— Ты как посмела, гадина, так меня кинуть? — это Сенокосов брызнул слюной.
— А как, позволь спросить, я тебя кинула?
— С меня требуют эти деньги. Верни, а то будет хуже.
— Пусть мне будет хуже. — Сказала я и бросила трубку. Мама тихо выпала в осадок, когда узнала, что за номер я выкинула. Но Шурка, долго и внимательно разглядывала меня, а потом молвила:
— Ты молодец, мамка. Не дала себя в обиду. А то будут на тебе всякие мудаки наживаться!
— Детка, нельзя так говорить, — встряла бабушка.
— Нельзя так делать, — сказала я и переглянулась с Шурой. Мы с ней понимали друг друга с полувзгляда. А через несколько дней был визит Молотковой ко мне домой. Она пришла ко мне в сопровождении крепких бритоголовых братков, старательно пугавших меня чем только смогут.
— Что будем делать Петрова? — холодно и с ненавистью колола меня Молотова.
— Вы о чем?
— Ты денег нам должна?
— Да что вы? А по-моему вы мне должны за перспективную идею, которую вы у меня украли.
— О чем ты?
— А ты не тупи, курица драная. Думала, я тебе прощу, что ты меня заставила слить ноу-хау? Ты че, думала, я это скушаю, утрусь и спасибо скажу? А потом еще и на ползарплаты прогнусь?
— Как ты…
— Что? Как я смею? Это ты хочешь брякнуть своим ртом поганым? Заруби себе на своем очкастом носу, я все смею. Я деньги свои все до копейки заработала, создавая Вашей Сраной Корпорации имидж передовой продвинутой компании. А ты не обеднеешь, если кинешь на одного маклера меньше. В общем так. С последнего квартала моя комиссия должна была составить пять тысяч долларов. Идею, разработанную и переданную вам я оценила в три тысячи долларов. И две тысячи за моральный ущерб. Очень я разнервничалась, когда увидела, что ты, дрянь, на мною созданный отдел поставила серую посредственность Ирку Спиридонову. И еще за то, что ты через свою лизоблюдку Телкову мне сказала, что мне образования и ума не хватает, чтобы претендовать на достойное место на САИНовском парнасе.
— Все сказала?
— Нет. Если ты в чем-то не согласна со мной — милости прошу в суд. Я полюбуюсь, как ты сформируешь ко мне претензию, если по всем документам ваш бизнес убыточен, а САИН обслуживает народонаселение практически бесплатно. Если же ты станешь грозить путем привода вот таких безмозглых лысых дебилов, как вот эти два, то имей в виду, что завтра же на стол УВД ляжет мое заявление о шантаже и угрозах. А в РУБОПЕ будет описано экономическое преступление в сфере укрывания правды о суммах комиссий. А если удастся, то и налоговая заинтересуется вашими методами работы.
— Ах ты сука! Это ты уничтожила все договора!
— Какие договора? — состроила я невинную физиономию.
— По расселению. Да можешь не отпираться. Ты оказалась редкостной стервой.
— Я рада, что достучалась до твоего конъюнктурного разума. А теперь, если у тебя больше ничего нет, то пошла вон. — Я раскраснелась. Молотова развернулась и подрапала к двери. За ней посеменили бойцы. Около двери один из них повернулся и, улыбнувшись, изобразил рукой жест, означающий обычно восторженное одобрение. Сжатый кулак и большой палец вверх.
— ВО! — Я расхохоталась.
— С Новым Годом, — крикнула я им вслед. На этом сериал на тему как Оля Петрова была очень плохой девочкой был окончен. Мы выпили чаю и пошли вместе с девчонками выбирать живую елку. До праздника оставалось всего два дня.
