Я ушел тогда из АПН и никогда больше не переступал порога этого учреждения.
И вот теперь, почти тридцать лет спустя, – второй визит. Но уже по другому адресу. Потому что за тридцать лет АПН выросло в гигантский концерн пропаганды и в награду получило новое здание. Но ведь Горбачев отказался от брежневской доктрины, кремлевские войска вышли из Афганистана, а советское влияние на африканском континенте и в арабских странах тает, как снег в пустыне. Так чем же теперь занимаются те молодые теннисисты и теннисистки? Что производит машина, запущенная Хрущевым и Андроповым? На кого работает?
Такси остановилось перед серым четырехэтажным шлакобетонным домом, выстроенным буквой «П». Пустой проем в нижней части этой буквы смотрел на Садовое кольцо, но был отгорожен от него высокой решеткой, а в центре забора-решетки стояла бетонно-кирпичная будка проходной. Внутри сидели два милиционера. Короче говоря, это здание было как две капли воды похоже на штаб провинциального военного округа, а совершенно пустой двор за решеткой мог быть только плацем для отработки строевого шага.
Однако на тусклой стеклянной вывеске было написано агентство печати «Новости» и перед проходной у тротуара стоял наш интуристовский автобус. Так что сомнений не было – мы приехали куда надо. Правда, опоздали на четыре минуты, и теперь нам придется объяснять этим милиционерам, кто мы, что мы, вызывать Барри Вудстона и т. д.
Но вдруг какой-то биологический механизм щелкнул во мне и заработал даже раньше, чем я успел осознать.
– Следуй за мной! Ни о чем не спрашивай! – приказал я японке и стремительно, по-хозяйски шагая, направился прямо в проходную.
Мичико поспешно семенила за мной. Главное в искусстве преодоления проходных советских официальных учреждений – это сочетание хозяйски-уверенной походки и барски-небрежного кивка охранникам, причем ни в коем случае нельзя встречаться с ними глазами. Да, вы видите их краем зрения, и вы отметили это вежливо-беглым кивком, но они слишком мелкие птицы, чтобы заглядывать им в глаза. А то, что вы свой, из этой или из еще более высокой организации, – это демонстрирует ваша уверенность – вы точно знаете, куда идти.
Я понятия не имел, куда тут идти, – прямо за проходной был только пустой по случаю субботы плац, – но я уверенно, как хозяин, прошел мимо охранников-милиционеров. И безусловно, я шел первым, а не после дамы, пусть даже она и иностранка. Хамство – второе счастье советского бюрократа.
Мне повезло, в глубине двора-плаца под бетонным козырьком здания оказались дубовые двери с массивной резной ручкой – характерный признак парадного входа. Я уверенно потянул дверь на себя и только теперь, поскольку милиция была далеко, пропустил даму вперед.
И это было ошибкой.
Потому что за дверью оказалось еще два милиционера. Интересно, зачем информационному агентству двойная милицейская охрана?
– Куда? Пропуск! – грубо остановили японку.
Она беспомощно оглянулась на меня, но я уже разглядел в глубине узкого коридора, у лифта, нашу интуристовскую гидшу Олю Зеленину.
– Мы из делегации! – сказал я милиционерам и позвал гидшу: – Оля!
Генерал Алексей Быков, начальник пресс-центра Комитета госбезопасности СССР, не был ни толстым, ни мордастым, как 90 процентов советских генералов. Больше того – на нем даже не было генеральского мундира. Пятидесятипятилетний худощавый мужчина в дешевом сером костюме советского пошива и в белой рубашке без галстука. Короткий бобрик темных волос с проседью, маленькое простоватое крестьянское лицо с жесткими скулами делали его похожим на бригадира сибирской стройки. Он сидел по правую руку от Евгения Голякова, заведующего латиноамериканским отделом АПН, который на правах хозяина вел пресс-конференцию. Этот Голяков был абсолютно не похож на того теннисиста, который возглавлял отдел двадцать пять лет назад. Ему было под шестьдесят, маленький, толстенький и желчный хорек, он изо всех сил старался быть обаятельным и даже представился нам на американский манер: «Юджин».
