– У меня-то есть, – ответил за Лидию Лева. – А у тебя? Если ты ехал на машине, как говоришь, и ты не маньяк, где твой мобильный телефон?
– Веришь, нет? Он у меня был. Но я несколько раз глубоко провалился в снег. А пару раз так и вовсе упал. Ветром сбило. Там, на улице, настоящий ураган. Похоже, я его где-то обронил. Но если ты настаиваешь, я сейчас пойду его искать.
Мужчина приподнялся с дивана.
– Сидеть! – крикнула ему Лидия, сжимая спинку стула так, что побелели костяшки пальцев.
Тот нехотя послушался. В сенях меж тем раздались голоса. Новый гость тоже оказался мужчиной. Он, похоже, пытался что-то объяснить Киту. Но отсюда, из избы, слышно было только: бу-бу-бу.
– Коля, кто там? – крикнула Лидия. Но Кит ее не услышал.
– Да что ж за день сегодня такой? – кусая губы, спросила Машенька. – Я начинаю нервничать, а мне это нельзя.
– Успокойся, девочка, – ласково сказала ей Лидия. – Сейчас мы все узнаем. Может быть, ничего опасного для нас и нет. Почему же Коля не ведет его в дом? Что там случилось?
Прошло какое-то время, и наконец хлопнула дверь и Кит втолкнул в избу очередного незваного гостя. Потом занавеска, отделяющая кухню от комнаты, отъехала в сторону, и все уставились на вошедшего. Это тоже был мужчина высокого роста, темноволосый, с приятным лицом, в куртке не по размеру, из-под которой виднелись пиджак и брюки. За его спиной маячил Кит, лицо у него было растерянное. Он и не помнил, когда это в доме было столько гостей.
Увидев вошедшего, тот, что сидел на диване, изменился в лице. Он дернулся, попытался было встать, но тут же взял себя в руки. Откинулся на спинку и замер, внимательно наблюдая за реакцией хозяев. Стоящий на пороге мужчина попытался было что-то сказать, но замерзшие губы его плохо слушались.
– Из-з-з… – мычал он. – Из-з-з з-за…
– Еще один, – прошептал Микоша и с тоской добавил: – Это сколько ж надо водки?
– Замерз? – спросила у нового гостя Лидия и, поскольку тот не отвечал, велела Киту: – Веди и этого на диван.
Второй гость попятился и затряс головой. Знаками он пытался что-то сказать хозяевам.
– Не хочет на диван, – перевела Лидия. – Коля, веди его в кресло.
Кит повел нового гостя к огромному старинному креслу, доставшемуся Лидии в наследство от предков вместе с прочим барахлом. Она ничего так и не отнесла на свалку, ни ходики с гирьками на медной цепочке, ни облупленный комод, ни буфет с мутным треснувшим зеркалом, ни продавленный диван. Отчего комната была теперь похожа на музей деревенского быта первой половины прошлого века. В довершение ко всему в рассохшихся рамках на стенах висели желтые от времени фотографии предков Лидии. Они сурово смотрели на незваных гостей.
– Это Тычковский, – сказал сидящий на диване мужчина. – Он сегодня сбежал из психиатрической больницы. Если вы не в курсе, Тычковский – опасный преступник, маньяк.
– Мы телевизор-то смотрим, – осклабился Микоша. – Знаем, что сбежал. Только у нас изображение вдруг пропало. Фотку-то мы так и не увидели!
– Молчи, дурак! – крикнула Машенька.
Кит усадил дрожащего от холода «Тычковского» в кресло и пошел к столу за водкой.
– А ты тогда кто? – спросил Лева у сидящего на диване мужчины. На всякий случай он, как и Лидия с Машенькой, держался от него подальше.
– Я – Дмитрий Александрович Киба, врач-психиатр.
– Ах, врач…
Сидящий в кресле замычал и замотал головой. Только после того, как Кит влил в него водку, второй гость, хотя и с трудом, заговорил:
– Он врет. Я Киба. Кстати, извините за вторжение. Я очень замерз, поэтому рвался к вам в дом.
– Вы – врач-психиатр? – уточнила Машенька.
– Да. Он самый.
– Работаете в психиатрической больнице?
– Именно.
