— Постеснялись бы, — не смутился мусульманин, — подобные высказывания простительны лишь несведущим. Мусульмане ведут террор не против людей, а против косности мышления одряхлевших вероучений. Кроме того, именно молодость и, используя термин Льва Гумилева, пассионарность ислама порождают в нем такое множество течений, подтверждая, что наша религия живая, в отличие от прочих. А вся агрессивность исчезнет, как только большинство людей встанет на путь возвращения к своей истинной сущности, дарованной нам Творцом и загрязненной пороками, присущими современной цивилизации, которая основана, кстати, на иудейско-христианской модели мира! Ведь очевидно, что, когда на Земле будет единая религия, станет гораздо проще достичь соглашения о том, как отвечать на ультиматум пришельцев. Да и разве плохо, что люди будут молиться единому Богу, блюсти чистоту религии и строить новый мир, основанный не на корысти и других греховных чувствах, а на заботе о ближних и созидании общего блага? Это и есть то, что проповедует Коран. А сейчас получается, что, осуждая терроризм, народы мира заодно осуждают и всех мусульман. Сегодня на земле идет ожесточенная война против терроризма, которая прежде всего направлена против исламских государств. Погибают тысячи ни чем не повинных людей.
— Но это не мешает вам навязывать свою веру как единственно правильную, напрочь отрицая все остальные жизненные уклады! — воскликнул один из высокопоставленных мормонов. — Ну ладно, допустим, вам не нравится западная цивилизация, но есть еще конфуцианско-буддистский Китай, есть Индия и православные страны. Они-то вам чем не угодили?
— Ваша система ценностей давно себя изжила. Если же вы не согласны с этим, то расскажите, в чем сила вашей хваленой западной парадигмы мышления.
— Да в том, что она наилучшим из известных на сегодня людям способов реализует дарованное Богом каждому человеку право свободы воли! Ее наличие предполагает, что каждый человек имеет полное право делать все, что ему угодно, а государство и религия должны, по сути, координировать интересы и желания всех людей, исходя из принципа: делай, что хочешь, если при этом ты не мешаешь другим жить так, как хотят они. И главная задача любого государства — это максимально эффективно использовать все имеющееся у людей разнообразие мотивов и желаний для побуждения их к действиям на общее благо.
— Значит ли это, что и грешникам дарована эта свобода выбора лишь потому, что они не мешают другим? — поинтересовался исламский эмиссар из Саудовской Аравии.
— Да, и, что бы там ни говорили, это их право. Если они при этом не нарушают прав и интересов других людей и эффективно выполняют нужную для других людей работу, то Бог им судья, а не люди! И спросится с них за то, что они предпочитали грех молитве, после смерти. А нам, таким же, как и они, смертным, надо следовать словам: «Не судите, да не судимы будете!»
— То есть, если те же педерасты общаются с такими же педерастами в своих клубах или садомазохисты находят добровольных партнеров для малопонятных обычным людям отношений и при этом и те, и другие работают в своих профессиональных областях деятельности на пользу общества, то и пусть себе? Они так же, как и другие люди, имеют свободу воли и могут ее реализовывать сообразно своим представлениям и желаниям — ровно до тех пор, пока они делают это среди людей с такими же интересами. Хочется тебе быть наркоманом, педерастом, садомазохистом, сменить пол или еще что-нибудь этакое — на то твоя воля, и отвечать за это перед Богом лично тебе! — ехидно заметил еще один из шейхов.
— Вы приводите слишком грубые примеры, — ответил глава католической делегации. — Но это не меняет сути того, что вы нам предлагаете. Ведь, по-вашему, получается, что пришельцы — это чуть ли не посланники Божии, которые предлагают всему человечеству ни больше, ни меньше как новое мировоззрение, которое, на ваш взгляд, ближе всего именно к исламу. И дай вам волю, так вы заставите всех ходить строем да еще будете утверждать, что в такой вот мобилизационной политике и заключается спасение. Полагаете, что у вас есть право диктовать другим, как им надо жить? А кто вам, разрешите спросить, такое право дал?
— Но как же быть с тем, что именно вы и ваше западное сообщество во главе с США, причем с молчаливого согласия ваших церквей, ведете наступление на весь мусульманский мир? — не сдавался лидер малайзийских фундаменталистов. — Вы пытаетесь вбить клин между исламскими державами, чтобы их рассорить, натравить друг на друга. Мусульман обвиняют в терроре, а правдивая пропаганда ислама на Земле практически полностью отсутствует. Терроризм же порожден не исламом, а социальной несправедливостью. Террор был и будет, пока на Земле есть капитализм.
