– Если еще раз поедешь к дантисту, можно я поеду с тобой? – попросила Кэт.
Под любопытным взглядом зеленых глаз Скарлетт смутилась. Ей пришло в голову, что уезжать куда-то без предупреждения на несколько часов будет непросто. Кэт привыкла сопровождать ее – и к портнихе, и к знакомым. Отказывать дочери в таком невинном желании было не в привычках Скарлетт. А теперь придется выдумывать поводы, чтобы уходить из дома без Кэт.
В следующие два раза, собираясь на свидание, Скарлетт говорила Кэт, что едет на фосфатную фабрику, объясняла, что там пыльно и грязно, девочке там делать нечего. Потом придумала заседание скучного благотворительного комитета.
Лгать дочери было неприятно, и еще Скарлетт почудилось, что мадемуазель Леру о чем-то догадывается. Однако отказываться от свиданий с Эдвардом она не желала, ее тянуло к нему, хотя она не считала это влечением сердца. Скарлетт признавала достоинства Дугласа – быстрый ум и деловитость, но более ей импонировали его броская внешность и сильное тело. Он умел доставить удовольствие, и она пылко отвечала на его ласки.
«Эдвард нравится мне, он дарит мне радость, и все-таки я не люблю его, – рассуждала Скарлетт сама с собой. – Любовь – чувство всепоглощающее, жертвенное. Когда-то я готова была на все ради Эшли. Ради Ретта я и сейчас, не задумываясь, отдала бы жизнь. А мое чувство к Эдварду – лишь влечение плоти. Встречаться с мужчиной, только чтобы удовлетворить похоть! Скажи мне такое лет двадцать назад – я бы плюнула этому человеку в лицо. Но, видно, тело имеет над нами большую власть, чем мы думаем. До того как познала чувственное удовольствие, мужские домогательства я считала пыткой. Меня более привлекали воображаемые чувства, идеальная любовь. В Ретте я нашла и сильную личность, которой можно восторгаться, и любовника, научившего меня ценить постельные радости. А разыгравшийся аппетит требует удовлетворения. Быть может, удовлетворенный, мой аппетит поутихнет? Ведь никогда я не испытывала подобного. А может, дело тут в тайне, окружающей наши свидания? Спеша на Нассау-стрит, я уже горю от нетерпения».
Когда они встречались на людях, по делу, Дуглас держался невозмутимо, будто не было тайных свиданий. Скарлетт тоже вела себя с ним лишь как с поверенным в финансовых делах. Взяв этот тон, они ни разу не изменили ему. Можно было подумать, что страсть их рождалась в съемной комнате на Нассау и там же оставалась, когда они покидали ее.
Не только Кэт и гувернантка заметили, что на лице Скарлетт больше не видно следов безутешной скорби.
– Мне кажется, дорогая, вы ожили после того, как навестили родных в Джорджии, – высказалась как-то миссис Брютон, часто заглядывавшая к Скарлетт. – Вы уже не сидите дома взаперти, взялись за дела. Этот ваш Дуглас – интересный мужчина…
Скарлетт надеялась, что Салли упомянула про Эдварда без задней мысли, и поспешила объяснить его частые визиты:
– Он очень компетентный человек, Ретт доверял ему. Я тоже доверяю, но предпочитаю делать это не с закрытыми глаза. Кое-чему научившись у него, я могу теперь осуществлять контроль над своим состоянием.
– Производство удобрений, банки, акции… Вам не скучно?
Скарлетт с улыбкой покачала головой.
– Можете не верить, Салли, но это даже интересней утренних сплетен на рынке.
Миссис Брютон расхохоталась:
– Я всегда утверждала, что вы самая оригинальная женщина в Чарльстоне.
– О, нет! Пальма первенства принадлежит вам. Мне бы никогда не пришло в голову украсить колокольчиками колеса своего экипажа.
– А мне бы никогда не пришло в голову читать биржевые сводки!
Скарлетт сумела перевести разговор об управляющем в шутку, но понимала, что следует быть постоянно начеку. Один неверный шаг, один пылкий взгляд на людях – и их с Эдвардом связь станет предметом для сплетен в гостиных Чарльстона. Не исключено, что сейчас ее не будут судить слишком строго, все-таки она вдова. Зато Эдвард женат! Пару раз он намекнул, что ради нее готов на развод. Возможно, эти слова были подсказаны пылкой страстью, а если не так? Ему, пожалуй единственному, известны истинные размеры ее состояния, и может ли он не думать об этом? Он кажется порядочным человеком, честно ведет дела Батлеров, но, распоряжаясь чужими миллионами, разве можно не завидовать, не мечтать о таком же богатстве для себя?
– Что вы думаете по поводу Сезона, Скарлетт? Вы ведь не носите траур, – отвлекла ее от мыслей о Дугласе Салли.