– Должно быть, новенький. Что-то мне ваше лицо не…
– Молчи, – оборвала ее Лидия. – И как вы здесь оказались? – хмуро спросила она.
– Сделал глупость: поехал в метель. Меня дома ждут жена и сын. Младший. Старший учится в институте и живет в Москве. На шоссе заносы. Моя машина встала. – Киба говорил отрывисто, а дышал с трудом. Видно было, что еще не отогрелся как следует и не пришел в себя. – Я увидел свет в окне и пошел на него. Точнее, побрел. Дорогу замело. Еле дошел.
– Это мы уже слышали. Только что, – сухо сказала Лидия. – От него, – кивнула она на диван, где сидел незваный гость номер один.
– Может быть, у вас есть мобильный телефон, чтобы мы могли проверить информацию? – деловито спросил Лева, все еще играя в великого сыщика. – Психбольным мобильные телефоны не положены, а вот у врача он должен быть.
– Конечно! – Киба полез в карман куртки, потом в другой, какое-то время искал или делал вид, что ищет там мобильный телефон, потом растерянно сказал: – Должно быть, я его обронил. Я несколько раз падал.
– И это мы уже слышали, – вздохнул Лева.
– И как же нам узнать, кто есть кто? – растерянно спросила Машенька.
– Позвонить в клинику, – выдвинул версию Лева. – У нас же есть мобильные телефоны. – Во-первых, сказать, что они оба у нас. И Киба, и Тычковский. Если, конечно, у них не только маньяк сбежал, но и врач пропал. Ах, если бы у меня был с собой ноут! – мечтательно вздохнул он. – Я бы мигом получил обе фотки и по скайпу со всеми переговорил. Ноу проблем!
– А почему же его у тебя нет? – звенящим голосом спросила Машенька.
– Ты же мне сама запретила возить его с собой!
– Я же о тебе забочусь!
– А я о тебе!
– Тихо, не ругайтесь, – властным окриком остановила их Лидия. – Машенька, ты знаешь, что он прав. Нет и не надо, как говорится, от греха подальше. Бензопилы хватает.
– Да при чем здесь бензопила? – удивилась девушка. – Ведь это всего лишь подарок!
– Я в свое время работала с молодежью, – сурово сказала Лидия. – Это один из элементов той самой игры, которая и стала причиной его болезни. Ведь так, Лева? Я права?
– Я могу выйти в Инет через мобильник, – буркнул тот, – но у меня на дисплее изображение будет нечеткое, да и они, как назло, похожи.
– Ах, ты меня обманул! – взвилась Машенька. – Ты, выходит, можешь выйти в Инет!
– Да не собирался я в клуб! То есть играть с челами ни во что не собирался! Я ж только початиться хотел!
– Врун! – надулась Машенька.
– Вот кретинка! – разозлился Лева. – Ни фига в компах не рубит! Тетя Лида хоть и в два раза старше тебя, во столько же и умнее! По мобиле это не-воз-мож-но! – по слогам сказал он. – То, в чем ты меня подозреваешь. Недостаток ресурсов. Да что тебе объяснять? – махнул рукой парень.
И тут у Микоши закончилось терпение. Все это время он нарезал круги вокруг стола, а точнее, вокруг того угла, где стояла бутылка с водкой. Она безжалостно таяла: сначала одного гостя пришлось отогреть, потом появился другой нахлебник. И в душе у Микоши поселилась тревога. А ну как объявится еще один незваный гость? Тогда тю-тю живительная влага, без которой и жизнь не жизнь, и праздник не праздник. С каждой минутой тревога эта становилась все сильнее и сильнее, Микоша не выдержал и, схватив бутылку, налил себе полную.
– Выпьем за мир во всем мире, товарищи! – гаркнул он и махом опрокинул рюмку.
Все это Микоша проделал в считаные секунды, а заорал так, что все невольно вздрогнули.
– Придурок, – передернула плечами Машенька. – Уже не смешно.
– С каждой выпитой рюмкой у него тормоза отпускает, – предупредила Лидия. – Следите за ним.
– Нам бы с этими двумя разобраться, – вздохнул Лева. – Итак, мужики, давайте честно: кто из вас врач, а кто псих?
– Я врач, – сказал сидящий на диване. – Я пришел первым, следовательно, был на машине. А он шел пешком.
