— Ты, главное, пей много воды! — вещал начитанный Артем. — И еще спи! Тогда завтра же будешь, как огурчик!
— И на ночь компресс на спину наклей! — говорил Серега. — Я не знаю, как это делается, но, говорят, помогает.
— И про таблетки не забывай! — это был Толик. — А мы за тебя кино посмотрим, потом расскажем.
Расстались весело, Вовка даже высунулся в окно и корчил уходящим друзьям рожи. Но как только они ушли, Вовку окончательно сморило. Все же, его организм боролся с болезнью. Не прошло и нескольких минут, как Вовка уже уснул, а вошедшая бабушка тихо поправила сползшее на пол одеяло.
Проснулся Вовка оттого, что услышал тихий бабушкин шепот. Она говорила кому-то, что Вовка спит, но можно подождать, он скоро проснется, уже почти три часа прошло.
За окном день клонился к вечеру, солнце устало разгоняло тени, а на небе снова скапливались тучи.
Бывает так, когда весь день невыносимо душно, а по ночам все время льет дождь. Тогда можно с самого утра взять несколько спичек и пойти искать резвые ручейки-однодневки. К обеду такие ручейки обычно высыхают, умирают под лучами солнца, а вот рано утром они еще бурлят, несутся с невероятной прытью, будто не успевают к месту назначения вовремя, будто ждет их кто-то. И тогда можно найти основание подобного ручейка и запустить по нему четыре спички разной величины — одна Вовкина, вторая Толика, затем Серегина и Артемкина. А потом идти вдоль ручейка, наблюдая за путешествием собственной спички, и подгонять ее, чтоб приплыла к финишу раньше остальных. А ведь на пути спичку ждут бурные водовороты, препятствия в виде опавших листьев, веточек, камешков. И помочь никак нельзя, иначе победа не засчитается. Бедная, бедная спичка! Сколько ей приходится преодолеть трудностей, чтобы добраться до того места, где ребятам надоест, наконец, играть и они начнут бурно выявлять победителя. И ведь не каждая спичка доберется. Бывает, скрутит все четыре водоворотом, или попадутся на пути решетки канализации — и приходится снова идти к началу, снова запускать новичков, снова следовать по опасному пути…
В эту минуту Вовке захотелось выскочить на улицу, позвать друзей и запустить спички в каком-нибудь ручейке, который еще не успел высохнуть. Но стоило сесть на кровати, как снова закружилась голова.
Проклятая болезнь!
Вовка застонал, лег обратно, закутался в одеяло. Внезапный порыв улетучился, вместо радости пришло расстройство, и даже некоторая злость — на непогоду, на забытую майку, на температуру. Почему-то казалось, что если сейчас не пойти и не запустить спички по ручью, то уже больше никогда не получится этого сделать.
В комнату осторожно заглянула бабушка.
— Проснулся? — спросила она, и Вовка вспомнил о том, что в соседней комнате еще кто-то есть. Кто-то, кто пришел к нему. — К тебе гости. Как себя чувствуешь?
— Нормально. — буркнул Вовка. — Что еще за гости?
Бабушка посторонилась, в комнату вошла… Лизка.
Вовка даже подтянулся на кровати, забыв про головокружение. Потом торопливо завозился, плотнее закутался в одеяло, чтобы Лизка ненароком не увидела его в одних трусах.
— Ты, это, чего пришла? — от удивления нагрубил Вовка, взглянул на Лизку из-под нахмуренных бровей.
Бабушка за Лизкиной спиной взмахнула руками, мол, зачем же так грубо, потом пробормотала: "Ладно, вы тут общайтесь…" и поспешила выскочить за дверь.
Лизка нерешительно топталась на пороге.
