– Нет, ты все неправильно поняла. Я не хотела….
– Мы закончили? – спрашиваю я. К черту все. Не похоже, что мои оценки в Вуд-Вэлли когда-нибудь стали высокими. Уверена, стипендия для колледжа была всего лишь несбыточной мечтой. И, по крайней мере, одна тайна приоткрыта: Джем может делать или говорить все, что ей вздумается, поскольку ее папаша платит администрации. Наверное, вот что вам позволяют небольшие махинации с налогами.
– Я просто пытаюсь помочь, – оправдывается она. – Я не хотела сделать все еще хуже…
Но я уже не слышу остаток предложения миссис Поллак, потому что выбежала из класса.
ГЛАВА 22
Голова опущена. Тридцать шагов до моей машины.
Джесси, у тебя получится.
Двадцать шагов. Руки дрожат, но я держу их в карманах, чтобы никто этого не заметил. Продолжаю идти.
«Никто не смотрит, – говорю я себе. – Никто не может меня видеть».
Пятнадцать шагов.
Почти на месте.
Я сяду в машину, вставлю ключ в зажигание, поеду и не остановлюсь, пока не загорится индикатор бензина. Направлюсь на восток, найду любое шоссе, по которому смогу доехать в Чикаго. Я появлюсь у Скарлетт как раз к тому моменту, когда ее мама приготовит домашний кимчи.
– Эй, ты в порядке? – Я замечаю его ботинки раньше лица, ремень от гитары, перекинутый через грудь, но только потому что у меня нет желания поднимать взгляд. Лиам – последний человек на свете, которого я хочу сейчас видеть. Ну, разве что за исключением его девушки, хотя, по крайней мере, если я бы увидела Джем, то нашла бы способ пустить кровь. Расцарапала бы ее. Сломала бы ее хирургически сделанный миллионный нос. Разбила бы ее фарфоровые коронки.
– Пожалуйста. Просто. Оставь. Меня. Одну.
Слезы – то же самое, что и моча. Вы тоже можете удерживать их так долго, сколько сможете. Моя машина в десяти шагах. Десять коротких шагов, и я смогу поехать и расплакаться. Да так, что никто об этом не узнает. С нетерпением жду момента, когда пересеку границу штата.
Я представляю знак «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КАЛИФОРНИЮ».
– Воу, подожди. Что случилось? – спрашивает Лиам и хватает меня за плечо, пытаясь удержать на месте. Я дергаю плечом, но его хватка сильна. – Хочешь, чтобы я позвал кого-то?
– Нет. Знаешь, чего я хочу? Чтобы ты и твоя девушка оставили меня нафиг в покое. – Я зла, может, не на Лиама, хотя это сейчас не суть как важно. Раньше атаки Джем и Кристал были глупыми и исподтишка: на мою одежду или наклейки на ноутбуке. Да на что угодно. А теперь, после того как я пару минут поговорила с Лиамом на вечеринке, травля приобрела совершенно другой характер. Простите, но его болтовня не настолько интересна. Определенно, этого не стоит.
На мгновение я проигрываю в голове мысли, которые всегда меня успокаивают: «Что я бы делала прямо сейчас, если бы была в Чикаго, а мы никогда не переезжали?». Я была бы на собрании газеты, а может ежегодника, обрезала фотографии и подбирала шрифт. Я не была бы счастлива, нет. Но не чувствовала бы себя, как сейчас.
– Ты о чем? – Лиам выглядит сбитым с толку. Задаюсь вопросом, может он не в курсе. Если верить Дри, они с Джем встречаются вот уже шесть месяцев, что на пять месяцев и двадцать девять дней больше, чем требуется, чтобы понять, что его подружка королева сук.
Лиам снимает Эрла и ставит его рядом с машиной. «Теслой». Серьезно, какой-то ученик из Вуд-Вэлли водит чертову «теслу». Кто, черт побери, эти люди?
