В тщетных попытках вставить хотя бы полслова, Жерар открывал рот, будто вытащенная на берег рыба. Магистр тряс рукой, пытаясь остановить взявшего с места в карьер Матадора, но тот его пантомиму упорно игнорировал. В конце концов, Легран не нашел иного способа перехватить инициативу, как дождаться, когда Карлос выдохнется, и лишь после этого заговорил. Однако контрмеры Гонсалеса возымели эффект: пожар магистерского гнева уже не пылал, а тлел, сбитый встречным пламенем негодования.
– Потише, брат Карлос! Что вы так расшумелись? – замахал руками Жерар. – Здесь распоряжаемся не мы, и не требуйте от меня невозможного! Что за недостойные выходки вы стали себе позволять в последнее время? Я вас просто не узнаю!
– Виноват, ваша честь, – обезопасив себя, Карлос позволил себе остыть. – Но как заставить вас по-другому прислушаться к моим просьбам? Я внимательно изучил книги, которые вы любезно для меня раздобыли. Я встретился с людьми, с которыми Морильо прожил почти треть своей жизни. И теперь я пытаюсь объяснить вам, с кем мы сегодня столкнулись. Мы бегаем не за каким-то недоделанным сектантом…
– Да-да, вы уже рассказывали это магистру Гаспару.
– И я готов рассказывать это ему и вам до тех пор, пока вы не убедитесь в моей правоте…
– Брат Карлос!..
– Три минуты, ваша честь! Выслушайте меня хотя бы три минуты!.. Вам доводилось бывать на корриде?
– Нет, знаете ли, я не любитель подобных зрелищ.
– Если представится случай, сходите обязательно. Хотя бы ради ознакомления – поверьте, ничего не потеряете… Впрочем, не важно – вы ведь наверняка представляете себе, что там происходит.
– Ну, допустим.
– Так вот, бой с быком начинается не на арене, а гораздо раньше. Сначала быка морят голодом. Затем на пути к арене его приводят в ярость уколами пик. Это продолжается до тех пор, пока перед быком не появляется матадор, который в угоду публике доводит своей шпагой животное уже до полного бешенства. Бык разъярен, и представление начинается. Сложно поверить, что еще вчера жевавшая траву флегматичная гора мяса способна бегать с такой скоростью и убивать направо и налево. Тупая, зацикленная на убийстве машина смерти, которая мечется по арене в поисках жертвы. Остановить ее теперь можно лишь одним способом, и горе мадору, если он допустит при этом неточный удар… Подобное происходит и с нами. Луис Морильо – упрямец, каких поискать; человек с воистину бычьим упрямством. Выгоняемого на корриду быка выращивают с одной целью – умереть от руки тореадора. Морильо сам подготовил себя к смерти. Парадоксально звучит, но главная цель его жизни – это смерть. Славная смерть в бою с оружием в руках во имя своего сеньора. Сеньор почитается им наравне с богом, а возможно, и выше. Железные принципы, несоблюдение коих – страшный позор, искупить который необходимо все той же смертью. Это самое бескомпромиссное мировоззрение, какое я встречаю за всю свою жизнь. Оно отвергает взывания к милости и замаливание грехов, но зато превозносит жестокое самоубийство как один из способов искупления позора…
– Отступничество чистой воды! – вставил Жерар. – Самоубийство – тяжкий грех.
– Согласен, ваша честь, – кивнул Матадор. – Отступничество, аналогов которому мы еще не встречали и, искренне надеюсь, больше не встретим. Так что этот случай мы запомним надолго, но не благодаря его уникальности, а благодаря нашей беспомощности перед подобного рода угрозой. Нам угрожают, ваша честь, причем не какая-нибудь злостная секта, а один-единственный человек. Вы припоминаете что-нибудь похожее?.. Проведя Очищение сеньора ди Алмейдо, мы разъярили Луиса Морильо и невольно устроили эту сумасшедшую «корриду». Бык в бешенстве, он мечется по арене и желает поквитаться с каждым, кого считает виновным. И если мы начнем уповать на то, что его остановит наш грозный вид, мы впадем в глубокое заблуждение. Объятого смертельной яростью быка не останавливает ни шпага матадора, ни пики пикадоров. Ко всему прочему, наш «бык» весьма умен и проворен, поскольку успешно уворачивается от бандерилий и выбирает для атаки самые неожиданные моменты. Поверьте, ваша честь: Морильо нельзя недооценивать, и лучше нам перестраховаться. Свяжитесь с Ватиканом. Не пугайте их, а просто предупредите, чтобы они усилили бдительность.
– Хорошо, брат Карлос, я пошлю телеграмму в столицу сегодня вечером от своего имени. Но не забывайте, что завтра праздник, и ответят нам скорее всего не раньше понедельника… – Жерар обреченно вздохнул и недовольно забарабанил пальцами по столу. – Вы умеете добиваться своего. Можете идти.
