История не может похвастаться, что ей знакомо нечто подобное тому, что создаётся в Союзе Советов, и, в частности, знаком метод воспитания трудом, применяемый у нас. История основана на рабском труде большинства, на безответственной власти меньшинства; к числу его преступлений против трудового народа необходимо прибавить и то, что оно, властвующее меньшинство, почти убило в рабочем сознание величия его труда — единственной силы, способной разрешить все «загадки жизни» и уничтожить всю мещанскую мерзость её. Эта мрачная «история», созданная в основе из перемолотых костей трудового народа и внешне ярко раскрашенная более или менее угодливыми «историками», не могла придумать в борьбе против нарушителей «священного института собственности» ничего, кроме каторжных работ и «мёртвых домов».
Вот выдержка из одной буржуазной газеты:
«Нью-Йорк, 9 июля.
Комиссия, специально назначенная для обследования тюрем для малолетних преступников, раскрыла такие ужасы, которые заставляют вспомнить средневековье. Более двух тысяч несовершеннолетних преступников обоего пола подвергались в исправительных тюрьмах немилосердному избиению и разного рода наказаниям за малейший проступок. Мальчиков и девочек наказывали плетьми, сажали в ледяную воду, в тёмные карцеры на хлеб и воду и всячески издевались над ними, доводя некоторых до самоубийства.
В отчёте комиссии, представленном президенту Гуверу, говорится, что от пребывания в таких исправительных заведениях несовершеннолетние преступники не только не исправлялись, но, наоборот, выходили оттуда озлобленными и развращёнными.»
«Закон человеческой природы — стремление каждого человека присваивать себе желаемые предметы в ущерб другому». В этих словах дана точная и неоспоримая характеристика главной основы капиталистического общества, и слова эти сказал знаменитый в свое время Джемс Милль в его «Опытах о правительстве». А не менее знаменитый лорд Маколей, автор «Истории Англии», непревзойдённый знаток «духа» английского мещанства, классического, то есть самого совершенного мещанства, и в этом смысле — вероучитель мещан всего мира, — лорд Маколей, порицая либерализм Джемса Милля, возразил ему так:
«Джемс Милль предлагает дать бедному большинству власть над богатым меньшинством. Мы склонны думать, что вообще грабить богатых — в интересах большинства. Но мы отрицаем этот вывод, несмотря на его логичность. Наша цель не столько защищать или опровергать какую-либо определённую политическую систему, сколько указать на погрешности резонёрства, которое легко обратить для защиты ложных взглядов и которому не следует давать пощады даже тогда, когда оно случайно служит правде.»
Джемс Милль был английский либерал и, разумеется, не думал о том, чтобы дать трудовому большинству власть над эксплуатирующим меньшинством: он мечтал о разрушении «представительного правления» — парламентаризма — в пользу мелкой буржуазии. Лорд Маколей несколько «заострил» его идею и, как выразитель воли крупной буржуазии, сказал с бесстыдством её идейного защитника: хотя вывод логичен, но мы его отрицаем.
Этот маленький спор происходил в 1829 году, за сто лет до наших дней, он не прекращался ни на один день в течение этих ста лет и продолжается во всех парламентах, во всей прессе Европы. В наши дни этот спор капиталистов против логики истории, совершенно обнажив свою бесчеловечную, антикультурную сущность, принял характер предельно циничный и наглый.
Советская власть, коммунистическая партия исходят из другой оценки «человеческой природы». Марксисты утверждают, что «сознание человека организуется его бытием» и что, если изменить все условия жизни, изменится коренным образом и самая «природа человека», то есть человек избавится от всего, что на протяжении тысячелетия воспитывало, вернее — искажало его разум, его чувства.
Коммунистическая партия уничтожает в корне все основы капиталистического общества. Она создаёт государство, в котором нет собственников, кроме государства: всё, чем богато оно, принадлежит всем и каждому. При таком распределении богатств невозможно «присваивать себе желательные предметы в ущерб другому».
