— Он вообще-то ничего, — вступилась за любимого Зойка, — Пьет много, но это от большой радости, что на воле. Если сразу не сядет, то, может, остепенится. А главное, я себя рядом с ним чувствую… как бы это сказать… — Зойка хохотнула и закончила лукаво. — В общем, ты понимаешь.
Конечно, я понимала, но Зойкино увлечение этим типом мне не нравилось. К концу смены Ванька то ли очухался, то ли за годы пьянства просто привык двигаться на автопилоте, но тащить его под руки не пришлось. Зойка отбыла с любимым, а я, подумав, пошлепала на троллейбус, благо время позволяло надеяться, что таковой появится. Зинка догнала меня возле крыльца.
— Я такси вызвала, — сказала она хмуро. — Сейчас подъедет.
Сегодняшние чаевые вполне позволяли малость шикануть, и я согласно кивнула. Такси дожидалось на крыльце. Зинка молчала, уставившись в стену, в ней чувствовалось большое стремление ничего не видеть вокруг. Я его полностью разделяла и молчания не нарушила. Зинка обреталась на другом конце города, поэтому сначала завезли меня. Покинув такси, я зашагала к подъезду, подняв голову к своим окнам. Все четыре темные. Возле кустов справа стояла машина, мигнули фары, я притормозила, ожидая, что последует. Хлопнула дверь, и я увидела Вальку.
— Привет, — сказал он, подходя ко мне.
— Привет, — не выказывая особого удивления, ответила я. — Ехал мимо, решил завернуть в гости?
— Не дури. Я тебя уже час жду.
— Пойдем, — кивнула я, но он, взяв меня за локоть, сказал:
— Поговорим в машине.
— Поговорим, — пожала я плечами. Валькино появление мне не нравилось, оно не сулило ничего хорошего и означало только одно: у меня проблемы, а это как раз то, что мне совершенно ни к чему, ни сегодня, ни завтра.
Мы устроились в машине и закурили. Валька смотрел в открытое окно и, должно быть, прикидывал, с чего начать разговор.
— Чижик, — позвала я, — у меня глаза слипаются. Есть что сказать — говори, а нет, так я спать пойду.
— Я думал, это ты мне кое-что расскажешь…
— Что, к примеру? — удивилась я.
— Что происходит.
— Здорово, — Я нервно хохотнула, — Ты меня спрашиваешь, что происходит? Лучше обратись к гадалке.
— Славка нервничает. Стоило тебе появиться, и все пошло наперекосяк.
— Что пошло? — разозлилась я.
— Скажем так, его озадачили некоторые вещи. Например, твое знакомство с одним типом — Он появляется в ресторане, и вдруг оказывается, что вы большие друзья.
— Сильно сказано. Будем придерживаться истины: мы знакомы. Ехали в одном поезде после отдыха на Черноморском побережье. Я и не предполагала, что судьба сведет нас еще раз, и, обнаружив его в ресторане, слегка удивилась.
Валька слушал, напряженно вглядываясь в мое лицо, насколько это позволяло освещение.
— Надеюсь, все так и есть, — заявил он, когда я закончила.
— У меня нет причин хитрить. Почему этот тип вызвал у вас такой интерес?
— У вас? Он вызвал интерес у Славки Кое-какие спорные вопросы. Старые долги. Славку можно понять, он всерьез обеспокоен, не ясно, на чьей ты стороне?
— На своей. А что затевается? Спрашиваю не из любопытства, просто не хотелось бы по неведению сделать неосторожный шаг. Валька засмеялся тихо, едва слышно и головой покачал.
— Я рада, что у тебя хорошее настроение.
— Не злись.
— Ты сам только что сказал, стоило мне появиться, и начались странные вещи. Кто-то пытался меня подставить. Вопрос кому это нужно?
— Славке, наверное, — ответил он как-то равнодушно. — Кому еще?
— И для того, чтобы избавить себя от лицезрения моей физиономии, он решил пробить голову Владимиру Юрьевичу, а затем сбросил своего охранника с балкона?
Валька затушил сигарету, вздохнул и даже поморщился.
— Пожалуй, придется кое-что тебе объяснить. Думаю. Вовка погиб случайно. Обычно он не задерживается в ресторане так поздно, и его присутствие явилось новостью. Очень возможно, что убил его действительно Серега, разумеется, не из-за глупой ссоры, а из-за того, что Вовка увидел то, что не должен был видеть.
— Звучит интригующе…
— Наверное. Ты прекрасно знаешь, наш Славка вовсе не тот человек, за которого пытается себя выдавать. А вот люди, на которых он работает, по-настоящему серьезны. В ту ночь они решили обсудить свои дела и встретились в ресторане. Серега отвечал за безопасность. И обнаружил Вовку. Что было делать? У Славки несколько месяцев назад возникли подозрения, что у Вовки есть связи с нашими конкурентами, накопать тогда ничего конкретного не удалось, но кое-что выглядело подозрительно. Короче. Вовка с проломленной головой остался в кухне.
