блокнотик.
- Про Марину ничего не скажу, но, по-моему, ее по-настоящему только животные
интересовали. А остальные очень уж малы были.
Напоследок журналист спросил:
-Как вы думаете, где они сейчас?
- Ой, милый, откуда ж мне знать? В свое время сама голову сломала, куда они могли
подеваться. А только я скажу, к лучшему это. Королева нас отослала, близких слуг, а то и
нас бы порешили. И девочек, если б не сбежали, тоже поубивали бы. Прячутся где-то, а
где – Тень его знает.
Люк на прощание поцеловал старушке руку и пообещал обязательно прислать ей в
подарок книгу, когда напишет.
Не все посещения были столь информативны. Через неделю Люк взвыл от нудятины,
через две – ходил мрачнее тучи, пугая слуг. Он скурил, наверное, годовой запас сигарет, и
часто угрюмо напивался вечерами, когда собранная информация в его кабинете никак не
выстраивалась в стройную систему. Коньяк ничуть не помогал делу, зато проклятые
бумажки переставали мешать ему спать. Часть адресатов за столько лет успела переехать, другая не могла встретиться или переносила встречу, кто-то уже умер. Он представлялся
журналистом или писателем, поэтому пришлось немного изменить внешность, чтобы
никто не понял, что лорд Люк Кембритч из светской хроники, которого неоднократно
показывали по телевизору, и журналист Евгений Инклер, которым он представлялся –
одно и то же лицо. Ежедневный грим раздражал, но он с упорством буйвола пер вперед.
За это время ему, переехавшему в Рудлог уже после переворота, стали понятны многие
детали месяцев перед переворотом. Следопыт обзавелся знанием о привычках и характере
сестер, о поведении королевы и ее мужа, но ни на каплю не продвинулся в их поисках.
После двух месяцев встреч и «интервью» оставалось обработать около десятой части
списка.
- Здравствуйте, леди Симонова.
- Добрый день. Чем я могу помочь?
Стройная молодая женщина, одетая богато и с большим вкусом, с темным ассиметричным
каре, стоит около своего красного автомобиля, в который она только что погрузила
покупки. На пакетах – сплошь знаки дорогих магазинов и домов мод.
- Миледи, простите меня, что я так некорректно подхожу к вам, вместо того, чтобы
договориться о встрече по телефону.
- Да что вам нужно? – Екатерина Симонова, урожденная Спасская, явно не обладает
большим терпением.
- Пожалуйста, уделите мне несколько минут. Я писатель, пишу о королевской семье книгу.
Чисто биографическую, без политики. Я знаю, что вы были вхожи в семью, дружили с
одной из принцесс.
Она внимательно смотрит на него, и в глазах он видит…что? Страх? Сожаление? Обиду?
- Мне нечего вам сказать, - она открывает дверь и садится в машину.
- Ваша Светлость, - он наклоняется к ней, - пожалуйста, подумайте. Если вы хорошо
относитесь к подруге, у вас есть возможность развеять всю чудовищную ложь, которую
вокруг них нагромоздили. Бояться уже давно нечего.
- Отойдите! – почти кричит она, но он все-таки всучивает ей свою, точнее, Евгения
Инклера визитку, с просьбой позвонить, если она подумает и решится. Машина со свистом
уезжает, как будто за леди гонится демон.
Через несколько дней он получает сообщение с предложением встретиться вечером в арт-
кафе «Империя» в самом центре. Место для томных аристократов, с кабинками для
приватных встреч, и умеющими молчать официантами. Молодая женщина ждет его у окна
в приват-ложе, курит, она сильно накрашена – бледное лицо, темные глаза, темные
волосы, ярко-алые губы. Весь вечер он любуется ею, напоминая себе, что он на задании, а
она замужем. Он любит таких, как госпожа Симонова – тонких, ухоженных, дорогих. Но
почему-то иногда, пока он ее слушает, в памяти всплывает другое лицо – лицо уставшей, заплаканной женщины, и прозрачные от слез серо-голубые глаза.
- То, что я вам расскажу, останется между нами, - предупреждает она.
- Но как же книга? – удивляется «писатель».
- Плевать, выкрутитесь как-нибудь. Мое имя упоминать запрещаю. Понятно?
- Понятно, - покорно кивает головой подставной журналист. – Зачем же вы тогда решились
на встречу?
- Я устала жить с этим, - тихо говорит леди, и «Евгений» вдруг со всей очевидностью
понимает, что она на грани истерики. – Мне нужно хоть с кем-то поделиться, иначе я
сойду с ума.
