Ретт Батлер. Вычеркнутые годы - Татьяна Осипцова 23 стр.


Гэрриэт тоже округлилась после родов. Расцеловав Скарлетт в обе щеки, она тут же потащила ее в детскую, показать главное свое сокровище – годовалую Джудит.

– Она прелестна, не правда ли? – прошептала гордая мать, с обожанием глядя на спящего ребенка.

Скарлетт кивнула, не покривив душой. Русые кудри, длинные темные ресницы, розовые пухлые щечки, ангельски сложенные губки – девочка в кроватке была очаровательна. Будто почувствовав материнский взгляд, она зашевелилась, открыла глаза и тут же улыбнулась.

– Мне пора ее кормить, – потянулась Гэрриэт к ребенку.

– Ты до сих пор кормишь?

– И буду кормить, пока есть молоко. А ты, Скарлетт, спустись вниз. Думаю, вам с Эшли есть о чем поговорить.

«Интересно, он рассказал ей?..» – гадала Скарлетт, спускаясь в холл.

Дети побежали во двор, мисс Питти вышла на крыльцо вслед за ними.

– Ну, здравствуйте, Скарлетт, – вновь протягивая ей руку, проговорил Эшли, и сейчас, без свидетелей, рукопожатие оказалось более долгим и теплым. – Как поживаете?

Скарлетт не сразу ответила, молча прошла к софе, уселась и взглядом предложила Эшли занять место рядом. Лишь после этого вздохнула.

– Вы ведь знаете…

– Да, – сочувственно кивнул он. – Но, насколько мне известно, вашего мужа не нашли, возможно, он все-таки жив? Меня ведь тоже долго считали пропавшим без вести…

– И именно Ретт выяснил, что вы живы и в плену. Нет, Эшли, там такие пустынные места, что оставшись без лошадей можно месяцами бродить и не наткнуться на человеческое жилье. Целый год я отказывалась верить, но…

– Я должен попросить у вас прощения, что отзывался плохо о мистере Батлере. Вы любили его.

Он проговорил это тепло, без всякого намека на былую ревность, на давно прошедшую страсть. Он лишь констатировал, что все проходит в этом мире – и любовь, и ненависть. Скарлетт поняла его и искренне ответила:

– Да, любила. Сильнее, чем вас. И люблю до сих пор.

Глаза ее наполнились слезами, она достала платочек, промокнула их, и обернулась к Эшли.

– Не будем о грустном. Расскажите лучше, как Бо.

– Он в Гарварде. Недавно приезжал на каникулы.

– Простите, Эшли, я обещала оплачивать его учебу…

Он покачал головой.

– Бросьте, Скарлетт, вам было не до этого. И у меня достаточно денег, чтобы дать сыну образование.

– Да, кстати, как ваши дела? Как лесопилки?

– Неплохо. В последние годы в Атланте много строят, доски находят сбыт, но я подумываю продать бизнес.

– Что?!

– Да. И купить какую-нибудь ферму. У нас маленькая дочь, и я хочу, чтобы она росла не в городе, а на природе, среди полей и лесов, как мы когда-то.

– Вы сошли с ума! – возмутилась Скарлетт. – Это же нельзя сравнивать – наше беззаботное детство на плантациях и жизнь на ферме. Кстати, вы не забыли, что фермер из вас никудышный? Это Уиллу по нраву такая жизнь, и Алекс Фонтейн как-то с ней справляется. Но только не вы, Эшли.

– Найму кого-нибудь на подмогу, – добродушно улыбнулся Уилкс.

– У меня такое впечатление, что вы до сих пор витаете в облаках, – в раздражении проговорила она. – Вы имеете успешный бизнес и собираетесь продать его в самые хорошие времена. Да понимаете ли вы, что тот, кому он достанется, окупит расходы за год, а вы за тот же год окажетесь без цента?

Эшли беззаботно пожал плечами:

– У меня есть немного накоплений.

