Они уже вошли в тоннель, но Виктор продолжал держать руку у нее на плече. Сверху доносился грохот пролетающих у них над головами машин. «Интересно, сколько инженеров Теха трудилось над проектом этого шоссе? — подумала Фейт. — И известно ли городским властям об этом тайном проходе?» Тоннель был просторным, около двенадцати футов в ширину и не меньше двадцати ярдов в длину. Потолок был низким, и, хотя обычно Фейт не страдала от клаустрофобии, ей стало не по себе.
Виктор продолжал:
— Я уверен, тебе известно, что «Варсити» — самый большой в мире ресторан быстрого питания для автомобилистов. Он занимает два квартала. Этот тоннель выходит на северную сторону здания.
— Я не припоминаю, чтобы нам его показывали, когда Джереми поступил в Тех и нас водили по студенческому городку.
— Это тщательно охраняемый секрет.
Фейт почувствовала, что покрывается пóтом, хотя под землей было прохладнее, чем наверху. Ее сердце начало бешено колотиться без всякой видимой причины. Сколько бы они ни шли, ступени, знаменующие выход из тоннеля, казалось, все отдаляются.
— Эй, — забеспокоился Виктор. — С тобой все хорошо?
Она кивнула, чувствуя себя ужасно глупо.
— Я просто…
Фейт почувствовала, что сжимает конверт в руке, и вынула фотографии, чтобы убедиться, что не измяла их. Когда она подняла глаза на Виктора, паника, подступившая несколько мгновений назад, охватила ее с новой силой. Выражение его лица было суровым, даже гневным.
— Что случилось? — спросила она.
Он молча смотрел на нее, и его ярость была почти осязаемой.
— Зачем тебе фотографии Эвана Бернарда?
— Откуда ты…
Он сделал шаг вперед и схватил ее за локоть. У него были очень сильные руки. И он был левшой. Почему она не заметила этого раньше?
— Виктор… — выдохнула она, борясь с паникой.
— Рассказывай, что тебе известно, — потребовал он. — Выкладывай все и немедленно!
Фейт почувствовала, что ее рука под пальцами Виктора онемела и потеряла чувствительность.
— О чем ты говоришь? — спросила она.
Ее сердце колотилось так сильно, что причиняло физическую боль.
— Это что, какой-то оперативный эксперимент? Тебя ко мне подослали? — наседал он.
— Подослали? Но зачем?
— Я никак не связан с этим человеком. Так им и передай.
— Ты делаешь мне больно!
Виктор отпустил ее руку и взглянул на оставшиеся на коже следы своих пальцев.
— Прости, — пробормотал он, делая шаг назад. Потом нервно провел рукой по волосам и принялся расхаживать взад-вперед. — Я не знаю Эвана Бернарда. Я понятия не имею, чем он занимается. Я никогда не видел его среди своих студентов. Я вообще ни разу не видел его в студгородке, — быстро заговорил он.
Она потирала руку, пытаясь восстановить кровообращение.
— Виктор, какого черта? Что ты несешь?
Виктор сунул руки в карманы и остановился перед ней, покачиваясь на каблуках.
— Скажи честно, Фейт. Наши отношения что-нибудь для тебя значат или ты просто пытаешься что-то обо мне выяснить?
— Что выяснить? Что ты сделал?
— Я ничего не сделал. Именно это я и пытаюсь тебе сказать. — Он покачал головой. — Ты мне очень понравилась, но оказалось, что для тебя это просто игра. Я угадал?
— Игра? — изумилась она. — Я провела три последних дня, пытаясь найти извращенца, убившего двух человек и похитившего девушку, чтобы бог знает что с ней делать. И ты думаешь, что это все игра?!
— Фейт…
— Нет! — отрезала она. — Не надо меня успокаивать. Рассказывай, что происходит. И начни с того, какое отношение ты имеешь к Эвану Бернарду.
— Он больше двадцати лет работал у нас почасовиком. Наши студенты не особенно сильны в гуманитарных науках. Он помогал им делать курсовые работы.
— Адам Хамфри был одним из его студентов?
— Нет, мы уволили Бернарда в прошлом году. Во время летнего семестра он вел занятия для отстающих. Мы узнали, что у него связь со студенткой. С несколькими студентками. Он подал на нас в суд… если точнее, он подал в суд на меня… За противозаконное расторжение контракта.
— А почему лично на тебя?
— Потому что эта программа курировалась деканатом по делам студентов. Бернард сейчас судится со всеми, кто имел хотя бы отдаленное отношение к его обучающей программе. Он потерял государственную пенсию, льготы, саму возможность выйти на пенсию.