Екатерина тушит сигарету, вытаскивает ее из мундштука и тут же закуривает вторую.
- Мне кажется, что я видела ее после…после того, что случилось, - наконец произносит
она, и видно, что она страшно переживает.
Писатель резко наклоняется к ней, глаза его блестят:
- Как? Когда?
- Сначала, - она роется в сумочке, - вы мне поклянетесь на проклятие, что не причините ей
вреда.
Люк, понятия не имеющий, зачем Тандаджи ищет королевскую семью, с некоторой
опаской берет плоский, черный камень с иголочкой посередине.
- Я, Евгений Инклер, клянусь, что собираю информацию исключительно в познавательных
целях и не для причинения вреда королевской семье или ее членам, или тем, кто дает мне
информацию, - и он прокалывает указательный камень торчащей иголочкой. Кровь шипит, впитываясь в парные желобки для сбора крови, отходящие крестом от иглы, а запястье его
окутывает едва ощутимая невидимая лента клятвы.
Симонова кивает, клятва ее устраивает, она даже расслабляется немного. «Да уж,- думает
Люк, отважная женщина». А если б он оказался из тех, кто давно ищет королевскую
семью, чтобы уничтожить? Как она справилась бы с ними?
- Интересные вещицы у вас во владении, - замечает он, откладывая окровавленную
салфетку, которую он прикладывал к ранке, доставая сигарету и закуривая.
- Наследство от бабульки, - спокойно отзывается Симонова, - она Темной была.
«Инклер» чуть не давится дымом от таких признаний. Ах, да, чего ей бояться, он же
клятву закровил, что не причинит ей вреда.
- Именно поэтому, - говорит она с нажимом, - я прекрасно знаю, что никто из королевской
семьи не имел ведьмовства ни на каплю. Ни-че-го черного в них не было.
Люк уже с некоторой опаской смотрит на молодую аристократку, сидящую перед ним. Ее
суждению можно доверять, черная черную почует издалека. Но как, интересно, им удается
скрываться?
- Мы постоянно принимаем настои, подавляющие агрессию и призывные способности, -
объясняет Екатерина, поняв его невысказанный вопрос. – Так что не бойтесь, демонов тут
не появится, и кровь вашу я пить не буду. Тем более, что второе – преувеличение. Мы
сосем энергию, а не кровь.
- Но как же, - Люк задумывается, пытаясь сформулировать, - откуда все эти слухи,
фотографии?
- Они все, девочки, имею в виду, обладали какой-то специфической силой, это точно. Но
она не черная, я еще раз вам говорю. Значит, кому-то было очень нужно, чтобы их
посчитали черными.
- Даже не знаю, что сказать. Вы меня обескуражили, леди. Расскажите мне, пожалуйста, про королевскую семью. И про то, как и когда вам показалось, что вы видели принцессу
Марину.
Она делает глубокий вдох. Пока она думает, в кабинку, постучавшись, заходит пожилой
официант. Он, не здороваясь, ловко расставляет чашечки с кофе, конфеты, мороженное, пирожные, меняет пепельницу и величественно удаляется. Екатерина перехватывает его
удивленный взгляд.
- Я, когда нервничаю, либо курю, либо сладкое ем, - объясняет она, набирая ложечкой
мороженное, - успела заказать, пока ждала вас.
- И как вам удается сохранить такую фигуру?! – восхищается он вполне искренне, а она
даже расслабленно как-то смеется и грозит ему облизанной ложечкой.
- Осторожно, господин Инклер, а то я подумаю, что вы со мной флиртуете.
- Он наклоняется вперед, позабыв и про бороду, и про дурацкие светлые волосы, и хрипло
говорит:
- А что, если и так?
И видит ответ в ее расширившихся зрачках.
Эту ночь они проводят вместе, и их любовь болезненна и остра, как у всех одиноких,
случайно пересекшихся людей.
Наутро, одеваясь и периодически затягиваясь из лежащего на подставке мундштука, Кэти
спокойно рассказывает о своем детстве и юности. Люк вытирает тело после душа и
внимательно слушает ее. О том, как придя в первый класс императорской гимназии, где
наравне с детьми простых горожан учились дети аристократов, она увидела заплаканную
светленькую девочку и с удивлением узнала, что эта плакса – третья принцесса Марина
Рудлог. О том, как ей стало жалко всхлипывающую малявку, и она подсела к ней и
поделилась шоколадкой. Как ее с родителями, до того бывавшими в дворце только на
общих приемах, пригласили в личные королевские покои, где была Марина, хорошенькая, как куколка, в нарядном кружевном платье, и сама королева.