– Вы упрямец, Эшли. И всегда были таким, – недовольно вздохнула Скарлетт, понимая, что его не переубедить и кипятиться бесполезно. – Уверена, вы присмотрели участок неподалеку от Двенадцати Дубов.

– Нет, – грустно проговорил он. – Жить там было бы слишком тяжело. Местечко в другой стороне, под Мэйконом. А вы где решили обосноваться?

– В Чарльстоне. Сестра Ретта выходит замуж. Там дом Батлеров, их родная плантация. Возможно, как-нибудь вы соберетесь навестить нас?

Эшли заверил ее, что они непременно посетят Чарльстон, как только крошка Джудит немного подрастет.

Проведя в Атланте всего сутки, Скарлетт с дочерью отправились в Тару. Пока сопровождаемый шлейфом дыма паровоз спешил на юг, она рассказывала Кэти о родных местах, о своем отце, о матери, о детстве и беззаботной довоенной юности.

В Таре теперь хозяйничала Кэррин. Около двух лет назад они с Уиллом обвенчались.

Скарлетт не могла не признать, что сестра изменилась, ожила. От Кэррин исходило тепло безоблачно счастливого человека. Уилл, немногословный, не любящий выказывать свои эмоции, на жену смотрел с уважением и восхищением. Было заметно: он до сих пор не верит, что судьба на склоне лет столь щедро одарила его.

В имении царила атмосфера спокойствия и созидательного труда. Уэйд превратился в крепкого молодого мужчину. И хотя в чертах его лица можно было заметить сходство с Чарльзом Гамильтоном, характером он скорее пошел в своего невозмутимого наставника. Из разговоров с Кэррин Скарлетт узнала, что сердце сына еще никем не занято, зато шестнадцатилетняя Элла всерьез страдает по Джо Фонтейну. Правда, о предложении речь пока не идет.

Скарлетт подумалось, что будь жива Сьюлин – вечно озабоченная, почти всегда недовольная, – она не выдержала бы в Таре и двух дней, а сейчас с удовольствием гуляла по плантации, разъезжала с Кэти по окрестностям верхом, навещала соседей.

Когда она повела дочь на небольшое семейное кладбище, ей вдруг вспомнились последние минуты сестры. Ведь Сью так и не простила ее… Скарлетт настолько ярко представился взгляд умирающей, будто призывавший ей на голову все кары Господни, что невольно содрогнулась, и холодок давнего страха пробежал по спине. Неужели она потеряла Ретта из-за проклятья сестры?..

Взволнованная, она поделилась своими сомнениями с Кэррин, но та не сумела ее успокоить, лишь только больше разбередила душу разговорами о всевидящем оке и покаянии.

Еще об одном грехе Скарлетт невольно напомнила дочь, на обратном пути в Чарльстон. Под впечатлением от встречи с братом и сестрой, которых прежде почти не знала, девочка принялась расспрашивать:

– Мама, ты вышла замуж за отца Уэйда в самом начале войны, и он сразу ушел воевать? Наверное, тебе очень не хотелось, чтобы он уходил?

Вопрос смутил Скарлетт, и она ответила неопределенно:

– Тогда все мужчины уходили на войну. И Чарльз Гамильтон, и Фрэнк Кеннеди.

– Отец Эллы? А папа?

– Папа в это время был занят другим. Он присоединился к нашей армии позже, когда ему показалось, что без него не обойдутся. Если честно, он бросил меня на дороге и пустился догонять отступающие части.

– Он мне рассказывал, как раздобыл для тебя лошадь и повозку. И дал пистолет, чтобы ты могла защищаться.

– А что еще он рассказывал? – подозрительно взглянула на дочь Скарлетт.

– Что ты очень смелая и сумела добраться до Тары, хотя это было нелегко. И всех спасла.

Скарлетт невесело улыбнулась.