– А я меньше замерз, – возразил тот, что сидел в кресле. – Мне хозяин сказал, что тебя в дом внесли на руках, а я сам вошел. Следовательно, ты шел дольше. Могу предъявить машину. Она на шоссе.
– У нас нет возможности снять с руля отпечатки пальцев, – сухо заметила Лидия. – К тому же метель поднимается. Мы вряд ли сможем дойти до машины. Да и ни к чему это.
– Кровь! – вспомнила вдруг Машенька. – У него на рукаве кровь! – кивнула она на сидящего на диване. – Значит, это он маньяк!
Тот, что расположился в кресле, вздрогнул и поспешно натянул рукава куртки почти до самых кончиков пальцев. Лидия, которая успела это заметить, тихо сказала:
– А ну-ка сними куртку.
– Я еще не согрелся, – стал отнекиваться гость номер два.
– Кит! Помоги ему!
– Не надо, я сам, – сказал он, заметив, как хозяин сделал угрожающее движение по направлению к нему, и нехотя стал снимать куртку.
– И у этого кровь, – тихо сказала Машенька. – Обшлага рубашки в крови.
– Я вам сейчас все объясню, – поспешно сказал гость номер два, повесив куртку на подлокотник кресла. – У вас и в самом деле жарковато.
– Они говорят абсолютно одинаково! – воскликнула девушка.
– Зеркало, – тихо сказал Лева.
– Что? – вздрогнули женщины и переглянулись.
– Один из них, похоже, и в самом деле врач-психиатр, а другой его пациент. Они друг друга, видать, прекрасно изучили. Один копирует другого. Те же жесты, те же слова. Но как понять, кто из них копия, а кто оригинал?
– Что? – вздрогнули женщины и переглянулись.
– Один из них, похоже, и в самом деле врач-психиатр, а другой его пациент. Они друг друга, видать, прекрасно изучили. Один копирует другого. Те же жесты, те же слова. Но как понять, кто из них копия, а кто оригинал?
– Я Киба, – стараясь быть спокойным, сказал сидящий в кресле. – А вы, молодой человек, видимо, прекрасно разбираетесь в психиатрии. Разрешите узнать, откуда опыт?
– А ты еще не понял? – посмотрел на него вольготно расположившийся на диване двойник. – Не понял, куда попал? Тогда какой же ты, к черту, врач-психиатр?
– Я Киба, – упрямо повторил сидящий в кресле. – А кровь… Я первым нашел Риту… Маргариту Павловну. Она была… Убита и изнасилована. То есть сначала изнасилована. А потом…
– Ты так хорошо знаешь подробности? – усмехнулся первый гость. – Вот я не могу с уверенностью сказать, что было и как. До проведения медэкспертизы. Быть может, ты насиловал труп? Ты же извращенец!
– Прекратите! – Лидия зажала ладонями уши. – Не хочу вас слушать! Кит! Иди за ружьем!
– Взять на мушку обоих? – деловито осведомился ее сожитель. – Или только врача?
Тот, что сидел на диване, с усмешкой посмотрел на двойника, что замер в кресле, и спросил:
– Ну? Теперь до тебя доходит? Ты жить-то хочешь?
– За дружбу! – гаркнул вдруг Микоша.
Никто и не заметил, как он повторил свой фокус: подкрался к столу и по-тихому налил в рюмку водку. Присутствующие среагировали только на тост, Лидия дернулась, но помешать Микоше была не в силах. Тот махнул очередную рюмку водки, и глаза его на какое-то время стали счастливыми.
– Кит, убери бутылку, – простонала Лидия. – Только этих проблем нам сейчас не хватает!
– Да что тут убирать-то?
В бутылке и в самом деле осталось граммов сто или чуть больше. Но даже эту малость Микоша с сожалением проводил взглядом. Кит не решился выйти из комнаты без приказа своей сожительницы, только отставил бутылку подальше от Микоши на комод.
– Почему ты еще здесь? – рявкнула вдруг на Кита Лидия. – Я же тебе сказала: иди за ружьем!
– Так мы будем звонить? – тихо спросил Лева. – И куда?
– Хватит уже, – устало сказала Машенька. – Хочешь помочь правосудию? Ладно бы правосудию. Но ты собираешься помочь психиатрам. Людям, которые тебя… Меня… Нас… В общем, это твое право, Хай Левел, но я хочу, чтобы ты подумал. И хорошо подумал. Лидия права, Кит, иди за ружьем.
