– Какая гадость! И меня еще обвиняют в нетрезвости!
Пол вытер рот, после чего Кристонели довел его до скамейки.
– Вам нехорошо?
– Мне отлично, сами видите, я никогда не был в лучшей форме.
– Это из-за фотографий? Вы должны были предвидеть, что так произойдет. Когда встречаешься с восходящей звездой седьмого искусства, чего еще ждать?
– Вам когда-нибудь казалось, что у вас под ногами разверзается земля?
– А как же! – с готовностью откликнулся издатель. – Вначале – когда умерла моя мать. Потом – когда от меня ушла первая жена. Наконец, развод со второй женой. С третьей все было иначе, мы расстались по взаимному согласию.
– Значит, вы меня понимаете. Падая в пропасть, надо быть начеку, потому что внизу тебя ждет следующая пропасть, глубже первой. Поневоле задаешься вопросом, где дно.
* * *Пол вернулся домой и проспал до вечера. В восемь часов он сел за письменный стол. Просматривая почту, прочитал только темы сообщений и быстро выключил компьютер. Через час вызвал такси и попросил отвезти его на Монмартр.
Он вошел в ресторан «Кламада» около 11 часов вечера. Дейзи убирала посуду со столов засидевшихся клиентов, которые уже покинули заведение.
– Я думала, вы больше не придете. Проголодались?
– Сам не знаю…
– Давайте проверим.
Она позволила ему самому выбрать столик, ушла на кухню и вскоре вернулась с тарелкой в руках, села напротив Пола и предложила ему попробовать блюдо дня. Поест – тогда и поговорят. Налив ему стакан вина, она стала смотреть, как он ест.
– Полагаю, вы знали? – спросил он с полным ртом.
– Что она не официантка? Я же вас предупреждала, что ее жизнь сложнее, чем кажется.
– А вы сами настоящий повар или работаете на секретные службы? Можете мне все честно рассказать, я разучился удивляться.
– А вы настоящий писатель! – прыснула Дейзи.
Она поведала ему о своей жизни, и Пол с удовольствием слушал ее воспоминания о детстве в компании Миа.
В полночь он проводил Дейзи до дому, задрал голову и нашел ее окна.
– Если она даст о себе знать, пообещайте, что попросите ее мне позвонить!
– Не стану я вам это обещать.
– Клянусь, я совершенно порядочный человек.
– Именно поэтому я не хочу ничего вам обещать. Поверьте, вы не созданы друг для друга.
– Я очень нуждаюсь в друге.
– Вы лжете так же неумело, как она. Первые дни самые тяжелые, потом вам полегчает. В моем ресторане для вас всегда, в любой час, найдется свободный столик. Спокойной ночи, Пол.
Дейзи толкнула створку ворот и скрылась из виду.
* * *Прошло три недели. Все это время Пол только и делал, что писал. Он не вставал из-за письменного стола, разве что ходил обедать к Усачу, а по воскресеньям – на бранч к Дейзи.
Как-то раз – время шло к восьми вечера – ему позвонил Кристонели.
– Пишете? – с ходу спросил он.
– Нет.
– Смотрите телевизор? – не унимался издатель.
– Тоже нет.
– Отлично, продолжайте в том же духе.
– Вы позвонили, чтобы справиться, как я убиваю время?
– Вовсе нет, захотелось узнать, как ваши дела, продвигается ли ваш роман.
– Прежний я забросил, принялся за новый.
– Блестяще!
– Он будет совсем другим.
– Вот как? Познакомьте меня с сюжетом.
– Вряд ли он вам понравится.
– Гм! Хотите разжечь мое любопытство?
– Нет, я действительно так считаю.
– В этот раз будет триллер?
– Давайте вернемся к этому разговору через две-три недели.
– Детектив?
– Дайте закончить хотя бы вчерне…
– Значит, эротический роман!
– Гаэтано, у вас ко мне конкретный разговор?
– Нет. Как поживаете?
– Поживаю хорошо, даже очень. Раз вас так занимает моя жизнь, то скажу: сегодня утром я немного прибрался, позавтракал в кафе внизу, потом почти весь день читал, вечером разогрел себе тарелку чечевицы – сейчас она как раз остывает. Собираюсь писать, а потом лягу спать. Вы удовлетворены?
– Чечевица тяжеловата на ужин, вы не находите?
– Спокойной ночи, Гаэтано.
Пол повесил трубку, покачал головой и сел за компьютер. Принимаясь за новый абзац, он не мог забыть бессмысленную болтовню своего издателя.
Что-то заподозрив, он схватил пульт от телевизора. С новостного выпуска канала TF1 он переключился на новости France 2, потом стал быстро переключать каналы, но в конце концов вернулся на TF1. Бегущая строка сообщала о выходящем на днях на экраны кинофильме.