– Мама, а почему Уэйда и Эллу ты оставила в Америке, когда считала, что папа умер? И, знаешь, что мне пришло в голову – ты уже однажды думала, что папа умер, а оказалось, что он жив. Вот и сейчас…

Скарлетт резко отвернулась к окну, чтобы Кэт не заметила, как изменилось ее лицо. Опять она подумала, что смерть Ретта – расплата за прошлую ложь. Сказать правду сейчас? Нет, она не в силах… И разве восьмилетний ребенок сумеет понять, почему она так поступила?

– Кэт, это все так сложно – то, что произошло тогда. Боюсь, ты не поймешь. Когда-нибудь я расскажу тебе.

– Когда я стану взрослой?

– Да, детка. Посмотри в окно – мы приближаемся к побережью. Скоро Чарльстон.

Глава 18

Посчитав, что в ее возрасте не подобает устраивать пышных празднеств, тем более едва сняв глубокий траур, Розмари настояла на скромной церемонии с двумя свидетелями и близкими родственниками. После венчания в соборе Святого Михаила отобедали на Баттери, в компании Росса с Маргарет и Алисы Саваж, а также детей Генри, чей сын оказался ровесником Кэт. На следующий день новобрачные отбыли в Филадельфию.

Проводив их, Скарлетт прошлась по дому, привыкая к мысли, что отныне это ее дом и, возможно, она проживет в нем до самой смерти. Она решила, что кое-что здесь обязательно переменит. Гостиная, на ее взгляд, выглядела пустовато – можно поставить еще пару диванов, заменить гардины и украсить стены картинами. Следует заказать новую мебель для спальни, которую занимает Кэт. Свою она не тронет – всего два года назад они обустраивали ее вместе с Реттом. В его кабинете тоже все останется без изменений. Навсегда.

Она прошла в кабинет, села за стол, выдвинула один из ящиков. Записи покупок, составленные бисерным почерком Розмари, счета, отчеты поверенного Ретта, Эдварда Дугласа… Скарлетт была едва знакома с ним, хотя несколько раз видела в этом доме, когда он приходил к Ретту.

Если муж доверял своему управляющему, искать другого не стоит, решила она, и набросала Дугласу записку в несколько слов с приглашением посетить ее завтра утром.

Сорокадвухлетний Эдвард Дуглас, уроженец Бостона, потомок переселенцев из Шотландии, прежде состоял стряпчим у одного из партнеров Батлера. Оценив деловую хватку юриста, Ретт переманил его в Чарльстон, чтобы заменить старика Ансона. Это случилось около трех лет назад, незадолго до отбытия в Южную Африку. Находясь там, Батлер получал от своего поверенного подробные отчеты и был доволен тем, как идут дела в его отсутствие.

Скарлетт сознавала, что самой ей не справиться с управлением состоянием мужа, ведь он вложил свои капиталы в акции многих предприятий. И это не считая добычи фосфатов и завода по их переработке, который Ретт построил на северной окраине Чарльстона. Туда поставляли сырье владельцы окрестных шахт, а произведенные удобрения отправлялись в разные концы страны.

«Слишком много всего, мне не справиться, – поняла Скарлетт, просматривая отчет, составленный Дугласом. – Но вникнуть необходимо, а то как бы этот шотландец не решился меня надуть».

Она провела в кабинете пару часов и вышла оттуда, когда колонки цифр стали сливаться перед глазами. Впервые она столкнулась с таким сложным документом, и разбираться в нем оказалось интересно. Скарлетт приняла решение: отныне ведение дел мужа станет частью ее жизни. Столь обширное состояние требует заботы о сохранении и приумножении. И она сумеет приумножить его.

