– Я тебя убью! Жадина! Гадюка! – заорал в ответ Микоша и, в свою очередь, вцепился в Лидию: – Дай выпить!!!
Минут десять в кухне стоял такой ор, что казалось, стекла из рам повылетят. Наконец Тычковскому удалось оттащить Леву от бензопилы, а Машеньке отцепить его от Левы. Лидия, в свою очередь, расправилась с Микошей, который с похмелья был не очень-то силен. Тот, слегка побитый, затих на диване, уткнувшись в подушку, а она, выпустив пар, устало опустилась на табурет, сказав почти равнодушно:
– Сволочь.
– Давайте же наконец растопим печь, – предложила Машенька.
– Ах, да! Печь! – спохватилась Лидия.
Видно было, что у нее созрел какой-то план.
– Сволочь, – повторила она и взяла со стола огромный кухонный нож.
Все невольно вздрогнули. Лидия, сжимая в руке нож, направилась прямо на Тычковского. Тот напрягся.
– Лида, не надо, – прошептала Машенька.
– Зомби! – выкрикнул Лева.
– Отойди, – сквозь зубы велела Лидия Тычковскому.
Тот сделал шаг в сторону. Лидия схватила лежащее у самой печи сухое полено и с остервенением принялась стругать лучину. Движения ее были размеренные и четкие, как у робота.
– Боже мой, – прошептала Машенька. – Еще одна… Она ведь, кажется, не в себе…
Краткое интервью:
Николай Зюськин, он же Микоша
Врач. Что вы сейчас чувствуете?
Микоша. Выпить есть? Выпить хочу.
Врач. Скажите, когда вы трезвый, вы можете думать о чем-нибудь другом, кроме как достать выпивку?
Микоша. Дык это… Выпить надо, чтобы мысль-то пошла.
Врач. Все понятно. Трезвый вы думаете только о том, где бы взять спиртного, а выпив, начинаете безбожно врать и всем навязываться со своими пьяными фантазиями. А вы не пробовали лечиться от алкоголизма?
Микоша (возмущенно). Я не алкоголик! Могу пить, могу не пить.
Врач. Да не можете вы не пить, в том-то и дело. А еще вы боитесь врачей. И на то есть причина. Вы ведь находились какое-то время в психиатрической больнице на принудительном лечении от алкоголизма. Я прав?
Микоша (нехотя). Было такое. Баба у меня завелась. Она и уговорила. Ложись, говорит, Колька, в больницу, кодируйся. Я, как туда приехал, сразу понял: какая же это больница? Это ж тюрьма! И на окнах решетки. Не санитарки – тюремщики. Все как одна злющие, не говорят – лают, чисто собаки цепные. Я, как протрезвел, враз просек: уморить меня баба решила. Запихнуть навечно в дурку и заполучить мой дом с участком. У нее ведь, доктор, трое детей. А мужа нет. Вот она и задумала за счет меня устроиться. А меня, значит, в дурку.
Врач. Да что с вас взять-то?
Микоша (с обидой). А дом с участком?
Врач. Дом ваш и не дом вовсе, а развалюха, на ладан дышит, а участок весь крапивой зарос.
Микоша. Я газеты-то читаю. Земля, она нынче дорогая.
Врач. Да у вас земли-то с гулькин нос! Тоже мне, домовладелец.
Микоша. А пенсия? Пенсия по инвалидности? Она ж хотела пенсию мою зацапать. Шиковала бы на нее со своими тремя отродьями.
Врач (насмешливо). Значит, вас решили ограбить?
Микоша. Точно так. Только я не дался. Ушел я оттуда. Вырвался на свободу.
Врач. И снова начал пить?
Микоша (зло). Вы на меня, доктор, не орите. Вы думаете, Микоша кто? А Микоша здесь, на деревне, главный. Ни одно дело без меня не делается. Вот хоть Стуловых возьмите. Так и бегают ко мне: Микоша, помоги. Сделай это, да сделай то. Погибаем без тебя. И дачники тоже. Как лето начинается, незаменимей Микоши человека здесь нет. Микоша – он повсюду.