– Благодарю вас, ваша честь, – козырнул Карлос и добавил: – С наступающим Рождеством вас.
– И вас также, брат Карлос, – кивнул магистр. – Постарайтесь, чтобы в городе все прошло гладко.
– Непременно, ваша честь…
Чтобы автомобили высокопоставленных лиц и правительственных делегаций не простаивали в очереди к городским воротам в предпраздничные дни, когда там скапливались десятки крестьянских подвод и торговых грузовиков, в Мадриде открывались специальные ворота – служебные. Они располагались в западной и восточной частях оборонительной стены, и в обычное время держались закрытыми. Однако за день-два до праздников запоры на воротах убирались, и возле них появлялся привратник в парадной форме Защитника Веры. На Рождество эта практичная местная традиция также вступала в силу.
Магистр Гаспар следовал на приуроченное к празднику аутодафе в предпоследнем автомобиле небольшой автоколонны. Возглавляли и замыкали кортеж по двое Охотников на громко тарахтящих «Иерихондах». Помимо байков, автомобиль Гаспара прикрывали спереди и сзади «Сант-Ровер» местных Охотников и «Хантер» ватиканцев, в котором сидели Карлос и бойцы его отряда. Вся техника в честь праздника была оттерта до блеска и подновлена свежей краской.
Прежде чем достигнуть западных служебных ворот, автоколонне пришлось сделать крюк по объездной дороге – главное шоссе было забито направляющимися в Мадрид подводами и грузовиками. Празднование Рождества в этом году обещало быть многолюдным, впрочем, как и всегда. Привратник заметил кортеж еще на подъезде и распахнул ворота заблаговременно. Поэтому автоколонне не пришлось сбрасывать скорость, и через ворота она пронеслась настолько стремительно, что, когда Защитник Веры выскочил из будки, дабы отдать честь, автомобиль магистра умчался уже далеко…
Перед тем как заступить на службу по обеспечению безопасности Главного магистра епархии, командир Пятого отряда тренировал бойцов с таким усердием, что те, наверное, успели проклясть его не по одному разу. Гонсалес с хронометром в руке заставлял Охотников оттачивать приемы экстренной эвакуации подзащитного из многолюдного места, его прикрытие и препровождение в автомобиль. Тренировки длились несколько часов без перерыва. Норматив, который Карлос выработал тут же, на тренировочной площадке, являлся практически невыполнимым, но даже когда бойцы каким-то чудом умудрялись в него укладываться, Матадор все равно заставлял их повторять упражнение заново. Уже к исходу дня крутой нрав брата Карлоса стал у Охотников любимой темой для казарменных пересудов.
На учениях роль магистра играл толстый писарь из канцелярии, отобранный Матадором из нескольких кандидатов только по причине большого веса – попыхтев на тренировке с «отягощением», в случае опасности Охотники должны были таскать на руках сухощавого Гаспара будто невесомого. Писарь, решивший поначалу, что вместо душной канцелярии ему предстоит приятно провести день на свежем воздухе, уже к обеду мечтал только об одном – пусть его лучше завалят бумажной работой на все праздничные дни, чем еще раз дадут почувствовать себя в шкуре Божественного Судьи-Экзекутора. Господь к мольбам толстяка оказался глух – видимо, писарь недавно в чем-то крупно согрешил.
Взмыленные тяжелой тренировкой, Охотники и рады были бы выместить свой гнев на неуклюжем писаре, но Матадор зорко следил за тем, чтобы с «тренажером» обращались как можно бережнее – Гаспар невежливого обращения со своей драгоценной персоной не потерпит. Однако когда Карлос отворачивался, на «тренажер» со всех сторон исподтишка обрушивались болезненные тумаки. Озлобленных Охотников совершенно не интересовало, что несчастный толстяк тоже присутствует здесь по принуждению. В довершение всех страданий писаря, один раз впопыхах его так шарахнули затылком о дверцу «Хантера», что бедолага едва не окочурился. Придя в себя, писарь мысленно от всей души пожелал магистру Гаспару тоже когда-нибудь испытать нечто подобное.
Усилия сурового брата Карлоса не пропали даром. В охваченном всенародным весельем Мадриде Охотники работали на загляденье слаженно: оперативно отсекали от инквизитора толпу зевак; когда требовалось, применяли рукоприкладство и ни на секунду не выпускали из виду горожан на площади, а также крыши и окна окружающих ее зданий. Матадор неотступно следовал за Гаспаром и готов был в случае чего заслонить магистра грудью, хотя, имейся у него выбор, он махнул бы на все рукой и увел бойцов в казармы. Раз Гаспар так уповает на свою неприкосновенность, то пусть сам и отбивается от стальных крюков Морильо, следы от которых теперь украшали приклад карабина Карлоса.
