Ням-Ням уже отходя от горячки боя проговорил вожак и снова указал лапой на поверженного самца.
Ням-Ням радостно закричали они и наперебой бросились к поверженному самцу.
Ням-Ням мурлыкали они поедая его мозг.
Когда самец немного протух они съели и его.
Глава 8
Прошло уже более полугода как Джон попал в плен к этим странным волосатым существам, а он всё ещё не мог понять люди они или нет. Правда он уже видел как они изготовляли свои орудия. Изготовляла примитивные орудия при помощи своих лап и зубов его первобытная жена Лола, изготовлял орудия и вожак стада. Но уже не при помощи зубов а при помощи грубо заострённого с одной стороны камня.
Всякий раз когда ему нужно было заострить сук на конце ветки, он брал в одну лапу ветку в другую камень и обтесывал им сук, пока его конец не становился острым как шило. Затем он пробывал его пальцем, как пробуют пальцем мальчишки перочиный нож и если конец был действительно острым он удовлетворенно произносил У и на этом работа заканчивалась. Другие волосатые члены его стада изготовляли уже примитивные каменные орудия. Джону однажды удалось увидеть как это это делает один из них- Гук, он почему то так называл его и Гук как ни странно откликался на это имя. Гук брал в свои лапы один из больших голышей, которые в изобилии валялись вдоль берега реки и сильно размахнувшись кидал его в большой валун, вросший глубоко в землю. Голыш разбивался на несколько кусков и Гук выбирал из них поострее, но такой чтобы не резал ему руку.
Однажды Гук при очередном изготовлении орудия, а изготовлял он их всякий раз, когда нужно было идти на охоту или разделывать тушу, принесённую течением реки, как это случилось с тушей носорога, поранил себе лапу. У-у громко визжал он наблюдая как алые капельки крови медленно падают на землю.
Как всегда собралось всё стадо волосатых существ. У-у обступив Гука удивлённо покачивали они своими головами. Медленно очень медленно протиснулся сквозь них какой то старый самец, он был настолько стар, что даже волосы покрывавшие его тело, были не тёмно коричневыми а почти серебряными.
Самец заметно хромал, к тому же у него не было одного глаза. В своей лапе он держал листья какого-то растения- подорожник удивился Джон.
Он осторожно взял лапу Гука и бережно приложил к ней листок.
О сказал коротко старый одноглазый самец и Гук перестал визжать.
Через несколько дней рана зажила.
Но особенно возвысился старый одноглазый самец, которого Джон увидел в первый раз, после одного случая.
Дело в том, что другой волосатый родич Гука не удовольствовался такой примитивной технологией изготовления каменного орудия. Она была неудобна, при таком способе оставалось много отходов и нужно было перепортить немало голышей, прежде чем получить острый осколок. Он придумал другое. Брал в лапу большой голыш а другим голышом поменьше наносил по нему удары. И ни кое как ни беспорядочно. Обычно он наносил их по самому кончику большого голыша. Получалось гораздо удобнее край голыша получался острым а сам голыш не резал руки.
Но и такой способ был всё же несовершенен. Мелкие каменные осколки брызгами летели во все стороны.
Один из таких осколков и угодил однажды ему в глаз. У-у взвыл он от резкой боли и закружился на одной ноге.
На его пронзительный громкий крик сбежались все члены стада. Они обступили его со всех сторон и тревожно смотрели на него. У-у выл тот и показывал рукой себе на глаз. Дело могло принять плохой оборот если бы не вмешался "колдун", так старого одноглазого самца стал называть с тех пор Джон.
Сильно прихрамывая он приблизился к пострадавшему изготовителю каменных орудий.
Тот по видимому уже ждал его и приоткрыл один глаз.
У-у увидев колдуна снова заверещал он.
О! Коротко и властно сказал колдун.
Пострадавший умолк и широко открыл здоровый глаз.
Колдун бережно раздвинул своими волосатыми пальцами глаз пострадавшего, а затем с неожиданной ловкостью, , которой Джон от него никак не ожидал кончиком языка слизнул каменную соринку.
Самец открыл оба глаза и удивлённо посмотрел на колдуна. Затем он открыл больной глаз, затем снова закрыл. Затем потер глаз, в котором находилась соринка. Соринки не было, боли тоже больше не было. Самец открыл оба глаза и радостно посмотрел на колдуна. У-у и крик благодарности огласил поляну.
О ! Коротко сказал колдун и похлопал самца по плечу.
У-у коротко и властно проревел вожак и другой самец подал "колдуну" отвратительно пахнущий кусок мяса. Ням-Ням блаженно замурлыкал колдун и не спеша с наслаждением стал поедать его.
