Мидас вытащил планшет с картой и проверил указатели.
— Северный Квалм, — сказал он. — Одно из мест обитания первопоселенцев, шахтерский городок.
Мы наблюдали за поселением в течение пятнадцати или двадцати минут, после чего земля затряслась. Один из вулканов выплюнул раскаленную добела жижу. В лагере под нами заревела тревога, но ее быстро выключили. На городок пролился дождь горячего пепла и пылающих угольков, черным снегом оседающих на защитных экранах.
— Почему они продолжают работать на этом участке, если настолько велика опасность извержения? — спросил Фишиг.
— Предлагаю взглянуть поближе, — произнес я.
Замаскировав «спидер», мы спустились в лесистую долину. Землю между перистыми папоротниками и сухими шипастыми стволами местного терновника усеивали грибы с яркими маслянистыми шляпками. Как ни старались мы ступать осторожно, тучи грибных и лишайниковых спор поднимались из-под наших ног. Я был одет в застегивающийся на кнопки черный плащ. Фишиг облачился в судейскую броню, шлем закрепил на поясе. Мидас оделся как обычно, хотя и сменил светло-вишневый жакет на короткую темно-синюю рабочую куртку. Мы скрывались в тени леса.
Я все еще не был уверен в причине, по которой к нам присоединился Фишиг. После Гудрун миссия, порученная ему Верховным Хранителем Карпелом, завершилась. Но он отказался возвращаться на Спесь. Похоже, он доверился моему инстинкту, который твердил, что дело далеко от завершения.
Мы пересекли неглубокую протоку, заполненную горячей вонючей жидкостью, текущей из кратера. Теперь уже можно было почувствовать вибрацию от работающих генераторов и отбойных молотков. Вдоль земляной насыпи, протянувшейся по границе леса, ходили охранники в шипастых вороненых доспехах, надетых поверх рабочих комбинезонов цвета хаки. Люди вели на цепях огромных бульцигнидов — мускулистых слюнявых зверюг со свешивающимися чуть ли не до земли языками. Охранники, державшие их на цепи, были вооружены новехонькими короткоствольными лазганами, перекинутыми через плечо. Их лица скрывали тяжелые дыхательные маски. Рабочие бригады с помощью брандспойтов и ведер смывали с защитных экранов тлеющий пепел. Многие люди из-за жары разделись до пояса.
Мидас заметил, что поселение окружено датчиками движения и минными полями. Правда, и то и другое было дезактивировано. Постоянные сотрясения делали такую защиту бесполезной. Но когда мы начали приближаться, я совершенно отчетливо почувствовал характерную ауру — Северный Квалм накрывала ментальная завеса.
Я извлек подзорную трубу и стал осматривать поселение. Внутри оказалось во много раз больше стражи и множество грязных рабочих, лениво передвигающихся между входом и огромным блочным ангаром. Среди рабочих сновали надсмотрщики, которые перебрасывались короткими фразами и делали какие-то записи в планшетах. Из-под навеса появились восемь человек, несущих длинные носилки с высокими бортами и пластиковым верхом. Я подкрутил фокусировку, чтобы разглядеть лица надзирателей. Ни одного из них опознать не удалось. Все они были суроволицыми людьми в серых непромокаемых комбинезонах.
В поле зрения неожиданно возникло нечто огромное. Но к тому времени, как я отреагировал и навел фокусировку, объект скрылся из виду под каким-то навесом. Остался только невнятный образ ярко, безвкусно раскрашенной стальной брони, окутанной зыбким мерцанием.
— Что, черт возьми, это было? — прошипел я.
Мидас смотрел на меня, опустив свою трубу. Его лицо было искажено ужасом. Фишиг также выглядел ошарашенным.
— Гигант, рогатый гигант в силовом доспехе, украшенном драгоценностями, — сказал Мидас. — Он вышел из блочного здания слева и вошел под навес. Клянусь Богом-Императором, он был огромен!
Фишиг кивнул.
— Монстр, — сказал он.
Вулкан снова икнул, и на поселение обрушился пепел. Мы опять скрылись в колючих зарослях.
— Шип розы, — пропищал вокс.
— Не до того, — прошипел я.
Это был Максилла. Он отослал только одно слово:
— Санктум, — и отключился.
«Санктум» являлся ключевым словом глоссии, которое я дал Максилле, прежде чем мы оставили «Иссин». Мне хотелось, чтобы он держался на близкой орбите, обеспечивая нас возможностью быстрой эвакуации и спутниковым наблюдением. Но я понимал, что ему придется исчезнуть, если вдруг в систему войдет другое судно. «Санктум» означало, что он обнаружил корабль или флотилию, входящие в реальное пространство, и увел «Иссин», скрыв его на орбите позади звезды.