— Я могу уйти… — сказала она, едва слышно. — Просто я…
— Нет, нет, я не это хотел сказать. Мне просто… ну, странно, что ты пришла, вот. Проходи, садись на стул или, там, вон, табуретка есть. Можешь садиться куда угодно, в общем… — Вовка смутился, потом подумал — а чего это вдруг девчонки смущаться, и затараторил так быстро, что оставалось только удивляться. — Я твой велосипед, знаешь, немного, ну, испачкал. Мы вчера по лесу катались, а потом дождь начался, и вот мы под дождь попали, а я майку забыл в лесу, и простудился из-за этого. Не из-за того, что майку забыл, а потому что дождь начался. А я с непривычки. У меня эта, как ее, акклиматизация, вот…
Лизка скромно села на край стула, сложила руки на коленках, смотрела на Вовку, не мигая, разглядывала. Потом спросила:
— А это вы куда ездили? Просто так, по лесу катались?
— Ага. Ну, почти просто так.
— То есть ты, Вовка, такой же путешественник, как и я! Путешествуешь везде, что-то ищешь. Молодец.
— Ага. — снова сказал Вовка. — Мы еще настоящую землянку нашли, времен войны. Старая-старая! Там в паутине все, заросло, ужас просто. — Потом вспомнил, что это секрет и быстро добавил. — Только я тебе не говорил!
— Нема, как рыба! — рассмеялась Лизка. — У вас там мальчиковые секреты, я поняла. Жалко, что нельзя будет с вами съездить. Я такие вещи обожаю.
— Еще бы, кто не обожает! Там за землянкой могилы неизвестных солдат есть. То есть, как неизвестных? Очень даже известных, там таблички с именами висят. Мы хотим про это фильм снять, а потом сообщить куда следует, чтобы их откопали и похоронили с почестями, как героев.
— А куда следует?
Вовка пожал плечами.
— Не знаю. Но не в лесу же им лежать, правильно? Належались уже со времен войны.
— Это так правильно… — Лизка вздохнула. — Мой дедушка тоже воевал. И не дожил по победы. У нас хранятся фотографии, много старых фотографий. Папа говорит, что если бы не наши деды и прадеды, то и нас бы никогда не было. И так жалко, что из-за войны они не смогли увидеть своих внуков… А ты, Вовка, молодец! Другие бы посмотрели, ну, могила и могила, и пошли бы себе дальше, а ты хорошее дело сделать решил. Ты бы моему папе понравился.
Вовка смутился еще больше и и торопливо, сбивчиво спросил:
— А ты почему без книжки и без зонтика? Зонт сейчас был бы в самый раз.
— Он же вчера порвался. — сказала Лизка. — А я сегодня пошла в кино, а там твои друзья тоже пришли. Я у них спросила, куда ты потерялся, и они мне рассказали, что заболел. Вот я и решила прийти, проведать. Мы же теперь вроде как снова дружим.
— Ага. — сказал Вовка. — Друзья, значит, сказали. Ну, хорошие друзья.
— А не надо было говорить? — смутилась Лизка. — Я же подумала, что тебе приятно будет, если кто-нибудь к тебе придет. Я тоже болела несколько раз. Даже в больнице лежала. Это очень скучно. Лежишь себе, и никто не приходит. Книжки читать надоело, играть надоело, радио слушать тоже надоело… кошмар один.
— Это точно. — Вовка не знал, что еще сказать. Вообще-то, он продолжал злиться на Лизку за прошлогоднее, за непонятные чувства, которые томились в груди, но сейчас ему было приятно, что Лизка здесь. Может быть, пора перестать злиться и вернуть дружбу в прежнее русло? Получиться ли?
— У тебя температура? — спросила Лизка.
— И она тоже. А так — голова кружится. Я даже сидеть почти не могу. Вот, таблетки пью и сплю. Может быть, завтра или послезавтра вылечусь, и все у меня будет хорошо.
— И правильно. Чаю сделать?
— Чаю? — Вовка смутился. — Не надо, бабушка сделает.
— Я у нее попрошу, сделаю. Мне не сложно.