Насколько мне известно, древние ближневосточные тайные общества, существующие уже более трех тысяч лет и принявшие мистические аспекты ислама, готовы объединиться в единый кулак против террористов, объявив их кровными врагами ислама и ведя с ними беспощадную борьбу до полного уничтожения. Только тогда люди Земли поверят, что ислам есть религия мира и добрососедства, после чего возобладает лишь одно — подлинное — учение. Согласитесь, сама по себе идея, чтобы на всей планете была одна страна, в которой жил бы один народ и у него была одна культура, является весьма привлекательной! Ведь в этом случае просто нет иных , чужых , а следовательно, не возникает и необходимости пытаться понять их модель мировосприятия, приспосабливаться к ним и вступать с ними в спор за право распоряжения ресурсами. Все это в совокупности упрощает и облегчает жизнь, увеличивая к тому же уровень предсказуемости, а значит, спокойствия и уверенности в завтрашнем дне, что равносильно резкому повышению уровня прежде всего психического, а также и физического комфорта, поскольку в этом случае исчезает большинство существующих сейчас в мире проблем! В целом можно сказать, что в таком монокультурном общепланетном государстве сразу по всем параметрам значительно возрастет качество жизни его граждан. И вопрос стоит так, что либо мы сами выработаем эту единую общепланетарную культуру, либо ее нам навяжут пришельцы, если власти развитых стран не примут их ультиматума.
— Да вы, уважаемый, просто какой-то религиозный глобалист! — вступил в разговор представитель протестантов. — И хотя почти со всеми вашими тезисами можно согласиться, вопрос в том, почему именно ислам может и должен стать культурно-религиозной платформой для идеологического объединения человечества. Да, мы знаем, что модель однополярного, как ныне принято говорить, мира является очень притягательной, особенно сейчас, когда можно использовать Нашествие для навязывания своей веры. Стоит лишь представить, что пришельцы поддержат вдруг представителей какой-либо из конфессий, и у нее сразу вырастет число сторонников. И возникает нехорошее подозрение, что представители исламского духовенства хотят сделать некие шаги, которые показали бы захватчикам, что им в своих планах в отношении землян стоит опираться именно на исламские религиозные круги! В отличие от тех же американцев или европейцев, исламские религиозные лидеры хотят навязать всем народам мира в качестве единственной «истинной» веры только ислам! Ну а тогда они еще хуже янки — те хоть не отнимают у «демократизируемых» ими народов исконную веру. И поэтому попытка именно исламских кругов использовать устремления людей объединиться в борьбе против пришельцев для проталкивания своего монорелигиозного проекта просто возмутительны! Надо искать способы реализовать чаяния самых разных людей и тем самым вызвать усиление их внутренней веры, какой бы она ни была. Если же воспринимать вторжение как благодать Божию, тогда действительно остается только сказать: «Горе побежденным!», то есть всем нам.
После этих слов поднялся невообразимый шум. Казалось, что святые отцы всех мастей готовы были начать новую священную войну прямо здесь и сейчас.
Когда дело, казалось, близилось к рукопашной, с места поднялся молчавший до этого представитель Русской православной церкви и, перекрывая шум, спокойно произнес:
— Наша делегация хотела бы высказать свое мнение.
Все невольно повернулись в его сторону и замолчали. Священник продолжил:
— Я процитирую слова Патриарха Всея Руси, который радеет за мир не меньше всех нас вместе взятых, — и он начал читать: — «Вторжение пришельцев, которое, я уверен, противоречит чаяниям и заботам о верующих всех традиционных мировых религий, должно подвигнуть к активизации диалога, целью которого является преодоление имеющихся противоречий между различными верованиями.
У Русской православной церкви никогда не вызывала сомнения возможность достижения мира между православными и мусульманами. Тот факт, что в России они мирно живут бок о бок на протяжении столетий, является ярким доказательством возможности такого мира. Главное — не создавать образ врага! По неправедным деяниям вероотступников нельзя судить обо всех мусульманах. При этом вызывает огромное сожаление тот факт, что некоторые деструктивные силы внутри религий пытаются использовать Нашествие исключительно в своих целях.