Часть 3
Основной инстинкт
Глава 1
О том, легко ли учиться игре в шахматы на бегу и с высунутым языком
На Новый Год, дабы не тосковать в обществе мамули, культивирующей во мне комплекс соломенной вдовы и рогоносицы, я пригласила Динку с Юлькой. Не то чтобы мы были таким уж бравыми подругами, но все-таки они легко пережили появление у меня (у меня, а не у них) битой капризной машины. И по-прежнему периодически вытаскивали меня в бани-сауны, чтобы устроить консилиум на какую-нибудь общую тему. Про похудеть, про выйти замуж, про заработать денег. Про то, как эти недоросли отличаются от нас — просветленных и мудрых, от природы получивших в дар право называться женщинами. Одно то, что мы способны из своих недр дать земле новых людей, стоит всех этих жалких мужских игр. В общем, нам было хорошо, они не настаивали на присутствии Мотьки, которую я по-прежнему на дух не переваривала, и поэтому я решила справить Новый Год в их чудной компании. Мы сели за стол, подняли бокалы, сожрали бумажки с желаниями и начали трендеть. Кстати о желаниях, это Шуркина идейка, записать на клочке бумаги три желания, непременно и точно после успокоительно-обнадеживающего сеанса гипноза от президента подпалить эти клочки, пепел разместить в бокале шампанского и выпить, пока не оттрубили куранты. Эта сложная и трудоемкая процедура далась нам большой ценой. Юлька обожгла пальцы и уронила обугленный клочок. Ей, чтобы не потерять желания, пришлось ползать по полу и собирать остатки сажи вперемешку с песком и естественной пылью. Естественной для квартиры, в которой убираются раз в месяц и то, протирая для вида только те поверхности, которые очевидно поросли мхом. Но, видимо, Юлькины желания были ей дороги, поэтому она не моргнув, заглотила шампанское с песком и желаниями. Динка, очевидно, загадала что-нибудь вроде: хочу выйти замуж за Билла Гейтса, так как своим желанием она подавилась. В прямом смысле этого слова. Влила в себя писчебумажный коктейль и принялась закатывать глаза, хвататься за горло и судорожно кашлять. Маман в желаниях была скромна, и потом, она же не первый день на свете. Умная пенсионерка накорябала желание на кусочке, еле различимом невооруженным глазом, так что употребилось оно так быстро, что у нее даже хватило времени с воодушевлением стучать по спине задыхающейся от амбиций Динки. У меня же все прошло без сучка без задоринки. Я написала:
1. Хочу Руслана
2. Хочу денег
3. Хочу домой
И сожгла. И выпила. И выбросила из головы. Мне нужно было вытянуть из умных голов подруг побольше идей. Нужна свежая идея, без нее никак было не обойтись. В моих руках сосредоточилось богатство в двенадцать скопленных и уворованных тысяч долларов и все шансы мира были моими. Но из всех надо было выбрать один наилучший. Я никогда в жизни не генерировала идей. Впрочем, нет. В САИНе генерировала. Но все равно, посоветоваться с подругами было очень кстати.
— Скажите, девки, это очень глупо — попытаться раскрутить собственное дело? — умасливая их шампанским, начала подкрадываться я.
— Почему? Все что-то открывают постоянно. Почему бы не ты?
— А тогда что открыть? Чтобы не прогореть?
— Открой точку и торгуй шмотками. В Турции заодно набываешься до полного насыщения.
— Я хочу открыть агентство недвижимости. Как вы считаете?
— А что? — пьяно махнула рукой Динка. — Неплохо. Только много бабар нужно.
— Ну, много-немного, а у меня есть чуть-чуть.
— Ну и тогда дерзай!
— У меня нет идеи.
— Чего?
— Какой-нибудь оригинальной идеи, чтобы чем-то выделиться из общей массы агентств.
— Зачем? Хочешь быть белой вороной? Сиди себе и молоти.
— Хорошо бы, только без огромной рекламной подпитки и серьезного пиара я не привлеку к себе клиентов.
— Почему? — удивилась Юлька, налегая на селедку.
— По кочану. В Москве больших агентств хоть попой кушай, а уж маленьких и, тем более, крошечных — как сена в стоге сена! И что я в такой куче смогу словить без оригинальной идеи? — каюсь, ничего оригинального в тот вечер мы не придумали. И в пару следующих дней тоже. Мы погрязли в беспробудном женском алкоголизме и лени. Разъехались по домам только к четвертому января, подгоняемые пинками вымоченной в белом, красном и прочем вине мамы. А я решила не заморачиваться на умном, а начать с самого простого и с самого неприятного. Самым простым было зарегистрировать фирму. Оказалось, что ничего кроме пятисот долларов, для этого не надо.
— А как быть с тем, что у меня нет офиса? — поинтересовалась я у девушки, торгующей регистрациями юридических лиц.
— А и фиг бы с ним, — спокойно и не напрягаясь уверила меня она.
— А адрес какой будет указан?
— У нас есть адреса. Выберете район и получите ящик. — В общем, и с адресом все оказалось просто. А вообще это забавно. Ты можешь вести дела, имея в качестве адреса пребывания только мифический юридический адрес. А на практике тебя не найдет никто. И это вполне законно. А вот с самым неприятным все обстояло сложнее. Чтобы затевать авантюру с кодовым названием «Оля Петрова — владелец фирмы», надо было договориться с банком Национальный стандарт об отсрочке выплаты остальной части долга. Я тут, может быть, разорюсь на фиг и что? Терять родную папину квартиру? На это я была однозначно не готова, поэтому решилась просить заморозить счета. Но просить у клерков за банковским станком было бессмысленно, и все мои надежды я возлагала на Руслана, тем более, он был первым номером в списке приоритетов. Я извлекла из коробочки с самыми дорогими и важными вещами нашей семьи — драгоценностями, фотографиями папы и девочек — визитку Руслана, тот самый переливающийся сложными полиграфическими эффектами кусок картона, который он мне сунул еще год назад.