– Сезон? Нет, я не останусь в городе. В это время года в Лэндинге чудесно. Там мы проведем Рождество и пробудем месяца два-три. Заодно я разберусь с делами на плантации, проверю тамошнего управляющего. Розмари говорила, что он человек добросовестный, и все-таки присутствие хозяев в имении всегда подстегивает.
– Не знаю, не знаю, – пробормотала Салли. – Мне кажется, вам пора вернуться к светской жизни. Сезон в этом смысле лучше всего. Музыка, танцы, обширное общество, много мужчин. Вы не думаете о новом замужестве?
– Зачем? – пожала плечами Скарлетт.
– Чтобы ощущать мужскую поддержку. Женщины чувствуют себя уверенней, когда они замужем.
– Я обходилась без поддержки мужчины многие годы, Салли, вам это известно. И, если говорить откровенно, мне нравится чувствовать себя самостоятельной.
– Вы о делах, а я о… Лично меня после сорока пяти эта сторона брака перестала интересовать, но вы, Скарлетт, еще молоды. Не стоит хоронить себя во вдовстве – поверьте. Конечно, Ретт был исключительный человек…
– Вы полагаете, Салли, я могу встретить второго такого?
– Пусть не такого, но мужчину! Не лишайте себя супружеских радостей, иначе потом пожалеете. Жизнь намного быстротечнее, чем нам кажется.
Скарлетт грустно кивнула. Выходит, подобные мысли посещают не только ее.
– И все-таки замуж я не собираюсь.
– Отчего?
– На этот вопрос существует несколько ответов, хотя хватило бы и одного, главного. Замуж стоит выходить только по любви. Лишь такой брак способен принести истинное счастье. Я трижды выходила замуж и знаю, что говорю. Вторая причина – то, что вступая в брак, каждый мужчина надеется скрепить его общими детьми.
– Но вы еще достаточно молоды! – возразила Салли.
Скарлетт незаметно вздохнула.
– После рождения Кэт детей иметь я не могу. И, выйдя замуж, я обреку своего избранника на бездетность.
– Можно найти достойного среди вдовцов с детьми…
– Салли, только не вздумайте поставить на ноги весь Чарльстон в поисках подходящего жениха! – шутливо воскликнула Скарлетт.
– Хорошо, не стану, – рассмеялась миссис Брютон. – А третья причина тоже имеется?
– Я слишком богата.
– Слишком?.. Мне казалось, дорогая, что вы никогда не относились к деньгам с отвращением.
– Именно поэтому. Я все время помню, что немногие могут похвастаться подобным состоянием. Поверьте, я не кичусь им. Но и из рук выпускать не хочу, напротив, собираюсь приумножить – мне это интересно. И в любом кандидате на мою руку я буду видеть посягателя на мой кошелек. Зрелые люди не вступают в брак очертя голову. И меня не покидает мысль, что, выбирая меня, мужчина будет оценивать не меня как женщину, а прежде всего мое состояние. Он захочет прибрать его к рукам, распоряжаться капиталами, имением. А я не желаю выпускать из рук власть. Был лишь один мужчина на свете, оставляющей за женщиной право на ведение финансовых дел, на собственный бизнес.
– Ретт?
– Да, он всегда позволял мне делать, что захочу, да еще советами помогал. Лишь однажды…
Скарлетт умолкла на полуслове.
– Что? Расскажите, дорогая.
– Это было давным-давно, в Атланте, еще до гибели Бонни. Он вынудил меня продать лесопилки. Причем обставил дело таким образом, что я и не поняла, как сделала это. Но причина была не в том, что его раздражал мой бизнес, а в ревности.
У миссис Брютон глаза загорелись от любопытства:
– Обоснованной?
– Я не изменяла мужу, – поджала губы Скарлетт и почувствовала, что краснеет, потому что сейчас изменяет его памяти.
Свидания на Нассау-стрит продолжались. Но после того как одно из них сорвалось – Кэт заявила, что она все-таки хочет посмотреть на производство удобрений, – Скарлетт решила отправить дочь в сопровождении гувернантки в Лэндинг.
– Мне кажется, Кэти, тебе скучно здесь. Ты привыкла к простору – на плантации его предостаточно. Там можно кататься верхом. Я пока останусь в Чарльстоне, недели на две, на три. У меня есть кое-какие дела, которые надо завершить до начала Сезона. А потом я приеду, и зиму мы проведем вместе – в тишине и покое Данмор-Лэндинга.
Глава 21
После отъезда дочери Скарлетт встречалась с Эдвардом почти ежедневно. Пыл его не угасал, ей даже показалось, что к плотскому влечению, которое он, без сомнения, испытывал с первой встречи, прибавилось искреннее чувство. Впрочем, этот рассудочный человек привык контролировать свои эмоции. Даже страсть его была серьезной и совсем не походила на безумства Ретта.