- Ее Величество приняла нас очень ласково. Маринка рассказала ей, что подружилась с
- Ее Величество приняла нас очень ласково. Маринка рассказала ей, что подружилась с
девочкой, которая ее успокоила и поддержала, и Ирина-Иоанна решила поближе
познакомиться с семьей такой «великодушной леди».
Последние слова она произносит с иронией. Она и не думала дружить с плаксой, и как
можно назвать человека другом за день? Однако Марина, воспитанная в ограничениях
дворца, не имела опыта дружбы, и поэтому стремилась к любому человеку, который был к
ней добр. Вот так, благодаря половинке не самой дорогой шоколадки, ее семья стала вхожа
в ближайший круг принцессы. Благодаря ей судьба и самой Екатерины, и ее сестер
сложилась наилучшим образом, - сама Екатерина, происходящая из не самого родовитого
рода, сделала отличную партию, выйдя замуж за герцога, сестры ее тоже не остались без
выгоды.
- Марина всегда очень переживала из-за всего, у нее такой несколько невротический тип
характера был, - говорит она. – Плохая оценка, замечание, парень не так посмотрел, - она в
слезы. А я всегда была жилеткой.
Единственное, когда она не плакала – это со своими животными. Как-то Огонек, конь
такой у нее был, - поясняет Кэти, - случайно брыкнулся и заехал копытом ей в бедро.
Вскользь, но синячище был на полноги, черный. Так она даже не всплакнула,
представляете? Зато как ругалась королева, как грозилась не пускать больше к лошадям. У
Ее Величества к Маринке всегда было особое отношение, мне даже казалось, что она ее
любимица. Во всяком случае за нее она тряслась больше всего. Но вот тогда, когда мать
пообещала отобрать Огонька, я первый раз увидела у Марины приступ фамильного гнева, испугалась страшно.
Она одевает в уши тяжелые серебряные серьги, видимо, тоже непростые, бабушкины.
Серьги завораживают, качаются, стелятся по изящной шее, а Люк вспоминает старое
поверье, что Темные не выносят серебра и в очередной раз убеждается, что верить
народной молве – глупо.
- Выпускались тоже вместе, напились тогда, как поросята, - смеется она, - и нас личный
водитель вез до дворца, а там уже из рук в руки передавали, чтоб королеву не встретить.
Ей потом все рассказали, конечно, и она сама лично нам наутро читала лекцию, как
правильно пить. А нам тааак плохо было, это что-то. Правда, моим родителям королева
сказала, что все было в порядке, мы вели себя прилично и пришли вовремя. Удивительная
женщина, никогда не понимала, что она сделает в следующий момент, как отреагирует.
Жаль, что все так потом вышло.
Леди Симонова вздыхает, подходит к голому Люку, сладко целует его в губы, да так, что
ему снова требуется душ, желательно, холодный.
- Спасибо, что дал мне снова почувствовать себя живой, милый.
- Кэти, подожди, - он видит, что она собралась уходить. – Когда ты видела Марину?
Она пожимает плечами.
- Мне иногда кажется, что это бред какой-то, что я обозналась. А с другой стороны –
практически уверена, что это была она. Это было в день свадьбы с Симоновым.
Фамилию мужа она произносит, немного кривясь, будто на язык попало что-то горькое.
- Уже шел послесвадебный фуршет, шампанское, официанты, весь свет там. Проходил он в
нашем доме, потому что после мы собирались сразу ехать в Симоново, чтоб, - она
усмехнулась, - зачать наследника под сенью родового поместья. И тут ко мне, а я трезвая, как стеклышко, чтоб наследник здоровый был, голова болит от голода, потому что платье
такое, что не выдохнуть, не то, чтобы съесть что-то. Злая, хочется сбежать от рыл этих, снять платье и выпить обезболивающее. Так вот, тут ко мне подходит одна из официанток, и говорит, что меня какая-то девушка видеть хочет, и что она в зале.
Я не поняла, выглянула из комнаты и попросила показать эту девушку. Она в уголке
стояла, грустная такая. Все на нее косились, потому что выглядела, как неформалка –
волосы красные, макияж какой-то ужасный. Я сначала сказала, что не знаю ее, и не пойду, а потом снова посмотрела, и она на меня.
- И тут, - Екатерина передергивает плечами, - я как будто Маринку увидела. Будто там два
человека один на другой наложены были. Дернулась было к ней, но тут охрана подбежала
и выпроводила ее, как неприглашенную. Вот и все. Может, это от голода помутилось у
меня в голове да от переутомления.
«А может, - подумал Люк, - это твои ведьминские способности позволили увидеть то, что
другие не видели».
