– Вика, все закончилось.
– Закончилось ли, вот вопрос. – Гейша в заметном стрессе, и мне любопытно, что же смогло так обвалить ее сервер. – То, что он умер, не означает, что все закончилось.
– Я знаю. Послушай… Ну, послушай же меня! – Ирвин отлично держится, молодчина. – Мы все выясним, я сам этим займусь. А то Билли-Рея попросим.
– У меня от него мурашки по коже…
– А внешне было незаметно. – В голосе Ирвина проскочило раздражение. – Ты ему глазки строила.
– И что? Не могла же я…
– Конечно. Тем не менее я предпочитаю попросить Билли-Рея помочь, чем ждать, пока полиция до всего докопается, а она может и докопаться.
Я очистила историю поиска и вернула заставку. Теперь, если нет специальной проги, отследить запрос будет непросто. А даже если отследят, ну что за беда? Мало знать, нужно доказать.
– Вика, просто веди себя как обычно, никто ничего не заподозрит, а потом, когда все уляжется…
– Уляжется, как же! Я что, одна такая? Если копнут, дерьмо из берегов выйдет, и многие в нем утонут.
Не хочу, чтобы они знали, что я слышала их разговор, вот не хочу, и все! В данном случае я вообще собираюсь прикинуться шлангом, а дальше просто сделаю то, что решила.
– Паола!
У входа в спальню меня окликнули, и голос незнакомый.
Я обернулась – посреди коридора стоит невысокий тип в кожаной куртке. Кто бы мне сказал, зачем мужчины продолжают носить такое? Но этот носит ее, к тому же довольно давно, куртка вытерлась. Джинсы тоже затертые, но неожиданно отличная обувь, настоящие немецкие ботинки, как раз по погоде.
И этот тип назвал меня по нику, а это означает только одно: он форумный.
– Да, я Паола, а ты кто?
– Я – Линч. Помнишь, мы с тобой в теме о кошках и собаках загоняли собачников?
– Ага. Смешно было. Привет, Линч. Ты в курсе, что там Папашу кто-то грохнул?
– Так это Папаша? – Линч презрительно поморщился. – Ну, поделом. Я знал, что он нарвется, вопрос времени. Так, значит, хозяин дома – это Алекс, а остальные…
– Линч, все это не должно просочиться на Форум.
– Я понимаю. Паола, я здесь на работе. Понятно, что ничего на Форум не попадет, по крайней мере, от меня точно никто не узнает, могу обещать. Но я очень рад повидаться с тобой. – Линч подошел ближе, и я теперь рассмотрела его. Ну, если бы сантиметров на десять повыше, мог бы заинтересовать меня. Правда, я его вряд ли заинтересовала бы. – Просто это джекпот – сразу всех вас увидеть. Брюнетка – это же Гейша, да? А значит, рыженькая – Анетта. Тот блондин с ноутом в обнимку – это Норд, а кто из оставшихся парней Ирвин?
– Вот у них и спроси. – Мне надоел этот идиотский разговор, и у меня есть дела. – Послушай, Линч, мне совершенно не жаль Папашу, но я не хочу, чтобы полиция ходила по пятам и задавала дурацкие вопросы, на которые у меня нет ответов.
– И ты ничего не слышала? Может, ты спала?
– Ты издеваешься? Как я могла уснуть, когда рядом сопел и ворочался Норд и пахло перегаром? Они с Алексом нарезались до синих слоников и храпели, а я мучилась. Если бы что-то такое происходило, я бы услышала! Правда, перед утром я смогла задремать и могу только сказать, что Норд точно никуда не уходил.
– Ясно. – Линч кивнул и улыбнулся: – Слушай, Паола, а давай завтра пересечемся где-нибудь и выпьем чего-нибудь, от чего не бывает похмелья, что не пахнет как кофе и не является крашеной водой?
– Простой воды, что ли? Линч, ты же знаешь мое правило: не встречаться с форумными.
– Но вчера же ты встретилась? Вы все – здесь.
– И ты посмотри, что из этого получилось.
Некогда мне лясы точить, в моем случае время – деньги. Кажется, я догадываюсь, чего так дергалась Гейша. Тем более нужно поспешить.
5
Выселки – это очень отдаленный район, эдакая жопа мира, куда съезжают те, кому некуда деваться. И назад дороги отсюда уже не бывает, как правило. Тот, кто попал на Выселки, здесь и остается. Папаша точно остался. Ногина, шестнадцать, – улица на самой окраине, там заканчивается теоретический город и начинаются какие-то совершенно дикие поля.
