– Безмозглые, как животные, – покачал головой Ван Гротен.
– Вы не правы, Абрахам. То, что мы понимаем под умом, есть сумма опыта и знаний. При их родовом строе, ведении хозяйства, при всем их образе жизни у аборигенов просто не может появиться обширный опыт, и тем более знания. Но каждый из них наделен потенциалом не меньшим, чем у белого человека. Я читал одну статью, в которой говорилось о сравнении мозга белого человека и представителя черной расы. Они оказались одинаковыми по весу!
– Бог создал человека по образу и подобию своему, – скривился Ван Гроттен. – Не мог Господь наделить одинаковым разумом себе подобных и этих…
– Вы ошибаетесь. Негроиды столь же способны к обучению, как и европейцы. Посели ребенка-европейца в такие условия, в каких живут эти мальчишки, – кивнул Дэвис на черную ребятню, – он вырастет дикарем. Но если наоборот, негритенка поместить в благодатную среду – он будет способен, наравне с нами, вместить в себя все знания, накопленные человечеством.
– Знания, знания… – пробормотал едва умеющий читать работник Бэна Ллойда. – Веры у них в душе нет, вот что! Познают веру – людьми станут.
Простодушный Ллойд одобрительно кивнул, а Дэвис посчитал, что спор о пользе насаждения религии среди аборигенов бессмыслен и может далеко завести, и умолк, продолжая рассматривать крааль.
Вскоре вернулся Батлер. Казалось, небольшая поездка верхом добавила ему уверенности в себе. Лихо осадил он лошадь посреди площади, улыбаясь на прыснувших в испуге в разные стороны женщин и детей, и ловко спрыгнул на землю.
Используя Чхату в качестве переводчика, Ретт сказал вождю несколько слов. Тот кивнул и положил ему на плечо руку, прощаясь. Из толпы женщин выступила полная негритянка. Батлер обернулся к ней, погладил по каракулю коротко остриженных волос на голове, проговорил что-то ласковое.
Ллойд толкнул Дэвиса и шепнул возбужденно:
– Должно быть, эта баба мать черного парнишки. Уж не спал ли он с ней?
Набожный Ван Гроттен сплюнул и пробормотал себе под нос что-то о грехе прелюбодеяния.
Дэвис молча наблюдал сцену прощания. И вот, наконец, Батлер прижал к себе подростка Чхату, похлопал его по плечу, будто утешая, и, покинув черную толпу, приблизился к своим спасителям.
– Я готов, господа.
Спустя пару минут четыре всадника покинули поселок къхара-кхой.
Без лишних задержек в пути они добрались до фермы Ллойда за неполных четыре дня. Батлер предпочитал держаться в стороне, на особицу. Казалось, он наслаждается скоростью передвижения и просторами, открывающимися взору.
Когда проезжали мимо горы, где Батлер пропал полтора года назад, Дэвис указал ему на склон и спросил:
– Вы не помните это место, мистер Батлер? Как раз сюда вы отправились с Маферсоном, и здесь затерялись ваши следы.
– А зачем я отправился сюда? – поинтересовался Батлер, в памяти которого окружающий пейзаж не вызвал никаких ассоциаций.
Дэвису было известно далеко не все о целях экспедиции, но он поделился тем, что знал. Кроме того, рассказал Батлеру о его жене и дочери. О его доме в Кимберли, который миссис Батлер продала, покидая Африку.
На лице Ретта читалось удивление и недоверие.
– Неужели вы совсем ничего не помните? – поразился Уильям.
– Нет, – покачал головой Ретт. – Мне кажется, я впервые слышу эти имена. Я говорил, что в памяти у меня нет ничего, кроме жизни с къхара-кхой. Я даже не помню, как убил ягуара. Это мне потом рассказали.
– Вы понимаете их язык?
– Немного понимаю. Но говорить на нем невозможно. Поэтому они и прозвали меня Немым. Это имя звучит примерно так: Кдикхтца. Вот видите, даже имя свое не могу произнести, – усмехнулся Ретт.
– Ваше имя Ретт Батлер.
– К этому надо привыкнуть. Я до сих пор чувствую себя Немым, который появился на свет взрослым, лишенным памяти, среди дикарей.
Дэвис не мог не заметить, что по ухваткам, характеру Батлер сам на себя не похож. Исчезла непринужденная самоуверенная манера взирать на мир несколько свысока, исчез насмешливый огонек в глазах и изощренная язвительность, которая порой чувствовалась даже за любезностью. Он походил на ребенка, с любопытством и недоумением осматривающегося в незнакомом месте.
Глава 23
На ферме Батлер тщательно умылся и переоделся в платье Бэна Ллойда, оказавшееся ему почти впору. Жена Бенджамина подстригла ему волосы и бороду, после чего Ретт с интересом уставился в зеркало.