– Забудь. Просто оставь меня в покое. Хочешь со мной поговорить? Мне это точно не поможет, – говорю я.
– Я не понимаю.
– Хочешь знать, почему я расстроена? Просто подойди к Джем и спроси, – бросаю я, и, наконец, преодолеваю последние несколько шагов на пути к моей машине.
– Постой, – окликает он. – Ты сможешь поработать сегодня днем?
Конечно же, я не поеду и не полечу сегодня в Чикаго. Не будет никаких знаков, буквально или метафорически выражаясь. Побег всего лишь мечта. Сперва мне нужно подкопить денег, потому что, очевидно, у меня недостаточно налички, даже чтобы заполнить бензобак.
Мое тело, словно воздушный шарик, из которого спустили воздух – нигде не спрятаться и не скрыться.
Вот она, прямо сейчас, это моя жизнь.
Это.
– Да, смогу. – Я сажусь в машину и сдаю назад так быстро, что даже задумываюсь, не оставили ли шины черные следы на асфальте.
Дожидаюсь момента, когда школа исчезает из зеркала заднего вида, и начинаю плакать.
НН: посмотрел «Свободные» вчера. обе версии. в честь тебя.
Я: и?
НН: в них нет никакого смысла. нельзя принять местный закон против танцев. это противоречит нашей конституционной свободе самовыражения. Не говоря уже про тему с церковью/штатом.
Я: *тяжко вздыхаю*.
НН: и даже если отбросить нереалистичность в ЦЕЛОМ… ну…
Я: ЧТО?!?!
НН: ну это просто не очень хороший фильм.
Я: Скажи мне, что ты на самом деле думаешь.
НН: все-таки, мне почему-то нравится мысль, что ты любишь этот фильм. в этом есть смысл?
Я: Ни капли, но принимается. У меня дерьмовый день. Решила умчаться на всех парах обратно в Чикаго.
НН: НЕТ!
Я: Ха. Люблю, когда ты пишешь большими буквами. А как твой день?
НН: мама ни разу не встала с кровати. привез ей обед. она его не съела. даже не подняла на меня взгляд.
Я: Мне жаль. Хотела бы я помочь. А что с твоим отцом?
НН: он хочет поместить ее в лечебницу, но, честно говоря, наркотики не настоящая проблема. то есть, конечно, да, но они больше симптом проблемы.
Я: Что ты имеешь в виду?
НН: она потеряла ребенка. от этого не так-то просто оправиться.
Я: Но у нее есть ты.
НН: почему твой день был таким плохим?
Я: Ничего серьезного. Просто один из этих дней.
НН: пожалуйста, не уезжай из ЛА. только не делай этого. обещаешь?
Я задумываюсь. Что значит дать обещание Калебу? Мы уже прошли через то, что он проигнорировал мое предложение попить кофе и еще больше замкнулся в себе, будто этого никогда и не было. Но я бы соврала, если б не признала, что его абсолютное нежелание встретиться со мной в реальности не задело меня.
Сегодня он даже не поздоровался в коридоре. Просто очередной раз махнул телефоном.
Твержу себе, что причина в его боязни лишиться наших бесконечных разговоров, но я говорю себе много того, во что в действительности и не верю.
Поэтому лгу.
Я: Обещаю.
Когда я прихожу на работу, за кассой стоит мама Лиама. Какое облегчение, я не столкнусь с Лиамом. Вместо приветствия она протягивает мне коробку с книгами с просьбой расставить их по полкам.
– Конечно, – отвечаю я, просматривая стопку. Куча руководств по финансам. «Миллионер за одну ночь». «Обмани рынок». «Быстрые деньги». Я направляюсь к стеллажам, которые мама Лиама обозначила «КАК РАЗБОГАТЕТЬ БЫСТРО!». Принимаюсь раскладывать книги в алфавитном порядке по автору. В голове мелькает мысль, что надо бы прихватить одну для отца, но потом я вспоминаю, что: 1) мы больше не разговариваем, 2) отец сам мог бы написать одну из таких книг, и она называлась бы немного короче: «Женитесь».