Пол увидел женщину в вечернем платье, целующуюся с мужчиной. Тот пылко ее обнимал, потом подводил к кровати и принимался раздевать. Он осыпал поцелуями ее грудь, она стонала от вожделения.
На экране возникли крупным планом лица актеров, картинка застыла, потом те же актеры появились в студии.
– «Странное путешествие Элис» выходит на экраны завтра. Мы желаем картине огромного успеха, но самое ожидаемое событие, связанное с этим фильмом, – возможность снова видеть вас вместе, как на экране, так и в жизни. Мелисса Барлоу, Дэвид Бабкинс, спасибо, что приняли наше приглашение этим вечером, – начал ведущий.
Камера показала актеров, сидевших рядышком.
– Мы благодарны за приглашение, месье Делаус, – ответили они в один голос.
– Мне, как и многим нашим телезрителям, хотелось бы узнать, легко или, наоборот, трудно сниматься вместе с супругом?
Миа позволила ответить Дэвиду, и тот сказал, что это зависит от характера эпизода.
– Конечно, – продолжал он, – каждый раз, когда Мелисса участвовала в трюковых съемках, я очень боялся за нее. И наоборот. Не надо думать, что легче всего сниматься в интимных сценах. Конечно, мы хорошо друг друга знаем, но проблема состоит в присутствии съемочной группы… У нас нет привычки впускать чужих в свою спальню. – И Дэвид засмеялся собственной шутке.
– Месье Бабкинс, раз уж вы заговорили об интимном, то позвольте мне обратиться к Мелиссе Барлоу и расспросить ее о фотографиях, недавно напечатанных в светских журналах. Видя вас здесь вдвоем, должны ли мы заключить, что все это – не более чем слухи и сплетни? Позвольте задать вам один вопрос: кто для вас этот писатель, некий Пол Бартон?
– Друг, – коротко ответила Миа. – Очень дорогой для меня друг.
– Вы высоко цените его книги?
– Книги и связывающую нас дружбу.
Остальное не в счет.
Пол выключил телевизор, пульт выпал у него из рук.
Прошел час, но он не смог выжать из себя ни строчки. В полночь он схватил телефон.
* * *Седан с тонированными стеклами заехал на стоянку отеля. Дэвид взялся за ручку двери и повернулся к Миа:
– Ты уверена, что хочешь именно этого?
– Прощай, Дэвид.
– Почему не попробовать помириться? Ты взяла реванш. Нельзя сказать, что ты была при этом образцом скромности.
– Я не пыталась прятаться. Но теперь, когда уже не нужно играть неприятные роли счастливых супругов, я сделаю то, что решила, со своей жизнью в том числе. Меня словно грязью окатили, а это даже хуже одиночества. И последнее: подпиши бумаги, которые тебе прислал Крестон, если не хочешь, чтобы я опровергла свои прежние заявления для прессы и рассказала, какой ты на самом деле.
Дэвид окинул ее испепеляющим взглядом и вылез из машины, сильно хлопнув дверцей.
Водитель спросил, куда везти Миа. Она ответила, что собирается ехать в южном направлении. Потом набрала номер Крестона.
– Мне очень жаль, Миа, я должен был принять участие в вашем последнем рекламном вечере, но воспаление седалищного нерва превратило меня в неподвижного инвалида. Наверное, вы почувствовали, что наконец свободны?
– От него и от вас – да, а вообще-то я бы этого не сказала…
– Я изо всех сил старался вас уберечь, но вы сами сделали эту задачу невыполнимой.
– Знаю, Крестон, и не держу на вас зла. Что сделано, то сделано.
– Куда вы теперь?
– В Швецию. Дейзи столько про нее говорит, что давно пора.
– Одевайтесь потеплее, там собачий холод. Надеюсь, вы будете присылать мне весточки.
– Позже, Крестон, не сейчас.
– Отдохните и наберитесь сил. Пройдет несколько недель – и все это канет в прошлое. Вас ждет прекрасное будущее.
– Если бы можно было, нажав кнопку, стереть наши ошибки, это было бы замечательно, правда? Но такое случается только в книжках. До свидания, Крестон, скорее поправляйтесь!
Миа отложила телефон и раскрыла книгу.
20
– Что ты делал после того, как посмотрел передачу?
– Сначала кружил по квартире, потом, в полночь, не выдержал и набрал твой номер. Не думал, что уже на следующий день ты позвонишь мне в дверь. Как я рад тебя видеть!
– Я примчался так быстро, как только смог. В свое время ты поступил точно так же. – Да, но тогда мне пришлось всего лишь проехать через весь город.