Эдвард Дуглас переступил порог гостиной на Баттери ровно в одиннадцать часов утра. Еще при первой встрече с этим высоким, около шести футов ростом, светловолосым мужчиной у Скарлетт возникла мысль о древнеримских патрициях, потому что породистое лицо Дугласа напомнило ей те, что она видела в парижском музее – хоть и не из мрамора, но очень твердое и волевое. Стального цвета глаза под прямыми светлыми бровями смотрели серьезно и холодно, короткий нос украшала небольшая горбинка, губы были безусы, а выступающий вперед подбородок с ямочкой посередине говорил об упрямстве.

Скользнув взглядом по мадемуазель Леру, Дуглас скупо улыбнулся ей и Кэт, приблизился к Скарлетт и склонил голову:

– Миссис Батлер.

Она протянула руку. Ладонь управляющего оказалась прохладной, а рукопожатие мягким.

– Здравствуйте, мистер Дуглас, – улыбнулась она ему. – Рада, что вы откликнулись на мою просьбу. Мне хотелось бы разобраться в делах мужа.

– Я к вашим услугам.

– Тогда пройдемте в кабинет.

В кабинете Скарлетт опустилась в кресло за столом, Эдвард Дуглас устроился напротив нее на стуле.

Передвинув лежащие перед собой бумаги, Скарлетт заговорила:

– Мистер Дуглас, насколько я понимаю, в последний год вы занимались делами моего мужа по своему усмотрению?

Она ожидала, что сейчас последуют выражения соболезнования по поводу пропажи Ретта, но Дуглас лишь кивнул и высказался небрежно:

– Я очень уважаю мисс Батлер, но не думаю, что она сумела бы чем-то помочь мне, и даже сомневаюсь, что она прочитала отчет, который лежит перед вами. Редко какая женщина способна вникнуть в финансовые тонкости.

Скарлетт усмехнулась про себя: «Вас ждет сюрприз, мистер Дуглас».

– Возможно. Но должна вас предупредить, что я привыкла сама следить за делами. Я разберусь в этом отчете – с вашей помощью, конечно. Прежде всего, мне бы хотелось задать вам несколько вопросов, касающихся размещения капиталов, и понять, как построена работа на предприятии по переработке фосфатов.

– К вашим услугам, – вновь вежливо склонил голову Эдвард.

Скарлетт нашла в отчете непонятное ей место и задала первый вопрос. Дуглас ответил на него четко и подробно, так что переспрашивать не пришлось.

Скарлетт удовлетворенно кивнула. Серьезность и деловитость Дугласа пришлись ей по вкусу. Ретт умел разбираться в людях и не зря переманил к себе этого бостонца.

Задав еще несколько вопросов и получив на них внятные и исчерпывающие ответы, Скарлетт перелистывала страницы, вспоминая, о чем еще хотела спросить сегодня, и вдруг почувствовала его взгляд. Она подняла глаза. Дуглас смотрел на нее оценивающе, на губах играла легкая усмешка.

Мгновенно в душе вскипело раздражение.

– Что, мистер Дуглас?.. Мои вопросы кажутся вам глупыми? Или вы сомневаетесь, что я способна разобраться во всем этом? – указала она на стопку бумаг перед собой.

– Нисколько не сомневаюсь, – поторопился заверить управляющий. – Более того, я восхищен вашим умением схватывать все на лету.

– Женщин принято считать глупыми гусынями, – холодно проговорила Скарлетт. – Поверьте, я не из их числа.

– Это заметно, стоит взглянуть на вас…

При этом глаза его говорили о том, что не только ум Скарлетт вызывает у него восхищение. Сколько подобных восхищенных взглядов ловила она на своем веку! Но теперь с этим покончено, искренне считала Скарлетт.

Она уставилась в бумаги на несколько секунд, затем строго взглянула на поверенного, который продолжал пожирать ее глазами. Он тут же опомнился:

– Простите, миссис Батлер, о чем еще вы хотели спросить?

Они провели за документами больше часа. Скарлетт предложила мистеру Дугласу остаться на ланч, и он согласился.

