Мигель давно и безответно любил Хуаниту, но она то дарила ему надежду, то отнимала ее. И все же стафф-инструктор не переставал мечтать об этой девушке. Лучше бы люди забыли о войне и почаще занимались любовью, именно любовью, а не просто сексом, что толкает их порой на необдуманные поступки. В любой страсти присутствует агрессия, которая поглощает человека, и любовь — не исключение. Вот и он буквально заболел Хуанитой и ничего не может с собой поделать. Если бы любимая была к нему благосклонна, то он бы…
Замечтавшись, Мигель не заметил, что Хуанита приближается к нему, словно бы он научился материализовывать свои желания. Тень девушки упала на него, и Хуанита сказала ему в спину:
— Здравствуй, Мигель.
Дайвер резко вскочил и оказался с любимой лицом к лицу. Он увидел, что глаза ее полны слез.
— Что с тобой? Что случилось?
— Хосе оказался таким ублюдком, что у меня просто нет слов…
Интересно, чем же мог проклятый соперник довести Хуаниту до слез?
— Так что же все-таки случилось? — повторил Мигель и смахнул с ее щеки капельку соленой влаги.
— У тебя в дайв-центре найдется что-нибудь выпить?
— Конечно.
— Тогда давай пойдем туда, и я все тебе расскажу.
— Хорошо, — согласился Мигель, еще не понимая, почему Хуанита пришла именно к нему, еще вчера ею отвергнутому.
В комнате, которую Мигель гордо называл своим кабинетом, он сделал гостье коктейль из текилы, рома и соков. Работы не было, и все помощники находились в бессрочном отпуске, поэтому никто не мог им помешать поговорить по душам. Молодой человек и его обожаемая Хуанита сели рядом на небольшом диванчике. Взяв одной рукой бокал и сделав изрядный глоток, вторую руку девушка словно невзначай положила на колено Мигеля, отчего тот вздрогнул, и начала говорить:
— Я пришла к тебе потому, что не знаю больше никого, с кем могла бы поделиться своим горем. Как тебе известно, в стране вводится чрезвычайное положение. Правительство никак не может определиться, как отнестись к ультиматуму пришельцев, но все больше склоняется к тому, чтобы его принять и тем самым уравнять себя с другими государствами, а заодно получить поддержку инопланетян…
— Не буду врать, я тоже думал об этом, — перебил ее Мигель.
— Как, и ты?..
— Да! Ведь в мире без оружия все было бы намного проще и лучше. Никто бы никого не боялся, а Куба стала бы поистине райской страной, получив энергетические технологии пришельцев, избавившись от болезней, сведя на нет религиозные и расовые конфликты…
— Мигель, — Хуанита убрала руку с его колена, но с дивана не встала, — это ужасная страна, хотя вчера я любила ее всем сердцем, несмотря на сложности нашей жизни. Но то, что мне сегодня сообщил Хосе, меня просто убило.
— Хуанита, расскажи мне все. Я пойму. Ведь ты для меня…
— Мигель, я давно знаю, что ты меня любишь, но давай об этом поговорим чуть позже. А сейчас выслушай меня. Так вот, Хосе, конечно же, под большим секретом, рассказал мне, что наше правительство готовит любопытный проект. В случае принятия нами ультиматума пришельцев возникает опасность вторжения на территорию Кубы коалиции его противников. Прикрываясь борьбой с мировым злом, они уничтожат нашу страну, которая давно им мешает. Поэтому военные разрабатывают программу отражения агрессии. Туда входит, как сказал мне Хосе, и создание комитета солдатских невест.
— Какого комитета? — переспросил Мигель.
— Солдатских невест. Человек, которого я еще вчера боготворила, предложил мне подать пример женщинам нашего города!
— А в чем, собственно, дело? — Мигель ничего не понимал, только видел, что Хуанита напугана и раздосадована.
— А в том, что планируется полная национализация и мобилизация всего , включая и людей! Комитет солдатских или партизанских невест есть не что иное, как национализация женского тела — маленький пунктик в проекте всеобщего безумия.
