– А что за болезнь?
– Непреодолимые приступы парализующего сна. – пояснила она. – Человек может внезапно впасть в глубокий сон, из которого его невозможно вывести. Потом просыпается – и все, никаких последствий.
– Такое бывает? – изумился Арвет, качая колодки. Да, в них проблема.
– Бабушка обычно в таких случаях цитирует Шекспира: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам», – застенчиво улыбнулась Мари. У нее были крупные черты лица, серые яркие глаза, ямочки на щеках, большие зубы и высокие скулы. Она не была красива, но взгляд отчего-то притягивала.
– Тормозные колодки слетели, – сказал Арвет. – Где у старика инструменты, не знаешь? Ладно, не суетись…
Он вытянул нож, ослабил крепежные винты, поправил колодки и затянул их заново. Поджал тормозной тросик, проверил, крепко ли схватывают колодки заднее колесо, и поставил велосипед на землю:
– Готово.
– Спасибо! – Мари тряхнула красно-рыжей гривой. – Тебя…
– Арвет. Арвет Андерсен.
– Какое необычное имя, – удивилась она. – Откуда ты?
– Из Норвегии. – Пламя ее жизни искрилось и меняло свой цвет волнами – из сердцевины к краям, оно будто обновлялось и никак не могло найти покоя. Странное зрелище. Сейчас бы здорово пригодился атлас-справочник «Об оттенках пламени жизни», который он видел у Марко Франчелли на столе. Одно ясно – она не обычная девушка, раз смогла их увидеть. Но почему Жозеф сказал, что здесь нет никого из Магуса?
Мари покатила велосипед, он пошел рядом – так, по инерции, вдруг колодки опять соскочат, да и надо проводить ее до выхода из двора.
– И часто ты так путешествуешь? – спросила она уже у ворот.
Арвет неопределенно пожал плечами:
– Не сказал бы… но некоторый опыт есть.
– Здорово, – она вздохнула. – А я никогда не путешествовала, знаешь, так… по-настоящему. Идти вперед, не зная утром, где заснешь вечером.
– Ты не похожа на деревенскую девушку, – сказал Арвет и поморщился – и что он такое несет?! Откуда он знает, как выглядят девушки во французских деревнях?
– А ты не похож на норвежца, – засмеялась Мари. – Совсем. Очень чисто говоришь по-французски.
Юноша сбился с шага. Да он и слова не вымолвит на французском! Язык не его заслуга, а Сатыроса, это он поделился эликсиром яснослышания, который усиливает ясный взор и все сопутствующие навыки. В том числе и дар понимания всех языков. Вот Дженни никакой эликсир не нужен. Видела бы она его сейчас. Арвет опять запнулся. Ничего здесь нет, он просто помогает человеку.
– Сегодня довольно скользко, – сказала Мари. – Осторожно. Многим не нравится зима, но я люблю ее. Вечером будет туман. Я люблю туманы, а ты?
Арвет задумался. Не о туманах, а о том, что за ними, кажется, крадется серая тень – с остро торчащими ушами, смышлеными глазами и белой грудью. Оказывается, они давно вышли за пределы гостиничного двора и шли по улице мимо молчащих домов. Странная деревня, она как вымерла, но ясный взор показывал, что жители внутри – за плотно сдвинутыми ставнями внимательные глаза следят за их перемещениями – и тихо, беззвучно переходят из комнаты в комнату. Арвет сказал бы, что они боятся, если бы пламя их жизни не горело неестественно спокойно. Будто они вообще не испытывают эмоций. То ли дело Мари – она как костер на ветру, и этот ветер все больше разгорается…
– Я не очень их люблю, – признался юноша, поняв, что пауза слишком уж затянулась. – Туманы. Они врут, делают мир таким, каким он не является на самом деле.
– Они не лгут, они обещают, – печально улыбнулась Мари. – Вечером я встаю у окна со свечой, смотрю на поля, залитые туманом. А там образы, призрачные фигуры, темные, как негативы. Ты ведь знаешь, что такое негатив?
