Они сидели у нее на диване, полусоприкасаясь пальцами, все еще оставляя себе пути к отступлению, шансы все благоразумно взвесить и передумать.
— Послушай, — сказала она. — Лучше, если я скажу без обиняков. Я не завожу интрижек с мужчинами, с которыми вместе работаю, и не встречаюсь с мужчинами, которые моложе меня.
— За исключением тех случаев, когда они ниже ростом и носят очки, — ответил он.
— Ни с мужчинами, которые зарабатывают меньше меня.
— За исключением тех случаев, когда они ниже ростом.
— Ни с мужчинами, которые ниже меня ростом.
— За исключением тех случаев, когда они носят очки.
— Вообще-то против очков я ничего не имею… — произнесла она, но он начал ее целовать прежде, чем она докончила фразу.
В постели, когда дело вновь дошло до слов, Пол обнаружил, что его мозг превратился в губку для впитывания счастья, а язык — в сорвиголову.
— А что ж ты о моих принципах не спросила, — произнес он.
— О которых?
— Что ж, у меня тоже есть принципы. Насчет женщин, с которыми я работаю, женщин, которые старше меня, женщин, которые зарабатывают больше меня.
— Да, полагаю, принципы у тебя должны быть. — Она почувствовала, что ее выбранили, и скорее за бестактность, чем за агрессию.
— Да еще какие. Мои принципы предписывают всех их обожать.
— При условии, что они не выше тебя ростом.
— Вот уж чего не переношу, того не переношу.
— И волосы у них не, э-э, темно-каштановые и не коротко остриженные.
— Нет, подайте мне блондинок.
— И сексом им не нравится заниматься.
— Нет, я всегда отдаю предпочтение женщинам, которые лежат, как мертвые.
Они несли чушь, но сердцем Марта чувствовала: нет никакого списка запретных тем. Она чувствовала, что не вызовет у него ни шока, ни ревности — он просто поймет. Ее следующая фраза была произнесена не для того, чтобы его испытать.
— Когда-то чья-то рука побывала там, где сейчас твоя.
— Мерзавец, — пробурчал Пол. — Точнее, мерзавец со вкусом.
— И знаешь, что он сказал?
— Если сердце у него было хотя бы на пять процентов человеческое, он лишился бы речи. Даже «мама» не смог бы сказать.
— Правдивая лесть, — заметила она. — Удивительно, как от нее становится приятно. Все страны должны овладеть этим искусством. Тогда прекратятся войны.
— И что же он сказал? — Этот вопрос словно бы задали его пальцы.
— О, я ждала, что он скажет что-нибудь хорошее.
— Правдивая лесть.
— Именно. И я почти чувствовала, как крутятся у него в голове шестеренки. А потом он сказал: «Наверно, ты носишь 34-С».
— Идиот. Дебил. Я его не знаю? Она помотала головой. Не знаешь.
— Полный идиот, — повторил он. — Ты носишь 34-й-В, это же ясно.
Она стукнула его подушкой.
Позднее, очнувшись от полудремы, он произнес:
— Можно задать один вопрос?
— На все вопросы отвечаем. Это обещание. — Такое же обещание она одновременно дала и самой себе.
— Расскажи о твоем замужестве.
— Моем замужестве?
— Да, замужестве. Я присутствовал при твоем собеседовании. Я — тот самый, кого ты не заметила. Когда плясала с сэром Джеком.
— Что ж, если ты никому не скажешь…
— Обещаю.
— На каждом собеседовании я всегда позволяю себе одну тактическую ложь. Это была она.
— Значит, тебе не придется разводиться, перед тем как выйти за меня.
— По-моему, тут есть более серьезные препятствия.
— К примеру?
— Не слишком люблю заниматься сексом.
Когда он сходил пописать и вернулся, она спросила: '- Пол, как ты узнал, что я ношу 34-й-В?
— Да так, ерунда. Чисто за счет моей феноменальной интуиции и знания женской натуры.
— Продолжай.
— «Продолжай»?
— Извини. Я хотела сказать: «А еще как?»
— Ну, ты, вероятно, заметила, что с твоим лифчиком я управился ценой большого труда. Боюсь, я случайно прочел ярлычок. В смысле, не нарочно.
Прежде чем они уснули, он сказал: «Итак, подведем итоги переговоров: если я сменю место работы, получу прибавку к зарплате, переправлю в документах дату рождения и повешусь на двери для увеличения роста, а также надену контактные линзы, будет шанс, что ты решишь со мной встречаться».
— Я рассмотрю этот вариант.
— А ты взамен поработаешь над устранением препятствий с твоей стороны.
— Которых?
— Замужества и нелюбви к сексу.
