— Используя роботов, — заметил Юргенс.
— Мы не называем их роботами.
— Может быть, и нет. Механические приспособления. Инструменты, которые, однако, имеют собственное «я» и способность думать.
— Это верно. Они прекрасно сделаны и великолепно обучены. Они помогают нам не только сражаться, но и планировать операции. Мой штаб состоит почти исключительно из них. Во многих случаях даже моя хватка уступает их видению оперативной ситуации.
— И поле боя после сражения усеяно «механическими приспособлениями»?
— Конечно. Мы потом ремонтируем те, которые поддаются восстановлению.
— После ремонта вы снова отправляете их сражаться?
— Ну естественно. Война требует рачительного использования ресурсов.
— Генерал, — сказал Юргенс, — я не думаю, чтобы мне понравилось в вашем мире.
— А что собой представляет ваш мир? Если вам не нравится мой, расскажите нам о своем.
— Наш мир исполнен доброты и покоя. Мы испытываем сострадание к своим людям.
— Это звучит тошнотворно, — сказал генерал. — Своим людям?
— В нашем мире людей осталось мало. Мы заботимся о них.
— Как это ни противно всем моим убеждениям, — заговорил пастор, — я вынужден прийти к заключению, что Эдвард Лэнсинг может быть прав. Похоже, мы все действительно пришли из разных миров. Циничный мир, рассматривающий войну просто как игру…
— Это не простая игра, — прервал его генерал, — иногда она бывает весьма сложной.
— Циничный мир, рассматривающий войну как сложную игру, — продолжал пастор. — Мир поэтов и поэтесс, музыки и академий. Мир, в котором роботы по доброте своей заботятся о людях. И ваш мир, милая леди, в котором женщина может оказаться инженером.
— А что же в этом плохого? — спросила Мэри.
— Женщинам не следует быть инженерами. Они должны быть верными женами, экономными хозяйками и хорошими воспитательницами детей. Это естественная сфера для женщин.
— В моем мире женщины — не только инженеры. Они становятся физиками, врачами, химиками, философами, палеонтологами, геологами, членами правлений корпораций, президентами престижных компаний, юристами и законодателями, главами агентств. Список может быть продолжен без конца.
Из кухни появился деловитый хозяин.
— Освободите стол, — сказал он, — освободите стол для ужина. Надеюсь, он вам понравится.
Глава 7
ВЕСЬМА ВКУСНЫЙ И СЫТНЫЙ ужин закончился. Отодвинув стол, собравшиеся расположились у камина, от которого исходило приятное тепло. Позади них, в дальнем углу комнаты, игроки в карты по-прежнему были увлечены игрой.
Лэнсинг кивнул в их сторону:
— А как же они? Они не присоединились к нам, когда мы ужинали.
Хозяин сделал осуждающий жест:
— Они не желают прерывать игру. Я подал им бутерброды, и они съели их, не отрываясь от карт. Они не поднимутся из-за стола до рассвета. Немного прикорнув, они совершают молитву, завтракают и снова садятся за карты.
— Кому же они молятся? — спросила Мэри. — Богам удачи, наверное.
Хозяин помотал головой:
— Не знаю. Я никогда не подслушиваю.
— Вы кажетесь мне удивительно нелюбознательным человеком, — сказал пастор. — О чем бы ни зашла речь, вы обнаруживаете поистине поразительное неведение. Вы не знаете, что это за страна. Вы не знаете, как мы оказались здесь и что нас ожидает.
— Я говорю вам правду, — ответил хозяин — Я действительно не знаю и никогда этим не интересовался.
— И не у кого было спросить?
— Думаю, что так оно и есть.
— Выходит, нас согнали сюда без всякой информации и инструкций, — сказала Мэри. — Но этот кто-то или некая сила должны же были иметь какую-то цель. Неужели ни малейшего представления?..
— Абсолютно никакого, миледи. Я могу сказать вам одно: другие группы, появлявшиеся здесь, отправлялись обычно по древней дороге на поиски того, что лежит за горизонтом.
— Так здесь были и другие группы?
— О да. Очень много. Но проходит много времени, прежде чем одна сменит другую.
— А они возвращаются?
— Редко. Разве что отставшие от группы.
— И что же происходит с теми, кто отстал?
— Этого я не знаю. На зиму я закрываю гостиницу.
— Эта древняя дорога, о которой вы упомянули, — вмешался генерал, — вы не могли бы рассказать о ней побольше? Куда она ведет, куда по ней можно добраться?
— До меня доходили только слухи. Мне приходилось слышать о городе и о кубе.
— Только слухи?
— Да, это все, что я знаю.
— А что такое куб? — спросил Лэнсинг.
