В подтверждение его слов воздух над люком задрожал от гулкого рычания короткой очереди. «Это не автомат», – сообразил Юрий и припал к командирскому перископу. Повернул прибор, обшаривая взглядом странно приблизившийся и расплывшийся двор. Чертыхнулся, подстроил окуляры по глазам, пожелал себе скорейшего возвращения в цивилизованные края и новых контактных линз.
– Быстренько они управились, – одобрил Мудрецкий старания подчиненных. «Шишига» уже стояла поодаль от «КамАЗа», и из ее кузова торчали два ствола. Полосатая фигура как раз выбиралась с левого сиденья, и ее место готовился занять кто-то в каске. Или Багорин, или Заморин – разобрать не удалось. – Все нормально, процесс пошел, надо и нам свой запустить.
Пока Мудрецкий выбирался на свет из бронированного брюха, «зушка» разразилась новой очередью – совсем короткой, какой-то испуганной.
– Да ну дави ты ее, не развалится! Пинай ее, пинай! Топчи! – послышался сердитый голос Искандера. «И все-таки, что у него за выговор? – подумал Юрий. – Ну ведь только сегодня слышал. И причем не местный, совершенно не местный. Да и сам он на здешних не похож... если бы еще не глаз, а то и непонятно, что за лицо...» Тут зенитка заревела так, что Мудрецкий непроизвольно втянул голову в плечи и недоуменно посмотрел на относительно небольшое устройство, производящее столько шума. Из устройства брызгала веселая струйка блестящих гильз, цилиндры пламегасителей выбрасывали веселые оранжевые сполохи. Красные нити трассеров тянулись к небу и там рассыпались искрящейся дугой. «Красиво», – успел подумать Юрий, и тут вся эта красота как-то разом закончилась. Только кувыркались высоко-высоко последние огненные хвостики.
– Видел, за сколько она ленту выплевывает? – радостно спросил у ошалевшего стрелка Искандер. – Раз – и нету! Сотня снарядов улетела, если из двух стволов считать. Поэтому менять коробки надо быстро, будете возиться – не успеете выстрелить. Сейчас покажу, как это делается...
– Саша! Ты откуда родом, земляк? – негромко окликнул инструктора Мудрецкий. Тот повернулся так быстро, словно весь день ждал этого вопроса и вот наконец дождался.
– Из Чебоксар, знаешь такой город? – Улыбка получилась не очень ровной, но вполне искренней. – Вот, приехал на историческую родину! А что, какие-то вопросы есть?
– В общем-то никаких, просто интересно. – Юрий пожал плечами. – Вон, с Валетовым поговори, он тоже оттуда...
– Да ты что, точно, что ли? – Инструктор даже подскочил от радости. – Это который, вот этот торгаш мелкий? Чего ж раньше не сказал никто... Хотя да, когда бы и с чего, – радость несколько поутихла. – Все равно спасибо. Будет время – поговорю с земелей. Так, молодой, а ты смотри сюда – берешь вот так эту коробку, вынимаешь...
«Не забыть самому бы научиться – мало ли что», – отметил про себя Мудрецкий и тут же вернулся к более насущным проблемам. Насущная проблема сейчас надвигалась на Воху и коменданта Чиркова, но через какое-то время могла добраться и до химиков. Через пару часов, самое большее – через четыре часа проблема увеличится вдвое, и нужно быть готовым встретить ее во всеоружии. Секретное оружие у лейтенанта Мудрецкого было, причем такое, о котором не знал даже самый главный военный химик страны – генерал Сидоров. Может быть, не знал даже майор Сытин... хотя этот особист если и не знал точно, то наверняка догадывался. Или догадается, если все пройдет как запланировано и сработает как положено. Оставалось окончательно снарядить боеприпасы.
– Воха, ты мой специальный заказ привез? – пришлось отвлечь мэра от горестного прощания с оставленным у химиков добром. – Дубинин через десять минут обещался у вас быть, так что в темпе надо. Крутов через пару часов тоже подъедет. Если приедут – кому будет плохо?