Врач. Да вы сами ко всем в гости напрашиваетесь да навязываетесь со своей помощью, надеетесь, что нальют.
Микоша. Это, доктор, так положено. Сделал – получи.
Врач. Так можно деньгами брать.
Микоша (удивленно). А на что мне деньги?
Врач. Ну, допустим, купить что-нибудь.
Микоша. Не что-нибудь, а водку. Али самогон. Для чего ж напрасную работу-то делать? Время свое трудовое не беречь? Работу переводить в деньги, а деньги в водку. Куда как проще: работа – водка. Али самогон. Вы не сомневайтесь, я и самогоном беру. Вхожу, так сказать, в положение.
Врач. Значит, вы расстались с той женщиной? Которая пыталась вас лечить?
Микоша. А на кой она мне?
Врач. А дети у вас есть?
Микоша. Вот этого, доктор, не знаю. Жизнь у меня была бурная, трудовая. Эх, где я только не был! Где только не работал! Вот видите, пальцев у меня на левой руке не хватает. (Вытягивает руку.) Это мне акула откусила.
Врач. Кто-о?
Микоша. Акула. Когда я был капитаном дальнего плавания. Да-а… За границу ходил. И паспорт у меня имелся. Заграничный. Это вам не хухры-мухры. Мир-то я посмотрел, да… Пока акула меня за пальцы, извиняюсь, не тяпнула. С тех самых пор списали меня на берег, дали пенсию по инвалидности. Домик вот купил, в деревне. Так и живу.
Врач (с иронией). Много небось денег заработали, когда были капитаном корабля?
Микоша. До фига! Да что там деньги! Две квартиры у меня было, одна аж в самой Москве, в столице нашей Родины великой, машина марки «Мерседес», и гараж к ней. Да всего, доктор, и не упомнишь. Эх, и побороздил же я моря! Как там про меня в песне-то поется? (Подмигивает.) Капитан, капитан, улыбнитесь… Ведь улыбка это флаг, понимаешь, корабля! (Скалит гнилые зубы.) А сколько женщин меня любило? Как вспомню себя в молодости… И-и-и-и… Красавец! В плечах косая сажень, голос – иерихонская труба. Ну и само собой, богатство при мне. Бабы ко мне так и липли. Все, доктор, детям отдал.
Врач. Каким еще детям?
Микоша. Да я и сам не знаю, каким. Детям.
Врач. У вас богатая фантазия.
Микоша. Это да. Только не вру я. Просто я, доктор, засекреченный. Лет через сто архивы те будут во всеобщей доступности, и тогда весь мир узнает, что такое есть Микоша! Памятник мне поставят… В кино покажут…
Врач. Вам долго и серьезно надо лечиться. Вы много пьете. Ваш мозг претерпел необратимые изменения. Вы заговариваетесь. Самое смешное, что вы сами верите в то, что рассказываете. В акулу, в пилораму. В каких-то детей. В то, что у вас было много денег, шикарная машина и несколько квартир. Это все ваша больная фантазия. Алкоголизм в последней стадии. И если так будет продолжаться и дальше, за последствия я не ручаюсь.
Микоша (угрожающе). А вы меня не пугайте.
Врач. Никто вас и не собирается пугать.
Микоша. Видал я таких. Аскулапов. Все лечить меня пытались. Да я сам кого хошь вылечу! Я вас, аскулапов, на дух не переношу. Вы к Микоше не лезьте, а не то я сам за себя не отвечаю! Ишь, чего придумали! Микошу лечить! (Сжимает кулаки.) Да я вас всех…
Завтрак
– Так, – сказал Тычковский, тыльной стороной ладони вытирая внезапно вспотевший лоб. – Граждане маньяки, огромная к вам просьба сохранять спокойствие. Не хвататься за колюще-режущие предметы и не пытаться включить бензопилу. – При этих словах Лева вздрогнул и покосился на истерзанную коробку у стены.
