Мы с Айеном–старшим и его сыном дожидались Джейми. Щедро раздав деньги страже и другим помощникам и договорившись о том, чтобы его станок, а также все спасенные инструменты и материалы временно поместили в сарай, принадлежавший цирюльнику, Джейми устало побрел к нам.
— Как малый? — спросил он, вытирая рукой лицо.
Дождь усилился, и воздействие его струй на вымазанную сажей физиономию привело к весьма живописным результатам. Когда Айен взглянул на Джейми, то страх, тревога и гнев на его лице несколько потеснились, дав место кривой усмешке.
— Он выглядит немногим лучше, чем ты сам, приятель. Но, думаю, справится. Помоги нам.
Бормоча по–гэльски ласковые слова, больше подходящие для младенцев, Айен склонился над сыном, который сидел на каменном бордюре, раскачиваясь туда–сюда, как цапля на сильном ветру.
К тому времени, когда мы добрались до заведения мадам Жанны, Айен–младший уже самостоятельно переставлял ноги, хотя идти мог, лишь тяжело опираясь на отца с одной стороны и дядюшку — с другой. Бруно, распахнув дверь, вытаращил глаза и покатился со смеху.
По правде сказать, было от чего. Мы с Джейми оба босые, насквозь промокшие, а он вдобавок закопченный и в драной, обгоревшей одежде. Айен–старший с темными мокрыми волосами, лезшими ему в глаза, был похож на крысу–утопленницу с деревянной ногой.
Правда, в центре внимания оказался Айен–младший. С опаленной шевелюрой, опухшим красным лицом, похожим на клюв носом и моргающими глазами без ресниц он весьма смахивал на птенца какой–то экзотической птицы — может быть, только что вылупившегося фламинго. Лицу его краснеть было уже некуда, но вот задняя часть шеи побагровела, поскольку бедняге пришлось шествовать по дому в сопровождении заливистого смеха высыпавших из своих комнат девиц.
Наконец мы благополучно добрались до маленькой комнатки наверху, и едва дверь за нами затворилась, как Айен–старший сурово воззрился на своего незадачливого отпрыска.
— Значит, жить будешь, негодник? — требовательно спросил он.
— Да, сэр, — прохрипел бедолага, хотя, судя по его виду, можно было ожидать и отрицательный ответ.
— Хорошо, — хмуро сказал его отец. — Хочешь объясниться, или мне просто отходить тебя ремнем сейчас и не тратить наше с тобой время попусту?
— Ну не можешь же ты вот так взять и выдрать ремнем человека, у которого только что выгорели брови, Айен, — хрипло заметил Джейми, налив из стоявшего на столе графина стакан портера. — Это было бы не гуманно.
Он ухмыльнулся племяннику и вручил ему стакан. Парнишка жадно принялся пить.
— Ну ладно. Может, и не стоит, — согласился Айен, оглядев сына. Уголок его рта невольно дернулся: больно уж жалкое зрелище являл собой парнишка. И чрезвычайно потешное. — Но имей в виду, это не значит, что тебе не достанется по заднице потом, — предупредил он, — и это помимо того, что захочет сделать с тобой твоя мать, когда увидит твою физиономию. Ну а пока, парень, можешь расслабиться.
Не особо полагаясь на это великодушное высказывание, юноша промолчал, разумно ища прибежища в стакане с портером.
Я и сама выпила с удовольствием. Теперь мне стало понятно, почему жители Эдинбурга бросились врассыпную, едва пошел дождь. Попробуй–ка, промокнув до нитки, обсушиться в сыром каменном доме, не имея смены одежды и никакого источника тепла, кроме маленького очага.
Оттягивая липнущий к груди мокрый корсаж, я поймала заинтересованный взгляд Айена–младшего и с сожалением поняла, что, пока мальчишка в комнате, снять его мне не придется. Джейми, похоже, уже изрядно разбаловал мальца. Оставалось прибегнуть к последнему средству, и я залпом допила портер, ощущая разливающееся внутри тепло.
— Ну что, парень, чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы поговорить?
Джейми уселся рядом с Айеном на подушечку напротив племянника.
— Да, пожалуй, — осторожно прохрипел парнишка, прокашлялся, как лягушка–бык, и повторил более решительно: — Да, я могу.
— Хорошо. Так вот. Во–первых, как ты оказался в печатной мастерской? И во–вторых, как вышло, что там случился пожар?
Юноша помолчал, сделал очередной глоток портера для храбрости и сказал:
— Это я его устроил.
Джейми и Айен выпрямились, ошеломленные его признанием. Джейми, по–видимому, усомнился в правильности своего утверждения относительно нецелесообразности порки юнцов со сгоревшими бровями, но с явным усилием взял себя в руки и просто спросил:
— Зачем?