– Всем плохо будет, – с первой попытки угадал правильный ответ побледневший мэр. Посмотрел на грузящихся в «КамАЗ» бородачей, потом перевел на лейтенанта совершенно круглые и безумные глаза: – Ты что, хочешь, чтобы Закир их... ты знаешь, какая там охрана?! И что потом с нами сделают?!
– Я хочу свой спецзаказ. Вино привез или забыл? – напрямую спросил Мудрецкий. Взгляд Вохи приобрел некую осмысленность. Юрий поспешил окончательно успокоить несчастную местную администрацию: – Все будут живы, просто какое-то время не будут интересоваться нашими проблемами. Только своими. И отвлечься от них не смогут. Короче, давай бутылку, а потом я тебе выдам точные инструкции. Времени мало.
За спиной, словно полуденная пушка, коротко рявкнула зенитка.
– Хорошо, пойдем, – кротко согласился ошалевший от бурных событий и переживаний последних дней мэр. – Бери своего Леху, пойдем, дам тебе бутылку.
– А Леху-то зачем? – не понял Юрий. – Что, сам не донесу?
– Н-ну, может, и донесешь, но с ним удобнее будет.
Через три минуты Мудрецкий убедился в правоте главы администрации. Бутылочка оказалась не то чтобы самая большая – на химфаке Юрий и побольше емкости видал, – но вполне солидная. Ведра на два. Хорошо хоть предусмотрительно упакованная в корзину-оплетку, а то донести в целости и сохранности гладкий сосуд такого веса было бы проблематично даже с помощью Простакова.
– Это чего, товарищ лейтенант? – поинтересовался Леха, намереваясь вскинуть бутыль на плечо.
– Вино. Насколько я понимаю, молодое. – Мудрецкий вопросительно посмотрел на Воху, тот кивнул:
– Как просил, только-только... самое раннее в этом урожае. Я бы ему еще дал постоять, но тебе ведь такое надо?
– Именно такое, только куда мне столько? Я думал, ну, литра два...
– Хе, ты же хотел его генералам подавать? – Мэр хитро прищурился. – Что такое двум генералам по литру молодого вина! Губы промочить, если от жары пересохли! Ты давай, давай, делай свою химию!
– Никакой химии, я же говорил – сплошная биология... Простаков, осторожненько неси, за ручки! Уронишь – повешу. На стволах «зушки». Специально буксирный трос возьму, чтобы не оборвался, понятно?
– Чего уж тут не понять... Не старайтесь, я и сам удавлюсь, – по-медвежьи ворчал Леха, бережно обнимая плетенку. – Это ж сколько хорошего продукта каким-то генералам отдать! Товарищ лейтенант, может, мы и себе немножко отольем? Ну, по стакану на человека, отсюда не сильно убудет... Надо же хоть чем нервы-то поправить после всего нынешнего! Мы вот с Ларевым вообще пострадавшая сторона, нам и больше можно...
– Можно, можно, полечу я вас нынче, – кивнул лейтенант и уточнил, видя радостное лицо сибиряка: – Специально съезжу в аптеку и куплю два ведра валерианки. Буду вас успокоительным клистиром лечить, пополам со скипидаром – очень, говорят, нервы успокаивает! После такого еще никто второй раз на здоровье не пожаловался... Уронишь – убью! Во-он туда давай, в тенечек, там от караулки две стены еще остались – вот в уголок и пристрой... Молодец, а теперь пошли со мной, пусть пока сырье тут постоит, в холодочке.
– Товарищ лейтенант, а вдруг придет кто? Покараулить бы надо! – не совсем убедительно подал идею Простаков. – Так я мог бы, пока вы ходите...
– А кто будет сторожем у сторожей? – философски заметил Мудрецкий. – Ты мог бы, пока я хожу, половину бутыли в одну глотку укараулить. Так бы спрятал, что никто бы не нашел. Потопали, потопали, товарищ младший сержант! Заодно Валету расскажешь, что у него тут земляк объявился...