— Юридически он не имел права заниматься сексом со студентами.
— При условии, что его поймают на горячем, — с отвращением произнес Виктор. — Но ни одна из девушек не согласилась дать против него показания.
— Тогда как вы об этом узнали?
— Одна из них все-таки пожаловалась. Он очень грубо с ней обошелся. Он на нее напал, она отбивалась, и он ее травмировал. Но она обратилась к нам только через несколько недель. Я пытался уговорить ее пойти в полицию, но она отказалась. Она сказала, что это будет ее слово против его слова и ей не поверят. Она боялась, что ее отдадут на растерзание прессе. Боялась, что сокурсники отвернутся от нее. — Он сжал зубы. — Омерзительно уже то, что все это произошло, но то, что он начал судиться…
— Почему эта история не получила огласки?
— Потому что ему нужны деньги, а не заголовки в газетах. Что касается университета, то мы уж точно не станем звонить в Си-эн-эн и обеспечивать их сенсациями. Речь идет только о деньгах, Фейт. Речь всегда идет только о деньгах.
Он провел рукой по лицу.
— Он работает в школе. В старших классах. Ты это знал?
— Адвокат запретил нам контактировать с ним. Этот тип может засудить нас за оговоры.
— Если ты говоришь правду, это не может быть оговором.
— Это высоконравственная позиция, которую ты можешь себе позволить, если тебе не грозит удержание пятидесяти тысяч долларов на судебные издержки из-за того, что ты вынужден защищаться от ублюдка, с которым ни разу даже не встречался. — Он скрестил руки на груди. — Извини, Фейт. Я увидел фотографии и решил, что тебя ко мне подослали.
— Твой случай не уголовный.
— Я знаю, — вздохнул он. — Просто я так… — Он покачал головой, предоставив ей возможность самой закончить эту мысль. — Я параноик. Я приложил столько усилий, чтобы добиться того, что имею. Я не хочу потерять свою работу и свой дом из-за какого-то засранца, который не в состоянии удержать член в штанах. — Он снова покачал головой. — Прости. Я не должен так грубо выражаться в твоем присутствии. И хватать тебя я тоже не имел права. Просто я постоянно в напряжении. Но это не оправдание, и я это знаю.
— Почему ты не рассказал об этом раньше? Мы провели ночь, разговаривая обо всем на свете, кроме этого.
— По той же самой причине, по которой ты не рассказываешь о своем расследовании. Мне было очень приятно поговорить с другим человеком о нормальных, человеческих вещах. Я мучаюсь с этим иском все лето. Мне хотелось, чтобы кто-то смотрел на меня просто как на Виктора, на симпатичного парня, а не как на администратора, угодившего под суд за то, что вверенные ему студенты пострадали от негодяя.
Фейт обхватила себя руками за плечи, чувствуя, что ею овладевают разочарование и отчаяние. Эмму Кампано похитил безумец. Сколько еще людей стояло в стороне, пока над девушкой издевались, а ее друзей зверски убивали?
— Ты хоть понимаешь, что ты сделал? — Он попытался возразить, но она не дала ему заговорить. — Виктор, этот человек может иметь отношение к моему делу. Он спал с девочкой, которая умерла. Его сперму обнаружили в ее теле.
Он замер от потрясения.
— Что ты хочешь сказать?
— Что Эван Бернард является подозреваемым в нашем расследовании.
— Он похитил ту девочку? Он убил…
Подобная перспектива, похоже, привела Виктора в неописуемый ужас.
Фейт так разозлилась, что у нее даже слезы навернулись на глаза.
— Мы точно этого не знаем, но если бы два дня назад ты поделился со мной этой информацией, то мог спасти очередную девушку от…
В туннеле эхом зазвучали чьи-то шаги. Фейт прикрыла глаза от яркого света ламп и увидела приближающуюся к ним округлую фигуру. Когда мужчина подошел ближе, она рассмотрела, что он одет в шорты, футболку и белый лабораторный халат, испачканный кетчупом.
— Чак! — окликнул мужчину Виктор дрогнувшим от нервного напряжения голосом.
Он попытался взять Фейт под руку, но она отшатнулась. Все же ему удалось представить ее Чаку Уилсону.
— Это Фейт Митчелл. Мы шли к тебе.
Вместо приветствия Чак произнес:
— Торкретбетон.
— Что? — удивилась Фейт.
— Ваш серый порошок — это торкретбетон. Это бетон высокой плотности, усиленный титановыми волокнами.
— Для чего он используется?
— Для укрепления стен, винных погребов, бассейнов, площадок для скейбордистов. — Он огляделся. — И тоннелей.