Лизка вышла из комнаты, до Вовки донесся обрывок ее разговора с бабушкой. Бабушка охала, приговаривала: "Хозяюшка!..", потом зазвенела посуда, донесся легкий аромат чая с лимоном.
— И себе сделай! — завопил Вовка. А то было бы совсем неловко пить чай в одиночку.
И чего это она решила за ним поухаживать?..
Вошла Лизка с подносом, на котором ютились две чашки и блюдце с печеньем. Вовка смутился окончательно.
— Ты, это, прекращай так. — буркнул он и, кажется, покраснел. — За мной не надо ухаживать, я же не смертельно больной.
— Да ладно тебе. На. — Лизка протянула чашку. — Это я так, забежала на минутку. Больше не повторится. Не хочешь, так больше и не будем общаться.
— Ты же первая и не хотела. — продолжал бурчать Вовка. — Я к тебе приходил, гулять водил, а ты… я даже не знаю, как ты поступила. Просто не хотела общаться и все. Разве забыла?
Лизка кивнула:
— Давай считать, что забыла. В прошлом году я одна была, а теперь совсем другая. Повзрослела на год. Бывает же так с людьми. Все взрослеют.
— То есть, ты уже и путешествовать никуда не хочешь?
— А это-то здесь причем? — рассмеялась Лизка.
— Не причем, просто так решил спросить.
— Нет, путешествовать хочу. Еще как хочу. Папа сказал, что через год возьмет меня с собой на съемки фильма в Новую Зеландию. Там я смогу путешествовать, сколько захочу. У меня будет личный гид, который покажет самые-самые интересные уголки. Вот ведь здорово!
— Ага, здорово. — согласился Вовка, попивая чай. — А как у твоего папы фамилия? Мне-то все равно, а вот Артем очень хочет узнать. Он говорит, что может быть знает твоего папу, видел по телевизору.
Лизка назвала фамилию, и Вовка с удивлением обнаружил, что тоже знает ее папу, и не один раз видел его по телевизору. Даже в любимой маминой передаче "Лед и пламень".
Лизка назвала фамилию, и Вовка с удивлением обнаружил, что тоже знает ее папу, и не один раз видел его по телевизору. Даже в любимой маминой передаче "Лед и пламень".
— Ничего себе он у тебя знаменитый! — присвистнул Вовка.
Лизка кивнула, хотя было видно, что она сама не сильно-то радуется.
— Вот если бы он у меня был чуточку менее знаменитый, то, может, я бы его чаще видела. — сказала она.
Вовка не совсем понял, что она имела в виду.
— Что может быть лучше знаменитых родителей? — рассудил он беззаботно. — У тебя же все теперь есть. Велик, вон, какой дорогущий. А еще наверняка тебе все покупают, что захочешь. И возят, куда угодно. В Новую Зеландию поедешь. Это же просто супер! Я бы не отказался, если бы мой папа был знаменитым актером. Он бы меня в кино бесплатно проводил, и дал бы поснимать настоящий фильм, настоящей кинокамерой… Артему расскажу — он же лопнет от зависти! А еще я бы его попросил, чтобы он меня брал всюду с собой. Куда-нибудь на передачи, на съемки рекламных роликов, на всякие разные фестивали… это так здорово!
— И совсем не здорово. — вмешалась Лизка и внезапно стала собираться. Даже чай не допила. — Вовка, я пойду, наверное. Ты выздоравливай и больше не болей, слышишь? У тебя еще все лето впереди.
— Ты куда это так быстро? — удивился Вовка. — Я сказал что-то не то?
— Все то, все верно. — Лизка прятала взгляд, торопилась.
— Но ты же еще придешь? Когда-нибудь?..
Лизка кивнула.
— Приду, конечно. — потом случайно заметила Вовкин блокнот с ручкой, лежащие на столе, оживилась. — Можно?
— Конечно.
— Я тебе телефон свой оставлю, хорошо? Я не всегда его беру, но вдруг повезет, и тогда поболтаем! Если что — звони!