– Маша, накрывай на стол, – хмуро сказала Лидия, не обращая никакого внимания на Тычковского, словно он был размером меньше комара. – Чайник быстро вскипит.
После того как с печью минут пять поколдовала Лидия, она разгорелась, поленья дружно занялись, в комнате запахло дымом. Машенька кивнула и полезла в буфет за чашками.
– Никак на стол накрывают? – мгновенно среагировал на звон посуды Микоша. – А говорили: нет ничего.
– Я сейчас, – сказал Тычковский, направляясь к двери в сени.
– Куда? – хором спросили Машенька и Лидия.
– На двор. В туалет хочу. Или нельзя?
– Никто вам не запрещает, – покраснела Машенька.
– Иди хоть на все четыре стороны, – пожала плечами Лидия.
– Почему вчера было нельзя, а сегодня можно? – в упор посмотрел на нее Тычковский.
– Сказано было: до утра. Глянь за окно: солнце давно взошло. Никто тебя здесь больше не держит.
– А я никуда не хочу идти. Мне тут понравилось. Я сейчас вернусь.
Хлопнула тяжелая дверь.
– Сбежит? – переглянулись Лидия с Машенькой.
– Некуда идти, – вздохнула Лидия. – Можно было б, я и сама бы ушла. Где твоя ночнушка?
– Какая ночнушка? – вздрогнула Машенька.
– Ну, кофта, в которой ты спала.
– Футболка? На кровати, в маленькой комнате. А тебе зачем?
– Надо, – коротко ответила Лидия и скрылась за занавеской. – Заодно так заодно, – сказала она, вернувшись, и что-то быстро засунула в горящую печь.
– Чем это пахнет? – поморщился вернувшийся минут через пять Тычковский.
– Ничем, – хором ответили Машенька с Лидией.
– А что это вы хором поете? Сговорились? А пахнет здесь, девоньки, паленым тряпьем. Улики уничтожаете?
– А что это вы хором поете? Сговорились? А пахнет здесь, девоньки, паленым тряпьем. Улики уничтожаете?
– А ты не следователь, – огрызнулась Лидия, – чтобы нам допрос учинять.
И принялась деловито собирать на стол. Появился домашний хлеб, бело-ровозое сало, принесенное вчера Микошей, варенье, мед.
– Ну, садитесь, – хмуро сказала Лидия. – Ждать нам долго, надо как-то время коротать.
– Левушка, давай завтракать, – позвала Машенька.
Тот вздрогнул и замотал головой.
– Хоть чаю выпей. Ты же со вчерашнего дня ничего не ел.
– Оставь его, – посоветовала Лидия. – Ему после зрелища в чулане кусок в горло не полезет. Видала, как его выворачивало?
– Мне, признаться, тоже было не по себе, – поежилась Машенька.
– Однако не стошнило, – усмехнулся Тычковский. – Это означает только одно. – Он сделал паузу. – Ты это уже пережила. Ночью. Вот тогда тебе стало по-настоящему плохо. А сегодня… Сегодня ты уже знала, что увидишь, когда заглянула в чулан.
– Можно подумать, ты в милиции работаешь, – сказала Лидия, кочергой поправляя горящие поленья в печке.
– Каждый с ума сходит по-своему, – заметила Машенька. – Лева, к примеру, думает, что он марсианин, а этот – что он Шерлок Холмс.
– Вроде все. – Лидия закрыла чугунную дверцу. – Садитесь за стол, у кого нервы крепкие. Кого от вида крови не мутит. Закусим, чем Бог послал. День, похоже, будет долгим, – она тяжело вздохнула. – Садитесь.
– А где же это, хозяйка? – раздался зычный голос Микоши.
Он терпеливо ждал, глядя, как Лидия накрывает на стол, когда же появится заветная бутылка беленькой, но так и не дождался. Микоша подумал, что о главном-то хозяйка позабыла, и решил ей напомнить.
– Похмелиться бы надо. – Микоша щелкнул по кадыку. – Давай, хозяйка, неси.