— Вроде этого?
— Этот малыш старый, — возразил Чак, похлопав ладонью по низкому потолку. — А еще я обнаружил в бетоне примесь гранита.
— Как на Стоун-маунтин? — спросила Фейт, имея в виду гранитную гору, расположенную в нескольких милях за городской чертой.
— Тот конкретный гранит известен сростками турмалина, который не характерен для гранитных пород. Я не вулканолог и не петролог, но рискну предположить, что в вашем образце присутствует старая добрая материковая порода нашей Атланты.
Фейт попыталась вернуть Чака к интересующей ее теме.
— Значит, это порошок из какого-то тоннеля под городом?
— Я бы сказал, с какой-то строительной площадки.
— Какой строительной площадки?
— Да практически любой. Торкретбетон распыляют на стены, на потолки, на фундаменты.
— Он может применяться во время прокладки магистрального водопровода или для ремонта уже существующего под дорогами водопровода?
— Там он практически незаменим. Вообще-то…
Он говорил еще что-то, но Фейт бежала так быстро, что больше ничего не услышала.
Глава 18
Уилл повторил свой вопрос:
— Как выглядит цементная пыль?
— Пыль как пыль, — ответил Петти, кивая на стеклянную дверь, в которую только что вошел Уилл.
Теперь он и сам их увидел. Серые следы на синем ковре. Уилл окинул взглядом помещение — яростно жужжащие копировальные аппараты, пустая витрина. Любой, кто побывал в копировальном центре или на парковке позади здания, мог насобирать на подошвы цементную пыль и перенести ее в другое место. Но только один из них держал в руке нож, как две капли воды похожий на тот, которым были убиты Кайла Александр и Адам Хамфри.
— Здесь есть кто-то, кроме вас? — спросил он у Петти.
Тот, пережевывая очередной кусок мяса, кивнул.
— Уоррен скоро вернется. Он занят доставкой заказа.
— У него фургон?
— Не-а. Это неподалеку. Иногда мы разносим заказы пешком. Это помогает отвлечься.
Снаружи включился отбойный молоток. Вибрация была такой сильной, что Уилл чувствовал, как дрожит пол. Ему пришлось повысить голос, чтобы задать следующий вопрос:
— А вы когда-нибудь разносите заказы?
Петти пожал плечами.
— Случается.
— Что? — переспросил Уилл, хотя отлично услышал ответ. — Я не слышу вас из-за этого отбойного молотка.
— Я сказал, что случается.
Уилл покачал головой, сделав вид, что снова не расслышал. Он решил, что не допустит повторения истории с Эваном Бернардом. Он не выйдет из этого здания без подозреваемого в наручниках и солидных оснований для ареста. У Петти был нож, у него была возможность, и у него, разумеется, был мотив. Каким блестящим окончанием его карьеры в копировальном центре стал бы выход на пенсию с миллионом долларов наличными в кармане! А возможность попользоваться Эммой Кампано в процессе добывания этого миллиона стала бы настоящей глазурью на этом пироге.
Но было ли всего этого достаточно для подозрений? Неужели этот жалкий нарик способен насмерть забить девушку, а ее подругу забрать для своих утех? Фейт сказала, что она правила бы миром, если бы могла распознавать убийц с расстояния в сотню шагов. Был ли Лайонел Петти человеком, затаившим в своем сердце убийство, или ему просто не повезло оказаться в неподходящем месте в неподходящее время?
Как бы то ни было, Уилл хотел увести Петти подальше от входа и уединиться с ним в каком-нибудь закрытом помещении, позволяющем спокойно поговорить. И особенно ему хотелось, чтобы парень расстался с ножом.
— Я все равно вас не слышу, — стоял он на своем.
Петти шутливо сложил ладони рупором и приставил их ко рту:
— Случается, что я отношу заказ клиенту.
Уилл знал, что офис находится в конце цеха. Судя по всему, именно там хранилась вся документация.
— Я должен узнать, кто ваши клиенты! — прокричал он, обращаясь к Петти.
Тот кивнул и, бросив нож на стойку, встал. Он сделал шаг в глубь цеха, но передумал и вернулся. Уилл потянулся к кобуре, когда Петти протянул руку к столу. Но парень только сгреб пригоршню картофеля фри и, жуя на ходу, повел Уилла в офис. У двери он остановился и вытащил из кармана связку ключей.
— Уоррен всегда оставляет вам ключи? — спросил Уилл.