Вовка хотел сказать, что у него с друзьями правила, что телефон лежит, выключенный, на дне рюкзака, что еще месяц, минимум, он там и будет лежать, забытый… но Вовка ничего этого не сказал. Потому что не захотел. Номер телефона, оставленный в блокноте, был для Вовки тем, ради чего иногда нарушаются даже самые правильные правила…
Лизка отложила блокнот с ручкой, встала из-за стола:
— Я побегу, в общем. Как выздоровеешь, забегай. Ты же теперь знаешь, где я живу. До встречи.
— До встречи. — брякнул Вовка, а Лизка уже выпорхнула из комнаты.
Было слышно, как она разговаривает с бабушкой, потом хлопнула входная дверь. Вовка увидел Лизку через окно, как она пересекла двор мимо грязного своего велосипеда, и тихонько прикрыла за собой калитку. На душе снова стало тоскливо. Чтобы сбить как-то накатившую тоску, Вовка поднялся, вырвал из блокнота листик с номером и долго его разглядывал, запоминая. Потом аккуратно сложил лист вчетверо и убрал в задний карман шорт. Если бы у Вовки спросили, почему он это делает, то вразумительного ответа никто бы и никогда не дождался. Вовка и сам не знал, что происходит. Но с Лизкиным телефонным номером было как-то… радостнее, что ли.
В комнату заглянула бабушка.
— Ну, что, жив? — спросила она. — А бабка твоя, хоть и старая, а вспомнила! Саша Чижек — это же мальчик такой был. Жил рядом с моими родителями. Ушел в партизаны, да так и не вернулся. А ты откуда о нем услышал уже?
— Да я просто так спросил. — махнул рукой Вовка. — Просто так…
Глава шестая
Следующим утром, когда Вовка возился с велосипедом, приехал Артем.
До этого, глубокой ночью разразилась сильная гроза, дождь хлестал в окно, на улице завывал ветер, то и дело сверкали молнии и гремел гром — такой силы, что жалобно звенели стекла. Вовкина бабушка, в которой с детства сидела боязнь грома, бродила по комнатам, крестилась и причитала что-то о конце света и о бесах, которым не сидится спокойно в своей преисподней. Проснувшийся Вовка, правда, подобного страха не испытывал, и даже наоборот — от легкой свежести грозы почувствовал себя намного лучше, чем раньше. Прямо посреди ночи он заварил себе чаю, выпил его и уже утром был бодрый, здоровый, будто и не болел вовсе.
Бабушка, понятное дело, снова всплеснула руками и попробовала оставить Вовку в постели до следующего дня, но Вовка самостоятельно выбрался на улицу, под теплые утренние лучи солнца, и занялся велосипедом. Негоже ему тут стоять в грязи, под дождем.
А тут как раз и Артем подоспел.
— Я смотрю, ты уже выздоровел совсем. — заявил он, закатывая свой велосипед во двор. — А я тут поддержать друга пришел!
— Ничего, и так поддержишь, здорового!
Вовка как раз натирал раму велосипеда мокрой тряпкой, счищал грязь, обнажая белую поверхность. Артем присел рядом на корточки. Под левым глазом у Артема разбух и налился лиловым овальный синяк.
— Ого! — удивился Вовка. — Рассказывай!
— А что рассказывать? Сходили вчера в кино, потом в парк поехали, в "камешки" поиграть. А там Славик-толстый с Ваней-косолапым и еще двумя какими-то хомяками сидели, пиво пили на лавочке. А я их не увидел сразу, разогнался на велике, вырулил и только потом начал тормозить. А этот жлоб, который Славик, взял и бутылку мне под колеса швырнул. В общем, я-то велик спас, а сам грохнулся прямо носом в траву. Вот, рулем в глаз влетело. — Артем пощупал синяк, поморщился. — До свадьбы заживет. Я бабушку еле уговорил, чтобы она никуда не ходила. А то собиралась уже.
— И правильно сделала бы. Давно с ними надо разобраться. Хорошо, голову тебе не пробили.