— Я рассказал все, что знаю, — упорствовал хозяин. — Мне больше ничего не известно. А теперь я должен коснуться вопроса, который мне неловко задавать, но задать который я должен.
— И какой же? — спросил пастор.
— Это вопрос платежа. Вам следует заплатить и за еду, и за размещение. И еще я держу небольшую лавочку, где вы могли бы купить продовольствие и другие товары, прежде чем отправитесь в путь.
— У меня нет при себе денег, — сказал генерал. — Я их редко ношу с собой. Знай я заранее, что попаду сюда, я бы захватил какую-то сумму.
— У меня всего несколько купюр и пригоршня мелочи, — обратился к хозяину пастор — Как и все служители церкви в моей стране, я очень беден.
— Я могла бы выписать чек, — вступила в разговор Мэри.
— Мне очень жаль, но я не принимаю чеки. Годится только звонкая монета, — ответил хозяин.
— Ничего не понимаю, — пожаловалась Сандра Карвер. — Монеты и чеки?
— Речь идет о деньгах, — пояснил генерал. — Вы должны знать, что такое деньги.
— Но я ничего об этом не знаю. Умоляю вас, скажите, что такое деньги?
Генерал ответил мягко:
— Это знак, бумажный или металлический, имеющий установленную ценность. Деньги используются для оплаты товаров или услуг. Вам наверняка приходилось использовать их для приобретения пищи и одежды.
— Но мы ничего не покупаем. Мы отдаем. Я отдаю свои поэмы и песни. Другие дают мне пищу и одежду, когда я в них нуждаюсь.
— Совершенно коммунистическое общество, — сказал Лэнсинг.
— Не вижу, почему вы все выглядите такими шокированными и озадаченными, — сказал Юргенс. — То, о чем говорит Сандра, единственный разумный способ организации общества.
— Это означает, как я понимаю, — прокомментировал генерал, — что и у вас обоих тоже нет денег. — Он повернулся к хозяину и произнес: — Очень жаль, приятель. Похоже, вам не повезло.
— Погодите-ка, — вмешался Лэнсинг. У хозяина он спросил: — Не случалось ли, что деньги оказывались только у одного члена группы? Деньги тех, кому принадлежит инициатива во всем этом невероятном действе?
— Иногда бывало, — ответил хозяин. — По правде говоря, почти всегда.
— Что же вы сразу не сказали?
— Ну, — пробормотал хозяин, облизывая губы, — никогда нельзя быть уверенным. И следует соблюдать осторожность.
— Следует ли заключить, мистер Лэнсинг, — сказал пастор, — что вы являетесь нашим казначеем?
— Кажется, да, — ответил Лэнсинг. — Я был озадачен случившимся. — Он вынул из кармана одну из золотых монет и кинул ее хозяину. — Чистое золото, — сказал он, хотя не знал, так ли это. — Хватит на наши расходы?
— Следовало бы заплатить еще две, — сказал хозяин. — За ужин, ночлег и будущий завтрак.
— Я думаю, мистер Лэнсинг, что он бессовестно грабит вас, — сказал пастор.
— Я тоже, — ответил Лэнсинг. — Думаю, за ваши услуги хватило бы и одной монеты. Однако из свойственной мне щедрости я готов заплатить две, но никак не больше.
— Цены так растут, и столько приходится платить слугам… — запричитал хозяин.
— Я плачу две, — повторил Лэнсинг, протягивая вторую монету, — и больше ни гроша.
— Ладно, — вздохнул хозяин, — может быть, следующая группа окажется щедрее.
— И все же это слишком много, — проворчал пастор. Лэнсинг подкинул монету, и хозяин гостиницы ловко поймал ее пухлой рукой.
— Может быть, и много, — сказал Лэнсинг пастору, — но я не хочу, чтобы он говорил, будто мы обманули его.
Хозяин медленно поднялся.
— Когда пожелаете отойти ко сну, — сказал он, — позовите меня, я провожу вас в ваши комнаты.
После его ухода Мэри сказала:
— Что за странный метод финансировать путешествие. Вы ведь могли ничего не говорить, Эдвард, и остаться при своих деньгах.
— Но хозяин знал, что у кого-то из нас есть деньги.
— Судя по всему, кто-то нас сюда специально направил.
— Или что-то.
— Верно, или что-то. Мы, должно быть, очень нужны кому-то, раз наше пребывание здесь оплачивается.
— Но почему бы не сказать нам, чего от нас хотят?
— Мы имеем дело со странными существами.
— Мистер Лэнсинг, может, это и не наше дело, — сказал генерал, — но не поясните ли вы, как к вам попали деньги?
— Но почему бы не сказать нам, чего от нас хотят?