Когда миновали три отпущенные недели свободы, Скарлетт с сожалением покинула Чарльстон, договорившись с любовником, что пару раз в месяц он будет приезжать в Лэндинг «с отчетом».
Дуглас не вытерпел двух недель, примчался через десять дней. Скарлетт стоило труда не выказать радость – в эту минуту она осознала, что тоже скучала по нему. Как только они уединились в кабинете, Эдвард тут же заключил Скарлетт в объятия и прильнул к губам. Но она, едва ответив на поцелуй, отстранилась:
– Я рада, что ты приехал, но… Днем – ты мой поверенный. Надеюсь, ты помнишь?
– Забыть об этом трудно, миссис Батлер, – скупо улыбнулся Дуглас, и Скарлетт показалось, что это напоминание его обидело.
Желая сгладить неловкость момента, она торопливо сказала:
– Я проведу тебя по дому и покажу, где находится моя спальня. Твоя комната в другом крыле. Я буду ждать тебя после полуночи. Или нет, я сама приду к тебе. В темноте ты можешь наделать шуму.
Вскоре после полуночи Скарлетт вошла в одну из комнат в гостевом крыле и покинула ее незадолго до рассвета.
Утром она предложила Дугласу прокатиться верхом, но он ответил, что не силен в этом виде спорта. Скарлетт была поражена – впервые, пожалуй, она встретила мужчину, не умеющего ездить на лошади. Они прогулялись по саду, и после ланча Скарлетт проводила любовника на пристань. Накануне он приехал на паровом катере и на нем же отправлялся обратно.
Три раза в течение месяца Дуглас приезжал в Лэндинг, и Скарлетт считала дни до очередного его визита. Она коротала время за счетами в кабинете, с книгами в библиотеке и в прогулках верхом по окрестностям.
Изучив хозяйство Данмор-Лэндинга, она поняла, что дела в нем идут не столь хорошо, как казалось на первый взгляд. Розмари восстановила далеко не все рисовые плантации. Бывшие поля все больше заболачиваются, зато самые лучшие земли отданы в аренду фермерам. Скарлетт уже раскаивалась, что подписала контракты на этот год, но при заключении следующих решила предложить арендаторам заброшенные поля – пусть восстанавливают на них систему ирригации. А если не согласятся, она не станет продлевать договоры. Таким образом, площадь под рисом увеличится почти вдвое. Конечно, она лишится денег за аренду земли, и при этом придется нанять еще работников. Произведя тщательные вычисления, Скарлетт все-таки утвердилась в своем решении, потому что все равно останется в прибыли. А если фермеры пойдут на ее условия, то и земля не будет пропадать и деньги за нее она получит.
Скотный двор содержался в порядке и полностью обеспечивал обитателей имения молоком, сливками, маслом, мясом и яйцами. На огороде выращивали все необходимые овощи, сад изобиловал яблоками, абрикосами, персиками. Шпалеры винограда тянулись от реки вверх по склону, и несколько бочек домашнего вина хранилось в подвале.
Январь подходил к концу, в саду витал аромат цветущих камелий. Скарлетт полюбила прогуливаться среди куртин, а Кэт вообразила, что вьющиеся меж кустов тропинки – это лабиринт, и то и дело затевала игру в прятки. Скарлетт иногда соглашалась поискать дочку, но чаще отказывалась, полагая, что в ее возрасте глупо прятаться или носиться по саду. Забавы Кэт с удовольствием разделяла мадемуазель Леру, легкая и подвижная.
Дугласу тоже нравилось гулять среди цветов. Скарлетт предпочла бы верховую прогулку, но поскольку любовник не ездил на лошади, для разговора наедине перед его отъездом пришлось выбрать наиболее укромное местечко в саду – уединенную скамейку на берегу пруда, там, где кусты подступают почти к самой воде.
Она присела, Дуглас последовал ее примеру. На сосредоточенном лице Скарлетт можно было прочесть следы тревоги, и Эдвард, участливо взяв ее за руку, поинтересовался, в чем дело.
– Не знаю, как и быть, – вздохнула она. – Боюсь, тебе больше не следует приезжать сюда.
– Почему?
– Нынче ночью, когда я возвратилась от тебя, то застала в своей комнате Кэт.
– Что?!
– Ей приснился сон, и она прибежала рассказать его мне – так уже бывало. Во всем остальном Кэт очень уравновешенный ребенок, но сны ее настолько яркие, а порой такие страшные, что она прибегает вся в слезах.
– Возможно, ей надо принимать бром? – предположил Дуглас. – Это успокоительное средство считается действенным.
– Повторяю, она не истеричка. И сны ее всегда об одном…
– О чем же?
