой на голове сидели большие наушники. — За ним гонится Граф. Путь Орлу преграждает семиэтажное здание, герой ловко карабкается вверх, Граф не отстает. Когда они достигают крыши, Орел прыгает на соседний дом, преодолевая пять метров пропасти, Граф следует за ним и падает. Конец. О’кей?
— Йес, — кивнул Вадим. — Все, как обычно.
Мне стало любопытно. Павильон огромный, но где тут здоровенный дом? Как режиссер собирается снимать прыжок с крыши на крышу? Вадик что, сам проделает этот трюк?
— Тишина на площадке! — заорали сбоку. — Первый идет Граф, выпускаем по хлопку, Орел побежит, когда преследователь приблизится к красной точке. Кадр сто девяносто семь, дубль один! Мотор!
Послышался резкий, похожий на выстрел звук. Я вздрогнула, Вадик присел, потом завизжал и понесся в сторону камеры, установленной на высокой подставке. Из темноты одним прыжком вылетел пес, раза в два больше Афины. Из его рта капала кровь, рыжая шерсть стояла дыбом, хвост торчал, как восклицательный знак.
— И-и-и-и, — орал Вадик, несясь со скоростью, которой позавидуют бегуны Эфиопии.
— У-у-у-у, — выл пес, быстро сокращая расстояние.
Собака выглядела жутко. Мне захотелось нырнуть под стул, но, несмотря на стресс, я поняла, по какой причине Вадима снимают одновременно в пяти сериалах. Капризный, тщедушный, апатичный Полканов преобразился в долю секунды. Сейчас его лицо искажал настоящий ужас, тело летело вперед снарядом, руки не успевали за ним, болтались сзади, пальцы свела судорога, по сгорбленной спине стало понятно: главный герой охвачен первобытным страхом. Наверное, так паниковал неандерталец при виде молнии, ударившей в дерево. Пришлось признать: Вадим гениален. Он идеально владеет телом. Ему не нужно кричать: «Мне страшно!» Эмоции понятны без лишних слов. Высший пилотаж!
За пару секунд Полканов достиг больших дверей студии, распахнул их и выскочил в коридор. Пес запоздал на мгновение, ткнулся мордой в захлопнувшуюся створку, сел перед преградой и заскулил.
— Степочка, Степочка, — закричала хрупкая девочка, выныривая из мрака зала, — заинька! Ты не ушибся? Чертов Полканов! Куда его понесло? Степонька, иди сюда!
Тут только я сообразила, что кровь в пасти монстра не настоящая — всего-то уловка гримеров. Собака медленно потрусила к хозяйке. Та достала из привешенного к поясу мешочка кусочек сыра и сунула подопечному:
— Ешь, пусик!
— Что за хрень! — завизжал Гриша. — Вадим…! Эй!
У меня в кармане затрясся телефон, я быстро выхватила трубку и шепнула:
— Кто там?
— Скажи дураку, что я вернусь на площадку только после того, как уберут дерьмо! — заорал Вадим.
— Где Полканов? — надрывался Григорий. — Какого… он в галерею усвистел?
Я откашлялась и крикнула в ответ:
— Он у меня на телефоне. Просит убрать с площадки… э… какашку!
Григорий замер, потом вполне мирно сказал:
— Спроси, что он имеет в виду?
— Дерьмо собачье, — завопил Вадим, слышавший Гришу.
Мне пришлось повторить фразу.
— Зоя, уведи пса, — распорядился режиссер.
Девушка схватила монстра за ошейник.
— Пошли, Степонька.
Когда они исчезли, я сказала в телефон:
— Проход свободен.
Дверь в студию приоткрылась, показалась голова Вадима.
— Безобразие, — начал возмущаться артист, — вы с ума посходили? Натравили на меня страх побережья Австралии!
Я с трудом удержала на лице серьезное выражение. Полканов не играл перепуганного насмерть героя, он на самом деле испытывал ужас.
— Рая! — надрывался Вадим. — Откуда в сценарии собака Баскервилей?
— Я тебя предупредила, — ответила женщина с наушниками, — Орел удирает, Граф его настигает.
— Я думал, он обычный граф, — слегка сбавил тон Полканов.
— Де ля Фер?[9] — тут же предположил Григорий. — Со шпагой, в камзоле, шляпе и на коне?
— Ну вроде того, — нехотя признался Полканов.
— Что дворянину делать в ленте, посвященной браткам, которые сбежали из тюрьмы? — зашипел режиссер. — Не из Бастилии, а из «крытки»[10], в середине девяностых двадцатого века? Вадик, ты перепутал сериалы. Ладно, теперь, когда главный герой наконец-то сообразил, куда его занесла нелегкая творческая судьбина, начнем заново. Орел убегает от Графа!
— Никогда, — отрубил Вадим.
— То есть как? — опешил Григорий.
— Снимаюсь без собаки, — объявил Полканов. — Не хочу работать с псом, он монстр.
— Сам ты урод, — прошипели из темноты. — Степа супермастер, не то, что некоторые якобы мужчины.
— Молчать! — гаркнул Гриша, потом, наполнив голос медом, он обратился к звезде: — Вадюша, без собачки никак.
— Почему? — спросил главный герой.
— Граф один из основных действующих персонажей, — пояснила Раиса. — Он живет в камере с заключенными, они его взяли щенком, выкормили, прячут от охраны.
Я изумилась, интересно, у них есть консультант? Почему никто не объяснил ни сценаристу, ни режиссеру, что в местах заключения постоянно проводят обыски? Спрятать щенка от проверяющих невозможно, его мигом найдут и уведут. В некоторых СИЗО, впрочем, разрешают держать кошек-крысоловов исключительно для ловли грызунов. Слышала я и о заключенных, которые от скуки дрессируют мышей. Дегтярев рассказывал об одном мошеннике, который научил крыс плясать на задних лапах, кланяться, кувыркаться. На представление сбегалась посмотреть вся охрана и даже следственная часть. Но собака в камере — нонсенс. С псами ходят только охранники, те, кто стережет сидельцев.
— Граф раскопал лапами проход, — деловито вещала Рая, — и он же вычислил предателя, Орла. Сейчас мы должны снять момент погони. Без пса не обойтись.
Вадик вздернул подбородок.
— Нет, и точка.
— Заинька, не упрямься, — попросил Гриша.
— Или я, или собака, — не пошел на уступки Полканов. — Я хорошо отношусь к животным, но Граф мне не нравится! Конец истории.
— Мы замотаем ему морду скотчем! — в порыве вдохновения воскликнула Раиса.
— Лучше заклейте пасть актеру, — возмутилась из темноты дрессировщица.
— Или я, или он, — твердил Вадик. — Выбирайте!
— Партия и Ленин близнецы братья, кто более матери истории ценен? — продекламировал мужчина за камерой. — Мы говорим «партия», подразумеваем Ленин, говорим Ленин, подразумеваем «партия». Оба нужны, и собака, и Вадим.
— Молчать! — завопил Гриша. — Так, ваши предложения! Федор?
— Так нам заткнуться или петь? — меланхолично осведомился оператор.
— Петь и затыкаться, — не растерялся Гриша. — Время, дети мои, уходит. Федя, какие мысли?
Оператор зевнул.
— Привязать пса на трос, пусть бежит на месте.
— Бред, — оценил Гриша. — Рая?