Мальчик сделал еще глоток портера, закашлялся, снова приложился к стакану, очевидно подыскивая слова.
— Ну, — неуверенно произнес он, — там был человек…
И замолчал.
— Человек, — терпеливо подсказал Джейми, когда его племянник выказал признаки неожиданно наступившей глухоты и немоты. — Какой человек?
Юный Айен с глубоко несчастным видом сжал бокал в ладонях.
— Отвечай своему дяде сию же минуту, щенок! — рявкнул его отец. — Иначе я наплюю на все и всыплю тебе прямо сейчас!
Вот так, чередуя угрозы с подсказками, эти двое выжали–таки из парнишки более или менее связный рассказ.
В то утро Айен–младший, как и было велено, явился в трактир для встречи с Уолли, который должен был появиться там после того, как примет подводу с бренди и загрузит на другую ложную приманку — бочки с прокисшим вином.
— Велено? — перебил Айен сына. — Кто велел тебе?
— Я, — сказал Джейми, прежде чем юноша успел что–то вымолвить, и поднял руку, призывая зятя к молчанию. — Айен, если хочешь, мы это с тобой обсудим, но попозже. Сейчас для нас важнее узнать, что произошло сегодня.
Айен нахмурился и уже открыл рот, чтобы возразить, но передумал и кивком велел сыну продолжать.
— В общем, я был голоден, — сказал парнишка, потупившись.
— А когда ты не голоден? — произнесли его отец и дядя в один голос.
Они переглянулись, фыркнули от смеха, и напряженная атмосфера в комнате слегка разрядилась.
— Значит, ты пошел в таверну, чтобы перекусить, — сказал Джейми. — Все правильно, малый, в этом нет ничего плохого. И что случилось, когда ты там был?
Именно там, как выяснилось, он и увидел того человека. Маленький, похожий на крысу тип с косичкой моряка и слепой на один глаз. Он разговаривал с трактирщиком.
— Он спрашивал о тебе, дядя Джейми, — продолжил юноша, чей рассказ по мере поступления в организм портера становился все спокойнее. — Называл твое настоящее имя.
Джейми удивленно вскинулся.
— Джейми Фрэзер, ты хочешь сказать?
Юный Айен кивнул, потягивая портер.
— Ага. Но он знал и другое твое имя — Джейми Рой, я имею в виду.
— Джейми Рой?
Айен вперил в зятя недоумевающий взгляд, и тот с досадой пожал плечами.
— Под этим именем меня знают на пристани. Господи, Айен, ты ведь знаешь, чем я занимаюсь!
— Ну знаю, но я не думал, что ты впутал в свои делишки мальца! — возмущенно сказал Айен и снова переключился на сына: — Продолжай, парень. Я больше не буду тебя перебивать.
Моряк спросил хозяина таверны, как бы старому морскому волку, оказавшемуся на мели и подыскивающему себе работу, найти некоего Джейми Фрэзера, который, по слухам, имеет нужду в способных людях. Когда хозяин сделал вид, что не знает этого имени, моряк наклонился поближе, толкнул монету через стол и, понизив голос, спросил, не знакомо ли ему в таком случае имя Джейми Рой.
Хозяин притворился, будто глух, как змея, и моряк вскоре покинул трактир, но Айен–младший увязался за ним следом.
— Я подумал, что, может быть, не помешает узнать, кто он такой и что замышляет, — объяснил он, моргая.
— Тебе следовало бы оставить у трактирщика сообщение для Уолли, — сказал Джейми. — Впрочем, что сделано, то сделано. И куда этот тип отправился?
«Тип» зашагал по дороге весьма резвым шагом, но не настолько быстро, чтобы здоровый юноша не мог следовать за ним на безопасном расстоянии. Отличный ходок, моряк покрыл расстояние в пять миль до Эдинбурга менее чем за час и прибыл в таверну «Зеленая сова». Юный Айен следовал за ним. От этой гонки у него в горле пересохло.
Услышав знакомое название, я встрепенулась, но промолчала, не желая прерывать рассказ.
— Там было полно народу, — сообщил парнишка. — Утром что–то случилось, и все об этом говорили, но всякий раз затыкались, когда видели меня. В общем, там было то же самое.
Он прервал рассказ, чтобы прокашляться и прочистить горло.
— Моряк заказал выпивку — бренди, потом спросил хозяина, не знаком ли он с поставщиком бренди по имени Джейми Рой или Джейми Фрэзер.
— Так и спросил? — уточнил Джейми.
Он внимательно смотрел на племянника, но я видела, что в его голове идет напряженная мыслительная работа, отчего на лбу между густыми бровями залегла маленькая морщинка.
Человек методично обходил таверны одну за другой, повсюду сопровождаемый своей «тенью», и в каждом заведении заказывал бренди и повторял свой вопрос.