За столом он выказал хорошие манеры, и вежливо, хотя и немногословно, отвечал на вопросы Скарлетт.

А та сама не понимала, зачем расспрашивает его. К чему ей знать, что он всю жизнь прожил в Бостоне, окончил тамошний университет и перебрался сюда с женой и тремя детьми, старшему из которых уже пятнадцать лет? Зачем ей слушать, что в молодости он увлекался игрой на скрипке, но после перелома не может долго держать смычок в руке. Зачем расспрашивать его о детстве?

Скарлетт ощущала, что ведет себя чересчур оживленно. Больше года она не смотрела ни на одного мужчину с интересом, а тут вдруг разболталась и даже смеется над рассказами Дугласа.

Гувернантка, сидевшая напротив, пристально наблюдала за хозяйкой. В какой-то момент Скарлетт поймала ее взгляд и в голове мелькнуло: «А она ведь думает, что я кокетничаю с ним! И он сам может так посчитать. Все, больше никаких ланчей. Только бизнес», – решила она, поднимаясь из-за стола.

– Жду вас завтра, мистер Дуглас. Мы продолжим в одиннадцать.

– К вашим услугам, миссис Батлер, – склонил он голову, пожимая ей на прощанье руку.

Скарлетт довольно быстро разобралась в документах, относящихся к производству удобрений. Столько-то фосфатного сырья со своих или чужих шахт поступило, столько-то удобрений заказано, столько отправлено. Расходы на закупку, на производство, на транспортировку. Это были вещи понятные, которые она могла проверить, и она даже съездила в сопровождении мистера Дугласа на завод, расположенный в пригороде Чарльстона, недалеко от железной дороги. Но дальше конторы идти не решилась. Белая пыль, будто снегом припорошившая все вокруг – от крыш и стен цехов до травы и листвы деревьев в радиусе четверти мили вокруг предприятия – отвратили ее от желания когда-либо снова являться сюда. Однако размахом производства Скарлетт осталась довольна.

С размещением капитала в акциях разобраться оказалось сложнее.

– Эдвард, почему нельзя купить акции надежной компании и просто хранить их в банке? Зачем то покупать, то продавать?

– Затем, дотошная Скарлетт, чтобы увеличивать капитал.

Проводя вместе много времени, они стали обращаться друг к другу просто по имени.

– Капитал и так увеличивается, – не понимала Скарлетт. – Ведь компании выплачивают акционерам дивиденды.

– Сколько – от одного до десяти процентов? А в среднем? На филадельфийской бирже капитал вашего мужа за год увеличился почти на пятнадцать процентов.

Эдвард подкладывал ей нужные бумаги, Скарлетт, нахмурившись, внимательно читала, сверялась с другими записями.

– А откуда вы знаете, что стоит продать, а что купить?

– Котировки публикуются в газетах, динамику можно отследить. Вот, смотрите, три номера подряд… – он положил перед ней газеты. – «Нью-Йоркская газовая» росла каждый день, а акции городских железных дорог падали. Что из этого следует?

Скарлетт незамедлительно дала ответ:

– Стоит прикупить акций газовой компании и поскорее избавиться от железнодорожных.

– А вот и нет, – хлопнул по газете Дуглас. – Газовые растут давно и могут обвалиться в любой момент, уж слишком неоправданно задрана цена на них. К тому же стоит принять во внимание, что электричество в Нью-Йорке начинает вытеснять газовое освещение. Скорее всего, кто-то искусственно накручивает подъем акций. А железнодорожные стоит покупать, пока цена низкая. Безусловно, она поднимется – сеть городских железных дорог постоянно расширяется.

– Да, их там полно, – задумчиво проговорила Скарлетт. – Выходит, цена акций никак не связана с реальной стоимостью компаний? А откуда берутся котировки?

– Это цена, за которую акции покупали накануне.

– То есть вы читаете газеты и решаете, какой пакет акций продать и что следует прикупить?

Назад Дальше