Теоретическим городом я называю спальные районы на границе света и тени. Вот тут еще есть улица, застроенная невзрачными домишками, убогими и обшарпанными, а за ними уже ничего нет, и ночью темень, и ветер, и неуютно. Хоть в теории это город, но от города у здешних мест только названия, и выглядит все так, словно тонкий слой города коррозия разъела. Город – это как клякса вишневого варенья, в центре – густо и вишенка, но чем ближе к краю кляксы, тем тоньше слой по законам физики. И Выселки – это самый край кляксы города, полустертый, одна теория.
Но Папаша жил здесь, и мне интересно почему. Ведь было время, когда он купил квартиру в новостройке, – помню, как он спрашивал советы насчет каких-то интерьерных проблем и о машине писал. А потом на какое-то время, года на два, вообще пропал с Форума, и поговаривали, что он женился и оставил свои штучки. Но около года назад Папаша вдруг появился снова, еще отвратительнее, чем был, в нем стала проявляться какая-то очень настоящая злоба, чего прежде не было. И он бешеной собакой бросался на всех, и его разоблачения стали особенно мерзкими. Его много раз блокировали, но он не каялся и через какое-то время снова выкидывал очередной финт. А все оказалось просто: выбросили с работы и оставила жена, причем оставила на Выселках. При его раздутом самомнении это было как нож в сердце, конечно. И проанализировать свои ошибки он не смог, у таких, как он, всегда виноваты все вокруг, только не он сам.
И Папаша обвинял весь мир, сто пудов. Ему и в голову не пришло, что когда ты регулярно ведешь себя как урод, то окружающие рано или поздно заметят это и сделают выводы. Это как же его прижало, что во всем немаленьком городе не нашлось для него иного места, кроме как здесь, в этом царстве безнадеги…
Квартира номер три на первом этаже. Уже темно, и в подъезде кто-то выкрутил лампочку – не иначе, внешние враги просочились, а мировая закулиса попутно нагадила на лестнице. Дверь в квартиру Папаши сработана из металла, но в окнах темно. Я позвонила несколько раз – так, на всякий случай, вдруг Папаша жил не один. Но за дверью тихо, и темнота мне совершенно не мешает, как и примитивные замки, которых глупый Папаша навесил целых четыре.
Квартира встретила душной темнотой, запахом грязного белья и какой-то испорченной пищи. Даже намека на то, что вот же они, зимние праздники, здесь нет – видимо, Папаша не праздновал. И тут я его понимаю: что можно праздновать, обитая здесь? Разве что конец света.
Я зажгла фонарик и плотно задернула шторы. Надев перчатки, метр за метром обследую жилище бывшего форумного Могильщика и начинаю понимать, отчего Папаша был так зол на весь мир. Похоже, не ранее чем год назад у него дела шли отлично, об этом говорит хорошая обувь и одежда в его шкафу, несколько дорогих комплектов постельного белья, посуда, навороченный холодильник и кожаный диван, на котором, судя по всему, Папаша просто жил – кругом тарелки с остатками какой-то еды, а на обшарпанном столике рядом – ноутбук, известной фирмы, но не новый. Второй ноутбук нашелся на полке под постельным бельем, и куча дисков с какими-то записями. Под диваном я нашарила небольшой блокнот в кожаном переплете. Ну так и есть, все электронные адреса, пароли от них, все аккаунты, которыми пользовался Папаша, – все здесь, их сотни, он ни за что не запомнил бы, а потому записывал и держал под рукой. И все это мне очень сгодится, если я хочу выяснить Папашины грязные секреты.
А еще под крышкой столика скотчем прилеплена флешка.
Папаша прятал ее, значит, что-то там есть, и это, скорее всего, будут искать. Но не найдут. И ноуты я заберу, а на дисках вряд ли есть что-то любопытное. Мне нужны досье, собранные Папашей, и вряд ли они на бумажных носителях и явно не на разбросанных повсюду дисках.
На кухне в банке с рисом я обнаружила небольшой мешочек с какими-то таблетками – либо Папаша толкал наркоту, либо сам употреблял. В холодильнике почти пусто, но в морозилке лежит пакет с пачкой долларов – плохо, не по фэншую, доходы замораживаются. Деньги Папаше уже ни к чему, так что я могу забрать их без моральных терзаний. И, пожалуй, здесь больше нечего искать, а такого свинарника в ванной я отродясь не видела.
Я выхожу из квартиры и закрываю замки, словно так они и были. Полиция, конечно, придет сюда, но ничего не найдет. Вряд ли они зададутся вопросом, куда же делся компьютер убитого, хотя Интернет проведен и убитый был активным пользователем, полиция не станет усложнять себе жизнь, а я должна знать, что же такого нарыл Папаша, что его так жестко грохнули.
Я иду по линии тьмы, избегая освещенных участков. Вот дорога, здесь я оставила свою машину, сейчас я поеду домой и распотрошу Папашины секреты. Я не стану ими пользоваться, но я хочу знать.