– Еще бы, – возмутился Арвет, который до 12 лет успел сломать три пленочных фотоаппарата.
– Хорошо. А то все вокруг на цифровые перешли. Мне не нравятся, в них нет жизни. Нет души, понимаешь?
Арвет кивнул и поежился. Холодно. Влажный, липкий холод, он забирается под одежду, он обнимает кожу. Серая деревня, опутанная сеткой мелкого моросящего дождя, пожухлая трава, коричневато-серые каменные стены, спящие шеренги виноградных шпалер, уходящие вдаль по склонам пологих холмов.
Они уже вышли за пределы деревни и шли по проселочной дороге, обсаженной липами. В конце ее вставал высокий и узкий дом, в два с половиной этажа, странной формы – дом выставлял вперед острый стык стен, будто нос ледокола. Серый глянцевый сланец чешуей дракона тек по изломанной кровле.
– Вон там мое окно, – указала Мари на узкое мансардное окно, прищуренное око дома. – Оттуда лучше всего видны туманы.
– Какой… необычный дом, – заметил Арвет, хотя на языке вертелись другие, менее деликатные определения – например, «как ты живешь в этом скворечнике?»
– А мне кажется, обычный, – пожала плечами Мари. – Спасибо, что проводил. Не стоило…
– Мало ли что.
– Да тут никогда ничего не случается! – серые глаза Мари блеснули. – Это же наша деревня!
– Ты здесь с семьей? – закинул удочку Арвет. Все это время о чем он только думал! Надо было выяснить про нее как можно больше, а он про туманы болтал.
– С Мартой, – сказала Мари. – С бабушкой. Она у меня приемная, но другой у меня нет. Не помню я родных. Так уж вышло. Клемектина довольно строгая, но в целом милая. Я к ней привыкла. Еще раз спасибо. Выходи вечером смотреть туманы, я буду в окне.
Она тряхнула рыжей гривой и покатила велосипед к дому. Арвет прислонился к липе. Волк встал рядом, чуть задел колено упругим боком. Выразительно кивнул лобастой головой – понял, мол?
– Да, теперь вижу, – сказал Арвет. – Она из Магуса и в то же время не из Магуса. Не нравится мне эта деревня, Тэдди.
Зверодушец клацнул зубами и потянул его за дерево. Арвет скрылся, инстинктивно прижался к влажной коре, расцеловался с липой в мокрые, пахнущие лубом шершавые губы. А мимо будто холодный сквозняк пролетел, промчался по аллее в деревню – только то был не ветер, Арвет давно уже мог различить его упругие прозрачные завитки в воздухе, но на сей раз это был морозный сгусток холода, слиток чьей-то воли, неуловимой даже ясным взором.
– Кажется, мне нужен мой бубен, – пробормотал Арвет.
Глава пятнадцатая
– Большая игра пятерок – это битва на выживание! – Андрей навис над столом в гостиной, обозрел всех с видом генерала, готовящего войска к сражению. – Нам надо выработать стратегию, понять, как мы будем действовать, чтобы достичь победы. Нам ведь всем нужна победа, так?
Он обвел всех тяжелым взглядом, должным свидетельствовать о серьезности намерений.
– Эжен, Мэй, Виолетта, Сара?
– Мы не в армии, – пробурчала Виолетта. – И кто назначил тебя командиром?
– У меня к этому явно больше способностей, чем у тебя, пышка!
– Не кипятись, Андрей. – Эжен вытянул ноги. Покачался на стуле. – У нее был трудный день. Наша Ви чуть не стала закуской.
– Посмотрела бы я на тебя! – вспыхнула итальянка.
– О, я не такой дурак, чтобы выходить за пределы забора, на котором написано «Осторожно, там злые перевертыши».
Виолетта закусила губу.