А значит, с этого момента на планете мы были предоставлены сами себе.
Мидас поймал меня за рукав и показал на поселение. Гигант появился снова и встал в непосредственной видимости на выходе из-под навеса. Ростом он был значительно выше двух метров и кутался в плащ, сотканный, казалось, из дыма и шелка. Его рогатый шлем и силовой доспех с золотой окантовкой были расписаны узорами несусветных цветов: ядовито-желтого, мясокрасного, пурпурного и алого, как свежая артериальная кровь. Монстр, замерший в своей древней броне, выглядел так, словно простоял здесь тысячу лет. Его внешний вид вызывал ужас и отвращение, я с трудом смог подавить невольный трепет.
Космический Десантник из развращенного и проклятого легиона Астартес.
Десантник Хаоса.
Глава четырнадцатая ПОВЕСТЬ ОБ УГНЕТЕНИИ ПРЕДАТЕЛЬ ВОЗВРАЩЕНИЕ К ОГНЕННЫМ ХОЛМАМ
Мы тут тоже не отдыхали, — с ухмылкой сказала Биквин, когда мы возвратились к боевому катеру. Был полдень, и к руслу реки стекались табуны шаровидных деревьев, гонимых ветром с кремневых полей. Они плыли над галькой и полоскали корни в воде.
Биквин переоделась в рабочий комбинезон, обзавелась дыхательной маской и вооружилась автоматическим пистолетом. Пока Мидас и Фишиг закрывали «спидер» сеткой, она провела меня в кают-компанию и указала стволом на худого грязного мужчину, пристегнутого наручниками к скобе на переборке. Его волосы были спутаны, а залатанная рванина, служившая ему одеждой, заскорузла от грязи. Он напряженно смотрел на меня из-под косматых и мокрых волос.
— Мы заметили троих, хотя возможно, их было больше, — сказала Биквин. — Они следили за нами, используя в качестве прикрытия летучие деревья. Остальные сбежали, но этого мне удалось завалить.
— Как? — спросил я.
Ее ответный взгляд был полон укоризны: мол, не надо меня недооценивать.
— Это те же, кто проникал сюда ночью? — громко поинтересовался я.
Биквин пожала плечами. Я подошел к пленнику:
— Как тебя зовут?
— Он не слишком разговорчив, — сообщила Биквин.
Я попросил ее отойти.
— Имя? — снова спросил я.
Безрезультатно. Я сконцентрировался и принялся осторожно прощупывать темные уголки его сознания.
— Т-тимас Ризор, — заикаясь произнес он.
Отлично. Еще один нежный тычок в его медленно поддающееся сознание. Отчетливо ощущались страх и настороженность.
— З самого Жиллана угодья, земли Божией.
Я перешел к обычной речи, без псионического принуждения:
— Ты говоришь про поместье Жиллана?
— Зримо вы Жиллана поместье?
— Поместье Жиллана?
Он кивнул:
— Во-от оттуда.
— Протоготический диалект, немного искаженный, — сказал, подходя, Эмос. — Дамаск колонизировали более пятисот лет назад, и он очень долго оставался в изоляции. Население, похоже, не процветало, развитие шло не быстро, поэтому в речи увековечились остатки древних языковых форм.
— Так, значит, этот человек абориген, поселенец?
Эмос кивнул. Я увидел, что пленник переводит взгляд с меня на Эмоса, стараясь проследить за нашей беседой.
— Ты был рожден здесь? На Дамаске?
Он нахмурился.
— Здесь родился?
— Мия з самого Жиллана угодья. То быть Божия земля, накоту работать.
Я оглянулся на Эмоса. Допрос грозил затянуться.
— Я переведу, — сказал Эмос. — Спрашивай.
— Спроси его, что случилось с поместьем Жиллана.
— Молви, как утрачено было самого Жиллана угодье?
История была крайне проста и рассказана невежественным человеком, чьи предки веками обрабатывали бедную почву одинокого, окраинного мира. Рода, как Тимас назвал их, скорее всего имея в виду клановые группы, образовавшиеся из первопоселенцев, обрабатывали эту землю столько, сколько хватало его памяти и памяти старейшин. Существовало пять крестьянских общин и два карьера или шахты, производившие строительные материалы и ископаемое топливо в обмен на зерно. Поселенцы были набожными людьми, посвятившими себя обработке «земли Божией», — можно было не сомневаться, что под «Богом» они подразумевали Бога-Императора. И всего лишь четыре года назад, уже после написания последних отчетов, в общинах Дамаска проживало свыше девяти тысяч человек.