– Миссис Ллойд, вы не поверите, я видел свое отражение только в воде. Нет ли у вас бритвы? Мне отчего-то хочется избавиться от бороды.
Хозяйка принесла бритву и помазок с мылом. Точными и уверенными движениями Ретт побрился.
– Занятно, – высказался он, глядя на бритву. – Оказывается, мои руки помнят больше, чем голова.
Его руки действительно не казались неловкими – при обращении с лошадьми или во время трапезы. За ужином Батлер без запинок пользовался столовыми приборами.
– Ну вот, совсем другое дело! – не сдержался от реплики Ллойд, видя, с каким аппетитом уплетает Батлер бифштекс, используя нож и вилку. – Теперь вы похожи на нормального человека.
– А был похож на ненормального? – нахмурился Ретт.
– Нет, что вы! Я имел в виду, что, переодевшись и побрившись, вы выглядите как любой цивилизованный человек.
Батлер ничего не ответил, но помрачнел и до конца обеда не проронил ни слова.
После, когда он вышел во двор осмотреть ферму, Дэвис не преминул попенять Ллойду:
– Ты допустил бестактность, Бэн. Мистеру Батлеру, должно быть, тяжело сознавать, что все вокруг незнакомо и непонятно, а тут еще ты со своими замечаниями.
– Да не хотел я его обижать! Просто удивительно, что человек, не помня, как его зовут, ведет себя за столом, как джентльмен.
– Меня самого это поражает. Похоже, нашими привычками управляет не память, не разум, а что-то другое.
В небольшом доме Ллойда не нашлось лишнего помещения, поэтому Батлера уложили спать в одной комнате с Дэвисом. Ретт долго ворочался на своей кровати.
– Не спится, мистер Батлер? – не выдержал Дэвис.
– Непривычно. Хотя, должен признать, это удобнее, чем прикрытая шкурой подстилка из соломы.
Девиса подмывало спросить, с кем Батлер делил свое жесткое ложе – уж не с той ли негритянкой, которую погладил по голове на прощанье? Но он не решился. Такие интимные подробности не должны его касаться. Лучше подумать о том, как поступить по приезде в Кимберли.
Вероятно, следует обратиться к врачу за советом. Вдруг существуют какие-нибудь методы возвращения памяти? Хотя вряд ли во всем Кимберли найдется эскулап, сведущий в чем-то, кроме вправления костей, вырывания зубов и зашивания полученных в драке ран. Затем надо будет проинструктировать своего помощника – ведь придется сопровождать Батлера в Америку. Смит дотошный малый, но недостаточно опытен.
Уильям вздохнул: расставаться с женой и детьми на долгие три месяца не хотелось, но в таком состоянии отправлять Батлера одного в столь длительное путешествие нельзя. Вот если бы к нему чудесным образом вернулась память…
Будем надеяться, что так и случится, успокоил себя Дэвис, повернулся лицом к стене и вскоре ровно задышал.
Дэвис специально рассчитал время в пути так, чтобы доехать до Кимберли, когда стемнеет. Он подозревал, что появление считавшегося погибшим Батлера вызовет в городе нешуточную шумиху.
И все равно уже на следующее утро в дом Дэвиса заявился сам мистер Барнато. Своим хорошо поставленным театральным голосом здоровяк пророкотал, едва поздоровавшись:
– Мои черные болтают, что вчера вы привезли Батлера. Где вы его прячете, Дэвис? Черт побери, не каждый день возвращаются с того света!
– Батлер здесь, мистер Барнато, в соседней комнате, – негромко ответил Уильям. – Но должен предупредить вас – с ним не все в порядке…
– Он ранен, болен? – не дал договорить Барни.
– Он потерял память. На тот момент, как мы нашли его, он даже не помнил своего имени.
Ошарашенный таким известием, Барнато растерял половину своего энтузиазма и вопросительно уставился на Дэвиса, ожидая пояснения.
– Не бойтесь, он не похож на слабоумного. Просто забыл все, что произошло в его жизни до того, как он оказался среди дикарей.
– Дикарей?..
Вкратце Дэвис рассказал промышленнику, как и в каком состоянии они нашли Батлера.
– И все-таки я хочу его видеть, – переварив услышанное, заявил Барнато. – Может, он вспомнит меня?