– Да ты вчера все выпил, злыдень! – обозлилась Лидия.
– Все, да не все, – загадочно сказал Микоша.
– Садись за стол, коли жрать хочешь. А нет – так топай к себе домой.
– Э, нет, так не пойдет, – заупрямился Микоша. – Кто ж одним днем именины справляет? Не положено так. Давай наливай.
– А не выставить ли его за дверь? – задумалась Лидия. – Пусть идет к себе.
– Он не дойдет, – вздохнула Машенька.
– А я вот сейчас Хватовым позвоню, – спохватилась Лидия. – Скажу Сеньке, чтобы дорогу расчистил к Микошину дому.
– Так и к машине же можно, – сообразила Машенька. – Странно, почему нам это сразу не пришло в голову? За лопаты схватились. А ведь это так просто!
– Знаешь поговорку? Умная мысля приходит опосля, – обронила Лидия и торопливо скрылась за занавеской.
Тычковский, который все время внимательно прислушивался к их разговору, уселся за стол рядом с Левой и, положив кусок сала на ломоть хлеба, с аппетитом принялся за еду. Машенька посмотрела на него с неприязнью.
– Сейчас принесет, – оживился Микоша, уверенный, что хозяйка пошла за спрятанной в комнате водкой.
– Странно… – вид у Лидии, стоящей на пороге кухни, был удивленный. – Телефона нигде нет.
– Куда же он делся? – удивилась и Машенька. И обе женщины посмотрели на Тычковского.
– Что вы на меня смотрите? Ну да, я взял телефон, чтобы позвонить в милицию. Сказал, где меня искать. В дурдом не терпится, сами видите.
– У меня есть телефон. – Машенька встала. – Он лежит в сумочке. А сумочка в маленькой комнате. Я сейчас принесу.
– Так вот оно что! Молодуха, значит, припрятала, – обрадовался Микоша и вновь замер в ожидании.
Лева, сложив руки на коленях, как примерный ученик, не шевелясь сидел на табурете и смотрел в окно. Лицо у него было отрешенное.
Вернулась Машенька с мобильным телефоном в руке.
– Звони, – сказала она, протянув его Лидии.
– А я помню, как ему звонить, Сеньке? Погоди, где-то у меня записано. – Лидия принялась шарить на полочках в буфете. Микоша следил за ней не отрываясь. – Вот он, листок с Сенькиным телефоном! Нашла!
Лидия торопливо принялась набирать номер. Тычковский напрягся.
– Алло. Кто это? Валя? Слышь, дай Семену трубку. Семен, ты? Слушай, не в службу, а в дружбу. Мужик у меня пропал. Да хватит тебе ржать, конь! Я не шучу. Пока опять снег не повалил, расчисть дорогу до машины, которая на шоссе стоит. Ну да, гости приехали. Само собой, заплачу. И к Микоше дорогу разгреби, со вчерашнего дня у меня сидит, до печенок достал. Ладно, жду.
И Лидия дала отбой.
– А может, телефон взял Кит? – предположила Машенька.
– А ведь и верно! – встрепенулась Лидия. – Господи, какая же я дура! – Она торопливо принялась нажимать на кнопки мобильного, отыскивая свой номер.
– Последний, – сказала Машенька. – Это ты мне вчера звонила.
Лидия торопливо нажала на вызов.
– Что такое? Абонент временно не отвечает…
– Аккумулятор сел, – пожала плечами Машенька. – Или Кит отключил телефон.
– Да зачем он его вообще тогда взял? – возмутилась Лидия.
– Ты, хозяйка, неправильно себя ведешь, – вмешался Микоша. – Сначала гостей накорми, напои, а потом уже названивай, кому хочешь.
– Ты меня еще учить будешь! – огрызнулась Лидия, вновь пытаясь вызвонить Кита.
«Абонент временно недоступен», – равнодушно отозвалась трубка.
– Что за черт? – повторила Лидия.
– Успокойся, – посоветовала ей Машенька. – Сейчас трактор расчистит дорогу к Левиной машине. Я уверена, что Кит там.
