Возвратив документы, Алексей Федорович сказал, что люди в партизанские отряды и группы подобраны, вооружены винтовками, есть даже гранаты и пулеметы, вот только о партизанах знают в исключительно по книгам.
-- Кого не спроси, що це таке -- партизаны, зараз отвечают: ну, як же, Бакланов да Метелица, словом, "Разгром". Далось, понимаете, им это название --"Разгром"! Им же, наоборот, самим фашиста громить надо!
Говорил Алексей Федорович вроде бы сокрушенно, но лукавые глаза смеялись, и я чувствовал: секретарь обкома приглядывается, оценивает меня.
В кабинет без доклада вошел широкоплечий мужчина лет тридцати пяти.
-- Знакомтесь, -- сказал Федоров. -- Полковник Ста-ринов. А это секретарь нашего обкома Николай- Ники-тович Попудренко. Ведает сейчас подпольем и партизанами.
Я слышал, что Попудренко работал слесарем на Днепропетровском металлургическом заводе, и удивился, что рука у него белая и мягкая, но тут же сообразил: слесарил-то он десять лет назад!
-- Илья Григорьевич собирается трохи помочь нам с организацией партизанских дел, -- уточнил Федоров. -- Ты, Николай Никитович, когда можешь собрать группы для инструктажа?
-- Завтра. Прямо с утра. Я запротестовал:
-- Товарищи, мне срочно нужно в Киев. Ни на чае задерживаться нельзя!,:..
-- Так чего же вы заехали? Почеломкаться? -- удивился Федоров,
-- Зачем -- почеломкаться? Помочь. Оставлю вам краткий конспект лекций по нарушению работы тыла противника, а когда вернусь в учебный центр, то и инструкторов прислать сумею.
-- А ну, кажите конспект! -- протянул руку Федоров. Я достал из портфеля кипу изрядно потертых листов, отдал секретарю обкома. Алексей Федорович бегло просмотрел конспекты, хлопнул по кипе широкой ладонью:
-- Добре! Для начала берем это. Сгодится. А вы обещайте, что сами приедете после Киева. Договорились?
-- Обязательно приеду, Алексей Федорович. Я поднялся.
-- Думаю, вам и шоферу не вредно пообедать. Зайдите в столовую, я распоряжусь, -- предложил Федоров.
-- А удобно?
-- Это в лесах и болотах будет неудобно!
На этом и расстались, а к вечеру перед ветровым стеклом легковушки Шлегера вспыхнули красноватым закатным золотом купола святой Софии, расплавленной медью, синевой стали сверкнула полоса Днепра, пятнами темной и светлой зелени заклубились киевские сады и парки. Минут через пятнадцать въехали в город. Но на улицах, где я бродил когда-то с дорогой сердцу девушкой и друзьями, рыли окопы, на заветных перекрестках топорщились наспех сваренные противотанковые ежи, а на окнах домов, перечеркнув прошлое, белели бумажные полоски -- защита от взрывных волн...
Остановились на Крещатике около дома No 25. Прежде здесь жил боец бригады Котовского, кавалер двух орденов боевого Красного Знамени Николай Васильевич Слива. В тридцатые годы его готовили на должность командира бригады. Тут ли он?
Дверь открыла незнакомая женщина:
-- Николая Васильевича? Так он еще в прошлом году уехал с семьей в Молдавию.
-- Адреса не знаете?
-- Мабудь, вин в Бельцах, а може, где еще... [; ] [: ]
Слабый огонек надежды угас. 197
ЦК Компартии Украины
На площади перед зданием ЦК партии Украины --ни души. Солнце закатилось, наползли сумерки, может, из-за этого явственней доносится с запада смутный гул канонады. В отделе пропусков выясняют к кому я хочу пройти, связываются с заведующим военным отделом ЦК Петром Ивановичем Захаровым тщательно изучают документы и, наконец, выписывают пропуск.
Коридоры здания, устланные ковровыми дорожками, безлюдны. Захаров внимательно выслушивает просьбу: выделить оперативно-учебному центру десять тысяч ампул серной кислоты, тысячи две батареек и лампочек для карманных фонариков, еще кое-что, и разыскать известных мне по прежней совместной работе командиров и специалистов миннопод-рывной техники.
-- Со своей стороны мы могли бы оказать помощь в подготовке партизан, -- говорю я под конец. Петр Иванович трет переносицу.
-- Дело важное, -- заключает он. -- Очень важное дело. Пойдемте к товарищу Бурмистенко. Сейчас я позвоню...
У секретаря ЦК Компартии Украины Михаила Алексеевича Бурмистенко серый цвет лица, под глазами темные, набрякшие мешки, но взгляд пристальный, цепкий.