Насытившись "колдун" вопросительно посмотрел на вожака.
О? Проревел вожак.
Ням-Ням и "колдун" показал своим волосатым пальцем на молодую самочку пугливо смотревшую на него.
Колдун так никогда бы и не получил её в свою собственность, но на её несчастье, колдун слизнул из глаза соринку у родственника вожака стада.
По прошествии некоторого времени Джон с удивлением для себя открыл что у волосатых существ совсем не было равенства, как нет равенства и у нас у людей.
Ням-Ням?- переспросил вожак.
О! Ням-Ням! О-Ням-Ням и "колдун" осклабился в сладострастной улыбке.
И-а ! Пронзительно завизжала молодая самочка и оскалила зубы.
Ням-Ням- строго сказал вожак и самочка понурив голову покорно вышла из стада.
Но на этом почести оказанные вожаком "колдуну" не кончились.
Неравенство у волосатых существ заключалось в том, что они по очереди поглощали головной мозг поверженного врага или убитого животного, лакомства при виде которого Джона в первый раз чуть не стошнило.
Первым его как водится пробовал вожак. А вот вторым ?! А вот второй его пробовала любимая самка вожака.
Вообще то у вожака было много самок, с которыми он беспрепятственно на виду у всех удовлетворял свои потребности. Но была одна самая любимая. Вот она после вожака и погружала не спеша свою маленькую волосатую лапу в череп очередной жертвы. Затем насытившись и аккуратно вытерев губы она зорко следила за тем, чтобы кусочки этого розовато студенистого вещества, достались её сыновьям.
Всё время пока шла эта трапеза стадо затаив дыхание следило за ними
И лишь когда вожак со своей многочислённой роднёй насыщался, следовало его короткое покровительственное У и жалкие остатки лакомства доставались всем остальным членам стада.
И вот теперь этот первобытный закон стада был нарушен. И кем нарушен каким то старым, полуслепым самцом со слезящимся глазом. Теперь он получил право есть мозг сразу после любимой самки вожака. Мало того, что он взял себе самку, на которую положил глаз никто иной как брат вожака так он нарушил закон стада, закон на котором оно держалось.
Возмущению родственников вожака не было предела, особенно негодовал брат вожака, тот самый у которого "колдун" отнял самку. Подлетев к вожаку он жестикулируя лапами, показывая ими то на "колдуна" то на самочку то на вожака, то на себя он что-то быстро залопотал.
У! Коротко сказал вожак и показал себе на глаз.
Ням-Ням добавил он и показал на самку.
Ням-Ням закончил он и отвернулся от своего брата.
И всё таки какие же они люди ?- терзался сомнениями Джон, пусть даже они и изготовляют эти грубые булыжники, которые они с равным успехом используют и для рытья корней и для рубки деревьев и для того чтобы в драке проломить голову друг другу.
Ведь у нас у людей есть речь, слова. А у них пусть даже самой примитивной речи ведь нет.
В самом деле разве можно считать за речь какой-то ограниченный и невнятный набор звуков, которые издают при своём общении эти волосатые существа.
А моя Лола человек она человек или не человек с любопытством присматривался к ней Джон.
Гм!? Сзади она пожалуй человек и даже ничего человек. А вот спереди. Спереди у Лолы как и у любой другой первобытной женщины был не нос греческий, римский или орлиный, который так любят воспевать поэты и который как известно играет не последнюю роль в красоте женщины а две большие широкие дырки, такие как например у шимпанзе. Но её глаза они были совсем человеческими. Большие широко открытые они смотрели на мир радостно и изумлённо. Они то и притягивали словно магнитом к себе Джона. Но иногда их заволакивала лёгкая дымка грусти и Лолу охватывала какая-то непонятная Джону скорбь. И тогда она никого не подпускала к себе даже Джона.
Казалось её глаза таят в себе какую-то тайну, страшную тайну, вселенскую тайну которую не в силах никто и никогда разгадать.
А какую тайну могут таить глаза женщины тем более первобытной !?
Но самое главное, что произошло за эти шесть месяцев так это то, что у Лолы округлился живот и заметно округлился.
Движения её сделались более плавными и спокойными, а маленькие сморщенные груди стали постепенно набухать.
Неужели эта у Джона уже не поварачивался язык назвать её образиной но и женщиной назвать он её всё же ещё не мог, неужели она станет матерью моего ребёнка.
Неужели эта у Джона уже не поварачивался язык назвать её образиной но и женщиной назвать он её всё же ещё не мог, неужели она станет матерью моего ребёнка.