— Как это?
— А так, что при партизанской войне, другую, мол, мы вести не сможем, каждый, кто воюет за нашу идею, в любом доме сможет рассчитывать на еду, питье и женскую ласку. Отменяется брак, отменяются чувства… Перед любым кубинским солдатом, который явится в мой дом, я должна раздвинуть ноги. Дети же, которые родятся от этого, должны вырасти в новых солдат. То, что они не будут знать, кто их отец, мол, только им на пользу. Они будут детьми всей нации а на самом-то деле — детьми армии, всей той солдатни и офицерья, что оттрахают на досуге их матерей. И Хосе предложил мне возглавить комитет солдатских невест нашего города. Для начала я должна отбросить предрассудки и отдаться по крайней мере трем офицерам, чтобы показать женщинам Кубы, как надо любить героев, — родина это никогда не забудет! Ну а первым будет, конечно же, сам Хосе! Скотина! — девушка в гневе плюнула. В другой раз Мигель вряд ли простил бы плевок на пол своего кабинета даже ей, но сейчас он был буквально раздавлен сообщенной вестью. Все это не укладывалось у него в голове.
— Ничего себе! — только и смог он сказать.
— Ладно, не будем больше о грустном, — Хуанита вдруг улыбнулась. Затем она положила руки ему на плечи и, лукаво глядя в глаза, произнесла: — Мигель, я знаю, что давно тебе нравлюсь. Я решила вступить в комитет, но в другой — назовем его Комитет Любви. Я хочу, пока не наступило это безумие, отдаться чувствам. Не верю больше ни нашему правительству, ни кому бы то ни было, тем более пришельцам. Я убеждена, что близится конец света, но, пока я жива, хочу утопать в чувственности. Предлагаю тебе создать секс-коммуну прямо в твоем дайв-центре. Решать, кто сможет стать ее членом, вольны только мы с тобой. И пусть все будет красиво! А сейчас…
Не договорив, Хуанита страстно впилась в его губы. Ошарашенный Мигель невольно ответил на поцелуй. И когда между ласками его мечта спросила: «Ты согласен?», он ответил: «Да», не особенно задумываясь, — слишком уж много выпало сегодня на его долю новостей и переживаний. А теперь он утопал в объятьях возлюбленной, предвкушая исполнение самых смелых своих желаний…
Потом Мигель лежал рядом с обнаженной Хуанитой на диване. Любимая тихонько посапывала на его могучей груди и была все так же прекрасна. А у него в голове постоянно всплывали одни и те же слова, звуча теперь, как призыв: «Занимайтесь любовью, а не войной!»
Ваха Справедливый, он же Нисар, уроженец Пакистана, имевший в роду вайнахскую кровь, сидел в полном одиночестве, предаваясь тяжелым размышлениям. Совсем недавно, а точнее, три дня назад, на одной из тайных баз боевиков в Саудовской Аравии прошло экстренное заседание основных подразделений исламских фундаменталистов, видеоматериал о котором тайно был доставлен и ему. Это было руководство к действию исламским радикальным полевым командирам во всем мире.
После вчерашнего нападения на одну из автоколонн федеральных войск Нисар потерял много бойцов, посчитав из-за поступившей к нему дезинформации их колонной гуманитарной помощи. Да и оформлена она была соответственно — фуры с красными крестами и продовольственные грузовики…
На самом же деле это была засада. В машинах сидели хорошо вооруженные спецназовцы. Ваха понимал, что вчера потерял намного больше людей, чем его заклятые враги. Еще хорошо, что самому удалось унести ноги… Теперь голова его была занята только одним: вычислить «крота». Ведь если раньше Ваха только предполагал, что в его окружении завелся предатель, то теперь был в этом уверен. И в его интересах было выяснить, кто же этот шакал и сын ишака, сдавший его федералам. Ведь иначе при следующей такой заварушке могло и не повезти.