– Мне нравится твое рвение, – замечает мама Лиама, поскольку я все делаю быстро. Все, чтобы быть занятой.
Она улыбается мне улыбкой Лиама. Я работаю здесь уже пару недель, а все не могу запомнить ее имя. Просто думаю о ней, как о маме Лиама, иногда, как о миссис Сэндлер. Думаю, если я столкнусь с ней где-то еще, помимо книжного, то не узнаю ее. Она выглядит так же, как и мамы из Чикаго: практичная прическа, все максимально удобно и не обязательно привлекательно. Как настоящая мама, а не стареющая актриса.
Пытаюсь представить улыбку Калеба, но не думаю, что я когда-либо видела ее. Но в этом есть смысл. НН не производит впечатления улыбающегося человека. Хотя я с легкостью могу представить улыбку Итана: как она растягивается на его лице, слева направо, будто идеальное предложение.
Очевидно, пора покончить с этим увлечением Итаном. Это ненормально.
– Ты в порядке? Выглядишь немного… испачканной, – говорит миссис Сэндлер, протягивая мне салфетку. – Хочешь поговорить об этом?
Проклятье. Совсем позабыла, что экспериментировала с тушью этим утром. Несмотря на мои заверения, что с макияжем мы не дружим, Агнес пообещала, якобы несколько взмахов щеточкой по моим ресницам изменят мою жизнь. Теперь же невозможно разобрать, где размазанная тушь, а где синяки.
– Не особо. – Интересно, нравится ли миссис Сэндлер девушка ее сына, знакомилась ли она когда-нибудь с Джем. Оставляет ли Лиам дверь спальни открытой, когда она приходит? Почему-то я сомневаюсь в этом. Эти чудные правила существуют только на Среднем Западе: они не применимы для ЛА, где детки в открытую курят травку, водят новехонькие-прямо-из-дилерского-центра автомобили, чьи родители занимаются спонсорством, чтобы уберечь их от неприятностей. Мама Лиама возможно покупает ему презервативы, шутит насчет «суши с собой», подразумевая, что не хочет, чтоб он заделал маленьких Лиамов.
Думаю о матери Калеба, лежащей ничком на кровати в таком трансе, что ей даже нет дела до того, чтобы поесть. Что он ей принес? Интересно, как выглядит его мама, такая же ли она высокая и красивая. Также ли носит серое.
– Лучше? – спрашиваю я после того, как вытираю лицо и поворачиваюсь к миссис Сэндлер. Салфетка почернела, а может даже немного пропиталась солью.
– Намного. Ты по-настоящему красивая девушка. И внутри, и снаружи. Ты это знаешь?
– Эм, спасибо? – отвечаю или спрашиваю я.
«Как странно, – думаю я, – что меня назвали одновременно уродливой и красивой, эти два слова я редко слышу в один день. Первое слово – потому что большинство не такие злые и правдивые, а второе – потому что «красивая» никогда не употребляли по отношению ко мне. Агнес также назвала меня сегодня горячей – еще одно слово, прежде никогда не использовавшееся в моем описании. Хотя, думаю, «горячая» – это совершенно по-другому нежели «красивая». «Горячая» говорит о том, что ты нравишься парням. А вот «красивая» подразумевает то, что всем нравится твой внешний вид».
Конечно, мама Лиама достаточно взрослая, чтобы думать, будто все шестнадцатилетние девушки прекрасны. Джем же, напротив, смотрит на меня свежим взглядом.
– Можешь пропустить этот день, если хочешь, – говорит мама Лиама, и ее доброта почти причиняет мне боль. Напоминает о том, что, когда я поеду домой, это будет дом Рейчел. Моей мамы в нем не будет, чтобы отхаживать меня после того случая. В мире больше не существует человека, кому интересно все, что я говорю, только потому, что это говорю я. Скар пытается, но это не то же самое.