Аутодафе прошло без эксцессов. Трое злостных еретиков были преданы Очищению Огнем на радость пьяным зевакам, специально собравшимся на плаза Майор ради острых ощущений. Публичное Очищение являлось жутким, но в чем-то притягательным зрелищем, которое испокон веков обожала толпа. Гонсалес уже давно люто ненавидел всю эту служебную рутину. Неся службу, он радовался, что, наблюдая за округой, ему приходится стоять к помосту спиной, где Божественный Судья-Экзекутор исполнял свой долг, привычно превращая из огнемета в прах запертого в тесной клети грешника. Карлос слышал позади безумные вопли и невольно вспоминал другое Очищение, на котором ему довелось не так давно присутствовать. То Очищение, в отличие от десятков других, Матадор не забудет уже никогда…
Незадолго до праздничного приема в загородной резиденции архиепископа магистр Гаспар попросил отвезти его домой переодеться. Ближе к вечеру на улицах Мадрида было не протолкнуться, и байки во главе колонны отчаянно сигналили, заставляя народ расступиться. Карлос приказал замыкающей колонну паре байков объехать «Хантер» магистра с флангов и следовать бок о бок с ним. Всем сидевшим в автомобилях Охотникам Матадор также отдал приказ опустить стекла кабин и быть готовым стрелять в любого, кто не уступит дорогу или попытается выкинуть какую-нибудь глупость. На счастье встречных прохожих, они были еще не настолько пьяны, чтобы не узнать автоколонну Инквизиционного Корпуса.
Кратчайший путь в загородный особняк архиепископа пролегал опять же через западные служебные ворота. В этот раз привратник не проявлял расторопности и вообще отказывался покидать будку, даже несмотря на настойчивые автомобильные сигналы.
– Небось уже успел нализаться, мразь! – буркнул Матадор, нервно поглаживая лежащий на коленях карабин, после чего высунулся из машины и прокричал одному из ехавших на байке: – Эй, дозорный! Иди-ка растормоши его!
Охотник поставил «Иерихонду» на подножку, откинул забрало шлема и по крутой лесенке взбежал в будку привратника. Прошла минута, прежде чем ржавые цепи лязгнули на блоках, завращались и заскрипели шестерни и железные ворота с противным скрежетом начали разъезжаться. Но лишь между створками образовался проем, через который едва протиснулся бы «Хантер», скрежет прекратился, а ворота замерли в полураскрытом положении. Дозорный Охотник вышел из будки, сбежал по ступеням и направился к своему байку.
– Эй, брат Джанкарло! – окликнул его Карлос. – Мы же здесь не проедем! Там что – поломка? И где привратник? Эй, я тебя спрашиваю?!
Джанкарло опустил на лицо забрало шлема и, обернувшись к командиру, щелкнул себя по кадыку, после чего озлобленно махнул рукой в сторону будки. Немой ответ дозорного в переводе не нуждался.
– Tonto borracho[7]! – вполголоса выругался Матадор и вдруг обратил внимание на одну странную деталь: на руках идущего к Джанкарло не было белых форменных краг, которые являлись обязательной частью формы эскорта. Да и шел дозорный как-то необычно, словно на полусогнутых: полы его кожаного плаща едва не волочились по земле…
Карлос открыл было рот, чтобы снова окликнуть брата Джанкарло, но Охотник в этот момент выкинул совершенно необъяснимый фортель. Джанкарло словно взбесился – он подобрал полы плаща и стремглав бросился мимо своего байка, мимо напарника, мимо головного «Сант-Ровера», а остановился лишь возле автомобиля Гаспара. Распахнув водительскую дверцу «Хантера», безумец выволок за шиворот сидевшего за рулем Охотника и, не дав тому опомниться, что есть силы пнул его по затылку, а затем вскочил на место водителя…
Все произошло в считаные секунды. Карлос и братья словно завороженные следили за происходящим, пытаясь уразуметь, что случилось с дозорным Джанкарло, в которого будто бес вселился…
«Хантер» Гаспара закачался на рессорах – было видно, что внутри идет нешуточная борьба. Еще через мгновение передняя пассажирская дверца распахнулась, и из нее выпал второй находившийся в машине Охотник. Берет с его головы слетел, а лицо было залито кровью. Едва вышвырнутый боец мешком плюхнулся на дорогу, как «Хантер» взревел, взвизгнул покрышками и яростно рванул с места, объехав стоявший впереди «Сант-Ровер» и с лязгом оторвав о его кузовок открытую дверцу. Попавшуюся на пути «Иерихонду» Джанкарло, похоже, и не заметил: ударил бампером, сбил на землю вместе с «водителем» и переехал мощными колесами внедорожника…
Оцепенение с Гонсалеса сошло, как только он понял, что человек, учинивший все эти бесчинства, вовсе не Джанкарло. Кем являлся безумец, гадать было некогда, но Матадор не сомневался, что нацепивший шлем и плащ Охотника негодяй – не неуклюжий Защитник Веры, который открывал им ворота утром. Наглая и стремительная манера нападения до боли напоминала стиль Луиса Морильо, знакомый Карлосу по их последней встрече лицом к лицу в доме Рамиро ди Алмейдо.