После насквозь пропеченного солнцем двора воздух в доме показался свежим и ароматным. Через полминуты свежесть исчезла, аромат остался. «Найду, кто носки без стирки сушит – убью», – мрачно подумал Юрий. Запах стойко держался не только в коридоре, но и в крохотной комнатке, которую Мудрецкий определил себе под персональные апартаменты – спальная, кабинет и склад особо ценного имущества в одном помещении. Утирая глаза и борясь с вполне законным желанием надеть противогаз, лейтенант нащупал железный ящик и с третьей попытки открыл замок.
– Сейчас мы их проверим, сейчас мы их сравним... – прохрипел Мудрецкий, доставая три маленькие, плотно закрытые и вдобавок поверх пробок залитые парафином пробирки. Порошок в одной был белесым, в другой – чуть желтоватым, в третьей – оранжевым, почти красным. Юрий встряхнул все сразу, полюбовался разноцветной пыльной бурей за стеклом и удовлетворенно хмыкнул. С сожалением посмотрел на красную и осторожно убрал обратно в ящик. Немного поколебался и отправил туда же желтоватую. – Ну не зверь же я, в самом-то деле... хотя тут и озвереть недолго. Ладно, им и этого хватит.
Ящик был решительно захлопнут и заперт. Еще несколько секунд Юрий боролся со страшным искушением взять все три пробирки, но все-таки вышел. Стекло приятно холодило руку, даже запах, казалось, испуганно шарахнулся в сторону и не решался приближаться к командиру химвзвода. Командир шел вершить праведную месть. Не кровавую, но от этого ничуть не менее желанную... И вообще, редко удается лейтенанту сполна отплатить генералам за все сразу.
Во дворе шли оживленные трехсторонние переговоры – Валетов что-то втолковывал мэру, а полосатый Искандер время от времени кивал и вставлял какие-то короткие замечания, иногда наклоняясь и шепча на ухо то одному, то другому. Простаков и Закир поглядывали по сторонам, словно телохранители при особо важных персонах. Командир боевиков к тому же постоянно поглядывал то на часы, то на рассевшихся в кузове подчиненных, а Простаков – на бренные останки караулки. Можно было поручиться, что любого воробья, осмелившегося присесть возле заветной бутыли, ждала бы скорая и неотвратимая кара.
О том, что будет с человеком, ненароком протянувшим руку к стеклу, и подумать было страшно. Даже «дед» Заботин, топтавшийся на посту возле бывших ворот, время от времени ловил на себе подозрительные взгляды и предпочитал жариться в бронике и каске на солнышке, но не уходить в опасный тенек.
– Пошли, поможешь. – Мудрецкий хлопнул сибиряка по плечу. – Пару ведерок прихвати, пригодятся, и сполоснуть не забудь. Да, еще и термос из «шишиги» возьми.
Термос был старый, но надежный – советское трехлитровое изделие с алюминиевой колбой. Взводный залил его пряно пахнущим вином почти до краев, плотно вогнал пластиковую пробку и закрутил крышку.
– Три литра, по двести пятьдесят граммов на каждого, – пояснил он Простакову. – Взбодриться хватит, а расслабляться дома будем. Держи, под твою ответственность!
– А может, еще по чуть-чуть? – встрепенулся было Леха, но тут же утих, чтобы не лишиться последних остатков счастья. – Все, молчу, молчу, товарищ лейтенант... А ведра зачем?
– А в ведра ты сейчас аккуратненько выльешь то, что осталось. Примерно поровну. И отойдешь подальше, присмотришь, чтобы никто не подходил пока что.