— Мы имеем дело со странными существами.
— Мистер Лэнсинг, может, это и не наше дело, — сказал генерал, — но не поясните ли вы, как к вам попали деньги?
— Буду только рад, — ответил Лэнсинг, — но, во-первых, знает ли кто-нибудь из вас, что такое игральные автоматы? — Все слышали о них впервые. — Ну, тогда я расскажу вам длинную историю о студенте, игральных автоматах и моем эксцентричном друге.
Он рассказывал, и все слушали его с неослабным вниманием.
— Должен сказать, — заметил генерал, когда Лэнсинг закончил, — что все это ужасно сложно.
— Все происшедшее, — ответил Лэнсинг, — походило на розыгрыш. Но мое любопытство не давало мне остановиться.
— Может, это и хорошо. Иначе мы бы оказались без гроша за душой.
— Странно, — сказала Сандра, — вы обратили внимание, каким образом нас перенесли сюда: я — благодаря музыке, вы — через посредство этих предметов, которые называете игральными автоматами?
— А меня, — сказала Мэри, — затянул, как ни невероятно это звучит, чертеж. Мой сослуживец принес его мне, попросив объяснить деталь, в которой он не мог разобраться. Он очень настаивал и даже показал пальцем, куда именно я должна смотреть. Действительно, на чертеже был изображен механизм, подобного которому я никогда раньше не видела, и, пока я пыталась в нем разобраться, он как бы поймал меня; потом я увидела лес. Меня поражает, что и Эдвард, и я попали в ловушку при посредстве другого человека: в его случае — студента, в моем — сослуживца-инженера. Не значит ли это, что сила, которая перенесла нас сюда, имеет агентов в наших мирах?
— Поначалу я подумал, — сказал Лэнсинг Мэри, — что вы и я — из одного мира, одной культуры, что наши общества очень похожи друг на друга. Но в разговоре мелькнуло понятие, которое вас озадачило. Похоже, вы не знаете, что такое коммунистическое общество.
— Термин мне известен. Я была удивлена контекстом, в котором он прозвучал, словно бы это что-то реальное, существующее на самом деле.
— В моем мире это так и есть.
— Что касается меня, — вступил в разговор пастор, — то в перенесении сюда никакой человек не принимал участия. Мне было даровано озарение. Я много лет ждал и искал его. Временами мне казалось, что я уже близок к достижению Благодати, но каждый раз она ускользала. И вот, стоя на поле с репой, я узрел видение — ярче и прекраснее, чем я смел надеяться. Я воздел руки, чтобы поклониться ему, и тут озарение стало таким величественным и сияющим, что поглотило меня.
— Мне кажется, мы достигли полной ясности, — сказал генерал. — Все мы из разных миров, разных, но населенных людьми. Пожалуй, хотя бы это не требует дальнейших подтверждений. Рассказы четверых из вас весьма убедительны. Надеюсь, вы извините меня, если я не присоединюсь к рассказчикам — мне не хотелось бы касаться тех странных обстоятельств, благодаря которым я очутился здесь.
— Я осуждаю вашу скрытность, — нахмурился пастор. — Мы с полной откровенностью исповедались…
— Все в порядке, — перебил его Лэнсинг, — если генерал не хочет раскрывать душу, это его право, и я не буду возражать.
— Но среди братьев…
— Мы не братья, пастор. Во-первых, среди нас две женщины — если уж придерживаться буквального смысла слова. Во-вторых, я сомневаюсь, что мы братья в духовном смысле, который вы, по-видимому, имели в виду.
— Если мы и братья, — заговорил робот Юргенс, — нам предстоит доказать это в дороге.
— Только в том случае, если мы действительно тронемся в путь, — ответил пастор.
— Я, по крайней мере, собираюсь это сделать, — сказал генерал. — Я умру от скуки, если придется торчать в этой гостинице. Этот жулик-хозяин говорил о городе, до которого можно добраться по дороге. И, конечно, каким бы ни был этот город, там и удобнее, и веселее, чем в этом свинарнике, и, может, удастся выяснить что-нибудь.
— Он еще говорил о кубе, — сказала Сандра. — Интересно, что бы это могло быть?
Глава 8
ОНИ ПОЗДНО тронулись в путь. Сначала по неизвестным причинам сильно запоздал завтрак, потом были долгие препирательства по поводу покупки снаряжения: продовольствия, одежды, крепкой обуви, спальных мешков, ножей, топоров, спичек, кастрюль — список был длинным. Генерал настаивал на приобретении ружья и был ужасно возмущен, когда хозяин гостиницы отказался продать оружие.
— Это же смешно! — бушевал генерал. — Кто слышал об экспедиции, отправляющейся в путь безоружной?