Моя мама больше не приготовит мне какао с маленькими маршмеллоу, и мы не съедим вдвоем тарелку печенья, больше дюжины на двоих. Маленькая слабость, припасенная на плохие дни. Мама никогда не была строга, когда дело касалось меня: четверки по тесту по математике, который я думала, сдам на пять, или потери любимого шарма из браслета. Мы пользовались нашим ритуалом только в самых тяжелых случаях, когда ей нужна была поддержка: постановка диагноза «рак», а позже «низкий уровень Т-лимфоцитов». Слово «метастазы», использованное профессором медицины после просмотра рентгена ее органов.
В последнее время я готовила какао и выпивала его за нас двоих. Ну и съедала все печенье.
– Спасибо, но, честно говоря, мне нужна наличка.
Я представляю подвал в доме родителей Скарлетт. Не дом, конечно, но ближе всего к тому, что у меня есть сейчас. Большой L-образный диван и огромный старый телевизор, толстый и широкий. Легкий запах плесени в воздухе, неистребимый даже после влажной уборки. Там было не так уж и плохо. В школе будет привычнее и проще после Вуд-Вэлли. У меня будет поддержка Скарлетт, может даже старая работа в «Смузи Кинг». Отец едва заметит мое отсутствие. Может, даже почувствует облегчение от того, что не нужно обо мне заботиться. Я смогла бы это сделать. Действительно смогла бы.
Я: Диван в подвале твоих родителей свободен, скажем, на следующий семестр?
Скарлетт: Ты серьезно?
Я: Серьезно.
Скарлетт: АБСОЧЕРТОВСКИЛЮТНО. Хотя тебе, может быть, потребуется сначала сменить покрывало.
Я: Зачем?
Скарлетт: Скажем так, мы с Адамом любим на этом диване, эм, пошалить.
– Так все в порядке? Ты куда-то собираешься поехать? – спрашивает мама Лиама, отвлекая меня от переписки. Очевидно, мне лучше отложить телефон и закончить с расстановкой. Сегодня не лучший день для увольнения.
– Простите? – спрашиваю я. Она указывает мне за спину, и, когда я оборачиваюсь, понимаю, что бессознательно перешла к стеллажу о путешествиях.
ГЛАВА 23
Папа: Мы можем поговорить, милая?
Я задумываюсь. После ссоры за блинчиками восемь дней назад мне удавалось успешно избегать отца. Не так успешно, что я не сталкивалась с ним в коридорах дома Рейчел. Это его первая попытка к перемирию, но к черту все. Почему я всегда обязана подстраиваться под его расписание? Быть свободной, когда ему это на руку? Быть хорошей дочерью, которая делает жизнь проще и легче? Быть той, кто подыгрывает, пытаясь улучшить его настроение, когда он думает, что сделал плохой выбор? Как насчет того, когда он мне нужен? Где он тогда?
Я беру себя в руки.
Он женился на Рейчел. Пусть это теперь будет ее заботой.
Мне нечего ему сказать.
Я: Прости, работаю допоздна.
Папа: Я скучаю по тебе.
Нет, мне абсолютно нечего ответить.
ГЛАВА 24
А вот и он: День благодарения Вуд-Вэлли…
Я поверила НН на слово и надела свои кеды. Во многом из-за того, что у меня нет ничего похожего на рабочие ботинки, да и слишком жарко для зимней обуви – удобной и уродливой, как ад, при виде которой Джем, несомненно, зарыдала бы от счастья от того, с какой легкостью я делаю из себя посмешище. Я натянула мамину старую футболку с надписью «Университет Иллинойса» – ту самую, которая застирана до того, что надпись выцвела, старые порванные джинсы, а волосы собрала в высокий хвостик. Совсем без шика, но, думаю, день, посвященный физическому труду/общественным работам, не предполагает шик, даже в Вуд-Вэлли. Я нанесла немного консилера на переносицу, замаскировав синяк. Урок усвоен: никакой туши.