Подождав, пока затихнут тяжелые шаги, Мудрецкий вытащил пробирку, достал из чехла резиновые перчатки от химзащиты, натянул их и приступил к мелкому, но очень зловредному колдовству. Для начала снял с пояса фляжку, с тяжелым вздохом – на кого тратить приходится! – вскрыл пробирку и осторожно наполнил ее тепловатой кипяченой водой. Заткнул резиновым пальцем, сначала немного встряхнул, потом потряс энергичнее.
– Растворить до полного исчезновения осадка... – пробормотал Юрий и посмотрел свое сокровище на просвет. – Будем считать, растворили. Теперь полученный раствор заливаем в емкость с субстратом... Хреновый субстрат, сахару маловато, но уж какой есть. Сойдет при нынешней погоде...
Полученный раствор был поделен поровну между двумя ведрами и тщательно перемешан черной пятерней. Опустевшую пробирку ждала страшная участь – ее раздавили кирпичом и похоронили под грудой обломков. Для верности Мудрецкий плеснул на перчатку из фляжки – сначала над одним ведром, потом над другим. Переставил ведра на солнцепек, осторожно, чтобы не касаться мокрой резины, снял и вывернул перчатки. Поймал на себе удивленные взгляды Простакова и Заботина.
– Осторожно, заражено! – вполне серьезно пре-дупредил лейтенант своих химиков. – Вы у меня ребятки ответственные, поэтому вам поручается архиважное задание: присматривать, чтобы никто сдуру не отхлебнул. Понятно?
– Так точно! – хором рявкнули ответственные ребята.
– Вот и ладненько, а я пока пойду насчет тары договорюсь. Не будут же товарищи генералы прямо из ведер хлебать...
– Не будут, конечно, – проворчал в спину удаляющемуся взводному Заботин. – А мы не гордые, мы и хлебнем... Леха, ты как думаешь, чего он с вином сделал?
– Не знаю, – пожал плечами Простаков. – Ты ж видел, меня выгнал... Может, чего добавил – сказал же, заражено.
– Ага, а надо было, чтобы до нас проверка не добралась, – сообразил опытный в армейских делах «дед». – Значит, снотворное какое-нибудь, чтобы начальство покрепче пробрало и оно прямо под стол свалилось... Леха, ты чего больше хочешь – спать или выпить?
– Заметит же! – нахмурился Простаков. – И поуменьшится в ведрах, и заснем же! Сразу просечет, что нас не на солнышке разморило.
– Эх ты, простота сибирская! – отечески улыбнулся Заботин. – Столько служишь, а все как молодой! Солнышко, солнышко... Он ведра как раз на солнце выставил, на жару, а значит – что? Значит, за пару часов оттуда испарится столько, что наши два глотка и не заметишь. А чтобы не сморило, нужно не сейчас пить, а перед отбоем. Ну вот кто прикопается, если после трудного боевого дня солдат задрыхнет так, что не разбудишь?! Вот то-то! Фляжка есть? Половину выливаешь под кирпичики, половину прямо в ведро, заодно и убыль не так заметна. И заливаешь половину, чтобы жадность фраера не погубила...
– Так ведь разбавлено будет! – усомнился Леха. – Опять заметит!
– Математику учил? Или ты на медвежьих клыках считать учился? Полфляжки – четыреста граммов, в ведре десять литров. Со спиртометром – и то, если не знать заранее, не засечешь! Это же вино, а не чистый спирт! Опять-таки спирт испаряется быстрее воды...
– А остальные? – напомнил честный Простаков. – Что мы, с тобой вдвоем напьемся, а мужики будут только принюхиваться?
– М-да, и ведь унюхают... Еще заложит кто-нибудь... – Заботин сдвинул каску и вытер текущий в глаза пот. – Черт, мозги плавятся, не придумаю ничего... Надо его как-то отвлечь, чтобы и остальные заправиться могли. По фляжке на двоих, оно и быстрее получится. И черт с ним, с летехой! И с его генералами! Пусть разбавленное пьют, им и так хоть утопись...