А тут еще этот пришедший к нему из-за границы материал!.. Надо было глубоко проанализировать все и передать через связных указания полевым командирам на территории Ичкерии. В голове же вертелось лишь одно: «Кто же он, этот гад?» Но надо было выполнять указания лидеров мирового ваххабизма, а то ведь можно остаться и без финансовой поддержки, и без поставок оружия. Этого ему очень не хотелось бы. В очередной раз Ваха вставил диск с видеоматериалом в ноутбук и тупо уставился в монитор. Малозначащие прения своих бородатых собратьев о разных там теологических догматах он неспешным нажатием на клавишу клавиатуры пропустил, остановившись на выступлении основного докладчика, известного всему миру как «террорист номер три», или «одноногий убийца»:
— В сложившейся ситуации было бы глупо не использовать Нашествие как посланный нам Аллахом знак свыше. То, к чему мы стремились, пришельцы сделали за нас. Америка, Россия и вся Европа в полном замешательстве. Они находятся на грани поражения, точнее, они уже практически разгромлены. Нам остается лишь сделать весомый вклад в полное завершение начатого пришельцами дела и принести в мир полный хаос, дабы на обломках цивилизации построить наш праведный, угодный Аллаху мир. Дело за малым: на кого-то надо возложить миссию переговоров с инопланетными гостями и внушить им, что лишь наша великая организация способна подвигнуть мир на принятие их ультиматума. Если все выйдет так, как я планирую, и чужаки согласятся с нашим предложением, то, возможно, мы будем первыми, с кем они поделятся своими технологиями. Но даже просто имея за спиной такую могучую поддержку, мы сможем обратить весь мир в нашу веру . Надо убедить пришельцев, что, исходя из исторического опыта нашей планеты, все лучше делать чужими руками. И для них самыми лучшими руками будем мы, истинные мусульмане. Кто же не согласится принять ультиматум пришельцев и заодно нашу версию ислама, тот будет признан неверным, а всех неверных мы истребим, вырежем их семьи, взорвем их дома, чтобы их мерзкое семя исчезло, будто его никогда и не было. Это богоугодное дело я предлагаю начать безотлагательно. Всем командирам, которые еще в состоянии бороться с кафирами, предлагаю удвоить, а то и утроить свою активность, заставить глав неугодных нам мировых держав отвлечься даже от ультиматума, не давая им покоя ни днем ни ночью. Надо разработать и осуществить такие теракты, чтобы мир ужаснулся тому, что могут сделать наши борцы за веру с их никчемными жизнями. Надо вновь начать бить американских, русских и прочих грязных свиней всеми возможными способами. Во славу Аллаха… Ну и, конечно, нашим борцам надо будет помочь и оружием и прочим.
— В сложившейся ситуации было бы глупо не использовать Нашествие как посланный нам Аллахом знак свыше. То, к чему мы стремились, пришельцы сделали за нас. Америка, Россия и вся Европа в полном замешательстве. Они находятся на грани поражения, точнее, они уже практически разгромлены. Нам остается лишь сделать весомый вклад в полное завершение начатого пришельцами дела и принести в мир полный хаос, дабы на обломках цивилизации построить наш праведный, угодный Аллаху мир. Дело за малым: на кого-то надо возложить миссию переговоров с инопланетными гостями и внушить им, что лишь наша великая организация способна подвигнуть мир на принятие их ультиматума. Если все выйдет так, как я планирую, и чужаки согласятся с нашим предложением, то, возможно, мы будем первыми, с кем они поделятся своими технологиями. Но даже просто имея за спиной такую могучую поддержку, мы сможем обратить весь мир в нашу веру . Надо убедить пришельцев, что, исходя из исторического опыта нашей планеты, все лучше делать чужими руками. И для них самыми лучшими руками будем мы, истинные мусульмане. Кто же не согласится принять ультиматум пришельцев и заодно нашу версию ислама, тот будет признан неверным, а всех неверных мы истребим, вырежем их семьи, взорвем их дома, чтобы их мерзкое семя исчезло, будто его никогда и не было. Это богоугодное дело я предлагаю начать безотлагательно. Всем командирам, которые еще в состоянии бороться с кафирами, предлагаю удвоить, а то и утроить свою активность, заставить глав неугодных нам мировых держав отвлечься даже от ультиматума, не давая им покоя ни днем ни ночью. Надо разработать и осуществить такие теракты, чтобы мир ужаснулся тому, что могут сделать наши борцы за веру с их никчемными жизнями. Надо вновь начать бить американских, русских и прочих грязных свиней всеми возможными способами. Во славу Аллаха… Ну и, конечно, нашим борцам надо будет помочь и оружием и прочим.