На Батлера появление шумного, эмоционального алмазодобытчика не произвело никакого впечатления. Барнато пытался напомнить Ретту их прежние встречи, говорил о том, что по просьбе миссис Батлер организовал его поиски. Ретт внимательно слушал, но на лице его ничего не отражалось. Он не узнал Барни. За Барнато последовали еще несколько визитеров, прежних знакомцев Батлера. Председатель правления «Первой Электрической Кимберли» мистер Бишоп; мистер Болдуин, неоднократно совершавший вместе с Батлером вылазки в вельд на охоту; мистер Мэтьюз – приятель, не раз пропускавший на пару с Батлером рюмочку в баре «Звезда Кимберли». Все они пытались напомнить Ретту какие-то эпизоды из его жизни. А он в ответ лишь качал головой: «Не помню…»
К вечеру почтальон принес свежий номер «Кимберли дэйли обсервер», в которой была напечатана короткая заметка о том, что считавшийся пропавшим без вести и даже погибшим почтенный гражданин Кимберли нашелся. Газета обещала в одном из ближайших номеров обширное интервью с мистером Батлером, где будет рассказано обо всех злоключениях, выпавших на его долю, а также о чудесном избавлении от произвола дикарей.
Дэвис следил, как быстро читал Батлер заметку, и вновь подивился фокусам, на которые способна человеческая память.
– Может, меня еще по улицам будут водить? И показывать, как редкое животное? – хмуро поинтересовался Батлер, прочитав статью. – Мне кажется, в этом смысле дикари намного спокойнее, их не интересуют сенсации.
– Это не просто любовь к сенсациям, мистер Батлер. Люди рады, что вы нашлись. О вашем исчезновении знало все Кимберли и половина Капской провинции. Даже в Оранжевом государстве об этом писали газеты.
– Оранжевое государство? – переспросил Батлер.
«Как много ему еще предстоит узнать!» – вздохнул Дэвис, понимая, насколько неуютно может чувствовать себя человек, не знающий вещей, которые для окружающих кажутся само собой разумеющимися.
– Не хотите ли почитать газеты, мистер Батлер? – предложил он. – У меня в доме хранятся газеты за два последних года. Возможно, вам будет интересно узнать кое-что о мире, в котором вы жили до того, как…
– Спасибо, Уильям. Вы позволите так себя называть?
– Конечно, а можете – Вилли. Как вам будет угодно.
– Тогда вы называйте меня Ретт.
– Нет, простите, мистер Батлер. Не думаю, что это будет правильно. Между нами слишком большая дистанция для столь дружеского обращения. Я всего лишь управляющий вашей жены.
– Хм-м… Я не спрашивал… Что, моя жена богата, если ей требуется управляющий?
– Да, у миссис Батлер в Кимберли осталась контора. Мы продаем оборудование алмазодобытчикам. Она также владеет несколькими участками.
– Участками? – не понял Ретт.
– Не самыми большими алмазоносными участками и не самыми богатыми. Вряд ли они составят конкуренцию Большой дыре.
– Большой дыре? – в удивлении взлетели брови Батлера.
– Крупнейшему месторождению алмазов в мире. Оно находится в полутора милях от этого дома, – терпеливо объяснял Дэвис.
– А я?
– Что, простите?..
– У меня самого есть состояние или я жил на содержании у жены?
Этот вопрос вызвал у Дэвиса улыбку.
– Нет, что вы! Полагаю, ваше состояние даже превышает богатство миссис Батлер. Во всяком случае, она упоминала, что вы владеете акциями, а также поместьем, домом и предприятием по переработке удобрений в Чарльстоне.
– В Чарльстоне?.. – протянул Ретт, будто пробуя на вкус название города.
– Вам это ничего не говорит?
– Это в Америке?
– На юге Штатов, если мне не изменяют мои познания в географии.
– Мои познания в географии похожи на обрывки карт, всплывающие неизвестно откуда. Я представляю, где находятся Франция и Индия, Китай и Россия. И Италия, и Греция. Я знаю немецкий язык и, кажется, французский. Я даже могу прочитать девиз на латыни – вот здесь, под газетным заголовком: «Vox audita peril, littera scripta manet» – «Услышанное умирает, написанное остается».
Дэвис замер в удивлении, а Батлер завершил:
– Давайте свои газеты, Вилли. Вдруг с их помощью я смогу извлечь из своей памяти еще что-нибудь.
Несколько дней Ретт провел за чтением. Лишь пару раз он проехался в коляске по городу в компании Дэвиса. Но любопытные взгляды окружающих, их желание обязательно лично от Батлера услышать о его приключениях, отбили у него охоту бывать на людях.
Ему приобрели несколько приличных костюмов и рубашек, обувь. Он посетил цирюльника и видом своим теперь не отличался от окружающих. В присутствии Дэвиса он дал интервью местному журналисту, в котором поделился «экзотическими подробности жизни африканских дикарей», как назвал это корреспондент. Больше Ретту рассказать было не о чем.
Дэвис уладил свои дела перед отъездом на длительный срок. Можно было отправляться в Кейптаун. Поразмыслив, Дэвис пришел к выводу, что раньше времени извещать миссис Батлер не стоит. Путешествие с южной оконечности Африканского материка длится долго и полно опасностей. Он решил, что отправит телеграмму из Глазго.