— Алло, добрый день, можно пригласить к телефону Руслана Пригорина?
— А это он и есть. — Деловито отрапортовал голос с той стороны и моя кровь забурлила с интенсивностью ныряльщика, превысившего допустимую скорость погружения во много раз.
— Это вас беспокоит Ольга Петрова. Вы меня наверное не помните…
— Ну что вы, Оля. Разве можно забыть столь колоритную ситуацию. У вас, если я правильно все помню, тогда тосол закипел.
— Совершенно верно, — подтвердила я. Неужели же в тот чудесный день не было больше ничего достойного запоминания, кроме жалкого тосола?
— Отлично. Что-то случилось?
— Да, в целом. Если бы вы оказали мне любезность и согласились выслушать?
— Как все сложно. Я уже вас слушаю, как мне кажется.
— Нет, не по телефону. По телефону я не смогу передать всю степень трагизма, — зачем-то ляпнула я.
— Ого, я уже заинтригован. Тогда предлагаю пообедать. Вы обедаете днем?
— В смысле? — не поняла вопроса я.
— Сегодня днем вы планировали прием пищи?
— Да, — на всякий случай подтвердила я, но на самом деле после наших новогодних безумств мне бы хорошо было не принимать никакой пищи, кроме духовной, до февраля, как минимум.
— Тогда я предлагаю нам встретиться в три-четыре часа дня на Бауманской. Я встречу вас у метро.
— Не надо, вы дайте адрес, куда подъехать. Я сама доеду.
— На личном транспорте? — изумился он.
— Вы знаете, Руслан, уже прошло довольно много времени. Я уже несколько увереннее чувствую себя за рулем, — обиделась я.
— Да бросьте. Если уж на то пошло, я и не против повторить то наше приключение. Но закипать в январе не так приятно, как летом.
— Ага, и несколько сложнее, не правда ли? — огрызнулась я и сама себя одернула. Что ж ты, дурища, делаешь? И ты хочешь после этих препирательств просить у него денег? Ну, не денег ну отсрочки, какая разница?
— Подъезжайте на Спартаковский переулок. Там маленькое кафе в бюргерском стиле. Моя машина будет около него.
— Окей, — сказала я, с трудом удержавшись от того, чтобы добавить «Целую». До Бауманской я добралась за полтора часа, пробуравившись через проспект и Сущевский вал. Можно было и быстрее, но меня запутали кирпичи, натыканные на Бауманской и окрестностях, словно поганки в дождливом болотистом лесу. Я пока еще абсолютно законопослушна, двигаюсь исключительно с разрешенной скоростью. Когда я пыталась увеличить порог личного ограничения скорости, у меня появилось ощущение, что я пилотирую свихнувшийся реактивный самолет, который летит из чистого одолжение, но при этом вес трясется и глючится. Вот-вот рассыпется на части, оставив меня лежать на асфальте и покорно ждать судмедэкспертов. Мертвой, что очевидно. После этого я решила, что восемьдесят километров в час для меня — скорость, применяемая только при доставке какой-нибудь роженицы в роддом. А шестьдесят километров — рабочая скорость, с которой я добираюсь до роддома без роженицы. Помимо скорости, я соблюдаю распоряжения извращенцев, расставлявших дорожные знаки. Я поворачиваю, куда мне не надо, если езда вперед запрещена. Я часами паркуюсь, проезжая мимо указателей «Парковка запрещена» и с тоской смотрю, как более нормальные водители забивают на эти знаки и решают свои проблемы в пять минут. Белый же брикет пломбира на красном фоне я уважаю больше всех, зная по опыту, что за ним прячется волшебник со своей волшебной полосатой палочкой. И всех, кто мелькнет на его пути, от заколдовывает. Они послушно открывают кошельки и отдают злому колдуну деньги, иногда все, что есть. Только бы отпустил. Так что задачу подъезда у переулку, который с трех прилегающих дорог из четырех обложен кирпичами, я решала около тридцати минут. Я опоздала.
— Вы опоздали, — возмутился упакованный в чудную темно-синюю дубленку Руслан.
— Я нечаянно. Я не могла продраться через кирпичи.
— Ничего. — Смягчился Руслан. И, кажется, он вообще не злился.
— Я искуплю.
— Вы уже искупили. Вы так лихо въехали во двор и так вальяжно бросили вашего игривого коня, что я просто залюбовался вами, — надо же, как интересно. Не думала, что произвожу впечатление лихой наездницы.
— Мы прямо здесь поговорим? — я оглядела серый от грязи двор, — все-таки не май месяц.
— Пойдемте обедать. Мы же договорились
— Сюда? — Оглядела я отлично декорированное кафе, которое скорее являлось роскошным рестораном. Нет, на него мне денег точно жаль.