– Догнать!!! – во всю глотку рявкнул командир Пятого отряда. Сидевший за рулем брат Риккардо молниеносно выполнил распоряжение: утопил педаль акселератора в пол, рывком сорвал внедорожник с места и устремился вслед уходящему «Хантеру», который уже прорвался в приоткрытые ворота, ободрав бока и снеся зеркала заднего вида.
Когда «Хантер» ватиканцев проезжал мимо «Сант-Ровера» с выпучившими глаза мадридцами, Матадор махнул им рукой:
– За нами!
Замыкающие на байках рванули было следом, но Карлос жестом придержал одного и указал ему на корчившегося под разбитым байком собрата. Охотник дал знак, что приказ понял, и остался на месте.
«Хантер» Матадора и внедорожник мадридцев тоже остались без дверных ручек и зеркал. Выскочив за ворота, оба джипа вместе с тарахтящей позади «Иерихондой», поднимая пыль, помчались по ненакатанной грунтовке, что соединяла западные служебные ворота с шоссе, идущим к окружному центру Сеговия. Морильо (Карлос перестал сомневаться, что это он) успел оторваться и сейчас маячил далеко впереди. Судя по уверенности, с которой он вел мощный внедорожник, ублюдок имел опыт вождения не только двухколесной техники. Куда Морильо направляется, Матадор не ведал, но, что похититель затевает, представлял себе отчетливо.
Шустрая «Иерихонда» без труда обошла «Сант-Ровер» и поравнялась с автомобилем Карлоса. Из всех преследователей был единственной, кто мог настигнуть «Хантер» до того, как тот выйдет на шоссе и разовьет предельную скорость.
– Пробей колеса! – стараясь перекричать рев джипа и треск байка, распорядился Гонсалес, указав ездоку на угнанный внедорожник. – Только не зацепи магистра, иначе я тебя!..
Охотник не стал дослушивать, что его ожидает в случае неудачи и, пригнувшись к бензобаку, прибавил скорость. По лобовому стеклу «Хантера» хлестанул выброшенный из-под колес «Иерихонды» гравий, а сам байк начал стремительно отрываться от идущих за ним след в след внедорожников.
Карлос в напряжении следил, как Охотник неумолимо сокращает дистанцию с беглецами и пристраивается им в хвост. Однако уверенности в его действиях не ощущалось – этот боец Мадридского магистрата раньше выполнял лишь курьерские обязанности и никакой эквилибристикой на байке не занимался. Когда до цели осталось совсем немного, наездник вытащил из кобуры пистолет и едва не выронил его, пытаясь одновременно взвести затвор, управлять байком и не потерять скорость.
Морильо заметил преследователя и принялся вилять из стороны в сторону, но на неширокой дороге простора для хорошего маневра не было. Охотник несколько раз выстрелил, всадил полдюжины пуль в борт кузовка, разнес фонарь и заднее стекло кабины, но в колесо не попал.
– Безмозглый идиот! – Карлос стукнул кулаком по приборной панели. – Угробит магистра, как пить дать! Кто его только стрелять учил?!
Матадор сыпал проклятиями, хотя подозревал: он бы на месте дозорного вел себя еще неуклюжей; задача попасть на ходу в такую небольшую цель, как автомобильное колесо, являлась сложной даже для опытного наездника. Будь у того при себе не пистолет, а автоматическая винтовка, все вышло бы намного проще, однако бойцов мобильного эскорта не экипировали громоздким оружием.
Смена обоймы оказалась для Охотника огромной проблемой. Неровности дороги и большая скорость не позволяли ему длительное время управлять байком одной рукой, и процесс перезарядки оружия постоянно срывался. Запасная обойма уже находилась в руке Охотника, но вставить ее в рукоятку у него не получалось.
Хитрый Морильо наверняка заметил возню преследователя с пистолетом и потому не упустил столь благоприятного момента. Дождавшись, пока «Иерихонда» окажется аккурат напротив заднего бампера «Хантера» и Охотник в очередной раз оторвет руку от руля, похититель резко ударил по тормозам и пустил автомобиль юзом.
Наездник не успел ни притормозить, ни отрулить. Его байк ударился передним колесом в бампер, а сам он перелетел через руль, через кузов и приземлился на скользкую крышу кабины. С нее Охотник перекатился на капот, и уже с капота – на обочину. Неуправляемый байк завалился набок, поднял тучу пыли и тоже отлетел к обочине, только противоположной.