— Это безумие, — сказал с места известный своей осторожностью Абу Кукнар. — Как можно победить неверных при помощи других неверных? Как можно быть уверенным в том, что после этого наша вера будет оплотом мира, если мы прибегнем к помощи иных ? Где гарантии, что впоследствии они не уничтожат и нас как отработанный и ставший им ненужным материал? Все знают меня как одного из ярых борцов с неверными, но делать это при помощи непонятно кого я считаю ошибочным. И еще, — Абу Кукнар повысил голос и сделал протестующий жест, потому что предыдущий оратор захотел его прервать, — как мы можем предложить им использовать нас в качестве оружия для достижения того, чтобы их ультиматум был принят, если они изначально против тотального насилия — ведь все это время они, безусловно, старались никого не убивать?
— Мой брат Абу, все знают тебя как одного из самых преданных нашей святой идее, но на этот раз ты не прав, — сказал «одноногий убийца». — Пришельцы, эти в прямом смысле слова посланцы неба, тоже ведь применяют на данном этапе свое оружие, чтобы разгромить военные базы ненавистных нам государств. Так какая им разница, кому поручить эту миссию? А в будущем, скажем мы им, когда исламский порядок установится на всей планете, мы сами с радостью откажемся от оружия. Но сказать — не значит сразу же выполнить. Неизвестно, как там получится дальше, но, может, они улетят, оставив именно нас своими наместниками. На все воля Аллаха!.. Верю, что и в эти смутные дни он нас не оставит.
— Я отказываюсь в этом участвовать, — твердо заявил Абу Кукнар. — Согласен удвоить или утроить активность верных мне отрядов, но исключительно по своим соображениям. А становиться оружием неверных из космоса — это не для меня. Я буду всегда и везде бороться со всеми, кто не исповедует мою веру.
И буду делать это до тех пор, пока Аллах не прекратит мои дни и не закроет мои глаза…
Тут Ваха оторвался от компьютера, потому что в штабную палатку зашел его единственный друг, в котором он был уверен на все сто процентов, его правая рука — Руслан Худоев. Очень кстати! У Нисара уже просто мозги закипали от того, что он несколько раз просмотрел. Он всегда уважал и главного оратора, того самого «террориста номер три», но еще больше уважал Абу Кукнара, потому что был с ним знаком лично и финансирование получал именно через него. Поэтому раскол на самом верху движения Ваху никак не радовал. Чтобы принимать решение не одному, он решил поделиться секретной информацией с Худоевым.
Ваха опять запустил видеофайл и уже в который раз просмотрел его, только теперь вместе с другом, после чего спросил у Руслана:
— Ну и что ты думаешь по этому поводу?
— Ты меня знаешь давно, — начал издалека Руслан. — Мы с тобой не в одном бою вместе были, бок о бок бились с неверными. И хотя я обучался в московском университете, ты знаешь, что за нашу веру я готов резать кафиров, даже стоя по колено в крови.
— Руслан, нельзя ли короче? — перебил его командир. — Я знаю твою преданность нашему делу, и я очень устал. Поэтому давай сразу по существу, ладно?