А затем прибыли миссионеры. По оценке Ризора, это случилось три года назад. Космический корабль с Мессины доставил небольшую миссию экклезиархов. Они намеревались основать приют и поднять духовную образованность позабытых поселенцев. Всего прибыло тридцать священников. Тимас узнал имя Даззо. «Архисвят Даззо», как назвал его абориген.
Прибыли и другие иномиряне, но не такие, как Даззо с собратьями, а просто работающие с ними. Судя по описанию, это были геодезисты и горные инженеры. Чужаки обратили внимание на карьеры в Северном Квалме. И примерно через год активность возросла. Прибывало все больше кораблей. Поселенцев, по большей части сильных мужчин, вербовали на шахты. Часто это делалось насильственно. И экклезиархи, похоже, не возражали. Крестьянские общины, испытывавшие нехватку рабочей силы, стали хиреть и вымирать. Помощи им никто не оказывал. Многих выкосила болезнь, завезенная скорее всего из другого мира. Затем ни с того ни с сего проснулись вулканы. Всех остававшихся на фермах согнали на шахты и заставили работать так, как если бы дело было совершенно безотлагательным. Ризор трудился там вместе со многими другими невольниками, пока не удалось убежать, чтобы жить в терновом лесу словно дикий зверь.
Итак, Даззо прибыл на Дамаск со своей миссией, чтобы поработить население, и теперь одержимо пытался добраться до чего-то под Северным Квалмом. Вполне возможно, что и вулканы проснулись из-за активизации раскопок.
Я снова коснулся сознания Тимаса. Он задрожал от страха, почувствовав ментальный контакт. Я показал ему образ Даззо. Тимас стремительно подтвердил его. Потом пришла очередь Лока. Это лицо также оказалось знакомым аборигену и вызвало у него нескрываемую ненависть. Лок был главным среди поработителей, его жестокость оставила глубокий след. Я показал лица Уризеля и Оберона Гло, но ни один из них не оказался знаком поселенцу.
Наконец, я визуализировал образ курильщика.
— Малахит, — сразу узнал его Ризор, признав в наркомане с водянисто-синими глазами Джироламо Малахита, руководителя геодезистов и инженеров.
Присоединившийся к нам по ходу беседы Фишиг спросил о деревянном указателе, который мы нашли в поместье Жиллана. Ризор печально скривил лицо. Знак отмечал массовое захоронение селян, которые попытались сопротивляться.
Мидас вызвал меня в кабину. Я приказал Эмосу накормить Ризора и продолжить допрос.
Бетанкор сидел в кожаном пилотском кресле. Его колени скрывал длинный шлейф рулонной распечатки.
— Неудивительно, что Максилла скрылся, — сказал он. — Взгляни.
На распечатку был выведен обмен астропатическими и голосовыми сообщениями между вышедшими на орбиту кораблями, который Мидасу удалось перехватить. Он провел пальцем затянутой в перчатку руки по неровным колонкам текста и чисел:
— Мне удалось выделить двенадцать различных судов, хотя их может быть и больше. Трудно сказать точно. Вот смотри, это могут оказаться два разных корабля, а может быть — и один, дублирующий послание.
— Кодировка?
— Тут еще интереснее. Стандартный имперский космический код, известный как «текстицепт».
— Это довольно распространенный код.
Мидас кивнул:
— А еще посмотри сюда, формы запросов и ответов характерны для крупного боевого корабля-флагмана, проверяющего, вся ли флотилия вышла в реальное пространство. Типичная имперская структура. Вооруженные силы…
— Это кто-то из наших?
— Вполне возможно, уже не наших. Посмотри, вот идентификаторы группировки — расшифровывается как «Эструм».
— Пропавший капитан с Гудрун.
— Не такой уж и пропавший, как видишь. Не исключено, что он обыкновенный предатель. Все происшедшее на орбите Гудрун, ошибки в распознавании, паника — все это могло быть только прикрытием для бегства подчиненных ему кораблей.
— Но он все еще продолжает вещать в стандартной имперской кодировке.
— Если на его сторону перешли только офицеры, он может шифроваться от своих же экипажей.
Час спустя от флотилии отделилась большая шлюпка и в сопровождении истребителей устремилась к поверхности Дамаска. Транспорт приземлился в Северном Квалме, а истребители облетели окрестности, прежде чем вернуться к кораблю-носителю. Сидя в своем катере, мы слышали рев их ракетных двигателей, умножаемый горным эхом. Мидас быстро переключил все бортовые системы катера на минимальный режим, чтобы они не смогли случайно засечь нас.