— А Славка решил заодно избавиться и от меня. Позвонил, я приехала…
— Если верить ментам, сам Вовка позвонить тебе никак не мог, потому что к этому моменту уже навеки успокоился.
— А зачем понадобилось убивать собственного охранника, да еще такого исполнительного?
— Ты знаешь, что Серега был у меня шофером два года.
— Нет, — удивилась я.
— Утром мы встретились, и он рассказал мне то, что мог. Об остальном я сам догадался. Славка решил перестраховаться. Убийство Вовки на тебя повесить не удалось, так чем Серега хуже. И мертвый проболтаться уже не сможет. Парня заставили написать признание, а потом убили…
— Зачем понадобилось разбивать его машину?
— Что? — Валька вроде бы удивился, — Черт их знает, что им пришло в голову.
Я задумалась, глядя в темноту, нащупала в кармане кубики, вынула их и машинально отметила — три и пять.
— Что это? — спросил Валька, я нахмурилась, не сразу сообразив, о чем он, перевела взгляд на свою ладонь и усмехнулась.
— Так… ерунда. Привычка проверять удачу.
— И как, помогает?
— Еще бы.
В рассказе Вальки безусловно что-то было. По крайней мере, некоторые вещи становились по-нятны. И человек, который с кем-то встречался в подворотне по соседству с рестораном, скорее всего действительно был Владимир Юрьевич, и намеки его в этом свете весьма прозрачны. Разбитая машина вполне вписывалась в схему. Серегу пригласили в тихое место для беседы, он приехал, с ним в самом деле побеседовали, заставили написать признание, влили литр водки, а затем сбросили с балкона. Домой везли скорее всего на его машине, чтоб свою не пачкать. Но залитый кровью «БМВ» самоубийцы мог навести ментов на ненужные мысли, «БМВ» помыли и влепили в опору моста. При желании всегда можно заявить, что тачку позаимствовал кто-то из городской шпаны… Хотя городская шпана отличается большой понятливостью и некоторые машины обегает стороной. Впрочем, всегда найдется какой-нибудь псих…
— Ты мне расскажешь о Бардине? — спросил Валька, минут пять как сидящий в молчании и увлеченно разглядывающий мою физиономию, — Если я не буду знать всей правды, как смогу тебе помочь?
— Как только будет что рассказать, непременно поделюсь, — похлопав его по руке, заверила я. — А сейчас извини, спать хочу.
— Как знаешь, — пробормотал он и, помедлив, предложил — Хочешь, у тебя останусь?
— С чего это вдруг, — подняла я брови. Валька нахмурился и торопливо закурил, а затем демонстративно отвернулся. Я вышла из машины и хлопнула дверью, сказав, — Пока.
— Пока, — неохотно отозвался он.
На следующий день часа в три позвонил Максим, новый управляющий рестораном.
— Зойка дома?
— Нет. Но обещала появиться. А что случилось?
— Она ведь бухгалтером была?
— Ну…
— Надо Зинку заменить. Зинка у нас за кладовщика., . Кого-то с улицы брать не хочется, а с такой работой твоя подруга справиться должна.
— А что случилось с Зинкой? — насторожилась я.
— Ногу сломала. Полезла лампочку менять и грохнулась с табуретки. Перелом лодыжки, это самое малое на месяц.
— Не повезло, — вздохнула я.
— Соседка ее позвонила час назад. Как Зойка появится, скажи, пусть сразу в ресторан приезжает. Поняла?
— Конечно. Только вот когда она появится.
— Может, позвонит.
Зойка появилась часа через полтора, но перед этим я позвонила Зинке. Трубку сняла соседка. Судя по голосу. Зинка намеревалась сиюминутно скончаться, но, узнав меня, дурака валять перестала.
— Как лодыжка? — спросила я"
— Плохо. Подруга у меня в травмопункте работает, сказала, месяц-полтора буду в гипсе. Ухаживать за мной некому, а на одной ноге не напрыгаешься, договорилась с соседом, он меня сейчас к матери в район отвезет. Поживу там.
— Правильно, — согласилась я с ее доводами. — Кроме лодыжки, ничего не беспокоит?
— Нет. Мне того, что есть, за глаза хватит.
— Дело понятное, выздоравливай.
Мы простились, и я отправилась в кухню помогать Палычу стряпать обед. Он был еще трезв и по этой причине суров и придирчив. Раза три начинал ворчать на меня, а потом и вовсе предложил удалиться с кухни и не мешать. Вот тут и пришла Зойка, а я поведала ей о звонке Максима.
— Что скажешь? — спросила она, стараясь особо не показывать своей заинтересованности.