При этих условиях всякое воровство будет воровством из своего кармана, всякое лентяйство приносит вред прежде всего самому лентяю, бесхозяйственное отношение к материалу, к машине — преступление против всех членов государства и, значит, против себя самого. Возможно ли перевоспитать «природу человека» так, чтобы он сознал себя единственным законодателем мира, творцом всех вещей и хозяином их, чтобы он понял, что государство не должно быть чудовищем, бессмысленно пожирающим его силы, а организацией, которая, щадя его жизнь и личность, всячески стремится обеспечить его физический труд и предоставить полную свободу развитию всех его способностей и талантов?
На этот вопрос определённо и положительно отвечает советский опыт перевоспитания посредством трудовых коммун людей «социально опасных» в социально полезных. Внутренняя и глубочайшая ценность этого опыта усугубляется тем, что опыт произведён с материалом испорченным, до крайности разложенным условиями капиталистического строя. На основании этого опыта, блестяще оправдавшего аксиому: «бытие определяет сознание», мы можем быть вполне уверены, что в условиях коллективного труда мелкий собственник-индивидуалист быстро уступит место коллективисту, члену социалистического общества.
Кукрыниксы
Не знаю, существовала ли — и не думаю, что в области карикатуры могла существовать, — такая «единосущная и нераздельная троица», как наши Кукрыниксы.
Их талантливость общепризнана; за шесть лет своей остроумной, весёлой работы они отлично доказали и непрерывность своего роста и ценность своего творчества. Я не намерен говорить им комплименты, — насколько я знаю этих людей, мне кажется, что они не ощущают нужды в похвалах. Но следует особенно подчеркнуть факт, — вероятно, единственный в капризной области капризного искусства хорошо видеть и тонко изображать смешное, — факт коллективного творчества троих, которые выступают как один художник.
Мне кажется, что такое единодушное и плодотворное сотрудничество в пластическом искусстве гораздо труднее, чем сотрудничество в работе словом, редко удачное. Поэтому опыт Кукрыникс заслуживает серьёзнейшего внимания и поощрения, ибо этот опыт как будто переводит рассуждение о возможности коллективного творчества художников из теории в практику. Это — главное, что я вижу в работе Кукрыникс.
Карикатуру многие считают «кривым зеркалом» жизни. Так смотрят на неё люди, по адресу которых давно и убедительно сказано: «Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива». Карикатура — социально значительное и полезнейшее искусство изображать различные, не всегда видимые «простым глазом» искривления в почтенном личике современных героев или кандидатов в герои (подразумеваю Гитлеров всех мастей), а также и в лицах граждан, не желающих быть героями в области социалистического творчества. Искривления эти «невооружённый» глаз улавливает с трудом, ибо, как известно, внутреннее безобразие весьма часто и очень искусно прикрывается внешним благообразием.
Острый и меткий глаз карикатуриста отлично умеет вскрывать эти противоречия внутреннего и внешнего.
Критическая и сатирическая сила глаза Кукрыникс значительно возросла бы, если б единому коллективному их глазу помогало ухо.
Они, наверно, знают, что лживый язык неплохо умеет говорить громкие и веские слова, и знают, что для многих почтенных граждан собственный горшок щей гораздо дороже судьбы их родины. Поэтому они должны учиться хорошо слышать медный звон лживых слов, а для того, чтобы слышать эту «медь звенящую», надо знать политику дня, года и эпохи.
Это знание бесконечно расширит перед ними область наблюдения и умножит количество тем. Честные люди Союза Советов, строители нового быта, новой культуры работают всё ещё на мусорной почве прошлого, в облаках его ядовитой и лживой пыли. Кукрыниксы должны беспощадно вскрывать, обличать всё, что прячется от гибели, как бы искусно и где бы оно ни пряталось.
Они, как мне кажется, несколько излишне специализировались на литературе, на литераторах. Это — неплохо. В литераторах всегда было и ещё осталось много смешного, литератор привык смотреть на себя как на человека с плюсом, хотя весьма часто этот плюс — просто бородавка на носу или опухоль непомерно раздутого самообожания.
Но нельзя ограничиться изображением только рыжих или только брюнетов. Мы живём и работаем в стране и в условиях, которые дают нам исключительное право осмеивать и смеяться. Наши враги — серьёзные враги. Но никогда ещё враг не был так смешон, как наш враг.