Мимо караулки пропылил «КамАЗ». Искандер повернулся в сторону Простакова – солнечный блик от очков на миг ослепил Леху – и приветливо оскалился, взмахнул пулеметом на прощание. Следом к воротам подошли Мудрецкий и Воха, чуть позади плелся чем-то озабоченный Валетов.
– В общем, если уж стеклянных не найдешь, вези пластиковые, – Мудрецкий протянул мэру руку для прощального пожатия. – Только вымойте их, ладно? У меня тут воды поменьше все-таки, да и не такая чистая. Если полторашки привезешь, то как раз полтора десятка хватит. – Хорошо, дорогой, будут тебе полторашки, – улыбнулся в ответ Воха и хлопнул по ладони. – Будут и двойки, если найдутся. Через час, сам не смогу привезти – пришлю кого-нибудь.
– Ладно, только на этот раз мне так много грузчиков не потребуется. – Лейтенант проводил взглядом удаляющийся «КамАЗ». – Да, и еще – бутылки просто на сиденье или на пол не клади, особенно полные. Возьми пакеты, что ли, полиэтиленовые, а то натечет еще... Что не допьют – вылить в выгребную яму, а бутылки – в огонь, помнишь?
– Эх, как не помнить, такое вино вылить надо! – Воха горестно поцокал языком. – Ну хорошо, для дела не жалко. Если все получится, как ты сказал... Слушай, а прямо сейчас одну бутылку нельзя, дорогой? Сейчас уже Дубинин приехал, его угощать надо...
– Он пока что сам будет твоего приятеля Чиркова угощать. Хочешь присоединиться? – Мудрецкий прищурился так, что всем сразу стало понятно – коменданту он и от себя бы немало добавил. – А вот пить они потом с Крутовым будут, в подходящей друг для друга компании, или я ни разу генералов не видел. Хотя кто их знает, здешних «вэвэшников»... Если что, ты ему для начала обычного чего-нибудь плесни, а это припаси для обоих сразу. Только гляди – сам не пей!
– А если прикажут? – тоскливо вздохнул Воха. – Тебе хорошо, а я за одним столом, не выпьешь – обидятся или вообще подумают, что отравить хочу.
– Правильно подумают, между прочим... Ладно, тут аптека хоть какая-нибудь далеко? Хоть киоск, хоть ларек, без разницы, лишь бы не только бинты и зеленка продавались?
– В Шелковской есть, – приободрился мэр. – Мне туда пять минут, если так, чтобы не видели. Что достать нужно?
– Да ничего особенного, в любой райбольнице этого добра навалом и без рецепта. Блокнот есть?
Мудрецкий написал в подсунутой записной книжке длинное нерусское слово. Для верности вывел его печатными буквами.
– Бери сразу десяток упаковок, может пригодиться. В общем, пьешь сразу четыре таблетки, еще до того, как мою выпивку им поставишь, и потом четыре раза в день – по три, и так пять дней, не меньше, понял? Даже если ничего не будет – пять дней! Больше, чем по четыре, не глотай – отравишься, и меньше двух нельзя – не подействует.
– Слушай, а как же с выпивкой? – Воха настороженно косился на длинное заковыристое название. – Не подействует?
– Хоть водкой запивай, – заверил мэра Юрий. – Главное, не забывай вовремя пить! Если тошнить будет – пей две таблетки, но тогда точно четыре раза, понял? И еще. – Мудрецкий хмыкнул. – Если моча темная будет – не пугайся, не гепатит. Во, чуть не забыл – через пять дней, когда все закончишь, кефирчику пару деньков попей. Лучше какого-нибудь «био», если у вас есть. Запомнишь?
– Запомню, конечно, я его детишкам покупал! – обрадовался мэр. – Ну, я поехал, через час бутылки будут.
Через час бутылки были. Привез их не кто-нибудь, а лично комендант Хохол-Юрта старший лейтенант Чирков на своем персональном «БТРе». Комендант был не просто мрачен – он был зол, как собака Баскервилей после марш-броска по болотам. Да и вежлив был примерно так же.