– Значит, так, мужик, – хрипло проговорил Дмитрий, усаживая связанного охранника под деревом. – Мы сейчас кляп вынем, но не вздумай кричать. Договорились?
Охранник часто-часто закивал. Василий, на всякий случай, поднес к его груди электрошокер и выдернул кляп. Пленник слово сдержал – крик не поднял.
– Где свисток?.. Они уже рядом… они выходят с темнотой… надо убегать, иначе всем нам смерть, – запричитал он. – Свисток где?!
– Кто они? – не понял Дмитрий. – Ты нам про свисток не втюхивай…
И тут пленник испустил тихий крик ужаса. В его округленных глазах отразился зеленоватый свет, мелкая дрожь прошла по всему телу. Он смотрел куда-то за Дмитрия и за Василия.
– Поздно, – прохрипел он.
Василий обернулся, но ничего подозрительного не увидел – темный лес, а за ним огни стройки.
– Он что, нас разыгрывает? – Дмитрий покрутил головой, вслушиваясь в звуки ночного леса.
– Не думаю.
И в этот момент совсем рядом раздалось утробное рычание. Охранник закричал, но его крик тут же захлебнулся. Странное мохнатое существо с огромными огненными глазами уже сидело на нем, терзая клыками шею и разрывая когтями грудь.
– Дима, сзади!.. – отчаянно крикнул Василий.
Мохнатая тень промелькнула в воздухе.
* * *Бетонный забор с колючкой остался позади. В небе горели редкие звезды, проплывали темные облака, ветер гнал их от озера. Ларин пробирался огородами заброшенных домов. В руке он держал то, что в народе называется «котовозкой», – пластиковый короб с дырочками для вентиляции и дверцей. Но внутри «котовозки» никто не мурлыкал, зато оттуда доносился тихий голубиный клекот.
Ларин остановился под стеной бревенчатого дома и заглянул внутрь клетки. Видно было немного. За пластиковой решеткой ворковали, раздувая зобы и распушая перья, три голубя – два белоснежных и один сизый.
– Ну и придумал же Дугин мне работенку, – пробурчал Андрей. – По идее, ночью птицы должны спать, а эти и не думают. Им клювы, что ли, скотчем замотать? Спалят они меня.
Ларин достал навигатор, определил направление к точке встречи с Василием и Дмитрием. Груз, который он прихватил с собой, только на первый взгляд был более чем странным – три почтовых голубя. Но в тайной организации по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти, возглавляемой Дугиным, ничего не делалось зря. Павел Игнатьевич умел обеспечить конспирацию, беречь силы и средства. Его технари предварительно пару раз засекли в районе «зоны» действие радиоглушилок, исключающих работу всех без исключения радиоустройств. Наверняка в районе стройки мониторилась и любая попытка передачи информации, телефонные разговоры и переговоры по рации прослушивались, электронная почта перехватывалась. А по выходу в эфир несложно вычислить и местонахождение абонента. Поэтому Дугин и запретил Ларину электронную передачу кадров, снятых Дмитрием и Василием. Не согласился он и с предложением Андрея тупо вынести с собой из «зоны» носители информации. Если бы кто-то из троих агентов попал в руки к фэсэошникам с таким подарком, это неминуемо засветило бы тайную организацию.
Предложение Дугина оказалось, как всегда, неожиданным и эффектным. Флеш-карты с материалами съемок будут переправлены с почтовыми голубями. Их никакой электроникой не перехватишь. Камеру просто закопают в лесу, а выходить будут по одному – с пустыми руками. В случае, если попадутся охране, всегда несложно попытаться разыграть просто любопытного туриста, грибника, любителя рыбалки. Неприятности тоже гарантированы, но провала организации можно избежать. Правда, теперь, после пропажи детей, отправившихся на ночную рыбалку, Ларин понимал, что не все здесь так просто, и одним профилактическим разговором с охраной «зоны» вряд ли обойдется.
Заброшенная часть поселка кончилась. Андрей решил избегать дорог, тропинок, линий электропередач, просек, предпочитая идти прямиком через лес. Так было меньше шансов столкнуться с охраной. К тому же нельзя было исключать, что местами на проторенных путях может вестись скрытое видеонаблюдение.
Прохладная и влажная ночь полнилась таинственными звуками. Было слышно, как кто-то копошится в кустах; в кроне коротко вскрикнула пичужка, ее крик резко оборвался. Скорее всего, ее настиг какой-нибудь ночной хищник. Может, куница, а может, и одичавший кот. Ведь люди, выехавшие из домов, необязательно забирали с собой домашнюю живность, бросали и котов, и собак.
Ларин сверился с навигатором. В темном лесу даже его натренированное чувство ориентации в пространстве могло не сработать. Отклонение было минимальным, он поспевал выйти в заданную точку в намеченное время.