Тот кивнул и поспешно вышел в сени.
– Казалось бы, пустячок: носить обручальное кольцо, – сказал вдруг сидящий на диване. – А ведь иногда оно может спасти жизнь.
– «Бездна», – прошептал Лева. – Джеймс Камерон.
– Я вижу, это твой любимый фильм, парень. Или как там тебя? Хай Левел? Хороший вкус, имя тоже вполне достойное. Хай Левел – это круто! Мой любимый фильм тоже «Бездна». Я, признаюсь, недооценил этот волнительный эпизод. Для непосвященных: главный герой мог утонуть в затопленном водой отсеке нефтяной платформы, но дверям с гидравлическим приводом помешало закрыться обручальное кольцо у него на пальце. Он просто вовремя подставил руку и спасся. Двери не смогли закрыться, и товарищи его освободили. Обручальное кольцо носить надо. Это сняло бы сейчас все вопросы. У меня есть жена, следовательно, я Киба. Но, увы! Я не могу этого доказать! А хотите знать, что случилось с моим кольцом?
– Ну? – выразила общее согласие Лидия.
– Когда мы с Верой поженились, было время тотального дефицита. За колбасой в Москву ездили, бананы видели только зелеными, и то по большим праздникам, тоже в Москве. Я иногда посылал маме в деревню гостинцы, добытые в городе, апельсины, к примеру, или шоколадные конфеты, а она мне в тех же ящиках отсылала теплые носки, которые сама вязала из овечьей шерсти, чеснок, домашнюю тушенку. Хозяйство у нее было большое. Однажды я заколачивал посылку, и обручальное кольцо, которое было мне велико, случайно туда упало. Так оно и ушло в деревню, к моей маме. Она хотела его вернуть, да я отказался. Сказал, что подожду, пока оно станет мне в самый раз. Но носить обручальное кольцо так и не вошло у меня в привычку.
– Ах, Рита, Рита… – простонал тот, что сидел в кресле. – Что же ты наделала? Я ведь об этом никому, кроме тебя, не рассказывал…
– Ловко вывернулся, – покачала головой Машенька.
– У Тычковского кличка Профессор, – устало заметили из кресла. – Он знает, что говорить и как, учтите это. И за каким чертом меня понесло в метель?
– Очень верное замечание, – откликнулся тип с дивана. – Куда нас понесло в метель? Тебя и меня? А главное, кого из нас убьют, тебя или меня? Интуиция мне подсказывает, что скоро начнутся разборки. Или они решат прикончить обоих? Для верности?
– Оба заткнитесь, – велела Лидия. – Решать не вам, а нам. Вас сюда никто не звал. Но раз уж так случилось… – она посмотрела на висящую в темном углу икону. – Теперь нас сам Господь и рассудит. Видать, на то была его воля.
Краткое интервью:
Владимир Тычковский, он же Профессор
Врач. Что вы чувствуете?
Тычковский. Ничего. Теперь уже ничего.
Врач. Что вы думаете обо мне и о предстоящем вам лечении?
Тычковский. Я думаю, что вы напрасно теряете время. Все это не имеет отношения ко мне. Вы ошибочно считаете, что я болен, меж тем я совершенно здоров. Более того, я абсолютно нормален, а вот вы… Скажите, вы всерьез считаете себя нормальным человеком? И что, по-вашему, есть норма?
Врач (мягко). Позвольте вам напомнить, что мы здесь с целью создать терапевтический альянс, или, иначе, команду для того, чтобы вас вылечить. Поэтому вы должны предоставить мне исходные данные, а не я вам.
Тычковский. Иными словами, вопросы здесь задаете вы? Так? Тогда я не на сеансе психотерапии, а на допросе. Думаете, я не знаю, что в моем случае такой метод лечения, как беседа, абсолютно бесполезен? У меня нет депрессии, если вы изволили это заметить. Я не потерял интереса к жизни, скорее напротив. И я как-нибудь сам в себе разберусь.
Врач. Я лишь пытаюсь вам помочь. Расскажите, кто вы, какие мысли вас посещают наиболее часто, какие желания. Вы упорно отрицаете свою болезнь, это типично для пациентов с вашим диагнозом. Я вас прошу: попытайтесь сосредоточиться.