Хозяин попытался успокоить его:
— Вам не грозит в пути никакая опасность.
— Откуда вы знаете? До сих пор вы, о чем бы ни заходила речь, проявляли полную неосведомленность. Не зная местности, по которой нам предстоит путешествовать, как можно утверждать, что нам ничего не грозит?
Пришло время платить хозяину за снаряжение, и Лэнсингу пришлось поторговаться. Хозяин явно норовил урвать свое после неудачной попытки получить побольше за жилье. Лэнсинга энергично поддерживал пастор, полагавший, что все кругом алчные лихоимцы.
В конце концов сделка совершилась, хотя стороны остались недовольны друг другом, и путешественники отправились в путь.
Впереди шел генерал, сразу за ним — пастор, затем — Мэри и Сандра. Лэнсинг и Юргенс замыкали колонну. Юргенс нес тяжелый рюкзак, набитый продовольствием. Он почти ни в чем не нуждался — ни в пище, ни в спальном мешке, поскольку он не ел и не спал. В одежде он также не нуждался, но вооружился топором и ножом.
— Меня очень заинтриговали ваши первые сказанные мне слова, — обратился Лэнсинг к роботу. — Вы спросили, не сумасшедший ли я, и сказали, что коллекционируете сумасшедших. Потом вы сказали, что в вашем мире осталось мало людей. Как же тогда…
— Это была неудачная шутка, — ответил робот. — Мне очень жаль, что я так сказал. На самом деле я не коллекционирую людей. Я коллекционирую описания сумасшедших, которые нахожу в литературе.
— Вы составляете список литературных сумасшедших?
— О, не только. Я конструирую миниатюрные подобия, подобия людей, как если бы они существовали в реальной жизни.
— Так вы коллекционируете кукол?
— Более того. Эти фигурки двигаются и говорят, они разыгрывают сценки. Очень занимательно. Я развлекаюсь с ними часами. Благодаря им я, как мне кажется, лучше понимаю людей.
— Это механические игрушки?
— Ну, примерно. Их основа механическая, хотя есть и биологические элементы.
— Поразительно, — сказал Лэнсинг, слегка шокированный. — Вы создаете живых существ?
— Да. Во многих отношениях они живые.
Лэнсинг умолк, продолжать разговор ему расхотелось.
Дорога мало чем отличалась от тропы. Иногда обнаруживались двойные колеи, оставленные колесами, но чаще колеи покрывала трава и ползучие растения.
Поначалу дорога шла лесом, и лишь спустя два часа взору путешественников открылась холмистая степь, поросшая травой и с редкими островками деревьев. День, приятно теплый вначале, становился все жарче по мере того, как солнце поднималось к зениту.
Генерал, вышагивающий впереди, остановился в тени рощицы и предложил сделать привал:
— Наши дамы нуждаются в отдыхе. Жарко.
Он вытащил из кармана мундира большой белый платок и вытер потное лицо. Потом достал фляжку и стал жадно пить.
— Да, нужно отдохнуть, — сказал Лэнсинг. — А чтобы не терять времени, можно и пообедать.
— Замечательная идея, — с энтузиазмом откликнулся генерал.
Юргенс, распаковав свой рюкзак, уже резал холодное мясо и сыр.
— Приготовить чай? — спросил робот.
— Некогда, — ответил пастор. — Мы должны спешить.
— Я принесу дров, чтобы вскипятить чай, — сказал Лэнсинг. — Недалеко отсюда я видел сухое дерево. Чай нам всем пойдет на пользу.
— Незачем ублажать плоть, — возразил пастор. — Можно обойтись и без чая. Мы могли бы на ходу есть сыр с сухарями.
— Сядьте, — сказал ему генерал. — Сядьте и расслабьтесь. Нельзя мчаться сломя голову на марше. В ритм нужно входить медленно и постепенно.
— Я не устал, — огрызнулся пастор. — Мне не нужно входить в ритм.
— Подумайте о дамах, пастор!
— Дамы не такие неженки. Это вы скисли, а не они.
Они все еще препирались, когда Лэнсинг отправился за дровами. Дерево, которое он заметил по дороге, оказалось неподалеку, и Лэнсинг принялся за дело, обрубая сухие сучья. Одной охапки дров хватит, чтобы вскипятить чай.
За его спиной треснула веточка. Лэнсинг обернулся и увидел Мэри.
— Не возражаете, если я к вам присоединюсь?
— Ничуть, рад компании.
— Неуютно там — те двое все еще ссорятся.
— Они оба одержимые.
— И очень похожи друг на друга.
Лэнсинг засмеялся:
— Они бы задушили вас, скажи вы им это. Каждый из них презирает другого.