— Да, — ответила она и почувствовала, как ее захлестывает нежданная, не имеющая оправдания печаль. Нет, оправдание есть, поскольку печаль означала: «Ты этого не стоишь, чем бы оно ни оказалось в реальности. Это наступило, чтобы над тобой посмеяться».
— Вот только… Я хочу сказать, я не знаю, возможно, ты с кем-то встречаешься.
— Да, думаю, что да, — ответила она и, ощутив, как напряглась его рука, поспешила добавить: — Прямо в данное мгновение.
На следующее утро, после того как она разбудила его спозаранок, чтобы он успел съездить на другой конец Лондона и прибыть в «Питмен-Хауз» с нормальной стороны и в нормальной одежде, она подумала: «А что, да, может быть».
Респондент — мужчина сорока девяти лет. Опрос провел доктор Макс.
Респондент — белый, представитель среднего класса, коренной житель Англии, хотя свое генеалогическое древо
может проследить не дальше прадедов. Мать родилась на границе с Уэльсом, отец — в Северном Мидленде. Начальное образование получил в государственной школе, учился достаточно хорошо, чтобы удостоиться стипендий для обучения в частной средней школе и университете. Работает в сфере гуманитарных наук и СМИ. Сколькими иностранными языками владеет — одним. Считает себя культурным, осведомленным, умным, хорошо информированным человеком. Условиям теста соответствует — то есть никогда не изучал историю как профильную дисциплину и не работал в областях, связанных с этой наукой.
Цель опроса не указывалась. Для отвода глаз упоминались маркетинговые исследования по заказу широко известного производителя безалкогольных напитков. Присутствие доктора Макса не педалировалось. Вопросы задавала женщина в одежде нейтрального стиля.
Респондента спросили, что произошло во время битвы при Гастингсе.
Респондент ответил:
— 1066-й.
Вопрос был повторен. Респондент рассмеялся:
— Битва при Гастингсе, 1066-й. — Пауза. — Король Гарольд. Получил стрелу в глаз.
Респондент вел себя так, как будто ответил на вопрос. Респондента спросили, может ли он назвать других участников битвы, прокомментировать стратегию, указать возможные причины конфликта и его последствия.
Респондент молчал двадцать пять секунд.
— Герцог, — кажется, герцог — Вильгельм Нормандский переправился со своей армией, из Франции через море, хотя тогда это, кажется, была еще не Франция — ну, эта его родина, — победил в битве и стал Вильгельмом Завоевателем. Или он уже был Вильгельмом Завоевателем и стал Вильгельмом Первым. Нет, беру назад, я правильно ответил сначала. Первым настоящим королем Англии. То есть были еще Эдуард Исповедник и этот, который лепешки сжег, Альфред [16], но они в счет не идут, верно? Кажется, он был в родстве с Гарольдом. Скорее всего двоюродный брат. В те времена они все были родственники, так ведь? Все они были нормандцы. То есть Гарольд-то был сакс, наверное…
Респондента попросили поразмышлять над вопросом, действительно ли он считает Гарольда саксом. Респондент молчал двадцать секунд,
— А что, почему нет. Наверно, сакс. Хотя если хорошенько подумать — вряд ли. По-моему, он тоже был нормандец, но какой-то другой. Раз уж Вильгельм ему приходился двоюродным братом. Или не двоюродным? Тут врать не буду.
Респондента спросили, где именно произошла битва. Респондент:
— Это что, вопрос с подковыркой?
Респондента уверили, что вопросы с подковыркой в анкете отсутствуют. Респондент:
— В Гастингсе. Ну, думаю, что не в самом городе. Хотя город, наверно, тогда был совсем небольшой. На берегу?
Респондента спросили, что произошло между битвой при Гастингсе и коронацией Вильгельма Завоевателя. Респондент:
— Точно не скажу. Наверно, был какой-то марш на Лондон, типа марша Муссолини на Рим, всякие там мелкие стычки и, возможно, еще одна битва, а местные жители стекались под флаг победителя, как оно в таких случаях водится.
Респондента спросили, что случилось с Гарольдом. Респондент:
— Это, что… ах да, вы же сказали, что их нет. Он получил стрелу в глаз. (Агрессивно.) Это всякий знает.
Респондента спросили, что произошло после этого инцидента.
Респондент:
— Он умер. Конечно же. — (Более мирно.) — Я почти уверен, что стрела его убила, но не знаю, сколько еще он прожил после ранения. Думаю, в те времена стрела в глаз — это было практически безнадежно. Если задуматься, ему очень не повезло. Полагаю, история Англии была бы совсем иной, не задери он в тот момент голову. Это как с носом Клеопатры. — Пауза. — Учтите, я вообще-то не в курсе, на чьей стороне был перевес в тот момент, когда Гарольд получил стрелу в глаз, так что история Англии осталась бы той же самой, вполне может быть.