Занятий сегодня нет; вместо того, чтобы идти на уроки, нам нужно будет написать отчет по работе для сайта «Жилье для всех». В кои-то веки Тео захотел поехать на машине со мной, поскольку беспокоился о том, что потеряется, а его машину угонят, хотя район не слишком уж отличается от того, в котором я выросла. Но, очевидно, это место отчаянно нуждается в двух сотнях богатеньких деток, которые прежде никогда не держали в руках инструменты.
Предполагается, что нам нужно будет построить каркас дома.
Кто-то не продумал все до конца.
Джем тут. Потому что она повсюду – они с Кристал, – а я ничего не могу поделать с их вездесущностью. На ней майка с широкими проймами, накинутая на спортивный бра с блестками, того типа, которые, возможно, не должны существовать, но за которые один процент тем не менее готов заплатить баснословную сумму. На ее майке надпись – и я вас не разыгрываю – «THUG LIFE»25.
И хотя здесь полно места, целый дом будет построен на этом клочке земли, Джем по каким-то причинам медленно продвигается к тем, кого ненавидит, и находит меня. Проходит справа, так близко, что не стоит удивляться, когда я чувствую, как ее плечо врезается в мое. И все-таки я удивлена. Боль резкая и неправильная, что я задаюсь вопросом, а больно ли ей так же, как и мне.
Возможно, ей даже больнее, ведь она костлявая.
– Извини, – произносит она возмущенным тоном. Мы с Тео только что приехали, поэтому мне еще не представилось возможности найти друзей, чтобы, по крайней мере, окружить себя абсолютно неэффективной девчачьей командой. Я не говорю, что Дри с Агнес могли бы что-нибудь предпринять, но все же.
Чего же Джем от меня надо? Сцены? Драки? Слёз? Или я веду себя соответственно ее ожиданиям, когда стою здесь и смотрю на нее, потеряв дар речи? Никакие слова не приходят на ум, даже из арсенала Джем, который та так любит использовать против меня.
– Серьезно? – спрашивает Тео, и поначалу кажется, что он обращается ко мне, и я чувствую себя так одиноко, что могу расплакаться прямо здесь и сейчас. Наконец-то дать людям то, чего они добиваются. – Прикоснись к Джесси еще хоть раз, и, клянусь, я тебя уничтожу.
Тео обращается к Джем, тыкая пальцем ей в лицо. Он выглядит устрашающе в своей собственной версии наряда для дня общественных работ: фланелевая клетчатая рубашка, дизайнерские джинсы, чистенькие, намеренно не зашнурованные, ботинки. Она просто пялится на него, и я вижу, как жвачка глупо болтается у нее во рту.
– Моргни раз, чтоб я знал, что до тебя дошло, – говорит он.
– Да пофиг, – отвечает Джем, и одновременно с этим к нам подходит Лиам, лучась позитивом, очевидно, игнорируя ее существование.
– Привет, ребята. Счастливого Дня благодарения Вуд-Вэлли, – улыбается нам Лиам, словно у меня вчера ничего и не случилось. Как будто так весело провести утро на свежем воздухе среди «друзей». Он уже взял в руки молоток и приготовился к строительству. Почти представляю, как его мама нахваливает его за рвение. На сцене этот парень выглядит, как рок-звезда. Сейчас же Лиам больше напоминает бойскаута с россыпью угрей на подбородке. Я не большой фанат ни того, ни другого, но где же Дри? Она бы его заценила.
– Лиам, держи свою девушку на поводке, ладно? – бросает Тео и уходит прочь. Полагаю, его дело сделано, и хотя я благодарна за его поддержку, но все-таки сгораю со стыда. И остаюсь стоять на том же месте, как идиотка.
– О чем это он? – спрашивает Лиам у Джем, но потом до меня доходит, что на самом деле он смотрит на меня.