Тычковский. Хорошо. Хотя мы с вами никогда не будем одной командой. Мы слишком разные. Вы свободны, а я нет. Я сижу за решеткой, а вы вольны жить, где вам вздумается. Хотя на самом деле все наоборот. Это я свободен, а вы живете в тюрьме. Потому что вы существуете в мире условностей. По правилам, которые придумали люди ничуть не лучше нас с вами. Причем жили они давным-давно, в весьма примитивном мире. И их примитивные ценности почему-то должны иметь значение для людей цивилизованных. Таких, как я, которые свободно владеют компьютером, изучили труды ведущих психоаналитиков, иностранные языки, и вообще, пропустили через себя огромный объем информации, накопленной многими поколениями. В том числе и теми, что жили уже после тех примитивных людей, которые придумали правила поведения в обществе. Эти правила давно устарели.
Врач (живо). А убивать – это не примитивно?
Тычковский. Убийство есть самый рациональный способ решения любой проблемы. Потому что любая проблема так или иначе связана с человеком. Убивать легко, стоит только один раз попробовать. Не надо тратить время и деньги на развод, унижаться, угождая квартирной хозяйке, выслушивать ее бред, чтобы не поднимала арендную плату, ползать на коленях, выслуживаясь перед начальством, и так далее. Проще убрать человека, который тебе чем-то досадил. И какое-то время жить спокойно, в ожидании новых проблем. Потом опять убить.
Врач. Но вы убивали женщин. Не квартирную хозяйку и не начальника. И насиловали их.
Тычковский. Я делал им приятное перед смертью.
Врач (живо). Вы столь высокого мнения о себе как о любовнике?
Тычковский. На этом сломалась Абрамова.
Врач. Простите?
Тычковский. На этом вопросе сломалась Рита. Любопытство. Она, бедняжка, не знала, что такое оргазм. И я об этом догадался. Остальное уже было делом техники.
Врач. Вы знакомились со своими жертвами по Интернету. Вы застенчивы от природы?
Тычковский. Ищете у меня комплексы? Их нет. Я не застенчив. Мне всегда было легко познакомиться с женщиной. Что же касается знакомств по Интернету… Я ведь не трогал тех, кто полезен обществу. Кто способствует его оздоровлению. Я вам сразу скажу: женщина, у которой все в порядке, не полезет на известный свободой нравов сайт завязывать знакомства с мужчинами. Если она это делает, значит, она либо абсолютная дура, либо дура, которая ошибочно считает себя слишком умной. «Уж я-то не попадусь! – думает она. – Я-то распознаю, кто есть кто! Я всего лишь развлекусь, поиграю немножко в любовь. Ведь мне ах как скучно». Тот, кто ищет развлечений, рискует нарваться на серьезную неприятность. Признаюсь, они меня раздражали, особенно замужние. Если женщина размещает свою фотографию в купальнике на сайте, куда заходят мужчины, значит, у нее в душе есть сомнение. Тому ли я отдала лучшие годы жизни? Не поздно ли все исправить? Надежда выйти замуж за принца не оставляет женщину и после того, как у нее родятся внуки, я в этом убедился. В сорок и в пятьдесят в сказки верят точно так же, как и в семнадцать. Только вера эта становится какой-то отчаянной, за гранью разумного. Идеальных людей нет, ни идеальных мужчин, ни идеальных женщин. В первые годы совместной жизни супруги больше внимания обращают на достоинства друг друга, но чем дальше, тем больше на недостатки, пока не начинают замечать одни лишь недостатки, забыв о достоинствах. И ищут: а нет ли кого получше? Причем, заметьте, ищут они точь-в-точь те же достоинства, которые были у мужа. Сколько раз замечал: второй муж копия первого, а третий – второго. И все возвращается на круги своя. Кстати, и с женами так же. Мужчину привлекает один и тот же тип женщин, в котором он со временем разочаровывается, но сделать с собой ничего не может. На других у него, грубо говоря, не стоит. Человек вообще одна сплошная нелепость. Он всегда уверен, что достоин жить лучше. И в поисках этого «лучше» люди делают себе только хуже. Иногда так плохо, что хуже уже и быть не может. Я их не убивал. Я избавлял их от сомнений. От вечного поиска.