— Что скажешь? — спросила она, стараясь особо не показывать своей заинтересованности.
— Не вижу повода отказываться, — пожала я плечами.
— Плохо то, что работать придется каждый день.
— Но есть и положительные стороны зарплата побольше.
— И доступ практически ко всем ключам и во все помещения.
Я тяжело вздохнула, посмотрела на Зойку, мой взгляд она выдержала, глазом не моргнув, и едва заметно ухмылялась, а я лишь покачала головой.
— Выбрось всю эту чушь из головы.
— Само собой. В моей голове пусто, как у пьяницы поутру в кармане. Ладно, пошла трудиться. А недоверие ваше. Виталия Константиновна, меня по-прежнему больно ранит.
— Подожди, — окликнула я, когда Зойка уже взялась за ручку двери, помедлила и предложила:
— Ты хоть пообедай. Палыч борщ сварил…
— В кабаке накормят, — насмешливо ответила Зойка и удалилась. А я села на подоконник и мысленно принялась на чем свет костить себя.
С этого дня мы с Зойкой виделись нечасто. Жила она у Ваньки, сам он в ресторане появляться перестал, и это наводило меня на определенные мысли. В четверг вечером, когда мы оказались одни в буфете. Зойка сказала:
— Все самое интересное начнется в воскресенье…
— Что интересное? — резко спросила я, сорвавшись.
Зойка широко улыбнулась.
— Извини. Я забыла золотое правило, вперед батьки, и все такое… Ты, конечно, лучше меня знаешь…
— Вот что. Тебе выходные положены. Бери своего Ваньку и отправляйся дня на три… куда-нибудь на природу.
— Хорошо, — взглянув на меня, неожиданно легко согласилась Зойка. — Завтра день отработаю, и отчалим.
В пятницу у меня пропали кубики. Мы обедали, когда пришел Людкин Сашка, как ни странно, трезвый. Людка кинулась его кормить, и за столом мы сидели довольно большой компанией Потом Людка с возлюбленным удалилась в подсобку, и тихое воркование через несколько минут сменилось громкими воплями. Влюбленная пара в очередной раз скандалила. Как выяснилось. Сашка собрался куда-то отчалить ненадолго, а Людка решила, что навсегда, и потребовала вернуть деньги, которые возлюбленный ей задолжал. Сашка рассвирепел, и расставание вышло впечатляющим. Когда они наконец угомонились. Зойка вдруг предложила:
— Бросим? На удачу? — И первой выбросила свои кубики. Ей выпали две шестерки, я усмехнулась, полезла в сумку, потому что по причине жары была в легком платье без карманов, но кубиков в сумке не оказалось.
— Дома забыла, — стараясь скрыть беспокойство, заметила я равнодушно. Глаза подруги потемнели.
— Ты их забыла?
— Подумаешь.. — Зойка удивленно подняла брови, а я сочла нужным пояснить.. — Пора расставаться со старыми привычками.
— Наверное, — кивнула она.
Мысль о кубиках не давала мне покоя всю смену, что бы я ни говорила Зойке, сама-то знала забыть кубики я не могла. Вернувшись домой, тщательно обследовала квартиру и даже спросила у Палыча, не видел ли он их. Палычу пришлось долго объяснять, что я ищу, а когда наконец до старика дошло, он лишь покачал головой.
В субботу, часов в девять утра, заехала Зойка, во дворе ее ждало такси с Ванькой на заднем сиденье.
— В Углич едем, — сообщила она. — На три дня. Если что, телеграфируй: главпочтамт, до востребования.
— Углич это где-то на Волге? — проявила я интерес.
— Ага. У Ваньки там какая-то родня. Я тебе в самом деле без надобности? — с усмешкой спросила она.
— Прекрати, — неожиданно для себя сорвалась я на крик. — Ты знаешь, как я к тебе отношусь.
— Ага, — кивнула Зойка, не дав мне договорить, — Кубики нашлись?
— Что? А… нет. Не помню, куда дела…
— Но ты не расстроилась?
— Почему… жалко, это моя любимая игрушка…
— Водички мне принеси, — сказала Зойка.
— Идем чаю попьем.
— Машина ждет, денежки бегут, давай поживей.
Я принесла ей воды. Зойка выпила залпом весь стакан, вернула его мне и сделала то, что я от нее никак не ожидала, торопливо трижды перекрестила меня, а потом обняла и шепнула на ухо:
— Удачи. Если телеграммы не будет, вернусь в понедельник, — Она легонько оттолкнула меня и спешно покинула квартиру, с улицы донесся не-терпеливый автомобильный гудок. Я подошла к окну. Зойка садилась в такси, подняла голову и махнула рукой на прощание, а я улыбнулась.
