— Ты сам посуди, — объяснял мне невысокий гоблин, продававший амулеты от сглаза, — кто станет тебя к товару приставлять? А ну как попортишь? Куда я его потом дену?
— Да не собираюсь я ничего портить! К тому же, порчу навести, это тебе не висельнику веревку обрезать, здесь нужно время и должный настрой. Тебе ли не знать?
— Вот! То-то и оно. Покупатели, знаешь ли, разные бывают. Иногда такие типы встречаются, что своими руками придушил бы, а приходится кланяться и улыбаться, — оскалился горбун, — Живо тебе нужный настрой создадут. Из себя выйдешь, так не то что товар — клиента сглазишь или хворь какую нашлешь. А страдает чья репутация? Моя! Нет, товар тебе никто в здравом уме не доверит, уж извини, говорю тебе все, как есть.
Потом я решил наведаться к тем, кто занимается изгнанием злобных духов. Уж чему-чему, а обращаться с «шумным народцем», как называли их ведьмы, меня бабушка научила. Еще ходить толком не научился, а уже шугал домовых под лавкой. Нескольких штук госпожа Гюрзильда специально поселила в горнице: за мной присматривать, да чтобы я мог применять полученные знания на практике. Работа не самая сложная, но денежная. Почему бы и не попробовать?
Увы, и там меня постигла неудача. Йорхш привел меня на улицу Бездушную, где ютились охотники на нечисть, изгоняющие духов, чистильщики и заклинатели всех мастей. Окинув взглядом нестройные ряды домов и двери, над каждой из которых висела вывеска, я сперва обрадовался — выбор большой, наверняка здесь кому-нибудь нужен толковый помощник.
Как бы ни так! Половина из них оказалась шарлатанами, которые даже не смогли обнаружить моего спутника. Едва поняв, что я кое-что в этом деле смыслю, они тут же хлопали дверью перед моим носом. Другие же снова начинали знакомую песню о профессиональных секретах. Угу, жестяное ведро с медной колотушкой у одного, простой оберег от домовых и кикимор у другого, а третья так и вовсе святую воду в бочке хранила: меня всего так и обсыпало красными пятнами, насилу выбрался. Нет-нет, я не нечисть и не посвященный Тьме, просто у меня на нее жуткая аллергия.
Впрочем, были среди всех этих проходимцев и те, кто действительно имел дело с духами и дикой нечистью. Кто-то сразу заявлял, что у них нет работы, другие задавали множество вопросов или даже устраивали какое-нибудь испытание. Я даже впервые подумал, что наконец-то ухватил свою удачу за хвост, но… Хвост тот оказался для меня слишком скользким.
— Да что с вами всеми такое!? — не выдержал я, услыхав очередное «Мы подумаем…»
— Ты только не волнуйся, — тут же занервничал Гард, кладбищенский охотник, — Понимаешь… Ты, конечно, хорош, для некоторых — даже слишком хорош. Но тебе будет проще открыть свое дело, чем подсесть к кому-то на хвост. Вот только такого конкурента вряд ли кто потерпит…
— Почему?! Что со мной не так?
— Ты — внук ведьмы. Обладающий даром. Не обижайся, но иметь дело с тобою никто не захочет.
— Из-за пары дурацких предрассудков?!
— Из-за множества катастроф и смертей, которые так или иначе связывают с подобными тебе, с ведьмаками. За вами тянется дурная слава, от которой не отмоет даже банник, — кивнул он в пустоту рядом со мной, — Только без обид. Учти, что мой дом заговорен и от дурного глаза в том числе.
Вот теперь все встало на свои места. Ведьмак. Звучит почти как приговор, но в словах господина Гарда был определенный смысл. Проклятье, да он был полностью прав! Объяснять, что я совсем не такой, не было смысла — не поверит. Или испугается, что рано или поздно натура возьмет свое.
— В любом случае, спасибо, что уделили мне время, господин Гард, — я постарался быть вежливым до конца и с трудом подавил зарождающийся во мне гнев. Охотник понимающе усмехнулся.
— Я не знаю, кто взял бы тебя на работу. Попробуй поискать себе место там, где ты будешь не слишком выделяться и не сможешь причинить кому-нибудь вред.
— Да, так я и сделаю, еще раз, спасибо.
* * *— Слушай, а ты всегда ищешь работу на пустой желудок? Между прочим, уже время обеда! — заметил банник.
— Звучит разумно, — согласился я, немного поразмыслив.
— Знаю я поблизости одно местечко…
— Давай на этот раз я сам выберу. Кажется, вон оттуда доносится чудеснейший аромат.
— На твоем месте, я бы не…
— Я так хочу! Не устраивает? Можешь убираться вон! — вспылил я.