– Не надо… – попросила Сара. Она села у окна, в самом темном углу. Запустила руки в мех своего фамильяра, гладила его и не принимала особого участия в обсуждении. – Каждый может ошибиться.
– Хватит ссориться, – сказала Мэй. – Давайте думать. Первая лекция закончена, игра формально началась. За каждое испытание мы будем получать баллы. Или не получать, что более вероятно с таким настроем. У кого какие соображения?
– Первые испытания яйца выеденного не стоят, – сказал Эжен. – Ягоды какие-то, зельеварение, лабораторная по экстрации и возгонке – плевое дело. Малый магистериум – уже задача посложнее. Серьезные дела с полигона начинаются.
– Зато за сбор ингредиентов на полигоне дают сразу двадцать пять баллов! – промурлыкала Мэй. – Столько же, сколько в сумме за первые четыре испытания. Да еще десять за создание голема – а это ведь просто, когда ингредиенты собраны?
– Когда все субстанции собраны – просто, – сказал Эжен. – С помощью философского камня следует провести реакцию преобразования по тому рецепту, который нам сегодня прочли.
– Нужны красная глина, флогистон, истинная ртуть, флегма, циннобер, киноварь, вермиллион, – добросовестно перечислила Виолетта. – Профессор сказал, что все эти вещества можно найти на полигоне. Этот тот, куда ходить нельзя?
– Теперь можно, охрану сняли. Но у нас есть фамильный рецепт, он короче. – Эжен развернул свой гроссбух, пролистал желтые страницы. – Вермиллион не нужен, киноварь тоже, циннобер – та же киноварь, ее вписали, чтобы нас запутать. Итого на три субстанции меньше.
– А он сработает, твой рецепт? – прищурился Андрей. – А то влипнем.
– Моя семья… – оскорбился Эжен.
– А он сработает, твой рецепт? – прищурился Андрей. – А то влипнем.
– Моя семья… – оскорбился Эжен.
– Да в курсе мы про твою семью! – хором грянули остальные. – Ближе к делу!
– Сработает, – француз захлопнул книгу. – Испытанный рецепт.
– Но зачем нам соваться на полигон прямо сейчас? – спросила Виолетта. – Там же на всех хватит материалов, куда торопиться?
Эжен снисходительно улыбнулся:
– Пока мы будем ягодки собирать и бутылочки переливать, кто-то вырвется вперед, разве не ясно? Надо атаковать, надо бить на опережение!
– Вы не справитесь, – неожиданно сказала Сара. – Без подготовки там нечего делать.
Компания разом обернулась – они и забыли про нее.
* * *«Они не победят, – бился шепот в висках. – Виолетта слабая, ты не будешь им помогать. Втроем они не справятся.
– Какое мне дело?
– Никакого, – согласился голос. – Если ты не хочешь найти алкагест. Колдун благоволит к победителям, если вы будете побеждать, он станет больше доверять вашей пятерке.
– Фреймус никому не верит, – беззвучно ответила Дженни.
– Но он имеет на вас виды, – возразила Маха. – Он будет пренебрегать проигравшими и приближать победителей, это свойственно всем владыкам. Поверь мне, девочка, я видела многих, кто хочет повелевать. Этот колдун из этой породы.
– Может, ты и права, – подумала Дженни. – Помочь им в этом смешном сражении? Пусть станут верной гвардией Фреймуса?»
* * *– Ожила, – хмыкнул Андрей. – Ребята, она умеет говорить.
– Завянь, медведище, – возмутилась Виолетта. – Иди на балалайке поиграй.
– Я сейчас поиграю… – зловеще пообещал Андрей.
– Да угомонитесь вы! – Эжен с досадой отвернулся. – Сара, ты что, была на полигоне? Когда успела?
– После лекции.
Зорич подался вперед:
– На что это похоже?
– На лагерь скаутов-смертников, – сказала Сара. – Куча ловушек – самострелы, капканы, силки, волчьи ямы. Каждый ингредиент охраняет свой сторож.