— Сам разберусь. — проворчал Артем в сторону. — Вот придумаю что-нибудь и разберусь… Самое ужасное знаешь что? Что мой дядя с этими Славиком и Ваней тоже пиво частенько пьет. Они типа друзья. И дядя мне говорит, мол, нормально все, мелким всегда перепадает. Подрастешь и сам будешь младших по носу бить. Понимаешь? Он даже за меня заступаться не будет. У него философия такая — раз маленький, значит, должен по ушам получать.
— Неправильная философия. Так не должно быть.
— Вот и я о том же. — вздохнул Артем. — Он вчера с ними тоже сидел, смеялся. Я когда домой приехал, потом его ждал, чтобы видео сбросить с камеры. Так до одиннадцати ждал. Потом еще упрашивать пришлось, чтоб ноутбук дал. А когда я видео сбрасывал, он сидел и комментировал. Знаешь, что сказал? Что мы фигню какую-то наснимали, никому эти могилы не нужны. Посоветовал больше туда не соваться. Я ему про Толиков компас рассказал, а дядя рассмеялся и назвал Толика ботаном. Ненавижу его, когда выпьет! Зверюга какой-то, а не дядя!
Вовка потрепал его по плечу:
— И не думай расстраиваться!
— Эх. Я и не думаю. Только неправильно все это как-то… — Артем присел рядом на корточки, — Давай тряпку, помогу что ли.
Вдвоем они отмыли велосипед минут за двадцать. Потом Вовка выкатил его на солнце, сохнуть, а сам предложил Артему забраться на черешню и собрать полведерка на путешествие. Собирание спелой черешни обычно сильно способствовало поднятию хорошего настроения. Кто бы от такого отказался? Пока сидели на дереве, приехал Толик, а следом за ним и Серега. Оба не преминули забраться на дерево, и вчетвером собрали уже не полведерка, а целое большое ведро.
— Такое не утащишь! — вопил радостный Артем, позабывший об утренних расстройствах. — Надо бы хорошенько его ополовинить, а потом остальное пересыпать в пакет и ко мне на багажник, а?
— Дело говоришь! — вторил ему Серега. — Ребята, налетаем.
Там же, под черешней, усевшись в горячей траве, щурясь от солнца, принялись уплетать спелые ягоды за обе щеки.
— А скоро персики пойдут — тянул Толик.
— И арбузы с дынями! — говорил Вовка.
— И кукуруза с горохом! — улыбался Артем.
— И будем все это есть, есть, пока не лопнем! — хохотал Серега.
— Как здоровье-то, Вовка? Выздоровел?
— Не жалуюсь! Голова не кружится.
— А температура?
— Нормальная, комнатная.
— Эх, Вовка, поливать тебя надо чаще холодной водой, чтоб закалился, а то приехал со своего севера, совсем чахлик. Бери пример с Артема. Вон, какой упитанный.
— А чего это я упитанный? Я в меру!
— Артем в меру! Только еще пару кило, и в дверь проходить не будет!
— Только боком!
— Я, между прочим, с прошлого года похудел, а еще вытянулся на семь сантиметров! А вы говорите…
— Вот, Вовка, бери пример! Будешь вытягиваться — не будешь болеть!
— Ох, не хочу я больше болеть, честное слово. Одного дня хватило.
— А мы вчера твою Лизку видели!
— Чего это она моя?
— Потому что твоя и точка. Тили-тили-тесто, жених и невеста! И не надо нам тут говорить, что вы просто друзья. В прошлом году кто за ней носился? Вовка носился. В этом году кто носится? Лизка за ним носится. Вы же, как в сказке про журавля и лисицу. Бегаете друг за дружкой, а встретиться нормально никак не можете.
— Ничего мы не бегаем!
— Ага. Можно подумать, она не к тебе вчера побежала.
— Ну, ко мне.
— Ребята, я же говорю. Любовь у них! Тут все серьезно!