– Я примчался так быстро, как только смог. В свое время ты поступил точно так же. – Да, но тогда мне пришлось всего лишь проехать через весь город.
– Хреново выглядишь.
– Ты один или где-то тут прячется Лорэн?
– Вместо того чтобы нести чушь, свари мне кофе.
Артур провел с Полом два дня, и за это время их дружба приобрела прежнюю счастливую безмятежность.
По утрам они спускались к Усачу и принимались спорить. Днем гуляли по Парижу. Пол покупал всевозможные бесполезные вещицы: кухонную утварь, безделушки, одежду, которую не собирался носить, книги, которые никогда не стал бы читать, подарки для крестника. Артур пытался его удержать, но все тщетно.
Два вечера подряд они ужинали в «Кламаде». Артур признал, что кухня там восхитительная, а хозяйка ресторана – само очарование.
За одним из этих ужинов Пол посвятил друга в свой необычный, совершенно безумный проект, которым жил в последнее время. Артур предупредил, что Пол подвергает себя серьезной опасности. Пол прекрасно представлял себе все вероятные последствия, но только так он мог примириться со своим ремеслом и со своей совестью.
– В тот день, когда мы с Юн Хонг увиделись на книжной ярмарке, – объяснял он, – мы долго не могли ничего сказать друг другу. Потом она принялась оправдываться. То, что она сделала, дескать, не причинило и не причинит мне никакого вреда. Благодаря ей я вкусил славы, получил приличный гонорар, а она воспользовалась моим именем, чтобы поведать свою историю. Историю, которую никто никогда не прочтет за пределами Кореи, потому что судьба ее народа никого не волнует. Каждый, по ее словам, получил свою выгоду. Однако для меня была невыносима мысль о том, что я живу за счет ее труда. Признаться, ее смелость и решительность привлекали меня гораздо сильнее, чем деньги. Она во всем мне созналась. Оказывается, она пользовалась своими приездами в Париж для встреч с единомышленниками. Она поклялась, что испытывала ко мне искренние чувства, хотя любит другого человека – узника режима, с которым борется. Ты, наверное, думаешь, что я все ей высказал, но нет, она привела меня в восхищение. А главное, впервые за много месяцев я почувствовал себя свободным. Любовь к ней прошла. И понял я это не из-за встречи с ней, не из-за того, что узнал, а только благодаря Миа. Можешь надо мной смеяться, но в каком-то смысле я сделался таким, как ты: у нас обоих странная способность очаровывать призраки. Прости, я ляпнул какую-то гадость. Лорэн здесь совершенно ни при чем. Когда мы простились, я дал себе слово, что перепишу историю Кионг, открою ее для мира и заодно, может быть, докажу себе, что способен рассказать ее лучше, чем она сама. Мой издатель еще ничего не знает. Могу себе представить выражение его лица, когда он начнет читать мою рукопись! Если понадобится, я буду биться, чтобы он ее опубликовал.
– Ты собираешься открыть ему правду?
– Нет, ни ему, ни кому-либо еще. Ты – единственный, кто знает все. Даже Лорэн ничего не говори.
Под конец ужина к ним присоединилась Дейзи. Они выпили за жизнь, за дружбу и за грядущее счастье.
Артур вернулся в Сан-Франциско. Пол отвез его в аэропорт и торжественно поклялся, что теперь, почти избавившись от страха перед авиаперелетами, он непременно навестит своего крестника, как только допишет роман.
Артур расстался с ним ободренный. Пол был в ударе, ничего, кроме книги, сейчас не имело для него ни малейшего значения.
* * *Пол забыл про отдых и сон. Отвлекался он и то ненадолго, только когда ходил есть к Усачу, а иногда в «Кламаду».
Однажды, когда он беседовал с Дейзи на скамейке, к ним подошел художник с рисунком в руках. Пол долго рассматривал работу: на нем была изображена со спины пара, сидящая на той же самой скамейке.
– Это было прошлым летом. Справа – вы, – объяснил художник. – Скоро праздники, это подарок от меня.
Пол заметил, что, уходя, художник коснулся руки Дейзи, а та в ответ хитро улыбнулась.
* * *Спустя два месяца поздним вечером, когда Пол правил последние строчки своей книги, позвонила Дейзи и настойчиво попросила встретиться как можно скорее.
Пол уловил в ее голосе возбуждение и намек на то, что она получила весточку от Миа.
Чтобы не застрять в пробке, Пол поехал на метро, а на улице Лепик не вытерпел и перешел на бег. Он промчался мимо Мулен-де-Ла-Галет, задыхаясь, весь в поту, ощущая зверский голод и еле дыша истерзанными легкими. Влетая в «Кламаду», он был уверен, что увидит Миа.