Эта потрясающе красивая и очень одинокая женщина бросает на любовника последний
взгляд, подмигивает ему, и выходит за дверь.
Поздним вечером, после бесплодных посещений очередных адресатов из списка, он сидел, курил на любимой скамейке у ворот, когда вспомнил кое-что важное.
- Борис, а где отчет о девочках?
Охранник обескуражено посмотрел на него и наморщил лоб, пытаясь вспомнить.
- О каких девочках, господин Кембритч?
- О тех, у которых машина сломалась, и они ночевали у нас. Я тебе задание давал –
разузнать, кто они да откуда. Что, не сделал? – Люк очень удивился.
Борис глянул на него так, будто хотел покрутить у виска пальцем.
- Так я ж вам через неделю отчет принес, лично в руки отдал. Вы ж мне еще премию
обещали за скорость.
Люк нахмурился. От уж да. Заработался ты, милый друг. Точно же, приносил, папочка еще
желтенькая такая. Куда он ее засунул?
И он, погруженный в свои мысли, медленно пошел к дому.
Охранники проводили его взглядами, переглянулись.
- Опять наш чудит что-то, - сказал второй охранник, сочувственно похлопывая Бориса по
плечу.
- Ну, главное, разрешилось все, - жизнерадостно ответил «проштрафившийся», с
облегчением понимая, что все сделал правильно. – А чудит что – так аристократия, они
все немного тогось.
Люк все-таки нашел проклятую папочку. Она издевательски все это время лежала прямо
перед его носом, и он, погруженный в расследование, использовал обложку и оборотные, чистые стороны листов, то для черчения каких-то схем, то в виде подставки для кофе и
чая. Выглядела в результате она сильно непрезентабельно, с кругами от чашек, измятая.
Но главное было внутри. Он, испытывая странный трепет, открыл ее и начал читать.
Итак, их пять сестер. А принцесс шесть. Даты рождения…он быстро сверился с датами
рождения принцесс…отличаются. Его знакомые все младше дочерей королевы, кто на
несколько месяцев, кто на пару лет. Гхм, но это ничего не значит. Если они – те, кого я
ищу, и они прячутся, то логично, что они поменяли даты рождения. Нелогично, что они не
поменяли имена. Точнее, это бред какой-то. И куда тогда делась вторая по старшинству?
Ладно, смотрим дальше.
Фамилия Богуславские. Очень слабая ветвь дворянства, из благородных, но бедных
фермеров - сквайров. Мать умерла после рождения младшей дочери. Долгое время жили
на севере в местечке Чистые Ручьи (пометка – узнать, точно ли жили там, поспрашивать
соседей), в школе там не значились, но это ничего не значит – многие дворяне обучались
дома, затем четыре года назад продали там дом и переехали под столицу. Отец нигде не
работает, как и старшая сестра. Так, листаем дальше.
Описание внешности и фотографии тех, кто учится в школе или учился в колледже или
университете. Фотографии старшей нет, описания нет, но есть пометка, что если нужно, охранник съездит по адресу и сфотографирует.
А вот и Марина. Фотография из личного дела медицинского колледжа. Темные волосы,
убранные в конский хвост, светлые глаза, тонкие губы и нос. Он открыл общую
фотографию царской семьи, начал сличать. Ничего общего, даже если выкрасить ее в
светлый, как у принцессы, цвет. Точнее, какое-то неуловимое сходство есть, но он не
поклянется, что это не из-за того, что ему очень хочется это сходство найти. Работает в
областной поликлинике хирургической медсестрой, в характеристике с места работы
описана как хороший, пунктуальный сотрудник, в личных отношениях замкнутый,
спокойный, особо близко ни с кем не дружащая.
Полина, фотография из университетского дела. Поступила два года назад, месяц как на
третьем курсе учится. Специализация геология, вулканология. Ну и специальность для
девушки, - фыркнул он про себя. С принцессой общего мало! Что-то отдаленное есть, в
форме носа, в линии подбородка. Тоже темненькая, короткая стрижка под мальчика,
темные, в отличие от сестер, глаза, и даже немного крепенькая, широкая. Когда он ее
видел у себя дома, она была гораздо стройнее. Видимо, учеба дается нелегко.
Алина. О, а тут есть общее – она тоже в очках. Но на этом сходство заканчивается.
Закончила школу в этом году, балл отличный. Сдает экзамены сразу в несколько
университетов, ого, сильна девочка!
И Каролина. Пухленькая девочка, с тяжелым взглядом темных глаз, с коротким темным
каре. Учится в школе, не очень хорошо. Как и следовало ожидать, с фотографией