Подумать только ещё совсем недавно я протирал штаны в своей небольшой фирме и даже думать не мог, что через год буду жить с Лолой. Прямо какой-то фантастический сон.
Но это был не сон.
Джон не оставил своих настойчивых попыток научить Лолу разговаривать. Теперь он применил другой способ обучения. Брал в руки ветку клал её перед Лолой и говорил ветка, отрывал у неё листок и говорил листок. В глазах у Лолы пробегали какие-то огоньки, она задумчиво смотрела на Джона и тёрла лапой свой высокий, совсем не обезьяний лоб. Ведь она понимает меня понимает почти с ужасом думал Джон.
Но огоньки пробегали и тут же гасли. А Лола лишь беспомощно произносила У и Ням-Ням-Ням.
Когда уж становилось совсем невыносимо Джон брал в руки Будду- так назвал он золотой самородок и подолгу рассматривал его.
Ты у меня единственная ниточка говорил он нежно поглаживая его, которая связывает меня с тем миром, который так неожиданно покинул я.
Лола по своему совсем не по обезьяньи реагировала на золотого Будду. И-и как то неприятно кричала она и скалила зубы когда Джон доставал самородок. Ревнуешь- печально усмехался Джон. И ничего то ты не понимаешь Лола. Кроме него у меня больше ничего нет понимаешь ничего. И-и продолжала неприятно кричать Лола и скалить зубы. А может быть Боб вернётся грустно размышлял Джон. Ведь он обещал вернутся, а Боб жадный очень жадный.
Как то утром, когда жаркое африканское солнце только начинало свой поход по небу, его разбудил страшный грохот. Неужели Боб вернулся недоумевал Джон, но зачем он производит такой шум.
Мог бы и потише и встревоженный Джон вылез из хижины.
Но шум производил отнюдь не Боб. Какой-то большой волосатый самец, его Джон никогда не видел среди многочисленной родни вожака хватал пустые пластиковые канистры, которые в последний момент выкинул Боб и кидал их от этого они производили ужасный грохот.
Его волосатые сородичи, спрятавшись за ближайшие кусты с тревогой и недоумением следили за ним.
У-у попробовал урезонить его какой то самец из многочисленной родни вожака и выскочил на поляну.
А-а дико и пронзительно оскалив зубы завизжал тот и что есть силы запустил канистру в своего улепетывающего сородича. Она попала ему в спину. О-о испуганно и удивленно воскликнул он и побежал ещё быстрее.
Но этим самец не ограничился. Взобравшись на гору пластиковых канистр он взяв в одну руку канистру стал колотить ей по всем остальным. Грохот и шум стоял неимоверный. Джон как то был на концерте где давали тяжёлый рок, после этого у него довольно долго болела голова, сейчас она заболела тоже.
Испуганные сородичи пытались успокоить взбесившегося самца. По очереди они приближались к нему.
У-у кричали они и показывали лапой на пластиковые канистры.
А-а дико кричал самец и кидал в них канистры.
Вожак стада не вмешивался в этот переполох. С кривой ухмылкой на своём волосатом лице он следил за всеми этими событиями.
А события эти развивались отнюдь не в его пользу.
В конце концов устав от всего этого шума и грохота члены стада стали по очереди приближаться к разбушевавшемуся самцу.
О ! Говорили они и гладили ему спину и руки. Разбушевавшейся самец снисходительно глядя на своих сородичей как должное принимал эти знаки покорности и уважения
Глазами полными затаённой злобы глядел на эту сцену вожак стада.
Ну всё концерт закончен подумал Джон зрители могут расходиться по домам.
Но он ошибся.
В обед, когда жаркое всё испепеляющее солнце загнало всех членов стада в спасительную тень,
разбушевавшийся самец снова стал кидаться пластиковыми канистрами, и кидался он не в кого нибудь а в родного брата вожака, в то время, когда одна из его самок искала в его густой шерсти блох.
Одна из канистр угодила самке в бок.
И-а пронзительно закричала она и оскалила зубы.
Другая попала брату вожака в живот.
У-у грозно прокричал он и вскочил на ноги.
А-а дико прокричал самец и оскалив зубы замахнулся на него пластиковой канистрой.
У ! Снова воскликнул брат вожака, но на этот раз не так грозно и делая вид, что ничего особенного не произошло поднялся и не спеша пошёл к другому дереву.
А-а грозно закричал самец и начал бить пластиковыми канистрами о землю.
Но кульминация этого события произошла через три дня на охоте.