Прошелестел ветер в кронах деревьев. Где-то за лесом послышался протяжный вой. По спине, помимо воли, пробежал холодок. И тут забеспокоились голуби в «котовозке», захлопали крыльями, застучали клювами в стенки, словно рвались на волю, предчувствуя беду.
– Тихо, тихо… – принялся шептать им Ларин, хотя и понимал, что птицы человеческого языка не понимают.
И тут тревога передалась ему самому. Она пришла не из сознания, просто липкий страх проник в тело откуда-то извне. Проник – и сам собой стал стремительно разрастаться. Голуби в клетке уже бились в истерике. Андрея охватило непреодолимое желание бросить «котовозку» и бежать куда глаза глядят. Казалось, тревога разлита в пространстве, и Андрей вдыхает ее вместе с воздухом, впитывает в каждую клеточку тела. Не помогало и самоубеждение. Ларин уже ничего не мог с собой поделать. Кто-то иной – чужой, начинал за него думать и решать. Это и мыслями-то назвать было нельзя. Все его существо охватила беспричинная паника.
Андрей отбросил «котовозку» с беснующимися голубями и помчался сквозь лес. Ветки хлестали по плечам, царапали лицо. Ларин уже не понимал, куда мчится и зачем. Под ногами хлюпнула вода, набралась в ботинки. Андрей не удержался на увязших в илистое дно болотного окна ногах и упал. Брызнула вода. Он катался в ней, пытаясь избавиться от ощущения, взявшего над ним верх. А животный страх шилом колол в мозг, разрывал сердце, терзал душу ожиданием подступающего ужаса. Ему казалось, что сейчас что-то инфернальное обрушится на него то ли с неба, то ли выйдет из-под земли. Ларин захлебывался болотной водой, отплевывался и инстинктивно зажмурился, обхватив голову руками, зажал ладонями уши. Помогло, но ненамного. Андрей просто сжался в позе эмбриона и замер, боясь упустить это малое облегчение. Он даже боялся вздохнуть. Его голова медленно погрузилась в воду, собравшуюся в болотистой низине.
И в этот момент внезапно страх ушел, будто его и не было. Мысли сделались прозрачными. Ларин вспомнил, что следует дышать. Он резко сел, и сразу же страх обрушился на него с прежней силой. Но появилась хоть какая-то ясность, за которую он и уцепился. Если зажать уши и погрузиться в воду – наваждение исчезает. Он вновь плюхнулся, буквально вжал голову в дно неглубокого лесного болотца, и вновь липкий страх исчез, растворился в несколько мгновений, как рафинад в кипятке.
«Никакой мистики не существует, ее не бывает по определению, и все со временем находит свое объяснение», – подумал Андрей, осторожно приподнял голову над водой, ожидая наката очередной волны отчаяния и страха, но… ровным счетом ничего не случилось.
Он мокрый сидел в болотной луже, перепачканный илом, и вслушивался в ночные звуки. Теперь они стали иными, чем раньше. Лес всполошился. В кронах деревьев беспорядочно порхали вспугнутые птицы. И это было как из сюрреалистического кинофильма – ночь и мечущиеся пернатые, которые должны спать.
В кустах зашуршало, и, абсолютно не обращая внимания на Ларина, мимо него пробежал тревожно фыркающий еж.
«Бред какой-то. Ну, чего я так испугался? У меня же нервы железные».
Андрей понимал, что причина кроется не в его сознании. Ведь животный страх охватил и жителей леса. А значит, он имеет внешнее происхождение.
Ларин перевел дыхание. Черпая воду ладонью, он немного отмыл одежду от болотной грязи, осмотрелся, не сразу сообразив, куда нужно идти. Ведь бежал Андрей, ничего не понимая, не помня себя. Но трезвый рассудок уже возвратился к нему. Примятая трава показывала след.
Тяжело вздохнув, Ларин двинулся назад. Вскоре он отыскал и брошенную «котовозку» с почтовыми голубями. Она лежала возле кустов на боку. Слава богу, дверца при броске не открылась, птицы уже немного успокоились – тревожно ворковали и жались друг к другу, взъерошив перья. Если бы на месте Андрея был человек более робкого десятка, он бы не стал продолжать намеченный путь, а, десять раз перекрестившись, бросился бы убегать из этой богом проклятой «зоны», где происходит черт знает что.
Это не преувеличение – у Ларина и в самом деле были железные нервы, и урок Дугина, преподанный ему на старом кладбище, не прошел даром. Он твердо знал – бояться нужно только людей. Все остальное от лукавого, которого не существует. И пусть у него еще не было готового объяснения случившемуся, оно непременно появится – не сегодня, так завтра. И ради этого стоило продолжать путь.