– Какой?
– Корокоты, якулы, виверны на привязи, мантикора, – спокойно пояснила Сара. – Фреймус, наверное, весь свой экзопарк разорил ради такого дела.
– Ты шутишь? – побелела Виолетта. – Какие мантикоры? Какие виверны? Какие ловушки? Мы же учиться сюда приехали! Я на такое не подписывалась!
– Никогда человек не учится так продуктивно, как под угрозой смерти, – заметила Мэй. – Подумай, Ви, в первый же день нам доверили ляпис философорум. Величайшую тайну алхимии он отдал студентам, которых видел в первый раз в жизни. Почему, как ты думаешь?
Виолетта закусила губу:
– Но мантикора…
– … всего лишь опасная и хитрая тварь, – рассудительно сказал Андрей. – Если Сара не ошиблась…
Сара громко фыркнула.
– … то для штурма полигона нам следует подготовиться.
– Как? Я не умею убивать мантикор! – разозлилась Виолетта. – И ты, держу пари, тоже!
– На самом деле ничего сложного, – заметила из своего угла Сара. – Нужен обсидиановый клинок, бить следует в человеческую часть туловища, главное – не попасть под удар жала.
Виолетта только руками развела – слова у нее кончились. Они что, серьезно?
Андрей озадаченно поглядел на Сару:
– Ты не похожа на охотника за чудовищами, откуда такие познания?
– А я все сезоны «Сверхъестественного» и «Баффи» по два раза смотрела, – пояснила Сара. Снежный барс жмурился и басовито мурлыкал.
Мэй звонко рассмеялась.
– А мне не смешно, – заметил Эжен. – Обсидианового клинка у нас нет, к тому же теория и практика – очень разные вещи. И Фреймус вряд ли нас похвалит за убийство мантикоры. Этих тварей почти не осталось.
Сара пробормотала что-то себе под нос, Виолетте показалось, что она желала бы, чтобы мантикоры сгинули со света вовсе.
– Не будь занудой, – сказала китаянка, кивнула на алхимический кейс. – У нас столько субстанций, что мы можем сделать любой яд или снотворное. Нужен какой-нибудь убойный рецепт…
– И тогда мы просто усыпим сторожей, – щелкнул пальцами Зорич. – Да, именно так. Значит, начинаем искать подходящие рецепты, чтобы нейтрализовать всех сторожей, определяем список составляющих, какие у нас есть, а какие следует раздобыть, и срочно варим яды. Начинаем работу прямо сейчас.
– С чего ты решил, что будешь командиром? – прищурился Эжен.
– А кто? – русский пожал плечами. – У тебя полно алхимических рецептур и неплохая подготовка, но ты одиночка, тебя никогда не учили работать в команде. Мэй такая же, как ты, – куча артефактов, море понтов и свой план в голове, но она не готова ничем делиться. Ви, только без обид, не надо вспарывать мне брюхо. Ты симпатичная и довольно смелая, но шансов победить одной у тебя нет. Планирование – не твое сильное место, одна история с периметром чего стоит. Тебе лучше держаться кого-то поумнее. Сара… – Он прищурился. – Сперва я думал, что тебе вообще ничего не нужно, но после твоего визита на полигон, признаюсь, не уверен…
– Я не претендую, командуй, – сказала Сара. Когда речь зашла о рецептурах и алхимии, она откровенно заскучала.
– Что ж, – Андрей шутливо развел руками и ухмыльнулся.
– Всех просчитал, – после паузы сказала Мэй. А пунцовая Виолетта раздумывала, не запустить ли табуретом этому наглому русскому в голову.
«Скотина какая. Держаться кого-то поумнее!»
Эжен поднялся, пристально посмотрел в глаза Зоричу. Тот бестрепетно выдержал долгий взгляд: карие, с прозеленью глаза столкнулись с серыми – и разошлись.
