Никто ему не возразил, не выразил недовольства, потому что в глубине души ни один из них не верил, что к вечеру они вернуться в лагерь.
До распадка дошли в полном молчании, утренняя прохлада успела смениться мягким теплом. Тогда Игрок впервые обернулся. Но ничего не сказал.
Первые следы прошедшей группы они нашли через километр. На каменистой поляне, судя по всему, устраивали привал, оставив после себя несколько оберток от пайков и пустую пластиковую бутылку. Самарский не поленился все собрать.
За следующий час они прошли около трех километров. Впереди показалась каменистая насыпь, отмеченная на карте, как «нос инта», рядом темнел узкий провал полукруглого лаза. Тропа маршрута проходила в ста метрах от скального образования, большего похожего на бородавку на теле уходящего ввысь склона.
— В таких норах очень любят ютиться росомахи и рыси, — сказал Игрок. — Видите клочки шерсти на камнях?
— Значит, подходить не будем, — Артем развернул карту. — Тут тропа раздваивается, надо решить… Макс, ты куда?
Грошев с разбегу взобрался на каменистое образование. Из-под ботинок посыпались мелкие камушки. На одной из ноздреватых стен был нарисован знак. Он провел пальцами по линии, ощутив чуть липкую поверхность еще не просохшей серой краской. Тот же крест и та же елочка, но только с правой стороны.
— Снова эта хрень, — Игрок взобрался следом. — И не лень людям извращаться.
— Значит, не лень. Знак свежий, — он показал испачканные пальцы, отступил на шаг и склонил голову. — Мне эта штука что-то напоминает, но никак не могу вспомнить что.
— Найди клад.
— Что? — Грош обернулся, позади стоял Самарский.
— Вы что, в детстве в пиратов не играли?
— Э-э-э, — Игрок и Макс переглянулись.
— Даже не знаю жалеть вас или завидовать, — отличник подошел ближе. — Отец мне на каждый день рождения игру устраивал. Подарки еще предстояло найти по знакам, похожим на эти. Стрелка — это направление поиска, крест — сам клад. По идее, его можно заменить и на квадрат, и на круг, и на сердечко.
— Тогда почему нельзя оставить одну стрелку? — спросил Леха.
— Часто клад ищут две или даже три группы, у каждой свой знак, чтобы они не увлеклись и не нашли чужой.
— Не похоже это на место для детского развлечения, — оглянулся Макс.
— На меня не смотри, — открестился Игрок. — Я впервые слышу об этой эксплуатации детского труда.
— Стрелка указывает на северо-запад, — добавил Артем. — Группа Ильина ушла туда же, но тут две тропы.
— Предлагаешь сменить? — спросил Игрок. — Поискать полкило карамелек и сушек.
— Предлагаю. Ты против? Что-то не так со второй тропой? — уточнил отличник у Лехи, но смотрел он при этом на Макса.
Грош знал, о чем он думает, видел отражение собственных мыслей в глазах Самарского. Они уже нашли один клад, стоимость которого сложно переоценить. И труп пацана — тому лучшее доказательство.
— Нормальная тропа, — пожал плечами Игрок и для наглядности спустился и пару раз подпрыгнул.
Разговаривать, когда дорога все время поднимается в гору — удовольствие на любителя, поэтому они шли в тишине. Из этого второго перехода Макс запомнил только одно — Игроков обернулся. Два раза. Но снова промолчал.
Второй знак нашелся через два километра, дети обычно на такие расстояния не бегают, не похоже на игру. С каменного образования с вольготно раскинутыми по уступам колючими кустами и высокой травой у подножия на парней смотрел все тот же размашистый серый крест. Справа стена расходилась широкой трещиной, а в монотонность коричневого камня вплетались мерцающие темные прожилки — верный признак того, что где-то рядом находятся залежи кристаллов.
— И что дальше? — спросил Макс, разглядывая крест (без каких-либо дополнений).
— По идее, это обозначает, что клад мы нашли, — пояснил Самарский.
Все произошло совершенно беззвучно, как в немом кино. Только что они стояли и разговаривали, а через секунду Игрок упал на колени, зажимая плечо рукой, между пальцами проступила темная кровь. Второй выстрел, выбивший каменную крошку из скалы, вывел Гроша из ступора, и он повалился в траву, прикрывая голову руками. Инстинктивный, но абсолютно бессмысленный жест. Самарский растянулся рядом. Еще одна пуля прошла через рюкзак на его спине. Две чиркнули по кресту над головой Игрокова.
Леха поморщился, разжал пальцы, кровь пропитала ткань, и чуть приподнял голову, едва не схлопотав в нее очередную пулю.
— Это что за горные рейнджеры? — прошептал он, и испуга в его голосе было гораздо больше, чем злости.