— Хорошо-хорошо, сделаем так, как ты скажешь, — тут же согласился Йорхш.
Удовлетворенный этой победой над несчастным духом, я зашагал в ту сторону, откуда ветер донес дивный аромат, от которого мой рот тут же наполнился слюной. Пахло оно просто изумительно! Чтобы это ни было и сколько бы оно не стоило — я это сегодня съем!
Смело толкнув дверь, я вошел в заведение под названием «Ароматный ад»…
Убранство, вопреки моим ожиданиям, навеянным вывеской, было более чем скромным и более чем грязным, на что мой спутник отреагировал набором отменных ругательств в адрес хозяев.
Тем не менее, таверна — а это оказалась именно она — была забита битком, и никто не беспокоился по поводу ее внешнего вида изнутри, если можно так выразиться. И пахло здесь воистину божественно! И, приводя это сравнение, я имею в виду вовсе не наших, Темных богов, от которых в лучшем случае несет серой или попахивает мертвечиной.
Свободное место было всего одно, и на него уже был претендент: широкоплечий детина с красными глазами и лицом землистого цвета, выдающим в нем представителя подземных урлоков — полулюдей, полуорков, живущих в пещерах под горами Траг. В обычной ситуации связываться с ним было бы себе дороже: обычные проклятья и сглазы на урлоков не действовали, а наговоры требовали долгой подготовки, но сейчас мне слишком хотелось есть.
— Эй, стой! Ты куда?! — раздался позади отчаянный голос банника, когда я решительно направился к свободному столику.
— Драться за еду, — бросил я за спину и ускорил шаг, заметив, что плечистый урлок уже садится на место, которое должно было быть моим.
В ответ со стороны невидимого банника раздалось невнятное бормотание, складывающееся в смутно знакомый ритм. Настолько знакомый, что я даже замер на месте и обернулся, прикусив до крови губу и нашептав наговор «ведьминого глаза», чтобы проверить свою догадку.
Рядом с Йорхшем стояло мохнатое существо, отдаленно напоминающее человека. Глаза бусинки, два торчащих передних зуба, словно у кролика, и огромный круглый живот, который существо придерживало обеими руками. Собственно, именно оно и сейчас и бормотало, и я даже смог разобрать пару строк наговора, который ведьмы называли «сопливым носом». И предназначался он мне!
«…не услышит, не учует, коль в пивнухе заночует.
Корень яххи, тот что стух, отшибет любому нюх!»
…закончил пивник — а это был именно он — и довольно ухмыльнулся:
— Все, человек, теперь ты сможешь мыслить трезво.
Услышать такие слова от трактирного духа было столь необычно, что я даже не стал на него обижаться. Лишь оглянулся — убедиться в том, что место занято и урлок жадно уплетает за обе щеки что-то, отдаленно напоминающее комок болотной тины. И вот эта мерзость так заманчиво пахла?
Стоп! Как и положено, наговор напрочь отшиб мне нюх, и теперь «Аромантный рай» вовсе не казался таким уж заманчивым заведением. Неопрятность и простота убранства бросались в глаза и вызывали у меня множество чувств, кроме желания здесь отобедать. И тем странно выглядели довольно урчащие посетители, которые с наслаждением облизывали пальцы и шумно втягивали воздух.
— Что здесь происходит? — навис я над банником и пивником.
— Обычное чародейство, — пожал плечами трактирный дух, — Хозяин понимал, что его заведение скорее отпугнет посетителей, чем приманит, а здешней стряпне так и вовсе место на помойке — такой даже зомби давиться не станет. Вот он и нанял аромага, чтобы тот заклял таверну. Это всяко дешевле выходит, чем делать ремонт и брать на работу хорошего повара.
— Я это сразу почуял, попытался тебя остановить, да только ты и слушать не хотел, — вмешался Йорхш, — Вот и пришлось позвать его на помощь, пока беды не случилось.
— Оглянись, человек. Сюда приходят только те, кто способен различать запахи. От чародейских ароматов они теряют голову, и требуют еще и еще. А потом снова возвращаются. И платят за эти помои втрое больше того, что просят в соседних забегаловках, хотя там кормят не в пример лучше.
— Хм… А если кто-то, допустим, простудится и придет сюда по старой памяти? — спросил я.
— Для таких случаев хозяин держит Рорка, — пивник указал в дальний угол.
Рорк оказался орком. Громадный, с увесистыми кулачищами, он сидел на лавке и хмурым взглядом встречал заходивших посетителей и внимательно следил за обедающими.
— И что, неужели эта аромагия так часто дает сбой? — засомневался я.
— И что, неужели эта аромагия так часто дает сбой? — засомневался я.