К счастью, навигатор оказался водонепроницаемым, как и отключенный мобильник. Голуби никак не хотели успокоиться – ворковали и ворковали. Двигаться дальше с таким «говорящим ящиком» было бы слишком опасно. Вблизи стройки можно нарваться на охрану. Сам-то затаишься, а вот голуби выдадут.
Андрей сжал ручку «котовозки», осмотрелся. Лес здесь был негустым. Стройные березки тянулись в небо, каждому деревцу хотелось побыстрее пробиться к солнцу, чтобы опередить своих соседей.
Ларин отыскал раздвоенную березу, на которую было легче забраться, привязал «котовозку» с голубями к поясу и вскарабкался как можно повыше. Стройный тонкий ствол раскачивался так, что на нем было трудно удержаться. Но все же Андрей сумел привязать пластиковую «котовозку» к одной из веток. Он осторожно приоткрыл дверцу, включил бесхитростную автоматическую поилку с водой, проверил – не высыпался ли птичий корм. Теперь голуби могли прожить взаперти не меньше недели, а большего и не требовалось. На клетку Ларин набросил кусок маскировочной сетки и спустился с дерева.
Слабо засветился экранчик навигатора. Он показывал, что Андрей уже находится неподалеку от условленной точки. Полкилометра – не расстояние, если идти быстро. Но Ларин, уже столкнувшийся с сюрпризами «зоны», не спешил. Он решил зайти не с той стороны, откуда его ожидали. Мало ли что?
И вот уже почти то самое место. Затаившиеся напарники, по идее, должны были его уже заметить. И тут что-то блеснуло в траве и сразу же погасло. Андрей присел, пошарил. В его ладони оказались наручные часы с расстегнутым металлическим браслетом. Он моментально узнал их – вспомнил, как Дмитрий глядел на них, отдернув манжет. Командирские, циферблат с подсветкой. Ларин сузил глаза. На стекле виднелось два маленьких пятнышка еще не до конца запекшейся крови. Могло быть, что Дмитрий просто зацепился за сухую обломанную ветку, поранил кожу и потерял часы. А могло быть и…
Андрей достал фонарик и посветил вперед. В тонком луче света он успел рассмотреть смятую окровавленную траву, обрывки одежды – опять же в пятнах крови. Неподалеку в темноте раздался характерный звук – кто-то демонстративно звучно передернул затвор автомата.
– Оставаться на месте, руки поднять, мордой в землю, – прозвучал приказ.
И тут уже с другой стороны тоже раздался лязг затвора.
– Я все понял, – внятно проговорил Андрей, медленно поднимая руки и распрямляя колени.
Оружия при нем не было, а даже если бы и имелось, он не успел бы его достать. Ведь как минимум два автомата целились в него из темноты. А он стоял с включенным фонариком в руке. Скорее всего, только его светящееся пятно и видел противник.
– Первый, Первый, – послышалось, как кто-то докладывает в рацию, – это Третий. Объект появился, мы его держим на прицеле.
В динамике рации сухо затрещало, и Ларин понял, что это его шанс. Ведь нельзя одновременно говорить в рацию и при этом прицельно выстрелить.
Андрей выключил фонарик и прыгнул, сделав обратное сальто, прямо в кусты. Затрещали ветки. Почти одновременно раздались и выстрелы, но очень тихие, смазанные. Наверняка автоматы были оснащены глушителями, ведь и вспышек выстрелов почти не было видно.
Ларин рассчитал все правильно. Противники были уверены, что после того, как погас фонарик, Андрей метнется в сторону, постарается уйти с линии, которая находится под прицелом. А потому пули и секли по кустам слева и справа от того места, где оказался Ларин. Он не стал рисковать – просто отполз по-пластунски, вжимаясь в землю, и только оказавшись на более-менее ровном пространстве, позволил себе подняться и побежал, петляя между стволами.
За спиной уже слышался топот. Преследовали его как минимум трое. Замелькали лучи мощных фонарей.
– Вон он! – Лучи фонарей сошлись на убегающем Ларине.
Андрей упал на землю, перекувырнулся – и сделал это вовремя. Березовый ствол над его головой расщепили пули. Ларин по полной использовал эту короткую фору – еще раз перекувырнувшись, исчез за кустами и побежал что было сил. Противник на время потерял его из виду. Сзади топали, матерились, пару раз выстрелили совсем не в ту сторону, куда помчался Андрей.
Ларин присел, прижался к стволу старого дерева и прислушался. Вроде бы погоня уходила стороной. Но, как оказалось, радоваться было рано. Вновь кто-то докладывал и просил в рацию подмоги:
– Первый, Первый, мы можем его потерять. Высылайте подкрепление и кинологов.