Эмос разговаривал с Ризором почти весь день. Получив еду, абориген несколько успокоился и проявил больше желания к сотрудничеству. Когда начало смеркаться, архивист нашел меня.
— Если собираешься попытаться проникнуть к ним с черного хода, то этот человек может оказаться полезен.
— Продолжай.
— Он знает все шахты и карьеры. Он работал там весьма долгое время. Я обсудил с ним некоторые подробности, и похоже, он уверен, что сможет показать тебе сеть пещер, выходящих к старым шахтерским домам.
С наступлением темноты мы вывели наш «спидер» из укрытия. Фишиг вел машину, пользуясь показаниями ландшафтного сканера, а не фар. Так мы продвигались медленнее, зато незаметно. Я сидел рядом с ним, а Биквин с Ризором ехали на заднем сиденье. Мне пришлось пресечь спор на тему «кому ехать?», поскольку окончательное решение всегда за мной. В «спидере» помещалось только четверо, и, хотя Мидас был лучшим бойцом моей группы и куда более способным, чем исполнитель, я приказал ему оставаться в катере — сидеть наготове за штурвалом. Биквин я выбрал за способности, которые могли оказаться жизненно необходимыми в нашем мероприятии.
Возвращение к Северному Квалму потребовало много времени, и мы добрались туда только во второй половине ночи. Небо затягивали облака, скрывавшие луны и звезды, и единственным источником света служило зловещее свечение вулканов, лижущих низкие облака длинными черными языками. В воздухе воняло серой.
Мы спрятали «спидер» в ложбине, обозначили его местоположение маркером и отправились на запад, огибая подъемы, которые Ризор назвал огненными холмами.
В темноте поблизости шебуршали какие-то мелкие ночные животные. А вдалеке выло что-то более крупное. Пробравшись сквозь терновые заросли, мы увидели поселение, купающееся в ярком искусственном свете. Рокотали вулканы.
Ризору не понадобилось много времени, чтобы обнаружить предмет наших поисков — ряд небольших, мелких водоемов, нагретых геотермальными процессами. Воздух здесь звенел от туч насекомых, привлеченных теплом, а вода бурлила и пузырилась. Ризор осторожно спустился к самому большому из водоемов и повел нас по берегу к массивному валуну, покрытому оранжевым лишайником. За валуном оказался узкий проход, замаскированный ветвями терновых деревьев и саговником. Это, как сказал Ризор, и был тот путь, которым он убежал от рабовладельцев.
Мы проверили оружие и оборудование, готовясь проникнуть внутрь. Еще на катере я перерыл оружейный шкаф и постарался придать своему отряду максимальную боевую мощь. Я взял с собой энергетический меч, спрятал автоматический пистолет в кобуру под курткой и прихватил лазган с прибором ночного видения. Еще кое-какое оборудование лежало в рюкзаке. Биквин также вооружилась автоматическим пистолетом, а еще взяла нож с узким лезвием и фонарь. Я выдал Фишигу старый, но добротный тяжелый стаббер, который его чрезвычайно порадовал. При нем также были его судейский дробовик и ранец, полный запасных дисков для стаббера. Ризор отказался от оружия. Я был уверен, что он оставит нас, как только мы окажемся на нужном пути.
В расщелину можно было пролезть только поодиночке. Я пошел первым, Ризор за мной, следом Биквин, а Фишиг прикрывал тыл. В узком каменном проходе стояла ужасная жара, а серная вонь заставила нас надеть дыхательные маски. Ризор шел без маски, обмотав лицо куском ткани. Так поступали рабы, трудившиеся в шахтах.
Проход петлял то туда, то сюда, поднимаясь и уходя в глубь холма. В некоторых местах нам приходилось карабкаться вверх по осыпающемуся проходу. Дважды мы были вынуждены снимать рюкзаки и переправлять их отдельно, чтобы пролезть в особо узких местах.
Через час я почувствовал гнетущую пульсацию ментального покрывала, заслоняющего Северный Квалм. Когда мы прошли сквозь него, я прислушался, нет ли тревоги или какого-нибудь еще признака активности. Но все было тихо. Биквин, сама того не зная, уже выполняла свою работу, создавая вокруг нас мертвую зону и позволяя нам незаметно проникнуть внутрь. Я следил за тем, чтобы никто не отходил от нее слишком далеко.
В лавовых пустотах обитали существа, приспособленные к жизни в условиях высокой температуры и насыщенности химическими соединениями: слепые, похожие на жаб хищники, полупрозрачные жуки, моллюски-альбиносы и пауки, словно изваянные из белого золота. По обожженной поверхности скалы пробежала по своим делам жирная бледная многоножка толщиной с мою руку.