— Наоборот, — усмехнулся дух, — здесь каждый день дерутся из-за тарелки какой-нибудь дряни, за которую даже кладбищенские собаки не грызись бы.
— Йорхш, убираемся отсюда немедленно. Обещаю, что впредь буду к тебе прислушиваться. И тебе огромное спасибо, что помог меня удержать, — обратился я к пивнику, — Может, я могу для тебя что-нибудь сделать?
Тот молча почесал свою выпирающее брюхо и покосился на хозяина трактира.
— Обижает? — догадался я.
— Такую кислятину под видом пива сюда привозит, что я без работы сижу. Как можно сделать хуже то, что и без того пить невозможно? Ну какой пивник, если даже пиво испортить не могу? Да от моей струи у него только пена гуще, да вкус лучше делается! Трактирщик этот измывается надо мною, а я даже поквитаться с ним не могу. Хоть ты жалобу на него пиши.
— Кому? — опешил я.
— Профсоюзу злобных духов. Слыхал о таком?
— Нет.
— И я нет, — вздохнул пивник, — Потому и не написал. Хозяин избавляться от меня не хочет, ему денег жалко, а сам уйти не могу, место держит. Да и куда я пойду? Бродить неприкаянным и лишенным силы, как этот? — кивнул он в сторону молчаливого банника.
— Да уж… Влип ты. Я бы мог тебя изгнать, но лучше от этого не станет.
Мне стало действительно жаль это пузатое существо. Он ведь, как и я, по своей природе вредитель, да вот только служить своему призванию не может — так ведь и совсем захиреть можно. Это как же нужно запустить трактир, чтобы даже злобному духу там нечего была делать?
Пообещав несчастному пивнику что-нибудь придумать, мы отправились в соседнее заведение, которое указал мне Йорхш. Заказав себе кувшин с квасом, гречневой каши и бараний бочок с луком, я погрузился в раздумья.
— Ну что, банник, какие будут мысли? Куда мне теперь податься?
— Ну, если ты умеешь с ремесленными духами управляться так же ловко, как и с шумными, то я бы посоветовал идти к мастерам. Полезных духов нынче редко кто приживает.
— Не годится, — мотнул я головой, — Вот зверей приручать могу, да только кому это нужно? И кто подпустит вредителя к своим любимцам или к охотничьим тварям?
— Никто, — согласился дух, — Амулеты зачаровывать умеешь?
— У меня всегда с зачарованием были проблемы. Разве что порчу могу навести, но на такие вещи особого спроса нет. Так что в мастерские мне тоже путь заказан.
— А чем вообще занимаются ведьмаки?
— Тем же, что и ведьмы, — пожал я плечами, — портят жизнь людям и нелюдям. Не со зла, конечно, и не потому что ничего другого не умеем, просто слава у нас такая. Ты сам посуди: если к тебе десять человек идут, чтобы на кого-то порчу навести, и только один — хворобу исцелить, то волей неволей начнешь больше внимания уделять проклятьям и сглазу, а не целительным наговорам и настоям. Так что год за годом, век за веком, ведьмы все больше занимались именно вредительством. За последние две сотни лет не было придумано ни одного нового ритуала или наговора, который помогал бы людям! Зато новые проклятья или виды летучей чахотки — чуть ли не каждый год создаются.
— Ломать, это тебе не строить, — глубокомысленно заявил Йорхш.
— А вот давай прикинем… Пришел к тебе больной, а ты раз — и вылечил его, он заплатил и убежал довольный. А если к тебе приходит завистливая селянка, чтобы мужа соседки приворожить? — я поднял руку и начал загибать пальцы, — Мужика приворожили, это раз. Потом соседка приходит узнать, что вдруг с ее ненаглядным случилось. Делаем ему гадание на порчу. Понятное дело, что гадать-то там нечего, и так все ясно. Это два. Потому нужно с мужа приворот снять. Это три. И тут же соседке, змеюке, отомстить, порчу наслать — красоту попортить, или корову свалить больной…
— И ждать в гости уже соседку, — быстро уловил мысль банник. — Ловко придумано!
— Это не мы придумали, это человечья натура такая, — поправил я его.
— Значит, тебе нужно искать работу там, где вредят людям.
— В убийцы идти? Или в уличные грабители?
— К ним так просто не прибиться. К тому же, как я понял, тебе нужны «чистые» деньги. Честная работа, на которой дозволено вредить людям. И нелюдям…
Вдруг за моей спиною послышались звуки возни, стук кулаков о чье то лицо и звон разбившейся посуды. Достаточно далеко, чтобы не беспокоиться по этому поводу.
— А ну успокоились, оба! — рявкнул вдруг громадный детина, до этого спокойно сидевший у стены чуть правее меня. Он встал, подошел к дерущимся и, казалось, просто положил руки им на плечи.