Слева от «Юджина» возвышался тяжелый, тучный полковник Азаренко, представитель Политического управления Советской Армии. Его огромная, как астраханская дыня, лысая голова сидела прямо на плохо выглаженной офицерской рубашке с полковничьими погонами, а на большом и голом лице стойко держалось хмурое выражение подневольного человека, отбывающего докучливую повинность. Впрочем, я мог понять советского полковника: суббота, нерабочий день, самое время уехать из жаркой Москвы на дачу, а его загнали на встречу с этими американцами. Пропал выходной, а ради чего? Ради этой м…дацкой новой политики заигрывания с Западом…
ГОРАЦИЙ СЭМСОН (журналист из Нью-Йорка): У меня вопрос к представителю КГБ. Недавно у нас писали, что, кажется, в «Правде» была статья бывшего полковника КГБ и в этой статье он извинялся за свою прошлую деятельность. Мне интересно узнать, что вы думаете о бывшем сотруднике КГБ, который выступает теперь в печати с такими заявлениями?
Я с удивлением взглянул на Горация – двадцатилетний парень в ковбойке, джинсах и кроссовках, ну типичный студент, а так замечательно разыграл первую подачу! С одной стороны – мол, мы не с Луны свалились, мы в курсе советских дел, а с другой – и не лобовая атака, а как бы вежливая разведка боем. Выслушав перевод вопроса, генерал Быков ответил сухими, заранее отредактированными формулировками.
ГЕНЕРАЛ БЫКОВ: Речь идет, как я понимаю, о статье Карповича, полковника КГБ в отставке, который выступил не в «Правде», а в журнале «Огонек» со своей личной оценкой событий того периода…
***У генерала был голос заядлого курильщика, теряющий силу в середине предложения, как при застарелой эмфиземе легких, после каждого короткого вдоха генерал начинал фразу очень громко, но заканчивал ее почти на шепоте:
– Должен сказать, что оценка тех событий Карповичем в корне отличается от моих оценок и оценок моих коллег… (Вдох.) Мы считаем, что меры, о которых пишет Карпович, были приняты тогда в полном соответствии с законом, который существовал в нашей стране в семидесятые годы… (Вдох.) Судебные процедуры не нарушались, и широкие массы трудящихся одобряли действия КГБ того периода…
Мяч, как видите, попал в «глухую защиту». Мол, мы были исполнителями закона, и народ нашу деятельность одобрял. Точка. Если мы и держали нобелевского лауреата Сахарова в ссылке или бросали диссидентов в психушки и тюрьмы, то это было по закону, нам не в чем каяться. Конечно, мне захотелось немедленно вмешаться и уличить генерала в откровенном вранье.
Но я сдержал себя. Во-первых, мне было интересно, как американцы и японцы сами, без моего советского опыта, поведут эту конференцию. А во-вторых… Во-вторых, не высовывайся, сказал я себе. Может быть, все твои страхи по поводу того, что КГБ будет сводить с тобой счеты, – только паранойя. Может быть, в том гигантском потоке иностранцев, который хлынул в СССР сейчас, ГБ и не обратит на тебя внимания. Так зачем высовываться? Сиди и молчи! Слушай.
ДАЙАНА ТРОСТЕР («Хантсвилл войс», Алабама): Господин генерал, а как изменилась работа КГБ в связи с гласностью?
ГЕНЕРАЛ БЫКОВ: Буквально через несколько часов киногруппа АПН завершает съемку двухчасового документального фильма «КГБ сегодня». Этот фильм включает в себя целый ряд эпизодов, связанных с расширением гласности в нашей деятельности.
Так вот на кого теперь работает АПН! – озарило меня. И в самом деле – кто из профессиональных русских киношников станет сейчас делать фильм по заказу КГБ, если во главе Союза кинематографистов стоят антикоммунисты похлеще меня – уж я-то их знаю, учился с ними во ВГИКе! Даже Центральная студия документальных фильмов, которая снимала всегда только парады на Красной площади, делает теперь фильм «Диссиденты»! А АПН, значит, нашло себе нового спонсора – КГБ!
Быков, между прочим, продолжал:
– Если среди вас есть телевизионные журналисты, мы будем рады прислать этот фильм телекомпаниям. (Вдох.) А что касается изменений в работе КГБ, то вы их видите сами. (Вдох.) Разве пару лет назад вы могли себе представить, что будете брать интервью у генерала КГБ?
Все рассмеялись, задвигались на стульях, стали наливать себе минеральную воду из расставленных на столе бутылок. Я отметил, что генерал все-таки смог разрядить напряжение, повисшее в воздухе после первого вопроса. Больше того, он сразу стал укреплять этот маленький плацдарм разрядки:
– И не только у генерала КГБ! (Вдох.) Мы попросили и руководство Советской Армии прислать на эту встречу своего представителя. (Вдох.) И уверяю вас, вы можете задавать нам любые вопросы, мы охотно на них ответим. (Вдох.) Верно, товарищ полковник?