— Да не волнуйтесь вы, я приглашаю, — все-таки наши отношения трудно назвать официально-формальными. Он улыбается, шутит, собирается кормить. Я бы могла допустить, что нравлюсь ему, но почему он тогда не позвонил летом? Мы прошли в ресторанчик, приятно отличавшийся от всех размножавшихся на глазах заведений быстрого кормления типа Макдональдса или Ростикаса, где поток поставлен таким же образом, как у свиней на фермах. Побольше, попроще, пожирнее и чтобы доходы росли и множились. А здесь людей именно кормили. Как кормит любящая жена мужа, пришедшего с тяжелой работы, как заботливая мать, принимающая в гостях своего выросшего сына. Я в таких местах бывала только когда еще Серый был на коне и позволял себе красоваться и петушиться передо мной. Еще до того, как он стал это проделывать перед своей любовницей.
— Оля, о чем вы задумались? Вы так пристально на меня смотрите и молчите. И ничего не едите, почему?
— Не хочется. — Воспоминания о Сергее меня расстроили. Почему я теперь должна просить милости у Руслана, почему я все время должна выглядеть жалко в его глазах? Я чуть не расплакалась.
— О Господи, да что с вами такое? Только не надо плакать? Вы не можете платить? — он подсел ко мне на диванчик, обнял и начал как-то так хорошо успокаивать, что я и в самом деле разрыдалась и принялась комкая и путаясь, излагать ему все мои злоключения.
— И в Инкорсе меня обидели и увалили. В САИНе украли идею и не хотели заплатить. Все только и норовят укусить побольнее. И с Мотькой я разругалась, а ведь мы дружили с третьего класса!
— Ш-ш-ш, — укачивал и баюкал меня Руслан.
— И Вы мне не позвонили. А я ждала, как дура, — брякнула я. Никогда я ничего не могу хорошего сказать о моем языке. Одни от него сплошные подставы.
— Я вам звонил. Не застал. А потом, с весны у меня шел тяжелый развод с женой. И летом, после того, как она отсудила себе мою квартиру, которую я заработал тяжким трудом, мое стремление звонить кому бы то ни было пропало.
— А почему отсудила? Она поймала вас на измене?
— Откуда вы взяли, — засмеялся он. — Это в Америке имеет значение причина развода. У нас достаточно нахождение в зоне законных отношений и все — дели имущество пополам. Мало того, что я десять лет пер ее, оплачивая ее фитнесс-клубы, солярии и массажи. А она за это не удосужилась мне даже ребенка родить. Я ей предложил нормальный вариант, но она затеяла суд, наняла адвокатов и откусила себе все, что только было возможно.
— Да, после такого я бы ограничилась резиновой куклой.
— Вы потрясающая, — расхохотался он. — И вы правда ждали моего звонка?
— Нет, конечно, — улыбнулась я. — Разве может приличная девушка думать о таких глупостях? Тем более, приличная девушка с такими долгами!
— А кстати, что вы от меня хотели. Ведь не только выслушать оду моей хваткой женушке?
— Я хотела просить вас приостановить платежи. На год, хотя бы, а лучше на три.
— Зачем?
— Я открываю фирму. И все имеющиеся у меня деньги, включая те, что идут от аренды, нужны для раскрутки.
— Забавно… А я так понял, что у вас все плохо. Вы же только что рыдали на эту тему.
— Я рыдала на тему «Как неправильно устроен мир». А у меня все неплохо. Я скопила двенадцать тысяч. Вот и решила, что раз уж так получилось, что у меня есть мозги на плечах, то не стоит больше позволять пользоваться этими мозгами кому попало.
— Двенадцать тысяч! Вот это да, — восхищенно присвистнул Руслан. Я покраснела от удовольствия.
— И как вам это удалось?
— Очень просто, — хихикнула я и рассказала, как именно просто. Все-все, и как украла, и как задумала. И почему тоже. С особым удовольствием передала сцену с Молотовой у меня дома.
— Ну вы даете. А говорить, что мир устроен не правильно. На самом деле просто в мире есть совсем немного людей, способных самостоятельно решать, что им принадлежит, а что нет. И похоже, что вы из них.
— Спасибо, конечно, но меня интересует только одно. Вы дадите мне отсрочку? — действительно, мне с его комплиментов не воду пить.
— Даже не сомневайтесь. Прямо сейчас поедем в банк и подпишем соглашение. Давно меня так никто не восхищал. Однако мы это сделаем, если вы примете мое приглашение.
— Какое? — заинтересовалась я.
— У меня дома живет очаровательный котик. Я хочу непременно вас с ним познакомить. Он тоже должен посмотреть на женщину, так спокойно кинувшую крупнейшую корпорацию по недвижимости.