Если вы спросите, как я открыла замки, мне придется рассказать вам то, что я не хотела рассказывать никому на свете, и не потому, что это нечто дурное, а потому, что вы все равно не поймете. Но, с другой стороны, почему бы нет?
Если вы спросите, как я открыла замки, мне придется рассказать вам то, что я не хотела рассказывать никому на свете, и не потому, что это нечто дурное, а потому, что вы все равно не поймете. Но, с другой стороны, почему бы нет?
Замки, граждане, – это живая головоломка. Когда-то давно, когда мне было десять лет, я нашла за гаражами старый, кованный вручную замок, его дужка была закрыта так, словно он навсегда умолк и больше не скажет ничего. Или умер. Или спит. Все вещи имеют душу, и этот брошенный замок казался мне таким несчастным. Но чтобы его открыть, нужен был ключ, и я побежала в мастерскую, что за углом.
Конечно, я понимала: вряд ли мне позволят оставить замок себе, мама не терпела в доме никаких чужих вещей. Но старинный замок – это не чужая вещь, он сам по себе, и у него есть сердцевина, а это же почти сердце! Разве можно назвать замок вещью?
Слесарь, которому я принесла свою находку, был уже очень старым. В мастерской работал и молодой слесарь, но он даже головы не повернул в мою сторону, а старик взглянул поверх очков и кивнул на свободный табурет – садись, мол, не стой. И я, конечно же, уселась, а замок держала в своей руке. Слесарь, его звали Терентий Васильевич или просто – дедушка Терентий, взял его и осмотрел, а потом сказал, что ключ он, пожалуй, сделает, если я смогу открыть замок. Мне это показалось ужасно глупым – ну как его открыть без ключа? Мне ведь как раз для того и нужен ключ, чтобы открыть! На что старик засмеялся и сказал: с ключом любой дурак откроет, а ты без ключа открой! И, глядя на мое расстроенное лицо, вдруг сказал: дело нехитрое, я тебя научу. Но дело, конечно, оказалось весьма хитрое, зато теперь сердца всех на свете замков принадлежат мне. Каких только замков не приходилось мне открывать! И к каждому нужен свой подход, замки как люди, каждый со своим характером и памятью. Вот взять два ключа от замков одинаковой системы – ключи будут стерты по-разному, даже от замков, выпускающихся тысячами. Нет двух одинаковых, и открываются все по-разному. Но нынешние замки скучные, как клерки в офисе: напичканы наворотами, падки на лесть. Это не те старые замки, которые когда-то делались вручную, каждая деталь неповторима, и если такой красавец открывал мне свое сердце, это было сродни сексу.
Но дело в том, что замок интересен мне, только пока я его открываю. Как только своего добилась – все, идем дальше. И тем не менее я их все вспоминаю с нежностью, а самые любимые храню в сундуке, запертом на тот, мой самый первый, замок. Первый замок – это как первый мужчина, его не забудешь и не спрячешь под ворох воспоминаний, это воспоминание всегда на поверхности. Первый триумф, первый утоленный жар обладания.
Ну что мне какие-то смешные замочки, которые Папаша купил на рынке, после тех сотен красавцев, которые покорялись моим рукам и моей страсти? И если я превратила это свое хобби в профессию, то лишь потому, что ничто иное не приносило мне таких денег и такого удовольствия. А диплом института, в котором написано, что я менеджер, мне так и не пригодился.
Нет, я не квартирная воровка, боже упаси!
Я тестирую замки для фирм, их выпускающих. Мне платят за то, чтобы я взламывала замки разных видов и размеров. Кто-то сидит за это в тюрьме, а мне за это платят. Фирмы и фирмочки со всего мира присылают мне свой товар и приглашают с целью протестировать свои изделия.
А в свободное время я делаю авторские куклы и домики для них. У меня постоянно в работе несколько интересных проектов и в голове кипят самые разные идеи, но работа эта очень тонкая, требующая времени и определенных навыков, а также отличных материалов. Конечно, с куклами я расстаюсь гораздо проще, чем с замками, потому что я делаю их, чтобы они жили своей жизнью, но есть несколько, которых я никому не отдала. Я потом делала реплики этих кукол, но ни разу они не вышли такими живыми, как оригинал. Что-то есть в этой теории одушевленности вещей, которые не совсем вещи.
И конечно, на Форуме о замках никто не знает, а о куклах – так, вскользь.
Просто незачем. Не потому, что я стыжусь того, что делаю, а просто потому, что все равно мало кто поймет. Вот вы сейчас поняли?
Как-то раз случилось мне попасть в больницу. Время там тянется долго, Интернета нет, и я взяла с собой почти готовую куклу, мне нужно было прошить ее паричок. Искусственные волосы разбираются на тоненькие прядки, которые продеваются в игольное ушко, а в самой основе паричка сотни дырочек, и в каждую продевается прядка, закрепляется с изнанки узелком. Чтобы прошить паричок, нужно несколько дней, а то и недель, зависит от размера и желаемого результата.