Респондента спросили, что случилось с Гарольдом. Респондент:
— Это, что… ах да, вы же сказали, что их нет. Он получил стрелу в глаз. (Агрессивно.) Это всякий знает.
Респондента спросили, что произошло после этого инцидента.
Респондент:
— Он умер. Конечно же. — (Более мирно.) — Я почти уверен, что стрела его убила, но не знаю, сколько еще он прожил после ранения. Думаю, в те времена стрела в глаз — это было практически безнадежно. Если задуматься, ему очень не повезло. Полагаю, история Англии была бы совсем иной, не задери он в тот момент голову. Это как с носом Клеопатры. — Пауза. — Учтите, я вообще-то не в курсе, на чьей стороне был перевес в тот момент, когда Гарольд получил стрелу в глаз, так что история Англии осталась бы той же самой, вполне может быть.
Респондента спросили, что он может добавить к своему рассказу.
Респондент молчал тридцать секунд.
— Они были в кольчугах и остроконечных шлемах с такими пластинами, чтобы защищать носы. И с двуручными мечами.
Будучи спрошен, которую из сторон он имеет в виду, Респондент ответил:
— Думаю, что обе. Да, это же логически вытекает из того, что все они были нормандцы, верно? Вот разве что Гарольд был сакс. Но парни Гарольда определенно бегали не в кожаных камзолах или как там назывались… Погодите. Нет, вообще-то могли. Те, кто победнее, пушечное мясо. — Опасливо. — Я не говорю, будто у них были пушки. Я о тех, которые не были рыцарями. Что-то мне не верится, что простой человек мог себе кольчугу позволить.
Респондента спросили, все ли это, что он может сообщить.
Респондент (радостно):
— Нет! Гобелен из Байе, я только что вспомнил [17]. Он как раз про битву при Гастингсе. Или про ее эпизод. Также это, по-моему, первое наблюдение или первое зафиксированное упоминание кометы Галлея. Нет, я хотел сказать, первое изображение. Это важно?
Респондент согласился с утверждением, что этим его познания полностью исчерпываются.
Удостоверяем, что протокол опроса точен, а Респондент является типичным представителем своей фокус-группы.
Доктор Макс снял колпачок со своей наливной ручки и излил на протокол утомленные инициалы. Опросов он провел множество, и все они были одинаковы, вследствие чего у него уже начиналась депрессия. Большинство людей припоминало исторические события с той же замешанной на верхоглядстве надменностью, с какой вспоминает свое собственное детство. Доктор Макс считал, что знать так мало о происхождении и формировании собственной нации — чрезвычайно непатриотично. Тем не менее (парадоксально, но факт) самый преданный друг патриотизма — невежество, а не знание.
Доктор Макс вздохнул. Ему стало грустно не только как историку, но и как человеку. Неужели они прикидываются — и прикидывались с самого начала, все эти люди, что стекаются на его лекции, звонят на его передачи, смеются его остротам, раскупают книги? Когда он пытается прочистить их извилины — это столь же тщетно, как топтание фламинго в луже? Неужели им что в лоб, что по лбу, черт их подери, неужели все они таковы, как вот этот сидящий перед ним невежественный собачий хвост, считающий себя культурным, осведомленным, умным и хорошо информированным?
— Козел! — вырвалось у доктора Макса.
Распечатка результатов опроса, проведенного Джеффом, лежала перед сэром Джеком на его Маршальском Столе. Потенциальных покупателей «Не просто отдыха» в двадцати пяти странах попросили перечислить шесть характерных черт, качеств или квинтэссенций, которые приходят им на ум при слове «Англия». Свободных ассоциаций не требовалось; опрошенные не были ограничены во времени; предлагать им набор готовых ответов, из которого следовало что-то выбрать, также не стали.
— Если мы даем людям то, что они хотят, — настаивал сэр Джек, — не будем заноситься: попробуем сначала выяснить, чего им, собственно, хочется.
Итак, граждане разных стран мира открыто и прямо сообщили сэру Джеку, что, на их взгляд, является Пятьюдесятью Квинтэссенциями Самого Наианглийского:
1. Королевская семья.
2. Биг Бен/Здание Парламента.
3. Футбольный клуб «Манчестер Юнайтед».
4. Сословия/Лорды и дворецкие.
5. Пабы.
6. Малиновка на снегу.
7. Робин Гуд, его Веселые Стрелки и Шервудский лес.
8. Крикет.
9. «О, Дувра белые утесы…»
10. Империализм.
11. Флаг «Юнион Джек».
12. Снобизм.
13. «Боже, храни Королеву/Короля».
14. Би-би-си.
15. Вест-Энд.
16. Газета «Таймс».
17. Шекспир.
18. Домики с соломенными крышами.