Человек методично обходил таверны одну за другой, повсюду сопровождаемый своей «тенью», и в каждом заведении заказывал бренди и повторял свой вопрос.
— Должно быть, у него на редкость крепкая голова, раз он пил так много, причем не пьянея, — заметил Айен.
Сын покачал головой.
— Да ничего он не пил, только прикидывался.
Его отец поцокал языком, потрясенный таким возмутительным переводом добра, но рыжие брови Джейми поднялись еще выше.
— А пригубливал ли он хоть раз? — резко спросил он.
— Ага. В «Собаке и ружье» и еще в «Синем кабане». Но именно что только пригубливал и всегда уходил, не допив. В других местах он не пил вообще, а мы заходили в пять заведений, прежде чем…
Он не закончил фразы и отпил еще.
Лицо Джейми претерпело поразительную трансформацию. Выражение хмурого недоумения сменилось полнейшей растерянностью, но вскоре озарилось пониманием.
— Вот оно что, — тихо пробормотал он. — Ну да…
Его внимание вернулось к племяннику.
— И что случилось потом, а, малый?
Юный Айен снова понурился и сглотнул так тяжело, что было видно, как ком прокатился вниз по его длинной тонкой шее.
— В общем, от Керса до Эдинбурга не ближний свет, и, когда столько топаешь, в горле пересыхает…
Его отец и дядя обменялись понимающими взглядами.
— Ты выпил слишком много, — констатировал Джейми.
— Откуда же было мне знать, что он собирался обойти столько таверн, верно? — воскликнул парнишка, пытаясь оправдаться, и его уши порозовели.
— Ну конечно, парень, — добродушно сказал Джейми, не желая переходить к обвинениям. — И на сколько тебя хватило?
Как выяснилось, хватило его примерно до середины Королевской Мили, где Айен–младший под совокупным воздействием раннего пробуждения, усталости от пятимильной пешей прогулки и примерно двух кварт эля задремал в уголке, а проснувшись примерно час спустя, обнаружил, что объект его преследования исчез.
— Поэтому я пришел сюда, — объяснил он, — Я подумал, что дядя Джейми должен узнать об этом. Но его здесь не было.
Мальчик взглянул на меня, и его уши порозовели еще больше.
— А почему ты решил, что он должен быть здесь?
Айен–старший одарил своего отпрыска убийственным взглядом, а потом перевел его на зятя. Гнев, закипавший в нем с утра, но до сего момента остававшийся под контролем, прорвался.
— Ты — грязный распутник, Джейми Фрэзер, раз у тебя хватило наглости привести моего сына в вертеп греха!
— Не тебе это говорить, папа!
Малец вскочил на ноги и, хотя его немного шатало, выпрямился и решительно сжал вытянутые по бокам руки в костистые кулаки.
— Не мне? Что ты этим хочешь сказать, щенок? — воскликнул Айен, и глаза его расширились от ярости.
— Я хочу сказать, что ты чертов лицемер! — хрипло выкрикнул его сын. — Читаешь нам с Майклом проповеди о чистоте и сохранении верности одной женщине, а сам все время тайком шастаешь по городу, выискивая шлюх!
— Что?!
Лицо Айена побагровело. Я с тревогой посмотрела на Джейми, который, похоже, находил в этой ситуации что–то забавное.
— Ты — чертов лицемер!
Юный Айен торжествующе выпалил это обвинение, ненадолго умолк, словно стараясь придумать еще одно, но когда снова открыл рот, дело ограничилось отрыжкой.
— Мальчик изрядно пьян, — сказала я Джейми.
Он взял графин с портером, посмотрел, сколько там осталось, и поставил графин на место.
— Ты права, — сказал он. — Я заметил бы раньше, если бы не его плачевное состояние.
Старший Айен пьян не был, но выглядел так же, как сын: багровая физиономия, выпученные глаза и напряженные мускулы шеи.
— Какого хрена ты хочешь этим сказать, щенок? — взревел он и угрожающе двинулся к своему отпрыску, который попятился и, наткнувшись на кушетку, неожиданно на нее шлепнулся.
— Вот что! — выкрикнул парнишка и, чтобы не оставалось сомнений, ткнул пальцем в мою сторону. — Ты обманывал мою мать с этой вонючей шлюхой!
Айен отвесил сыну затрещину, отчего тот растянулся на кровати.
— Ну ты и болван! — возмутился отец. — Да как у тебя язык повернулся сказать такое о твоей тетушке Клэр, не говоря уже обо мне и твоей матери!
— Тетушке?
Юный Айен уставился на меня с подушек, разинув рот, и стал похож на птенца, просящего еды. Я не выдержала и расхохоталась.
— Ты ушел раньше, чем я успела тебе представиться сегодня утром, — сказала я.