И так уж случилось, что в палате со мной оказались две дамы, обремененные семействами, с кучей журналов и судками с едой. Они постоянно болтали, обсуждая певцов, сюжеты сериалов, прикидывали, с кем бы из актеров при случае переспали – хотя ни один мало-мальски приличный мужик на пушечный выстрел не подпустил бы к себе ни одну из них, не то чтоб переспать. Но они мечтали, и, глядя на их мужей, я понимала почему. Если бы я вынуждена была спать с чем-то подобным, я бы мечтала уйти из дома и не вернуться. И вообще сойти с планеты.
И вот дамы обсуждали свои темы, а я сидела и тихонько прошивала паричок. Никого не трогала, никому не навязывала свои убеждения, просто прошивала паричок для куклы. И дамы, заскучав, обратили свои взоры на меня и поинтересовались, что же это я такое делаю. Я спокойно объяснила, что вот, дескать, кукла, а это паричок, и надо его прошить, а тут как раз свободное время оказалось. На что получила ответ: делать тебе нечего, да лучше бы ты… И выдали целый список тех занятий, которые, по мнению дам, лучше. На мой вопрос «Лучше для кого?» ответа не нашлось. Но они были твердо убеждены, что знают: мое занятие глупость и для меня будет лучше, если я займусь чем-то иным. Вскапыванием грядок, например. Или выпеканием пирогов. Или деторождением: «Мужа-то у тебя нет, поди, а был бы муж, он бы тебе не позволил в куклы играться, шуршала бы по хозяйству как миленькая!» Сама мысль о том, что я живу не так, как они, и даже ни на минуту не допускаю, что стану жить по их хотению в ближайшем обозримом будущем, приводила этих достойных дам в неистовство. Словно я одним своим существованием подорвала все устои православия, отечества, духовности и вообще сжечь меня мало, и уж точно не надо лечить, потому что таким, как я, жить нельзя.
Просто за то, что моя жизнь и мои приоритеты отличались от общепризнанных.
Так уж устроены люди, мне ли не знать? Даже мои родственники часто рассказывают, чем мне следует заниматься, вместо того чтобы играться в бирюльки. И чтобы обязательно шел стаж. Чтобы я жила как полагается. И меня же убеждают, что, если я откажусь от собственной жизни и стану делать то, что мне навязывают, лучше станет именно мне. И я в толк взять не могу, почему все меня за дуру держат?
В общем, с социумом у меня никак не сложилось.
Мой район отличается от Выселок, как Манхэттен отличается от деревни Звиздюлино. Я живу в самом центре вишенки, центрее не бывает. Мне нравится, что вокруг всегда живет город, и хотя мой дом стоит во дворе и шум не слышен, я знаю, что он там, день и ночь, и это меня умиротворяет. Да, с людьми не сложилось, но это же не значит, что может не сложиться с городом? Когда-то давно я приехала сюда из крохотного городка, который я никогда не любила, приехала и поняла, что мое место здесь. И стала жить так, как хочу и где хочу.
Конечно, есть тихие спальные районы, но я люблю центр, это сама суть города, его сердце, и оно бьется для меня. Самый длинный и счастливый мой роман – роман с городом, это самые стабильные отношения в моей жизни, и пока мне их достаточно, а если я хочу поболтать, то пойду на Форум, там всегда мне рады. Там не важно, что у меня нет мужа и что я вообще не слишком люблю людей, считая их корыстными и ненадежными – всех, в принципе.
Иногда меня спрашивают, что же такого плохого сделали мне люди, чтобы я отлынивала от социальных связей и прочих подобных материй, но ответа у меня нет. Просто все мои наблюдения, весь жизненный опыт, особенно чужой, свидетельствуют о том, что каждый из нас – один на свете и никому нельзя доверять. И, ради всех богов, не надо мне задвигать эту чушь насчет детских травм и фаллических символов, просто у меня есть мозги, и я привыкла ими пользоваться, а тут уж, если привыкнешь, отвыкнуть никак.
Я зажигаю свет и с облегчением вздыхаю: я дома. Третий этаж пятиэтажки, большая двухкомнатная квартира – много ли мне одной надо, есть люди, которые семьями живут в такой квартире: сто восемьдесят сабель, друг у друга на головах, а я одна, и для меня быть одной – это все равно что быть богатой. Здесь мое личное пространство, место, где все принадлежит только мне, я все могу здесь контролировать, и если бы ради заработка мне не приходилось выходить из дома, то я бы никуда отсюда не выходила. Только иногда прогуляться, но не более того. А для общения есть Форум.