«А вот собаки – это уже совсем плохо. Их обмануть куда труднее, чем человека».
Конечно, для обмана ищеек существуют спецсредства: аэрозоли, порошки… на худой конец, просто раскрошенный сухой табак, который отбивает им нюх. Но ничего этого с собой у Андрея не было. Ведь установка Дугина была: «уходить только с пустыми руками», чтобы ничего подозрительнее GPS-навигатора при Ларине не оказалось. Оставалось лишь одно проверенное еще с древних времен средство – уходить по воде. Андрей припомнил, как ему пришлось перебираться через небольшую речушку. Рельеф местности позволял сориентироваться, где она может протекать. Ведь чем раньше выйдешь к воде, тем больше шансы на спасение.
В стороне мелькали фонари, слышались голоса растерявшихся, ожидавших подмоги преследователей. Ларин, стараясь не выдать себя ни единым звуком, спускался по откосу холма, поросшего тонкими молодыми елями. Ноги утопали в глубоком мху. По мере продвижения воздух становился все более влажным. Вскоре уже послышалось и журчание речушки. Ларин зашел в воду, замер и прислушался. Вдалеке уже различался лай собак.
«Надо спешить».
Андрей, как мог быстро, стал пробираться по колено в ледяной проточной воде. Течение было быстрым. С одной стороны, это благо – дно не заплыло илом, идти приходилось по окатанным камешкам. С другой – вода буквально сбивала с ног. Пару раз Ларин падал, отфыркивался и брел дальше. Наконец он решил, что пройдено достаточно, и вновь вышел на тот самый берег, с которого спускался. Ведь, скорее всего, преследователи решат, что он пошел в другую сторону.
На этот раз Андрей выбрал тропинку как путь отхода, иначе его следы на покрытой росой траве сразу бы заметили. Он бежал быстро, пружинисто, тревожно всматриваясь в темноту перед собой. За любым деревом, кустом могла подстерегать опасность. На несколько секунд Ларин остановился, вслушиваясь. Скорее всего, погоня остановилась и рассыпалась у речушки. Негромко лаяли собаки, слышались неразборчивые команды.
«Минут пять-десять я на этом выиграл. Можно успеть добраться до забора раньше них», – Андрей вновь заспешил вперед.
Тропинка вывела его к заброшенному полю, посередине которого высился бесхозный коровник: крыша местами провалена, побелку с кирпичных стен полосами смыли дожди. Андрей отчетливо вспомнил это место, виденное им на топографической карте. После коровника, за леском, метрах в семистах, должен пролегать забор.
И тут Ларин заприметил впереди то, чего больше всего опасался. В леске мелькнул фонарь, мощный, какой может быть только у охраны. Никому из пробравшихся на «зону» не придет в голову так демаскировать себя. Противник попался серьезный. Помощь выслали не только преследователям, но и отправили группу на перехват, чтобы отрезать путь к отступлению. А сзади уже слышался собачий лай, звучали голоса.
Шансов у Андрея оставалось немного – попытаться спрятаться в коровнике. Это хоть что-то, ведь на поле он станет легкой добычей, собаки вмиг отыщут человека, прячущегося в траве.
Ларин, путаясь в разросшейся лебеде и лопухах, бежал по мягкой земле поля. Он уже не прятался. Ведь свет фонарей еще мелькал в лесу, и надо было успеть добежать, пока преследователи не вышли из-за деревьев, не заметили его. Тяжело дыша, Андрей забежал в коровник. Недовольно забурчали под крышей вспугнутые им голуби. Пахло соломой и подсохшим перепревшим навозом.
Ларин запрокинул голову. Вверху проходили широкие балки стропил. Вполне можно было попытаться забраться на одну из них и затаиться вверху, распластавшись, – снизу могли и не заметить.
Андрей подошел к стене, нащупал пальцами щели в выветрившемся растворе и только собрался лезть по неровно выложенным кирпичам к балке, как почувствовал чье-то присутствие. Кто-то пристально смотрел ему в спину. Подобное чувство никогда не подводило Андрея. Ларин медленно и очень осторожно обернулся.
В проеме ворот коровника он увидел силуэт мужчины, одетого в форму – вроде полицейскую, а может, и военную. Во всяком случае, на фоне неба Андрей точно видел просветы под погонами. Но это было не самым плохим. В руке мужчина держал пистолет. Несколько секунд молчали. Затем коротко вспыхнул фонарик в руке у незнакомца, свет больно резанул по глазам. Ларин прикрылся рукой.
От входа долетело тихое и удивленное:
– Ты, капитан?
Всего на секунду Ларин задумался:
«Почему он называет меня капитаном?» – но тут же пришло и понимание происходящего.