У Русской православной церкви никогда не вызывала сомнения возможность достижения мира между православными и мусульманами. Тот факт, что в России они мирно живут бок о бок на протяжении столетий, является ярким доказательством возможности такого мира. Главное — не создавать образ врага! По неправедным деяниям вероотступников нельзя судить обо всех мусульманах. При этом вызывает огромное сожаление тот факт, что некоторые деструктивные силы внутри религий пытаются использовать Нашествие исключительно в своих целях.
Также я обращаюсь к христианам Запада, как католикам, так и протестантам, с призывом вспомнить о нашей общей ответственности перед всем человечеством. Мы должны быть свидетелями Истины Спасителя, а не расхитителями стада соседей. Существующее сейчас разделение христианского мира глубоко трагично. Добрые отношения между Русской православной и Римско-католической церквями, к восстановлению которых не на словах, а на деле мы призваны Начальником Мира и Отцом Вечности, чрезвычайно важны для будущего всей Земли. Общее же для православной и католической церквей почитание Божией Матери возвращает нас ко временам древней церкви, когда между Востоком и Западом не существовало разделения, которое мы с прискорбием видим в наши дни.
Крайне желательно и возобновление диалога между Ватиканом и протестантскими церквями. У православной церкви, конечно, вызывает тревогу то, что значительная часть протестантского мира стремительно утрачивает христианские ценности, меняя евангельские ориентиры на мирские. Но в эту трудную годину нам следует забыть разногласия, ибо сила наша — в единстве. Сейчас, как никогда, необходим полноценный христианский союз всех конфессий.
Ответ всех христиан на ультиматум пришельцев только тогда сможет стать успешным и убедительным, когда сотрудничество между нами будет осуществляться в духе взаимной братской любви и уважения. Восстановив единство христианского мира, мы явим яркий пример того, как надо действовать, и для других учений, создав хороший задел для продолжения объединения верований при сохранении каждым народом своей культурной идентичности».
Окончив читать обращение Патриарха, глава православной делегации сделал паузу, словно давая присутствующим время обдумать услышанное, и уже тише произнес:
— От себя же я хочу добавить, что лишь в единстве на основе взаимного уважения возможно решение возникших задач. Люди всего мира должны видеть в нас, религиозных деятелях единую силу, которая готова вести свою паству по единственно правильному пути. Цена ошибки очень велика, и всем нам необходимо искренне постичь и донести до людей волю Божию — всем нам вместе.
Пока иерархи пытались выяснить, чья вера лучше, простой священник отец Михаил из отдаленного монастыря в Архангельской области делал свое обычное дело — радел за души человеческие. Он велел всем монахам разойтись по окрестным селениям и поддержать людей словом Божиим, а если надо, то и делом. Бывший физик и атеист, он как никто понимал, насколько в этот трудный час людям нужна вера. Сам же отец Михаил направился в столицу, надеясь на то, что его знания помогут государству Российскому. Став настоятелем монастыря, он не утратил своей пытливости ученого, и именно она рождала в нем сомнения — сомнения в том, что проблема с ультиматумом действительно является тем, чем ее пытаются представить сами пришельцы. А так как любые сомнения по сути своей являются порождением дьявольских происков (душа не ведает сомнений, они присущи лишь возомнившему себя царем мира уму), то и поехал отец Михаил в Москву, чтобы разрешить их, воспользовавшись кое-какими контактами, имевшимися у него как с давних времен, так и в результате бесед с разными людьми, приезжавшими в монастырь уже в XXI веке.
— Папа, мама, идите сюда скорее, — позвал Ленька родителей из своей комнаты.
Те, уже привыкшие к беспокойному сну сына, быстро прибежали на зов. Но сегодня Ленька их удивил.
— Знаете что, — сказал он спокойно и даже весело, — не стоит нам бояться этих инопланетян.
— Это почему же? — ошарашено спросил отец, удивленный столь неожиданными словами малолетнего сына, да еще и услышанными среди ночи.
— А потому, что все равно слабаки они. Мы сильнее. Сколько войн было, и мы всех рано или поздно побеждали. И в этот раз победим. Надо только потерпеть немножко и сил набраться. Ведь наша армия самая сильная на свете. А если нам солдаты из других стран помогут, то пришельцам придется убраться с нашей планеты.