– Дойдем до финала, а там посмотрим, – с расстановкой сказал француз и, неожиданно широко улыбнувшись, хлопнул по подставленной ладони Зорича.
– Попробуем, стратег.
– Только избавь нас от своих аналитических выкладок. – Мэй тронула тонкими пальцами прическу, вытянула длинную спицу, и волосы, стянутые в тугой узел, распустились, как диковинный цветок, упали на плечи. – Знать не желаю, что ты обо мне думаешь.
– Идет, красавица, – улыбнулся Андрей.
– И без этих сальностей, – глаза китаянки потемнели. – Иначе утром найдешь гадюку у себя в трусах.
Андрей замахал руками, показывая, что даже и не думал ни о чем таком. То есть вообще не думал, никогда и ни о чем.
– Вы… что, согласитесь, чтобы он командовал?! – Виолетта побагровела. – Он же нас с дерьмом смешал только что!
– Он четко просчитал шансы каждого, к тому же у него есть план, – сказал Эжен. – Нет смысла доказывать крутизну, сейчас главное – довести нашу пятерку до финала, набрать как можно больше очков.
– Я с ним счеты сведу после победы, – пообещала Мэй. – Но пока… пусть покомандует, поглядим, насколько он хорош.
Виолетта подскочила:
– Знаете что? С меня хватит! Перевертыши, монстры, ваша мелкая грызня – двух дней не прошло, а вы уже меня так достали! Все, завтра сваливаю.
Она развернулась, вышла из гостиной и громко протопала наверх по лестнице.
Глава шестнадцатая
Когда Арвет вернулся в гостиницу, вся команда встретила его с одинаково озабоченными лицами.
– Прорыв сдвинулся во времени, – сообщила Эвелина, прежде чем он успел открыть рот. – Теперь ориентировочное время – в пределах двух суток.
– А что с Мари? – не прорыв его сейчас интересовал, а эта девушка.
– Тут все ясно. – Германика в облике Дженни хлопнула по столу ладонью. Арвет вздрогнул. – Девчонка – из Магуса, но до сих пор не прошла посвящение. Поэтому светлый сон на нее не действует.
– Здесь нет Магуса, – напомнил Жозеф. – Герми, я просветил все вокруг – обычная деревня, обычные люди. Да, слегка чудаковатые, сторонятся, но ведь мы им как снег на голову свалились. Откуда же она взялась?
– Может, на каникулы приехала к подруге? – предположил Дьюла.
– Каникулы? В марте?
– Она сказала, что живет у приемной бабушки.
– Потеряла родителей? – нахмурилась Эвелина. – Тогда бы ее приютил кто-то из ее Магуса. А она не может быть из погибшего балканского Магуса?
Дьюла дернулся.
– Нет, я не помню ее запаха, – сказал он. – К тому же у нас не было младенцев.
– А дом Мари? – спросил Арвет. – Там что-то промелькнуло…
Он посмотрел на Тадеуша, зверодушец пожал плечами. В его синих глазах мелькнуло недоумение.
– Она из Магуса, Германика права, она пахнет Магусом, только слабо. А больше я ничего не слышал.
– У Магуса есть запах? – встрепенулся Эдвард. – Даже боюсь представить какой.
– Бардам не понять, – буркнул Дьюла. – Это вам не три аккорда на одной струне, это поэзия запахов, песни ароматов…
– …баллады вони, – продолжил Эдвард, – канцоны смрада…
– Довольно! – оборвала перепалку Германика. – Нам здесь два дня торчать, мне ссоры не нужны.
Эдвард и Дьюла посмотрели на нее и одновременно засмеялись.
– Я сказала что-то смешное? – нахмурилась девушка, Арвет отвернулся – он Германику видеть не мог в этом облике. Дженни, которая ведет себя как совершенно чужой человек – другие жесты, другая манера разговаривать, ходить, смотреть на людей. Он начинал с ума сходить, когда слишком долго находился рядом.