Но за стойкой его дожидалась одна Дейзи.
– Что стряслось? – выпалил он, падая на табурет.
Дейзи продолжила протирать бокалы.
– Не собираюсь тебе рассказывать, что недавно с ней говорила, потому что это была бы неправда.
– Не понимаю…
– Если помолчишь, то я поделюсь с тобой тем, что знаю. Но сперва угощу тебя коктейлем, восстанавливающим силы.
Дейзи не торопилась. Сначала она подождала, пока он выпьет коктейль до дна. Напиток оказался крепким, Пол мигом захмелел.
– Серьезная штука! – похвалил он, откашливаясь.
– Этим отпаивали заблудившихся в Альпах горцев, отыскав их после наступления темноты. Так их вырывали из лап смерти и возвращали к жизни.
– Выкладывай все, что знаешь, Дейзи!
– Знаю я немного, но все-таки…
Она подошла к выдвижному ящику-кассе и достала из него конверт из крафт-бумаги. Пол хотел было схватить его со стойки, но она не позволила.
– Подожди, сначала я должна с тобой поговорить. Знаешь, кто такой Крестон?
Пол припомнил, что Миа называла это имя в Сеуле. Речь шла как будто о близком друге, хотя его подлинная роль так и осталась для Пола непонятной. Тогда он даже почувствовал укол ревности.
– Он ее агент, то есть был им, – продолжала Дейзи. – У нас с ним есть что-то общее, только это должно остаться тайной на случай, если все рано или поздно устроится…
– Не пойму, что должно устроиться…
– Помолчи, дай договорить. Понимаешь, мы с ним оба страдаем от пустоты, возникшей после ее исчезновения. Сначала я думала, что он беспокоится о ее финансовых делах, но это было раньше…
– Раньше чего?
– Он объявился вчера вечером. Всегда странно, когда имя обретает облик. Я представляла его совершенно другим, думала, он типичный англичанин в котелке и с зонтиком. Клише нас погубят! Короче, Крестон оказался красавчиком лет пятидесяти, и рукопожатие у него такое крепкое, что пальцы хрустят. Я люблю, когда мужчины энергично жмут руку, это многое о них говорит. Ты тоже из таких, мне это сразу понравилось. В общем, вчера вечером он ужинал один за столиком. Прежде чем заплатить по счету, он дождался, пока опустеет зал. Он правильно поступил: если бы я знала, то отказалась бы принять у него деньги. Я сама к нему подошла, иначе он, быть может, ушел бы, так и не представившись. А поскольку он оказался последним клиентом, я спросила, понравилась ли ему еда. Он помолчал и говорит: «Ваши гребешки великолепны, не зря мне их расхваливали, теперь я понимаю, почему она так любила это место». И протягивает мне этот конверт. Открыв его, я поняла, кто он. Он тоже уже много месяцев не получает от Миа никаких вестей. Она звонила ему всего раз с просьбой продать ее квартиру со всем содержимым. Так и не сказала, куда подевалась. Крестон дождался, пока машины увезут ее скарб, и, по его признанию, сам отправился на аукцион, чтобы все это выкупить. Каждое падение молотка аукциониста превращало его в хозяина какого-нибудь предмета, раньше принадлежавшего Миа. Она была его любимицей. Ему была невыносима мысль, что чужой человек будет сидеть за ее письменным столом, спать на ее кровати. Сейчас мебель и безделушки Миа хранятся на мебельном складе в пригороде Лондона.
– А что в этом конверте? – спросил Пол, дрожа от нетерпения.
– Подожди. Он приехал в Париж, чтобы провести вечер в ее любимом месте. Я не могу его за это упрекать: знал бы ты, сколько раз я смотрела на столик, за которым мы с ней ужинали, на ее скамейку на площади Тертр… Признаться, я сажаю клиентов за ее столик только тогда, когда в зале не остается других свободных мест. Бывает, я даже заставляю людей ждать, а этот столик оставляю незанятым, потому что после ее отъезда ни одного вечера не проходит, чтобы я не мечтала о том, как она войдет в эту дверь и спросит, есть ли в моем сегодняшнем меню гребешки…
Пол не выдержал и без спросу вскрыл конверт. В нем лежали три фотографии.
Снимали издали, скорее всего, с террасы ресторана у Карусель дю Лувр. Видна была очередь посетителей музея у Пирамиды. Дейзи указала пальцем на одно лицо.
– Она умеет становиться неузнаваемой, не тебе об этом напоминать, но Крестон не сомневается, что это она.
Пол с замиранием сердца наклонился над фотографией. Дейзи была права: никто ее не узнал бы, но оба они были уверены, что это Миа.