Так вот на кого теперь работает АПН! – озарило меня. И в самом деле – кто из профессиональных русских киношников станет сейчас делать фильм по заказу КГБ, если во главе Союза кинематографистов стоят антикоммунисты похлеще меня – уж я-то их знаю, учился с ними во ВГИКе! Даже Центральная студия документальных фильмов, которая снимала всегда только парады на Красной площади, делает теперь фильм «Диссиденты»! А АПН, значит, нашло себе нового спонсора – КГБ!
Быков, между прочим, продолжал:
– Если среди вас есть телевизионные журналисты, мы будем рады прислать этот фильм телекомпаниям. (Вдох.) А что касается изменений в работе КГБ, то вы их видите сами. (Вдох.) Разве пару лет назад вы могли себе представить, что будете брать интервью у генерала КГБ?
Все рассмеялись, задвигались на стульях, стали наливать себе минеральную воду из расставленных на столе бутылок. Я отметил, что генерал все-таки смог разрядить напряжение, повисшее в воздухе после первого вопроса. Больше того, он сразу стал укреплять этот маленький плацдарм разрядки:
– И не только у генерала КГБ! (Вдох.) Мы попросили и руководство Советской Армии прислать на эту встречу своего представителя. (Вдох.) И уверяю вас, вы можете задавать нам любые вопросы, мы охотно на них ответим. (Вдох.) Верно, товарищ полковник?
Хмурый полковник Азаренко без видимой охоты принял эту подачу, сказал принужденно:
– Вы, господа, хорошо знаете, что Министерство обороны нашей страны было не менее закрыто для прессы, чем КГБ. Особенно для иностранной прессы. Но теперь все изменилось, мы открываемся все больше и больше. Но при этом чувствуем, что с вашей стороны – со стороны ваших военных – есть какая-то настороженность. Я бы сказал, есть недоверие к нам и даже боязнь.
…Он говорил в стол, ни на кого не глядя, и хотя не стучал кулаком по столу, как когда-то Павлаш, да и текст был другой, но интонации были те же – он обвинял американцев в том, что они не доверяют миролюбивым руководителям Советской Армии! И каждое слово он произносил точно, как Павлаш, – через увесистую паузу, словно тупым солдатам на плацу. Но никто не рассмеялся ему в его голое, как дыня, лицо, потому что никто из наших не понимал русского языка, а переводчик, которого я слышал в наушниках, явно смягчал эту идиотскую речь. «Господи, – подумал я, – и вот эти пустоголовые дыни руководят перестройкой армии! Бедный Горбачев…»
ДЭНИС ЛОРМ (политический обозреватель): По поводу нашей настороженности и страхов я могу сказать, что они не только есть, но и хорошо обоснованы. Достаточно вспомнить вторжение Советской Армии в Афганистан, уничтожение корейского авиалайнера, Красноярский радар и так далее. Поэтому, Юджин, нам интересно знать ваше журналистское мнение о перестройке: насколько это надежно и что из этого получится?
Я отдал должное дипломатичности Дэниса – он принял мяч у солдафона Азаренко, слушать которого было так же тоскливо, как читать речи Брежнева, и элегантно перепасовал этот мяч следующему игроку.
ЮДЖИН ГОЛЯКОВ: Мы думаем, что новые демократические процессы еще не могут быть названы необратимыми. Но с каждым днем мы уходим все дальше и дальше от этих страхов. Вернуть нашу страну назад, к тому, что мы испытали в прошлом, – это все менее возможно. Но и вы в США тоже испытываете страх, что военные и другие группы захватят ваше правительство с помощью секретных операций…
«Fuck you!» – чуть было не вырвалось у меня, и я с изумлением смотрел на наших. Этот гэбэшный хорек и здесь проповедует то, что привык годами вешать на уши советским читателям. Но они-то не советские, какой, к черту, «захват правительства», неужели они и на это смолчат?
Смолчали.
А генерал Быков уже подхватил микрофон.
ГЕНЕРАЛ БЫКОВ: Я бы хотел дополнить. (Вдох.) И подчеркиваю, что говорю с позиции нашего ведомства. (Вдох.) Гласность и укрепление связи с народом являются для КГБ надежной гарантией невозврата к прошлым деформациям, к нарушениям закона и другим нелегальным действиям. (Вдох.) Именно этим целям и служит наш пресс-центр, совершенно новый отдел нашего комитета.
«Как же так? – подумал я. – Только что ты говорил: все, что вы творили раньше, было законно и одобрялось народом. А теперь – нелегальные действия!»