Батлер же просто не думал о жене и о том, что ее следует известить о возвращении.
Глава 24
Получив телеграмму, что Ретт нашелся и едет, Скарлетт смеялась и плакала от счастья – жизнь вернулась к ней! На следующий же день поспешила она в Чарльстон и стала лихорадочно готовиться к встрече мужа. Первой из знакомых, с кем она поделилась радостью, стала Салли Брютон, и вскоре о воскрешении Ретта Батлера знал весь город. Быстроте распространения известия немало поспособствовал Сезон, во время которого сливки чарльстонского общества регулярно встречались на балах.
Пароход из Глазго ожидался десятого февраля. Скарлетт молила бога, чтобы он не задержался. Она надеялась появиться под руку с мужем на последнем балу святой Цецилии.
Хотя Дуглас не посещал балы, до него тоже дошли слухи, что миссис Батлер больше не вдова. Он тут же прислал ей записку с просьбой о встрече в обычном месте. Прочитав послание, Скарлетт застыла в испуге. Первой мыслью было проигнорировать записку, показав этим Эдварду, что их связи пришел конец. Но вдруг он будет навязчив, вдруг надумает объясниться в ее доме? Поколебавшись, Скарлетт приняла решение разрубить этот узел раз и навсегда. В ответной записке она написала, когда ее ждать.
Войдя в комнату на Нассау-стрит, она не позволила себя обнять, не позволила даже поцеловать руку. Прямо с порога она решительно заявила:
– Эдвард, я пришла сказать, что между нами все кончено. Вероятно, тебе уже известно – мой муж нашелся и возвращается.
Дуглас невольно отступил на шаг, помолчал немного, испытующе глядя на нее, и вдруг цинично усмехнулся:
– И ты считаешь, что долг жены хранить верность…
– А разве не так? – холодно переспросила Скарлетт.
– Так. Но бывают и исключения.
Он явно намекал на то, что их связь может продолжаться.
– Это не тот случай, – покачала она головой. – Я люблю Ретта. А то, что было между нами, всего лишь…
Она запнулась, подбирая слово: адюльтер, прелюбодеяние, утоление плотских желаний?..
Лицо Дугласа помрачнело.
– Значит, я был лишь временной заменой?
Не желая обидеть его, она промолвила как можно мягче:
– Если бы я не считала себя вдовой – не было бы ничего.
– Скарлетт…
Он подался к ней, но она вскинула руку, запрещая ему приближаться. Дуглас послушно остановился в шаге от нее и с горячностью, которой она от него не ожидала, заговорил:
– Скарлетт, я и сам поначалу не относился к этому серьезно. Я думал, это очередная временная связь. Не буду лукавить – такие связи у меня уже случались. Я полагал, что после утоления жажды наступит пресыщение, но вместо этого привязался к тебе. Возможно, встречайся мы только здесь, все было бы иначе… Я люблю тебя, Скарлетт! Я восхищаюсь тобой не только как изумительной любовницей, но и как необычной, умной и волевой женщиной.
Признание прозвучало искренне, и она поверила ему, но все равно твердо сказала:
– Эдвард, прости, но я люблю только своего мужа. Все кончено.
– Значит, мы больше не увидимся?
В голосе всегда сдержанного и кажущегося бесстрастным Дугласа ей послышалось отчаяние.
– Нет, отчего же… Но, думаю, теперь ты будешь иметь дела с Реттом.
– Лучше мне не быть его поверенным, – выдохнул он.
– Брось, Эдвард. Не стоит путать личные отношения с делами. Ты рачительно заботился о нашем состоянии, и нам не хотелось бы тебя терять.
– Ты говоришь так, как будто он уже здесь…
– Да. Он здесь, со мной. И всегда был со мной. Разве ты не чувствовал?
– Нет. Здесь, – кивнул он на кровать, – ты была только со мной.
– Это всего лишь постель, – пожала плечами Скарлетт. – Можно любить человека и не спать с ним, а можно спать и не любить.
– Особенно часто последнее случается с женщинами, – с неожиданно прорвавшейся злостью проронил Дуглас.
– Мне кажется, с мужчинами еще чаще, – колко парировала Скарлетт.
Они некоторое время молчали, не глядя друг на друга.
– Значит – все? – наконец спросил он, поднимая на нее глаза.
– Да, все, – в последний раз взглянула на него Скарлетт. – Прощай, Эдвард.
И, считая, что эта страница жизни навсегда закрыта, она покинула комнату, в которой провела немало сладостных часов.
Она порвала с Эдвардом, но забыть то, что было между ними, конечно, не могла. По ночам, лежа в постели, она пыталась вообразить, что вскоре место рядом с ней будет занимать Ретт, а видела Эдварда.
«О, зачем он вторгся в мою жизнь, зачем я согласилась стать его любовницей!» – не переставала корить себя Скарлетт.