— Пойди спроси, — предложил Макс.
Но их опередили.
— Эй, студенты, вылезайте!
Голос раздался с восточной стороны, там, где каменная стена пещеры сходила на нет, окруженная густыми зарослями лебеды. Они прошли мимо этого места несколько минут назад.
— Идеи? — шепотом спросил Артем.
Игрок указал глазами на трещину в скале.
— Давайте-давайте, — раздался второй голос. — Ничего мы вам не сделаем.
«Интересно, — подумал Грош, — они на самом деле думают, что мы поверим и выйдем».
Самарский кивнул и пополз первым. Расщелину частично скрывали кусты и трава, и отличник быстро скрылся в темноте. Грош кивнул Лехе, и тот нырнул следом, оставив на каменном полу смазанный отпечаток ладони, которой зажимал рану.
— Пацаны, мы долго ждать не будем. Гранату швырнем и пойдем на обед.
Грош заработал локтями, переваливаясь через каменный порог. Возможно, он излишне старался, но жгучее чувство направленного в спину оружия заставляло невольно ускорять движения. Наверняка он что-то задел, слишком сильно приподнял голову, или ему не повезло, и стрелок посмотрел на трещину именно в этот момент.
Он почувствовал, как пуля просвистела возле уха, ощутил ее тепло. Почти без паузы — второй выстрел, из каменной стены во все стороны полетела крошка, обжигая ему щеки и лоб. С кустов посыпались сбитые листья. И он не выдержал, вскочил, готовый в любой момент ощутить жгучую боль, и бросился во тьму.
Их увидели, и пещера из укрытия превратилась в западню, в которой их перестреляют как уток. Только если трещина не сквозная, а впереди не будет выхода.
«А он должен быть, — повторял про себя Макс, как можно быстрее пробираясь следом за парнями вглубь расщелины., — Где-то там, за границей видимости, должен быть выход. Темнота чуть развеется от заглядывающего в темное нутро трещины солнца. По-другому и быть не может, вот сейчас…»
Они не преодолели и трехсот метров.
Грош налетел на Игрока, внезапно вставшего посреди дороги и раскинувшего в стороны руки, словно один из пророков на картинке в книге, названия которой он не помнил.
Дыхание Самарского слышалось с другой стороны.
— Запах чувствуете? — спросил Леха.
Макс вдохнул сухой и какой-то терпкий воздух пещеры. Здесь не было ни одного призрака, мало того, здесь не было ни малейшего следа его недавнего присутствия.
Но едва он открыл рот, чтобы сказать об этом парням, произошли сразу две вещи. Во тьме напротив зажглись два желтых глаза. И кто-то приставил к его спине пистолет.
С секундным опозданием Макс все понял. Он так привык к потусторонней вони, что отвык искать подвох в обычных ароматах. Вокруг терпко пахло мокрой шерстью.
Парень подался назад, но незнакомый голос, не скрывая насмешки, произнес:
— Дернешься — пристрелю.
Во тьме послышалось тихое рычание. Острое чувство опасности, от которого волосы встают дыбом, хлынуло со всех сторон.
— В стороны, — заорал Игроков.
Макс дернулся. Неизвестный нажал на курок. Но чуть опоздал, и это спасло падающему парню жизнь. Зверь прыгнул. В серой темноте Грош успел разглядеть лишь гибкое стремительное движение звериного тела.
Макс рухнул на каменный пол. Тот, что стоял за спиной, успел нажать на курок еще раз, посылая пулю в темноту, прежде чем хищник приземлился всеми четырьмя лапами ему на грудь.
Кто хоть раз слышал, с каким звуком рвется плоть, расходится кожа, лопаются сухожилия, тот никогда его не забудет. Он не услышит ни рычания, ни мягкого, словно камешек в воду уронили, звука выстрела. Возможно, вздрогнет от стона, который будет подобен крику. Последний звук умирающего, последний судорожный и очень громкий вздох.
Макс вскочил на ноги, обернулся и не увидел ничего, кроме очертания тела.
— Это логово, выхода нет, — скомандовал Игрок: — Назад!
Они бросились обратно. Зрение сконцентрировалось на клочке света впереди. И потому удар прикладом в грудь стал для Макса полной неожиданностью. Голоса было два. Уже падая, вспомнил он. Кто-то последовал за ними, кто-то остался у входа. Рядом захрипел Леха.
— Набегались? — уточнили у них.
— Набегались? — уточнили у них.
Когда цветные пятна перестали скакать перед глазами, Грош увидел двоих с винтовками, Игрока, сплевывающего на землю зуб, и пытающегося сделать вздох Артема.