— Но ты же умерла, — ляпнул он.
— Пока нет, — заверила я его. — И еще поживу, если не подхвачу горячку, оттого что сижу здесь в мокром платье.
Мальчик уставился на меня округлившимися глазами, в которых промелькнуло восхищение.
— Старухи в Лаллиброхе поговаривали, будто ты ведьма, Белая Дама, а может быть, даже фея. Когда дядя Джейми вернулся домой после Куллодена без тебя, пошли слухи, что, возможно, ты вернулась обратно к феям, откуда и явилась. Это правда? Ты живешь в сумраке?
Мы с Джейми переглянулись, и он закатил глаза к потолку.
— Нет, — сказала я. — Я… э–э… я…
— После Куллодена она сбежала во Францию, — неожиданно и весьма уверенно заявил Айен. — Она думала, что твой дядя Джейми убит в сражении, поэтому и уехала к своим родственникам во Францию. А поскольку принадлежала к числу близких друзей принца, то не могла вернуться в Шотландию, не подвергая себя серьезной опасности. Но как только она узнала, что ее муж вовсе не умер, она тут же села на корабль и приехала, чтобы найти его.
Айена–младшего отвисла челюсть. У меня тоже.
— Д–да, — подтвердила я, опомнившись. — Именно так все и было.
Парнишка переводил большие сияющие глаза с меня на дядю.
— Значит, ты вернулась к нему! — счастливо воскликнул он. — Господи, как это романтично!
Обстановка несколько разрядилась. Правда, Айен–старший еще хмурился, но и его взгляд смягчился, когда он посмотрел на нас с Джейми.
— Ну да, — проворчал он со скупой улыбкой. — Наверное, так оно и есть.
— Я–то думал, что такого рода помощь мне придется оказывать ему только годика через два–три, — заметил Джейми, опытной рукой держа голову племянника, в то время как тот мучительно отрыгивал в плевательницу, которую держала я.
— Да чего уж там, он всегда норовил забежать вперед, — махнул рукой Айен–старший. — Научился ходить раньше, чем стоять, и вечно совался в огонь, котлы с кипятком, свинарники да коровники.
Он погладил тощую спину.
— Потерпи, малец. Еще немного — и обессилевшего парнишку уложили на кушетку, где он должен был под строгим приглядом дяди и отца приходить в себя от воздействия дыма, эмоций и слишком большого количества портера. — И где, спрашивается, этот чертов чай, за которым я посылал?
Джейми раздраженно потянулся к колокольчику, но я остановила его. Можно было предположить, что после утреннего переполоха внутренний распорядок борделя еще не восстановился.
— Не трудись, — сказала я. — Я спущусь, заодно и чай принесу.
Взяв плевательницу и держа ее перед собой на расстоянии вытянутой руки, я вышла, слыша позади увещевания Айена–старшего:
— Послушай, дурачок…
Найти дорогу на кухню и получить все, что требовалось, удалось без труда. Я надеялась, что Джейми и Айен дадут парнишке несколько минут передышки. И он отдохнет, и я не пропущу ничего из его рассказа.
Но видимо, что–то важное все–таки прозвучало в мое отсутствие, потому что, когда я вернулась, в маленькой комнатке снова повисло облачко напряженности и Айен–младший, подняв глаза, быстро отвел их в сторону, чтобы избежать моего взгляда. Джейми пребывал в своем обычном невозмутимом состоянии, но Айен–старший выглядел почти таким же смущенным и огорченным, как и его сын. Он поспешил мне навстречу, забрал у меня поднос, бормоча слова благодарности, но тоже явно не хотел встречаться со мной взглядом. Я взглянула на Джейми, вопросительно подняв бровь, а он слегка улыбнулся и пожал плечами. Я ответила тем же и взяла с подноса одну из мисок.
— Хлеб и молоко, — объявила я, и Айен–младший заметно повеселел. — Горячий чай. — Я вручила чайник его отцу. — Виски, — сказала я, дав бутылку Джейми. — И холодный чай для примочек от ожогов.
Я подняла крышку с последней миски, в которой в холодном чае намокали салфетки.
— Холодный чай? — Джейми поднял рыжие брови. — Неужели у поварихи не было масла?
— Смазывать ожоги маслом бесполезно, — последовало мое компетентное объяснение. — Для этого хорош сок алоэ или подорожника, но у поварихи ничего подобного не нашлось. Холодный чай — это лучшее средство, которое у нас есть под рукой.
Я сделала примочки для покрытых волдырями рук и плеч Айена и осторожно промокнула его багровое лицо намоченными в холодной заварке салфетками, в то время как Джейми и Айен–старший наслаждались горячим чаем и виски. Наконец все утряслось и можно было дослушать рассказ парнишки.