Волосатым существам повезло. Большая антилопа гну чудом вырвалась из острых когтей льва, а вот вырваться из их цепких лап ей не удалось. Теперь она истекая кровью лежала с перебитой ногой, с разодранным боком тяжело мыча и устремив свой тоскливый взор к небу. Вожак стада зажав в своей лапе тяжёлый булыжник осторожно приближался к ней. Несмотря на то, что антилопа уже погибала она всё ещё была опасна. Её острые рога по прежнему оставались грозным оружием. Но силы уже покинули её. Она лишь только беспомощно глядела на вожака. Следя за каждым движением антилопы вожак стада приблизился к ней и взмахнул камнем. Раздался негромкий хруст, задние ноги антилопы конвульсивно дернулись и она неподвижно вытянулась на земле. Вожак стада стал не спеша стал отделять её голову от туловища. Всё стадо напряжённо следило за ним.
Через некоторое время он стал уже долбить мёртвую голову с остекленевшими глазами.
У-у грозно и победно прокричал он и вырвал ещё тёплый мозг антилопы. А дальше произошло неожиданное. А!- дико прокричал самец кидавшийся пластиковыми канистрами и сделав огромный прыжок очутился рядом с вожаком. А снова прокричал он и оскалив зубы запустил свою волосатую руку в череп антилопы.
Этого дальше терпеть было нельзя. Оскалив зубы вожак бросился на самца.
Но по видимому тот уже был готов к схватке. Сделав прыжок в сторону он схватил тяжёлую суковатую ветку. Вожак схватил свою с острым суком на конце. И битва началась.
Теперь он уже не защищался как прежде а сразу пошёл в атаку. И-и упруго свистела ветка рассекая воздух И-И подбадривал себя громкими криками вожак. Не ожидавший такого напора самец растерялся.
Это ему дорого стоило. И-и ветка упруго рассекла воздух и её острый сук легко словно бритвой распорол кожу на боку самца. Рана была ужасной. Из под чёрной волосатой кожи зарозовели бугры мышц.
Любого сразил бы такой удар, но только не этого самца. Он обладал поистине нечеловеческой силой.
Перекинув ветку из правой лапы в левую он продолжал битву. И хотя кровь быстрым ручейком бежала по его телу теперь он не спешил. Зорко следя за всеми действиями вожака, отбивая его удары и стараясь сделать одно- не упасть он ожидал его ошибки. А тот потеряв былую осторожность, продолжал наступать на раненого соперника уверенный в близкой победе. Но на этот раз вожак расслабился рано.
Он лишь только на мгновение оставил незащищённым своё левоё плечо, но и это мгновение самец подстерёг. А дико закричал он и сделав какое-то неуловимое движение даже не плечом а кистью левой лапы нанёс вожаку разящий удар. Спасла его только врождённая реакция. Он не успел отступить от этого удара.
Он успел лишь только подставить свою суковатую палку. Крак и палка словно соломинка переломилась надвое. Вожак беспомощно опустил свою левую руку. Но самец помнил исход того поединка за которым он внимательно следил. Смотря вожаку прямо в глаза он сильно размахнувшись ударил по незащиненному плечу. Раздался глухой звук. У-у как то глухо утробно вскрикнул вожак и его левая рука беспомощно повисла на лоскутках разорванной кожи. Но и на этот раз самец не спешил. Зная коварство вожака он нанёс удар с левой теперь уже незащинённой стороны. А-а-х как то глубоко вздохнул вожак и на его губах запузырилась розовая пена- у него были переломаны все рёбра. Исход поединка был уже предрешён, но вожак всё ещё держался, тем более, что и его противник сильно ослабел от потери крови.
Следующий ударом он переломал вожаку грудную клетку и сбил его с ног. Вожак очутился на земле.
Слабеющими лапами самец взял булыжник, которым вожак только что перерубил голову антилопы и направился к вожаку.
И-а раздался дикий крик и из толпы волосатых существ оскалив зубы выбежала любимая самка вожака.
И-а и она намахнулась толстой веткой на победителя. Даже не оборачиваясь самец взмахнул своей могучей лапой и любимая самка вожака как былинка отлетела в сторону.
Теперь ему ничто уже не могло помешать. Медленно, шатаясь из стороны в сторону самец подошёл к побеждённому вожаку. На него смотрели полные ненависти глаза.
Самец взмахнул булыжником. У-у словно глубокий стон прошло по стаду.
Отделив голову вожака от тела самец не стал по обыкновению есть его мозг.
У-у громко закричал он и показал своим волосатым пальцем на колдуна.
Тот подобострастно склонив свою голову, прихрамывая больше чем обычно торопливо вышел из стада.