— Хорошо, Нисар. Скажу тебе честно, потому что знаю: ты отнесешься к этому с пониманием, даже если мое мнение не совпадет с твоим. Мне кажется, что прав наш брат Абу. Я не верю тому, что пришельцы поддержат нас, мало того, я опасаюсь, что после того, как они проведут всеобщую реморализацию, нашей веры просто не станет. Ведь мы, как и наши заклятые враги, никогда не согласимся отказаться от оружия. Мы и они — на самом-то деле звенья одной цепи и привыкли управлять, организуя порядок из того хаоса, который перед этим сами же и создали! В этом мы похожи. Вера у нас разная, но вот способы ее демонстрации во многом сходны.
— А что бы предложил именно ты, Руслан? Ведь ты, брат, действительно очень умен. Я университетов не заканчивал, а был лишь обычным трактористом. И оставался бы им и дальше, если бы такой же умный, как ты, Мовлади Удугов не растолковал мне и таким, как я, всю важность дудаевских преобразований.
— Ваха… Нисар, — робко начал Худоев, сомневаясь в положительной реакции командира на то, что собирался сказать, — то, что ты услышишь сейчас, возможно, тебе очень не понравится и ты даже захочешь казнить меня как неверного. Но я все же скажу. Скажу только тебе, потому что ты друг мне и брат.
— О чем ты? — Нисар даже вытянулся на стуле.
— Я очень много думал о том, что нас ждет. Нас давят со всех сторон. Финансирование стало очень плохим, а русские свиньи все чаще захватывают и уничтожают наши караваны. Людей остается все меньше, многие лишились крова и семей, и все они устали. Нет, конечно, мы готовы стоять до последнего, но разве это выход? Разве за это мы боролись… боремся? Да еще эти пришельцы… Когда они разобьют регулярные войска всех государств, то не уверен, что не возьмутся за нас. Аллах милостив, и все в его воле, но мне кажется, что в некоторых ситуациях можно и даже нужно пойти на некоторый компромисс, чтобы попросту попытаться выжить… для последующей борьбы, само собой.
— Говори! — голос Нисара стал стальным. Он почувствовал, к чему ведет Руслан.
— Ваха, — голос Худоева стал уже не таким уверенным, — я не знаю, что решат наши зарубежные друзья. Мне кажется, что при правильной расстановке сил и определенной дипломатии мы сможем воспользоваться моментом и, повторяю, только во имя последующей борьбы с неверными договориться с федералами и объединить усилия для борьбы с инопланетными захватчиками. Им вовсе не помешают дополнительные силы, а при нашем опыте партизанской войны мы будем просто незаменимы. Я думаю, что во время этого полезного для них объединения они не станут применять по отношению к нам никаких репрессивных мер. Они могут даже согласиться на амнистию. Что же до нас, то, как говорится, знакомый черт лучше незнакомого. И если воевать против федералов мы научились, то я совсем не уверен, что мы сможем противостоять пришельцам.
— Что ты говоришь! — Ваха взорвался. — Если бы ты не был моим боевым товарищем, моим братом, я бы подумал, что ты продался федералам, и прямо здесь сам зарезал бы тебя, как барана! А сейчас убирайся и, пока не одумаешься, не попадайся мне на глаза, а то могу и не сдержаться!
Худоев поспешно удалился. То, что Нисар оставил его в живых, было большим подвигом со стороны Вахи. Тот и за меньшую «ересь» карал без размышлений, за это его и прозвали Справедливый, а тут такое… Удалившись в глубь леса, Руслан закурил и в очередной раз задумался о своем сыне, который был теперь неизвестно где. И стало ему грустно.
Ваха же по прозвищу Справедливый, пребывая в еще большем, чем до прихода Худоева, расстройстве чувств (помог, называется, ишачий сын! а он его еще братом своим считал!), включил радио и стал слушать новости. Но все эти сообщения совсем не радовали, и Вахе кругом мерещились предатели.
«…Между тем правительства многих стран стали все больше убеждаться в целесообразности объединения усилий в противостоянии той проблеме, которая буквально свалилась на них с неба. Только некоторые страны Латинской Америки и Африки по-прежнему воспринимают пришельцев как карающий меч для толстосумов, хотя даже там находятся здравомыслящие люди, не согласные с подобным подходом.