Но нельзя ограничиться изображением только рыжих или только брюнетов. Мы живём и работаем в стране и в условиях, которые дают нам исключительное право осмеивать и смеяться. Наши враги — серьёзные враги. Но никогда ещё враг не был так смешон, как наш враг.
Мне кажется, что Кукрыниксы должны почаще заглядывать в Европу, за океан, за все наши рубежи. Смешного там так же много, как подлого.
А затем я сердечно желаю им учиться и расти, расти и учиться.
Они очень талантливы, делают хорошее дело и могут делать его гораздо лучше. Желаю их троице ещё более тесной дружбы, ещё больше единодушия в работе.
О «праве на погоду»
Конечная цель изучения природы — изменение к лучшему условий общественного бытия. Научная мысль — единственное и самое могучее орудие развития воли, разума, самопознания и самозащиты людей. Успехи и достижения работы учёных были бы неизмеримо обильнее, глубже и шире, если бы в буржуазном обществе на путях исследующего разума не вставал стеною идиотизм быта. История роста науки — это история непрерывной и мучительной борьбы исследующего разума против консерватизма разума бытового, — разума подавленного, искажённого множеством суеверий, предрассудков, предубеждений.
В капиталистическом государстве научная теория осваивается лишь тогда, когда её узко практическое значение, становясь очевидным, удовлетворяет бесчеловечное своекорыстие командующего класса, расширяет для него возможности и создаёт новые приёмы эксплуатации физической силы рабочих масс. Точно так же, как массы рабочих и крестьян находятся в тяжёлом плену экономической политики капитализма, — свобода исследующего разума тоже уродливо стесняется этим пленом.
Разумеется, в «семье не без урода», и мы слишком хорошо знаем, что среди учёных немало людей, которые, будучи родственно и кровно связаны с гнуснейшим чудовищем капитализма, служат ему со всей искренностью и силой подлости. Экономический кризис и безработица немедленно вызвали у некоторых из них теорию перепроизводства интеллектуальных сил и перепроизводства техники. Эта проповедь необходимости интеллектуального обеднения жизни становится — с лёгкой руки пессимиста Шпенглера — модной, стала достоянием невежественных журналистов и уже даёт практические результаты: кое-где буржуазные правительства, — не сокращая работы промышленности на войну, на производство орудий истребления людей, — сокращают ассигновки на «образование народа» и закрывают научные учреждения.
Американец, известный историк Ван-Лон, обеспокоенный национально-революционным движением в европейских колониях, опубликовал статью о «Великих исторических ошибках». По его мысли, величайшей ошибкой наших прадедов было:
«распространение грамотности в колониальных странах. Первобытные дикари, обязанные белым своим просвещением, вытесняют их из своих стран, уже лишили их Китая, Египта, грозят отобрать Индию и гонят обратно в крошечную, перенаселённую Европу.»
Дикие мысли такого типа появляются всё более часто. Если они ещё не доходят до слуха рабочих масс, то со временем, наверное, дойдут, а когда дойдут, то, конечно, усилят невежественный скептицизм по отношению к науке.
Люди физического труда и без этих выходок одичавших мудрецов видят, что завоевания и открытия науки не облегчают их жизни, не разрушают идиотизма быта. Но им трудно понять, что капиталисты, относясь отрицательно к отдалённым целям науки, исследующей тайны природы, освобождающей разум от бытового, веками воспитанного идиотизма, пользуются данными науки как орудием классовой и национальной борьбы.
Люди физического труда, искусственно заключённые во тьму безграмотности, интересуются жизнью, работой учёных так же мало, как мало интересуется больной здоровьем врача. Церковь — опора капиталистического государства, ревностно оберегающая свою позицию пастыря народов, — издавна относится к работникам науки враждебно, рассматривая их как еретиков, вполне способных занять её место «властителя душ», разбудить отравленный снотворным ядом религии разум трудового народа и придать ему силу единственного руководителя и защитника жизни рабочих и крестьян. Всё это ведёт к тому, что, несмотря на мощное, вопреки всем препятствиям роста, развитие науки в XIX–XX столетиях, расстояние между интеллектуальной бедностью трудового народа и высотою современного научного мышления катастрофически увеличивается. Интеллектуальная бедность рабочих и крестьян Европы, Америки объясняется именно силою давления на разум людей физического труда бытового мещанского идиотизма. Только слепотой ума и безволием можно объяснить тот факт, что в трагические дни массовой безработицы миллионами голодных, бесправных людей могут командовать люди таких нищенских способностей, каковы Гуверы, Макдональды, Гитлеры и прочие спасители погибающей буржуазии, которая хочет только одного: жить глупо, пошло и удобно, как бы дорого ни стоила эта жизнь «её народам» — её волам, с которых она сдирает последнюю шкуру.