– Об отце. Ей снится Ретт. Сегодня она опять видела его. На сей раз верхом на лошади он скакал по вельду. Кэти уверена, что он спешит домой, и пришла обрадовать меня… А меня не оказалось в спальне.
– И что ты ей сказала?
– Сказала, что те, кого мы помним, снятся нам чаще всего.
– А о том, почему тебя не было?
– Сказала, что мне вдруг стало душно, и я вышла подышать на террасу. Эдвард, тебе не надо приезжать в ближайшее время.
– Я с ума сойду без тебя! – воскликнул он, стискивая ее руки.
– Мне самой будет тяжело, но я что-нибудь придумаю. Например, скажу, что хочу побывать на заключительном балу Сезона, и приеду в город на несколько дней.
– Это в середине февраля? – переспросил Эдвард.
– Да, бал святой Цецилии приходится на тринадцатое. Накануне Дня святого Валентина. Пойдем, дорогой, скоро приходит твой катер.
Они встали и, обойдя пруд справа, направились к пристани.
Они отошли шагов на пятьдесят, когда слева из-за кустов на берег выбежала бледная Кэт и следом за ней пунцовая мадемуазель Леру.
– Кэт, – взяла она за руку девочку, не отрывавшую глаз от удаляющейся парочки, – думаю, тебе не надо говорить маме, что мы все слышали.
– Это все вы! – вдруг взорвалась Кэт. – Это вы затащили меня сюда, нарочно затащили, чтобы я услышала! И за руку держали, и рот прикрывали…
Эжени с опаской оглянулась, но Дуглас со Скарлетт уже скрылись из глаз.
– Кэт, ты сама хотела играть в этом конце сада. Я спряталась, а ты меня нашла…
– Вы подслушивали, и меня заставили подслушивать. А я ничего не желаю знать! Слышите, ни-че-го! – сверкая зелеными глазами, отчеканила Кэт и, вскинув черноволосую головку, направилась к дому.
За ужином дочь была настолько молчалива и сосредоточена, что Скарлетт забеспокоилась:
– Золотце, ты все еще переживаешь из-за своего сна?
– Нет, – односложно ответила Кэт.
Скарлетт хотела узнать, в чем причина меланхолии, но на все ее вопросы Кэт отвечала только «да» или «нет».
Гувернантка тоже сидела, сама на себя не похожа. За все время трапезы она не проронила ни слова, хотя обычно считала хорошим тоном поддерживать за столом беседу.
Не найдя с кем поговорить, Скарлетт закончила свой ужин молча.
Наутро катером в Данмор-Лэндинг доставили телеграмму, пришедшую в дом на Баттери. Отчего-то, когда брала ее в руки, у Скарлетт дрогнуло сердце. Она нетерпеливо сорвала ленту, склеивающую листок, и развернула его. Из груди исторгся невольный крик и слезы радости сами собой полились из глаз, когда она прочла две коротких строчки:
«Мистер Батлер нашелся. Отправляемся ним Глазго Чарльстон двадцать пятого января. Уильям Дэвис».
Глава 22
Как обычно, в субботу дел в конторе на Лонг-стрит было немного. В лавке, торгующей старательским снаряжением, пусто – всем, кто отправляется на поиски алмазов известно, что накануне воскресенья она открыта лишь до обеда. С рабочими, которые трудятся на участках миссис Батлер, ее управляющий уже расплатился, оставшиеся деньги сдал в банк, расположенный по соседству. Туда же отправилась горстка алмазов, добытых за неделю.
Мистер Дэвис добросовестно относился к своим обязанностям и особо щепетилен был с деньгами и ценностями. Еще в юности, когда учился в закрытой школе в Эксетере, ему понравился девиз французских рыцарей, позже превратившийся в поговорку: «Fais ce que tu dois, et advienne qui pourra» – «Делай что должно – и будь, что будет». Он старался следовать ему, особенно в первой части. Что же касается второй – Уильям Дэвис не любил неожиданностей и полагал, что, исполняя свой долг честно, их легче всего избежать.
На этот раз, покончив с исполнением своего служебного долга еще до обеда, мистер Дэвис принялся убирать документы и запирать ящики, поглядывая при этом в окно. В углу кабинета стоял зонтик, но разве способен он защитить от летних ливней в этом краю? В конце октября дождь может пойти в любую минуту. К тому же жара… Девису больше нравились здешние зимы. И днем не слишком жарко, и ночью не чересчур холодно. Когда зимой он объяснял своему пятилетнему сынишке, что на Британских островах июль самый жаркий месяц, тот не верил и никак не мог понять, отчего в северном полушарии все иначе. Сам Уильям, конечно, понимал отчего и надеялся, что к тому времени, когда сын подрастет и ему придет время учиться в университете, они с семьей вернутся в Девоншир, где все как положено: зима – зимой, лето – летом, и солнце движется по небосклону слева направо, а не наоборот.