— Что с Вартом? — спросил тот, что стоял ближе к отличнику, его соломенные короткие волосы стояли дыбом.
— Подрала его кошка, наглухо, — раздался новый голос. Из темноты пещеры показался полностью лысый мужик, лет на десять старше остальных.
Парень поднял голову — в пяти метрах от входа лежала на боку пепельно-бежевая кошка. Рысь с развороченным выстрелами брюхом. Округлые бока судорожно вздымались. Животное было еще живо.
Им связали руки за спиной, отобрали рюкзаки и обыскали. Макс лишился складного ножа и таблички, которую он до сих пор таскал в кармане. Нож почему-то было жальче.
Но времени для сожалений им не оставили, подняли на ноги и тычками отвели куда-то в лес. Леха снова получил в зубы, стоило ему открыть рот и позвать Макса. А Самарский схлопотал пинок, когда, по мнению конвоиров, недостаточно быстро переставлял ноги.
Далеко не потащились. По ощущениям Грошева, не дальше полукилометра. А там…
Там их без лишних слов поставили на колени и приставили к затылками оружие, заставляя склонить головы. Все было так просто, так быстро, словно никто не видел ничего особенно в происходящем, словно они делали это каждый день, а каждое действие превратилось в рутину.
Дуло показалось Максу очень твердым. Других ощущений не было, кроме одного — всепоглощающего страха. Он поднялся откуда-то из глубины и затопил все.
Игрок странно всхрапнул и тут же под нажимом оружия замолк. Артем лихорадочно смотрел то на него, то на Гроша, не в силах остановиться на ком-нибудь одном. Макс едва сдерживал крик. Слушал шутки стоящих над ними мужчин и думал лишь о том, чтобы не заорать от страха. Каждую секунду, нет, даже каждую долю секунды, ожидая услышать выстрел. Или не услышать, если все кончится быстро.
Именно в этот момент жизнь показалась Максу не столь поганой, как он привык считать. Даже совсем наоборот, он хотел продлить ее пусть на один удар сердца, на один вдох. Он всегда видел лишь одну опасность, одного врага — блуждающих. Не будь мертвых, жизнь была бы куда веселее. Но здесь, на поляне в лесу, ее готовились отнять совсем не призраки, ее собирались оборвать люди, которых его учили защищать.
Винтовка чуть сильнее уперлась в затылок. Зажмуриться, стиснуть зубы, удержать рвущийся крик — на большее Макса не хватит. Иногда время милосердно, иногда — безжалостно. С каждой секундой, с каждым отдающимся в голове ударом сердца все сильнее и сильнее хотелось открыть рот, попросить или даже умолять оставить им жизнь. Но он лишь крепче зажмурился.
— Так-так, — раздался знакомый голос.
От неожиданности Грош открыл глаза и качнулся, за что тут же получил удар в спину. Парень снова склонил голову к земле, к траве, к подорожникам и одуванчикам. Сердце билось в горле, в висках — везде.
— Они терлись возле знака, — отчитался блондин. — Вот, что мы нашли у этого.
Макс снова почувствовал удар в плечо и едва не повалился вперед. Блондин явно продемонстрировал найденную у него пластину.
— Длинного ко мне. Остальные не нужны, — распорядился голос за спиной и спустя один удар сердца добавил. — Если не вернемся через десять минут, уберите.
Макса рывком поставили на ноги. Он еще успел поймать полный паники взгляд Игрокова, прежде чем его потащили в сторону.
Тилиф прищурил голубые глаза и кивнул одному из мужчин. Максу тут же освободили руки. Стоило отойти от той спрятанной в перелеске поляны, как они перенеслись в другую реальность. Стояли палатки, горели костры, в котелках готовилась еда. С другого конца лагеря раздался задорный девчачий смех, от которого Грош непроизвольно вздрогнул.
— Я должен был догадаться, что ты сунешь нос с мои дела, малой, — лениво проговорил Шрам. — Но все же надеялся, что ты умнее, — мужчина покачал головой.
Макс сделал вдох и едва заметно поморщился от удушающего запаха гниения. Хвосты Тилифа были здесь, рядом с ним.
— Ты не мой отец, так что лирику можно опустить и перейти сразу к вариантам.
Макс смотрел, как двое мужчин деловито спорили о чем-то у костра, как еще один двигал в сторону зеленый ящик, а худенькая девушка в сером спортивном костюме передала ему бутылку воды. Даже не верилось, что все это происходило в двух шагах от места, где им приставили пистолеты к затылкам.
— Ты всегда мне нравился: не ханжа, не идеалист, не дурак, — рассмеялся Раимов, — но чувства не стоят ни онна, — улыбка, еще больше кривившая его лицо, исчезла. — Буду честен, раз уж ты умудрился влезть в это дело, — он подкинул на ладони табличку, — вылезти обратно не получится. Выбор прост: либо со мной, либо против меня.