И вдруг я отчетливо понял: они проводят эту пресс-конференцию так, словно это армейские политзанятия. Тридцать лет назад, когда я был солдатом Советской Армии, наш лейтенант точно такими же словами говорил нам, что XX съезд коммунистической партии является «надежной гарантией невозврата к прошлым деформациям». Даже мы, восемнадцатилетние сопляки, знали тогда, что он и сам не верит в то, что говорит. Так неужели эти трое считают западных журналистов глупее советских солдат? Или Запад так долго делал вид, будто не замечает наглого вранья советской пропаганды, что советские генералы и полковники воспринимают это не как деликатность, а как признак полного дебилизма?
ПОЛКОВНИК ЛОЗИНСКИ («Милитэри ньюс», Гавайи, Шестой американский флот): Вы говорите о нашем недоверии и страхах. Но позвольте привести некоторые данные. В районе Тихого океана не заметно никакого сокращения советской военной мощи. Советский военный Тихоокеанский флот продолжает оставаться самым большим флотом в этом регионе. Правда, в нем еще есть 57 старых кораблей, но мы наблюдаем не их сокращение, а только их замену на новейшие авианосцы типа «Киев», боевые корабли типа «Удалой» с антиракетными установками и атомные подводные лодки типа «Акула». И это нас беспокоит. Нас также беспокоит увеличение советских разведывательных судов вблизи побережья Гавайских островов, где находится штаб американского Тихоокеанского флота. Например, несколько лет назад советский разведывательный корабль появлялся у гавайских берегов раз в десять дней. А теперь – каждые три дня. Кроме того, мы наблюдаем увеличение поставок советского оружия в этот регион. Если в Европе вы сокращаете свои военные силы, то в Азии мы видим обратное. Индия получает ваши атомные подводные лодки, истребители «МиГ-29» и тяжелые бомбардировщики «Ту-142» – «Bear». Ирак и Северная Корея получают от вас ультрасовременное оружие, включая «МиГ-29», вооруженный установкой look down – shoot down, получают ракеты новейшего класса и так далее. Вот какую картину мы наблюдаем. И я хотел бы узнать у вас, что же происходит? Почему советская мощь не сокращается, а растет?
Я возликовал: ай да Лозински! Черт возьми, если у Шестого американского флота все полковники с такой хваткой, то я могу не бояться КГБ! Я тоже скажу им сегодня пару слов!
Тем временем полковник Азаренко тяжело, как котел с сырым тестом, откинулся на стуле и вздохнул. Я хорошо понял его, ведь я сорок лет наблюдал этих полковников – я ползал с ними в одних детских яслях, я ходил с ними в одни школы, а когда был солдатом, замполит нашего полка полковник Устьянов и меня уговаривал поступить в военно-политическое училище. Если бы я его послушал, то вполне мог сидеть сейчас на месте этого Азаренко и, тяжело напрягая мозги, искать ответ этому е… американцу с его е… статистикой.
ПОЛКОВНИК АЗАРЕНКО: Я думаю так, значит… Мы не будем считать подводные лодки, потому что они под водой и мы их не пересчитаем…
Тут все тридцать человек нашей делегации разразились хохотом.
ЛОЗИНСКИ: Это официальное заявление Министерства обороны?
ПОЛКОВНИК АЗАРЕНКО (ожесточенно): Да, официальное! О подводном флоте говорить не будем! Но если говорить о подводном флоте, то я вам скажу так: нужно считать не только количество, но и смотреть на качество. Если мы возьмем подводную лодку «Огайо» и советскую дизельную подводную лодку, то никакого сравнения быть не может. Так что давайте говорить о надводном флоте. Сколько авианосцев имеют США и сколько Советский Союз? Советский Союз авианосцев в полном смысле этого слова еще не имеет…
И вот так продолжалось двадцать минут. Следить за дуэлью двух полковников было даже интереснее, чем за ходом женевских переговоров о разоружении. Потому что там, я полагаю, сухие цифры играют против сухих цифр, а здесь столкнулись два характера: сдержанно-холодный тонколицый полковник Лозински и распухший, как перестоявшее тесто, советский службист в полковничьих погонах. Даже когда Лозински ловил его на прямом вранье и говорил, что «Советский Союз имеет несколько баз на иностранных территориях – в Эфиопии, в Камрань-бэй во Вьетнаме…», Азаренко продолжал врать: «Камрань – это не военная база, это пункт технического снабжения наших кораблей». При этом он тяжело вздыхал, крякал и смотрел на нас так, словно мы и должны были защитить его от этого настырного американца. И, как ни странно, именно этот комический трюк ему помог – Макгроу вдруг перебил очередную атаку Лозински.