Весь день я не выходила из дома, пялилась в потолок и пыталась понять, что меня беспокоит. Чувство такое, точно под ложечкой лежит кусок льда. Одно хорошо. Зойка в Угличе, следовательно, в безопасности, а я как-нибудь разберусь с тем, что здесь происходит. Палыч исправно ходил в магазин, готовил и кормил меня, несмотря на жару. Покидать квартиру я упорно не хотела. За два дня ни одного звонка по телефону. Впрочем, особо звонить мне некому. В воскресенье, ближе к вечеру, неожиданно объявилась Нинка. С сестрой мы не виделись с того самого дня, как я вернулась в город.
— Юлечка заболела, — сообщила она с порога, — а нам на дачу надо съездить. Жара страшная, сгорит все.
— Хочешь, чтобы я с ней посидела?
— Да, — неохотно кивнула Нинка, — Одной мне не справиться, муж дежурит, а Сережина жена в больнице, на сохранение положили. Посидишь?
— Конечно.
Я вызвала такси, и мы отправились на квартиру родителей, где теперь жил Нинкин сын со своей семьей. Такси сестрицу возмутило, хоть и ехали мы за мой счет, всю дорогу она пеняла на мою расточительность.
Первое, что бросилось мне в глаза, когда я оказалась под отеческим кровом, все более-менее ценные вещи исчезли. Как видно, сестрица, опасаясь, что после возвращения я обоснуюсь здесь, поспешила хоть чего-то из наследства реализовать в свою пользу. Впрочем, выговаривать Нинке я не собиралась. Сестра у меня одна, и ссориться с ней из-за барахла, пусть и дорогого, я не хотела. Юлька, девчушка лет трех, с огненно-рыжими волосами, сидела на диване в окружении игрушек, напротив устроился в кресле мой племянник, по возрасту годившийся мне в братья, но выглядел он так, что похож был скорее на дядю. Завидя меня, кивнул торопливо и отвернулся. Родственных чувств между нами не наблюдалось.
Юлька очень серьезно меня разглядывала, большие темные глаза ее были грустными.
— Останешься со мной? — наклонившись к ней, спросила я, она, подумав, кивнула. Нинка прочитала мне лекцию минут на пятнадцать, чем Юльку кормить, какое лекарство давать, я со всей ответственностью отнеслась к ее словам и даже кое-что записала на бумажке, после чего сестрица вроде бы успокоилась и вместе с сыном отбыла на дачу. Вернуться они планировали завтра, часов в девять утра, с первым автобусом.
Юлька оказалась на редкость спокойным ребенком. Весь вечер я читала ей книжки, около десяти она уснула и спала до самого утра, пока не вернулись отец и бабка. Я удостоилась слов благодарности, получила пучок лука и пошла домой. Приняла душ, позавтракала с пьяненьким Палычем и пешком отправилась на работу, с намерением прогуляться. Возле ресторана замерли три здоровущих джипа, парни с волевыми лицами стояли группами по несколько человек и курили, переглядываясь. Я шла к дверям точно сквозь строй, провожаемая их напряженными взглядами. В холле дежурили двое ребят, лица не просто волевые, в них отчетливо читалось стремление смести все возможные преграды на своем пути, я поежилась черт их знает, вдруг они решат, что я и есть та самая преграда.
— Ты куда? — спросил парень, заметив, что я направилась в сторону лестницы.
— На работу, — как можно более по-дурацки ответила я и даже ресницами хлопнула пару раз. Ответ, однако, не произвел должного впечатления.
— Тебе вон в ту сторону, — кивнул парень, показывая на банкетный зал. Я пожала плечами, тем самым выражая недоумение, и отправилась в указанном направлении.
Двери в банкетный зал были открыты, я заглянула в небольшую по площади комнату и увидела следующую картину: смена почти в полном составе восседала на стульях, поставленных вдоль стены. Лица у коллег были испуганные, с намеком на панику.
— Что случилось? — спросила я и тут же понизила голос, почувствовав, что он прозвучал слишком громко для такой траурной обстановки. Мне никто не ответил, граждане зябко ежились и торопливо отводили взгляд.
— Сядь и помалкивай, — предложил зычный бас, и только после этого я увидела, что, кроме работников ресторана, в зале находится еще один человек — парень лет двадцати семи, он сидел на подоконнике и злобно поглядывал на меня, точно на сегодняшний день я являлась его самым заклятым врагом. Разубеждать его в чем-либо желания не было, я села на указанный стул рядом с девушкой из бара, имени которой не знала.
— По какому случаю собрание? — шепотом осведомилась я. Она хотела ответить, потом покосилась на парня и испуганно отвернулась, «Дела», — подумала я с тоской, потому что к этому моменту стало ясно: в ресторане произошло нечто чрезвычайно серьезное, и как это отразится на моей судьбе, еще вопрос.