В Союзе Социалистических Советов успешно развивается процесс освоения рабочими и крестьянами науки, техники, искусства. Организованная учением Маркса — Ленина партия коммунистов рабочих и крестьян — энергичный и во всём мире единственно бескорыстный вождь трудового народа — глубоко понимает значение науки, техники, искусства как орудия строения нового мира. Но, как везде в мире, в Союзе Советов тоже существует бытовой идиотизм — древняя, вынужденная столетиями рабской жизни привычка жить, глядя назад, в прошлое, на то, как жили прадеды и деды, не умея смотреть вперёд и подумать о том, как будут жить дети и внуки, — привычка думать, что всё на земле «как было, так и будет», что «человек человеку — волк» и что каждая человеческая единица должна заботиться о своей личной независимости от всех других единиц. Эта волчья и кабанья философия — мрачный результат воспитания людей в подлейших условиях капиталистического государства, и в основе её лежит оправдание неизбежности взаимного грабежа и звериной вражды. Людям, у которых эта вражда вызывает отчаяние, церковь утешительно и лживо говорит: «Человек рождается на страдание, как искра, чтобы устремиться вверх». Вверху, куда указывает церковь, нет ничего, кроме пустоты и холода.
Бытовой идиотизм не должен иметь места в нашей стране, и против всех его проявлений необходимо упорно, беспощадно бороться. Перед ним и против него должны быть твёрдо и ясно поставлены те действительно высокие цели, которые одни только могут освободить разум от мусора и пыли прошлого, от пошлой лжи, которой он издавна отравлен. Перед массами трудового народа в Союзе Советов открыты все пути к самопознанию и развитию всех его сил и способностей. В ежедневной героической работе строительства новой жизни он уже начинает чувствовать безграничную мощь своего творчества. Но чувствовать мало — надо хорошо видеть и понимать. С высоты виднее, и поэтому следует как можно чаще и как можно более просто говорить о высоких задачах, которые ставятся и решаются в наши дни. Нужно осведомлять десятки миллионов людей о ходе и смысле всех грандиозных работ, которые ведутся на сотнях точек нашей страны и в десятках наших научно-исследовательских институтов.
Нужно, чтобы масса знала: борьба против засухи требует тщательного изучения климата. Необходимо, чтобы все знали всё. Нужно, чтобы люди, опираясь на настоящее, легко умели вообразить будущее. Глядя под ноги, чтобы не споткнуться, следует смотреть и вдаль, чтобы ясно видеть цель, куда идёшь, и чтобы по возможности сокращать длину пути.
В современной науке есть немало такого, что кажется фантастическим, и оно способно с особенной силой действовать на молодой, ещё не работавший мозг. Воображение — тоже сила, и мы слишком хорошо знаем, какую вредную роль играет оно, когда отправляются не от факта, а от самосозерцания.
Разбуженный мозг нашей молодёжи уже успел заявить и всё более часто заявляет о своей способности воображать и творить; он особенно ярко заявляет о своей силе в области технического изобретательства и всюду, где он выступает организованным революционно. Эта его работа вызывает почтительное внимание даже в стане наших врагов. Недавно в Лондоне вышла книга Бернарда Росселя; рассматривая в ней вопросы изучения человеческого организма и находя, что медицина отстаёт от других наук, требует иных, новых приёмов изучения организма человека на самом человеке, он говорит, что «Европа не в силах дать этот необходимый толчок науке, это может быть сделано только в Союзе Советов».
Идея, которую он защищает, принадлежит к разряду так называемых «безумных» идей. Безумными всегда назывались идеи, которые вели человечество к развитию его разума. Безумными называются идеи, для практического осуществления которых не хватает силы воли и смелости разума.