— Никогда. — Он вставил ключ в замок, толкнул дверь и, войдя, уселся за стол. В маленькой комнате шум был не таким сильным, и Петти уже нормальным голосом сказал: — Вчера вечером Уоррен забыл ключи. Я не знаю, что с ним происходит. Он постоянно что-то забывает. — Он выдвинул ящик стола и начал листать файлы. — Меня это ужасно забавляет, потому что на самом деле он необыкновенно пунктуальный.
Уилл стоял в дверном проеме, чувствуя, как струя воздуха из кондиционера охлаждает взмокшую спину, склеивая воедино жилет и пиджак. Он прислонился к косяку и завел руку за спину, где на ремне уютно примостилась кобура с пистолетом.
Петти что-то бормотал себе под нос, роясь в папках:
— Прошу прощения, дружище, но у Уоррена собственная система регистрации заказов.
— Не спешите, — успокоил его Уилл.
Он перевел взгляд на полки с дисками, на сгруппированные в непонятном ему, но строго определенном порядке разноцветные коробки. Это напомнило Уиллу его собственную коллекцию дисков. Он запоминал альбомы не по их названиям, а по цвету, логотипу студии звукозаписи или оформлению.
Уилл ощутил, как спину начали покалывать тысячи мелких иголочек. Это покалывание быстро взбиралось наверх по позвоночнику.
— Как насчет файлов заказчиков на полках? Уоррен и для них разработал систему?
— Вы о дисках? — со смехом отозвался Петти. — Проблема, дружище. Я ничегошеньки о них не знаю. Мне запрещено к ним даже прикасаться.
— Но сам Уоррен знает, где что находится, верно?
— Он находит то, что ему нужно, с закрытыми глазами.
А вот в этом Уилл сомневался. Чтобы найти необходимый диск, Уоррен должен вначале увидеть его цвет и рисунок на коробке.
— Вы работали здесь в тот день, когда похитили Эмму Кампано?
— У меня был выходной, дружище. Дикая головная боль.
— Уоррен левша?
Петти в ответ поднял руку. Уилл не мог понять которую — левую или правую. Подобные различия его мозгу давались с трудом.
— Ага, вот он! — воскликнул Петти, извлекая какой-то файл. — Не обращайте внимания на ошибки. Уоррен у нас умственно отсталый. Он не в состоянии ничего написать правильно, но тщательно это скрывает.
— Вы о чем? — спросил Уилл, хотя и так уже знал ответ.
Уоррен кодировал диски по цвету. Чтобы находить печатные файлы, он полагался на визуальные подсказки. Все доказательства этого были у Уилла перед носом, когда он впервые вошел в кабинет управляющего, чтобы взглянуть на видеозапись камер слежения. Уоррен прибегал к системе кодирования цветом по той же причине, что и он сам: он не умел читать.
— По большей части Уоррен вполне нормальный парень, но он не в состоянии признавать, что тоже способен ошибаться, и иногда ведет себя так, как будто руководит не копировальным центром, а долбаным Белым домом.
— Я об ошибках. Вы сказали, что он не умеет правильно писать. Что вы имели в виду?
Петти пожал плечами и подал ему лист бумаги.
— Да вот хотя бы это. Вы же сами видите, детский сад какой-то!
Уилл покосился на страницу. У него внутри все сжалось. Он не увидел ничего, кроме каких-то строчек.
— Это еще что!
Петти открыл другой ящик, и между папками с документами Уилл увидел несколько ножей наподобие того, каким Петти резал мясо.
— Где вы их взяли?
Петти наклонился ниже, потянувшись к чему-то в глубине ящика.
— Э-э, в кафетерии… тут рядом. Вы нас сдадите?
— Уоррен тоже их крадет?
— Мы оба их крадем, приятель. «Стейкери» дает только эти дерьмовые пластиковые ножи. — Он выпрямился, держа в руках какую-то книгу. — Дружище, я отнесу их назад. Я знаю, что это воровство.
Уилл кивнул на книгу.
— Можно посмотреть?
Петти протянул ее ему.
— Жалкое зрелище, приятель. Уоррен всегда держится так, словно он само совершенство, какой-то гений. А потом оказывается, что он прячет здесь вот такое. В этом он весь. Полное ничтожество!
Уилл смотрел на обложку. Он не мог прочесть название, но мгновенно узнал разноцветные треугольники и квадраты. Сегодня утром похожую книгу показывал ему Эван Бернард. По такой же книге училась Эмма Кампано.
— Да вы откройте ее! — предложил Петти. — Это бежит Спот. А это Джил намочила штанишки. Это похоже на книгу для умственно отсталых годовалых детей. Я чуть не лопнул от смеха, когда ее нашел.
Уилл не стал открывать книгу.
— Где он ее взял?
Петти пожал плечами и откинулся на спинку стула.