– Не спятил же он? – пробормотала Лидия.
– Чайник вскипел, – напомнила Машенька.
– Что ж, будем ждать, – вздохнула Лидия и протянула мобильный Машеньке. – На, возьми. Мне он больше не нужен.
Тычковский внимательно проследил, как Машенька уносит телефон обратно в комнату.
– А в город позвонить? – спросил он. – Спросить, когда дорогу расчистят?
– Ни к чему, – отрезала Лидия. – Да и не ответит никто.
– Почему?
– Потому что сегодня суббота, – она насмешливо посмотрела на Тычковского. – А завтра воскресенье.
– И что, нам сидеть здесь безвылазно до понедельника?
– А сюда в глушь никто не торопится. К тому же снег опять начинается. Что толку грести?
– А этот, как его… – Тычковский наморщил лоб. – Хватов?
– Солярка, она денег стоит. Сенька только по деревне дорогу чистит, для себя. Остальное – не его проблемы. У них все есть: свет, вода, еды полно. Детям в школу не надо: выходные. А к понедельнику и коммунальщики дорогу расчистят. Так что сиди, не дергайся. Сам же сказал, что тебе здесь нравится.
Вернулась Машенька и, усевшись за стол, придвинула к себе блюдце с медом. Зачерпнув чайную ложечку, она долго смотрела на лакомство, прежде чем положить его в рот. Потом нехотя проглотила и закашлялась.
– В горле першит, – пожаловалась она.
– Потому что мед небалованный, – усмехнулась Лидия. – Ты запей.
– Почему вы не хотите сдать меня милиции? – в упор спросил Тычковский.
Машенька с Лидией переглянулись.
– Нам никого не надо, – сказала за обеих Машенька. – Никакой милиции.
– Понятно: время тянете. Чем больше пройдет времени с момента убийства, тем меньше шансов докопаться до правды.
– Да ты и впрямь будто следователем работаешь, – покачала головой Лидия. – Допросы нам учиняешь. Сказано тебе: сиди, не дергайся. А не хочешь – уходи. Вон, хоть к Хватовым в гости, хоть к Микоше.
– А выпить есть? – встрепенулся тот.
– Мне-то что: одним трупом больше, одним меньше, – пожал плечами Тычковский. – Я могу и Кибу на себя взять.
Женщины опять переглянулись.
– Нас не обманешь, – твердо сказала Лидия. – Знаем мы, что у тебя на уме, голубчик. Вот если бы ты те газетные вырезки перед тем, как в печку бросить, прочитал, ты бы сейчас не так со мной заговорил.
– А что такое важное было в тех газетах? – насторожился Тычковский.
– Чтобы все твои вопросы прекратить раз и навсегда, я тебе скажу, что там было… – Лидия привстала.
– Это я его грохнул, – неожиданно сказал Лева, оторвав наконец взгляд от окна.
– Что-о?!
– Вы напрасно ссоритесь. Я его убил, – повторил Лева…
А в это время в городе…
– Вера Владимировна, я вас прошу, успокойтесь.
– Да как же я могу успокоиться? У меня муж пропал!
Киба нервно схватила стакан, протянутый ей дежурившим сотрудником уголовного розыска, но пить не смогла: зубы стучали о край, она сделала только один глоток и, поперхнувшись, закашлялась.
– Перестал отвечать на звонки – это не значит пропал. У нас заявления о пропаже людей не принимаются на следующий же день. Надо дня три подождать. Если, конечно, речь идет не о ребенке. А ваш муж, извините, не ребенок.
– Он позвонил мне… – Вера Владимировна всхлипнула. Ее огромные глаза лани заволокло туманом.
«Красивая женщина, – невольно подумал капитан. И тут же с досадой: – Везет же некоторым! Красивая, ухоженная. Денег, видать, полно. А откуда у врача-психиатра деньги? Она-то не работает. Надо бы разобраться».
– Когда он в последний раз вам звонил?
– Да что я, запомнила время?! – взвизгнула Киба и зарыдала.