— С тобой, — быстро ответил Грош, он бы сейчас и Нефедычу пообещал отличником стать.
— Я рад, — мужчина вытащил из-за пояса пистолет и протянул парню, — но придется доказать делом.
Оружие показалось парню неожиданно холодным и тяжелым. Девушка у костра скользнула по нему взглядом и отвернулась, предпочтя ничего не заметить.
Очень хотелось поднять ствол и упереть его в голову Шраму, как совсем недавно ему самому. Но вместо этого Макс вытащил и показал Тилифу пустую обойму.
— Старый трюк. Оружие мне положено только через год, но это не значит, что я не умею с ним обращаться.
— Тогда в открытую, — мужчина демонстративно вставил два патрона, вернул обойму в пистолет и повторно протянул парню. — Те двое — свидетели. И не уйдут в любом случае. Две пули — два трупа. Или три, если считать тебя. Решай, малой. Два выстрела — и ты свободен, как ветер, — Тилиф повернулся к нему изуродованной стороной лица. — Возвращайся в Академию, устрой панику по поводу пропажи парней, вызови спасателей… Их не найдут, даю слово. Учись спокойно, я тебе даже стипендию положу, имени Раимова, — Шрам изогнул бровь, и его глаз с опущенным уголком показался парню гротеском резиновой маски, — или ее сразу твоей матери переводить, ты же ей все деньги отсылаешь? Ну, — рука с оружием требовательно качнулась. — Все у тебя будет. Мы найдем тех, кто убил твоего отца, и от души станцуем на их трупах.
Грош взял оружие и поднял на Тилифа глаза.
— Ну, давай, — подначил его мужчина. — Сделай то, что хочется. Пристрели меня. Ни тебя, ни тех двоих это не спасет — парни знают, что делать при любом исходе, но хоть душу отведешь. Пора делать выбор, малой. Настоящий выбор.
Макс перехватил в повлажневшей ладони пистолет и, ни слова не говоря, пошел обратно к поляне, до последнего ощущая испытывающий взгляд оставшегося на месте Шрама.
Всего два десятка шагов — и он снова смотрит на Игрока, а тот не сводит взгляда с оружия в его руке. В голове шумело, и парень не сразу понял, что говорит белобрысый, и почему, хлопая по плечу, уступает место за спиной отличника.
Такое наверняка проделывали не в первый раз. По идее, где-то должна быть камера, запись с которой навсегда привяжет его к Раимову. Он вспомнил, как несколько минут назад отвернулась девушка. Здесь много дрессированных зверей, и ему предстоит стать одним из них.
— Не тяни, — посоветовал лысый, что держал на прицеле Леху. — Только хуже будет. Отстрелялся и свободен, — и они с белобрысым заржали.
Грош поднял оружие и приставил к голове Самарского.
— Макс, — простонал Игроков, схлопотал пинок и замолчал.
Грошев замер, вспоминая, как на стрельбище старательно целился мимо мишени, как качал головой инструктор, как снова и снова возился с ним, не понимая, что именно этот студент не стоит усилий.
Вдох. Выдох. В чем дело? Он же гаденыш, вредитель. Пора, наконец, соответствовать, стать тем, кого в нем видят. Самарский не замечал Гроша, пока не начались все эти странности. Правда, о Лехе такого не скажешь.
Макс задержал дыхание, как молитву повторяя про себя: «По мишеням, по мишеням», резко вскинул руку, послал первую пулю в голову лысому. Она вошла над правой бровью и вышла вместе с половиной затылка. Инструктор был бы доволен — почти десятка.
И сразу разворот, парень схватился за дуло винтовки, не давая белобрысому прицелиться, и дернул вверх — пуля ушла в небо. Самарский повалился на бок. Макс выстрелил снова, практически в упор. Попал в шею. Кровь брызнула веером на него, на траву, на винтовку, на белые головки одуванчиков. Как сказал Шрам: «Две пули — два трупа».
— Бежим, — заорал Игрок, вскакивая на ноги.
Артем протащил руки через ноги вперед. Макс отбросил пистолет. Отличник схватился за измазанную в крови винтовку и выдернул ее из рук белобрысого. Того такие мелочи уже не волновали. Пять-десять секунд на все.
Они бросились в лес. Леха бежал первым со связанными за спиной руками, неловко вскидывая ноги и едва уклоняясь от хлещущей листвы и перепрыгивая поваленные стволы. За ним — отличник с винтовкой, которая цеплялась за каждый куст, за каждую ветку. И Макс, внутри которого все звенело. И кричать почему-то хотелось еще сильнее, чем под дулом пистолета.