19. Чай/Чай со сливками по-девонширски.
20. Стоунхендж.
21. Прямая спина/Флегматичность/«Темза, сэр!».
22. Магазины.
23. Пудинг.
24. Бифитеры/Лондонский Тауэр.
25. Лондонские такси.
26. Шляпа-котелок.
27. «Джейн Эйр» и другие классические телесериалы.
28. Оксфорд/Кембридж.
29. «Хэрродз».
30. Двухэтажные автобусы/Красные автобусы.
31. Лицемерие.
32. Садоводство.
33. Ненадежность/«Коварный Альбион».
34. Архитектурный стиль «фахверк».
35. Гомосексуализм.
36. «Алиса в Стране Чудес».
37. Уинстон Черчилль.
38. «Маркс-энд-Спенсер».
39. «Битва за Британию»/Подвиги англичан во Второй мировой войне.
40. Фрэнсис Дрейк.
41. Вынос знамен — парад в день рождения Королевы.
42. Пессимизм/Нытье.
43. Королева Виктория.
44. Замки.
45. Пиво/Теплое пиво.
46. Эмоциональная фригидность.
47. Стадион Уэмбли.
48. Порка/Частные школы-интернаты.
49. Нечистоплотность/Уродливое нижнее белье.
50. «Хартия вольностей».
Джефф наблюдал, как меняется лицо сэра Джека по мере чтения списка: его выражение колебалось между мудрым признанием своих заслуг и горьким разочарованием. Затем мясистая рука указала Джеффу на дверь, и Разработчик Концепций познал на себе, как печальна участь гонца, приносящего дурные вести.
Оставшись один, сэр Джек вновь вчитался в список. К концу этот перечень, что греха таить, становился все отвратнее и отвратнее. Вычеркнув позиции, отнесенные на счет дурацкой методики опроса, сэр Джек задумался над остальными. Многое было вполне предсказуемо: так, магазинов и домиков с соломенными крышами, где можно выпить чаю по-девонширски, на Острове хватит. Садоводство, лондонские такси, пабы, двухэтажные автобусы — все это полезные удобства. А вот откуда взялась «Малиновка на снегу»? Видимо, с классических рождественских открыток. «Хартию вольностей» уже переводят на удобоваримый английский.
Газету «Таймс» легко приобрести; бифитеров умаслим, а Дувра белые утесы переместим, не особенно насилуя родной язык, в бывшую Белую бухту. Биг Бен, Битва за Британию, Робин Гуд, Стоунхендж — это мы одной левой…
Но в самом начале списка — если точно, под номерами Один, Два и Три — шли сплошные незадачи. Сэр Джек уже начал было прощупывать обстановку в Парламенте, но предварительное деловое предложение, сделанное им за рабочим завтраком с законодательной властью (воплощенной в спикере Палаты Общин), было встречено с бесчувственным непониманием; увы, уместнее даже сказать «презрением». С футбольным клубом проще: в Манчестер отправлены Марк и бригада лучших переговорщиков. Ясноглазый юный Марк — с виду невинная овечка — такой льстивой лапши на уши навешает, что сердце из груди вынешь и юридически законно подаришь. Очевидно, придется считаться с гордостью манчестерцев, общественными традициями и так далее — обычная история. Как знал сэр Джек, в таких случаях дело решают не деньги — а деньги же, подкрепленные необходимой иллюзией верности бескорыстным принципам. Какой, собственно, принцип тут сгодится? Ладно, Марк подберет. А если они упрутся своими раздвоенными копытцами, всегда можно за спиной клуба перекупить название. Или просто назваться «Манчестер Юнайтед» без спросу, и пусть утрутся.
К Бук-Хаузу подход нужен иной: не столько кнут и пряник, сколько пряник, пряник и еще раз пряник. Их величества в последнее время подвергаются особенно злостным нападкам со стороны своих обычных недоброжелателей — циников, склочников и смутьянов. Газетам сэра Джека предписано патриотически опровергать все эти изменнические козни, в то же самое время перепечатывая их во всех прискорбно-смачных подробностях. Возьмем то гадкое происшествие с принцем Риком. Как там звучал заголовок: «Кузен Короля в наркотическом угаре развлекался с подружками-лесбиянками»? Разумеется, журналиста он выгнал, но грязь, увы, такая вещь — как прилипнет, так уж не отмоешься. Пряники, пряники; пусть берут хоть весь мешок, если иначе не выйдет. Предложить им прибавку к окладам и комфортные условия труда; работа непыльная, а право на тайну личной жизни — незыблемое; противопоставить прогрессирующую неблагодарность их нынешних подданных юридически гарантированному обожанию со стороны будущих; подчеркнуть запустение их нынешнего королевства по сравнению с радужным будущим дивного алмаза в серебряной оправе океана.