И пока обалдевшие от услышанного родители пытались понять, что сказать в ответ, по-взрослому добавил:
— Без вариантов! Надо только решиться и не отступать, и сообща мы их сделаем.
— Дай-то бог, солнышко, дай-то бог, — обняла сынишку мать и пустила слезу.
Отец смотрел на Леньку и тоже не стеснялся навернувшихся на глаза слез. Он понял, что у него в доме вырос еще один мужчина, и всем сердцем чувствовал, что сын прав.
Глава 9 Прикладная этология
Местом для второго за все прошедшие со времени Великого компьютерного кризиса годы объединенного совещания Братства Стоящих у Престола, Ордена Помнящие Истину и Ордена дервишей Маламати была избрана горная резиденция семьи шейхов аль-Казими, основателем которой считался Зу-н-Нун, египетский маг и мистик, умерший еще в 850 году. Этот горный комплекс со стороны выглядел как небольшой замок в горах, окруженный высокой оградой, из-за которой виднелись только его крыши с расположенными на них «тарелками» спутниковых антенн. Однако прибывшие на совещание Северцев, Пол, Одинов, владыка Амвросий и сопровождающие их бойцы Клана Идущих в Потоке, маги и технари Клана Небесного Ока смогли оценить то, как эта горная цитадель была закрыта и от обычного, и от магического нападения и наблюдения. Гостей встречал высокий сухощавый араб в великолепно сидевшем на нем элегантном костюме и со щегольской бородкой на скуластом удлиненном лице. С поклоном прижав левую руку к правой половине груди, он произнес:
— Я Юсуф ибн Дауд-аль-Мисри — старший сын главы семьи аль-Казими. Прошу извинить моего отца за то, что не смог встретить вас лично. Он сейчас обсуждает дополнительные меры безопасности при проведении нашего собрания с прибывшим несколько ранее магистром Джинондайро Флорианом. Прошу вас следовать за мной — я покажу вам апартаменты, где вы будете жить.
То, что бессменный в последние тридцать лет глава Совета Старейшин древнейшего исламского тайного Ордена согласился обсудить возможные дополнительные меры безопасности, было хорошим знаком. А поскольку и делегация Братства также собиралась внести в это свою лепту, то владыка Амвросий сказал:
— С вашего разрешения, уважаемый Юсуф-эфенди, я хотел бы немедленно присоединиться к вашему отцу и магистру Флориану, а мои спутники сделают это позднее, когда будет общий сбор.
— Хорошо, я провожу вас, — согласился тот, затем жестом подозвал стоявшего в отдалении невысокого жилистого араба и представил его гостям: — Это Джамал-бей, начальник нашей службы безопасности. Он проводит вас в выделенные комнаты.
По длинным коридорам, часть из которых была вырублена прямо в скале, сопровождающий привел делегацию Братства в полностью скрытую в недрах горы анфиладу комнат, показал расположение нужных гостям помещений, продемонстрировал систему внутренней связи и удалился, напоследок сказав, что уважаемые гости могут в любой момент и по любым вопросам обращаться лично к нему.
— Да, хорошо, что мы с ними сейчас союзники, — сказал Одинов, когда тот ушел. — Чувствуете, какой здесь магический фон? Эти ребята в качестве прямых противников были бы, пожалуй, не слабее Великого Меча Атлантиды.[20]
— Ну, это вряд ли, — усомнился Северцев. — Все же у тех численность побольше.
— Не скажи. Наши нынешние союзники при необходимости могут мобилизовать, думаю, даже ресурсы «Аль-Каиды», — покачал головой глава Клана Небесного Ока.
— Но вот что показательно, — задумчиво добавил Пол, — так это то, что мы начали с обсуждения возможностей Ордена Маламати в качестве потенциального противника.
— Да уж, сильны стереотипы, — усмехнулся Одинов.
— И поэтому я предвижу весьма серьезные споры на предстоящем обсуждении, — проговорил Ярослав, принимаясь распаковывать свою дорожную сумку.
— Чего и следовало ожидать, тем более что хотя хозяева этой горной цитадели — посвященные суфии, да вот только, боюсь, их понятия о любви и доброте и уж тем более о прогрессе несколько отличаются от наших, — вздохнул Пол.
— Эй, что за упаднические настроения? Уж вы-то знаете, что мыслям и впрямь свойственно материализоваться. Так что давайте-ка разберем вещи и осмотрим наши апартаменты, — с шутливой строгостью сказал Одинов.