Вышибала был совершенно лысый, а шея его была такой короткой, что палачу пришлось бы здорово постараться, чтобы по ней попасть. Под тяжестью его рук забияки заметно присели, и перестали неумело тыкать друг в друга кулаками.
— Хотите драться? — здоровяк ухватил одного из нарушителей спокойствия за шиворот и спокойно приподнял его таким образом, чтобы их глаза оказались на одном уровне, — Идите на улицу или деритесь со мной. Понятно?
Висевший над полом задира часто закивал, соглашаясь с громилой. Заверив его, что будут вести себя спокойно, драчуны вернулись к трапезе.
— Вот то, что мне нужно! — радостно заявил я, обращаясь к невидимому баннику.
— Ты что, решил в вышибалы податься? Уж извини, но не годишься ты для такой работы. Там ведь нужно выглядеть так, чтобы любой задира сидел тише воды и ниже травы.
— Да нет же. Я говорю об уличных боях! Идем, покажешь, где здесь у вас за деньги друг другу носы и ноги ломают.
Быстро допив остатки кваса, я направился к выходу из трактира.
Глава 5. Бои без правил
— Эй, послушай, — нагнал меня Йорхш, — ты же не можешь говорить это серьезно?
— Почему это? — удивился я.
— Ну вот взять тех же вышибал. Они должны выглядеть угрожающе, а в случае чего — разнять драчунов и вышвырнуть из трактира. Верно?
— Вроде того.
— Но ведь одно дело трактирная драка, и совсем другое — уличные бои! Там ведь тебя будут бить.
— И что?
— Бить по-настоящему те, кто умеют это делать. Был бы ты магом, оно и понятно — но ведь ты ведьмак! Все эти проклятья, наговоры и сглазы хороши, но уж больно долго действуют, особенно на нелюдей.
— На нелюдей?
— Ну конечно! Оборотни и вурдалаки, урлоки и орки, демониды всех мастей, кровавые рххары — мало ли кому захочется кулаки почесать и деньжат заработать? Кстати, а разве все эти твои фокусы не по-разному на разных тварей действуют?
— Не только, — вздохнул я, — чем здоровее и выносливее человек, тем дольше нужно времени и тем слабее эффект. Хороший боец меня пережует и не поперхнется.
— И какой же у тебя план?
— Я не буду драться с бойцами. Веди меня туда, где можно попробовать свои силы в магическом поединке.
— Ох, святые инквизиторы, — простонал банник, — похоже, придется мне и дальше жить на улице.
— Не бойся, — успокоил его я, — лучше постарайся меня хорошенько разозлить перед боем, мне нужно подготовиться.
И тут же камень, лежавший у меня на пути, откатился в сторону: ровно на столько, чтобы подвернуться мне под ногу. Это было… неожиданно, и я, взмахнув руками, рухнул на землю, в самом прямом смысле ударив лицом в грязь: упал прямо в лужу, которой там только что не было.
— Хе-хе, неуклюжий человек. Ты с камнем не можешь справиться — как будешь драться с настоящим колдуном? — раздался ехидный смешок из пустоты.
— Ах ты мерзкий дух! — вскинулся я, — Шутки шутить со мной вздумал?
— Эй, человек, ты же сам хотел разозлиться?
— Хм, верно… Отличная работа, продолжай!
Возможно, вы не совсем понимаете, что происходит. Сейчас попробую объяснить.
Для того, чтобы заклинания магов обретали реальную власть над материей, они используют различные источники силы. Стихийные маги — обращаются к чистым энергиям стихий. Некроманты и черные колдуны преобразуют эманации страданий и смерти. Но в своем большинстве маги используют собственные резервы особой энергии, называемой мана. Ее маги частично производят сами, частично — впитывают рассеянную вокруг «дикую» ману или преобразуют силу стихий.
С ведьмами все иначе. Наверное, дело в их женской природе, а может, в особенности магии вредительства, которая требует своего подхода. Как бы то ни было, но они черпают силу в собственных эмоциях. Учитывая характер их колдовства, и чувства нужны соответствующие: гнев, злость, зависть, жажда мести и прочие худшие качества, за которые так ненавидят и боятся ведьм.
Для того, чтобы успешно заниматься вредительством, колдуньи сознательно взращивают в себе все самое худшее, собирая по крупицам и усиливая отрицательные эмоции. Они учатся по собственному желанию впадать в ярость, завидовать чему угодно и ненавидеть все живое, чтобы черпать из этих чувств силу. На самом деле они весьма милы и добродушны, а их кажущаяся раздраженность и сварливость — всего лишь «рабочий настрой», позволяющий наделять ведьминские ритуалы и наговоры реальной силой.