-- Старых партизанских баз давно нет, -- выслушав меня, говорит Бурмистенко. -- А вот люди должны были остаться. Вспомните, кого можете, сами, да и мы поищем. А батарейки и все прочее, конечно, дадим!
-- Товарищ Старинов привез образцы диверсионной техники, -- вступает в беседу Захаров.
-- Где они? -- оживляется Бурмистенко.
-- Внизу, в машине.
-- Ага! Ну, надеюсь, в ЦК вы диверсии устраивать не станете и ваши "игрушки" сюда внести можно?
Я мешкаю с ответом. Взрывчатку в "игрушки", если под таковыми разуметь мины и гранаты, мы не закладывали, однако электрозапалы в минах имелись, а зажигательные снаряды" вообще были настоящими.
-- Может, лучше организовать показ в другом мес-те? -- спросил я, объяснив причину сомнений. --. К тому же, с охраной недоразумение может выйти.
-- В чем вы держите ваше хозяйство? -- перебил Бурмистенко.
-- В двух чемоданчиках.
-- Несите. Дам команду, чтоб пропустили. Пока ходил за чемоданчиками, в кабинете секретаря ЦК собралось десятка полтора человек: работники аппарата ЦК, несколько секретарей обкомов. Со стола для совещаний убрали графины и пепельницы.
-- Выкладывайте добро! -- указал на стол Михаил Алексеевич и усмехнулся: -- Это, видимо, первый случай, когда в здание ЦК вносятся подобные вещи.
Я показал, как работают партизанские мины, даже действие зажигательных снарядов продемонстрировал, поместив" их из предосторожности в массивные каменные урны, принесенные из коридора.
-- Впечатляет! -- сказал Бурмистенко. -- Давайте нам эту технику, товарищ полковник, а товарищу По-номаренко передайте мою настоятельную просьбу командировать вас сюда хотя бы на пять дней. Мы ведь тоже создали партизанскую школу, а опытом похвастаться не можем.
На следующий день я вновь пришел, в ЦК, на этот раз со списком бывших партизанских командиров м специалистов минноподрывного дела, чьи имена и фамилии удалось вспомнить ночью.
-- Людей начнем искать немедленно, -- заверил Бурмистенко. -- Вашу заявку на детали удовлетворили?
-- Да, Михаил Алексеевич. Большое спасибо, выручили!
-- Говорят, долг платежом красен. Не забудьте, мы
вас ждем...
Пономаренко остался доволен результатами поездки в Киев, просьбу Бурмистенко командировать меня в Киев принял, и через два дня я снова отправился в путь. На этот раз уселись в пикап и четыре инструктора, а среди них двадцатитрехлетний командир-пограничник Ф. П. Ильюшенко, избранный мною в помощники. Был Ильюшенко кареглаз, суховат телом, 199
подтянут, быстр в движениях. Он обладал замечательной памятью и все новое запоминал прочно и надежно. В густой каштановой шевелюре молодого командира блестели серебряные нити -- память о первых днях и ночах войны: он служил в пограничном литовском городке Мариамполе, хлебнул лиха полной мерой, видел и трусость и неразбериху, но видел и несгибаемое мужество солдат и командиров, и сам проявил большое мужество в горькие недели отхода на восток. Я уже убедился, что могу положиться на Ильюшенко полностью.
Дату второго приезда в Киев помню точно -- 1 августа: в этот день Центральный Комитет партии Украины проводил совещание командования двух киев-. ских, донецкого и харьковского партизанских отрядов. Мы попали на совещание прямо с дороги.
Тревожный был день! Артиллерийская канонада приблизилась, в разных концах города слышались разрывы авиабомб, в синей вышине надрывались моторы истребителей, слышался сухой отрывистый треск авиационных пулеметов и пушек.
По просьбе украинских товарищей мы на скорую руку развернули в фойе, перед залом совещаний, выставку диверсионных средств борьбы.
Члены ЦК Компартии Украины, работники аппарата ЦК, партизанские командиры и комиссары А. Ф. Федоров, В. Т. Волков, И. Ф. Боровик и другие с любопытством осматривали "экспонаты", вертели их в руках.
Тут, в фойе, познакомился я и с Леонидом Петровичем Дрожжиным, заместителем заведующего отделом кадров ЦК, живым, энергичным, приветливым человеком.
Еще перед началом совещания я узнал от Захарова, что для партизанской школы подобрано место в Пущей Водице и что по вопросам партизанских кадров и снабжения партизан впредь следует обращаться именно к Дрожжину.
-- Добудем все, что попросите! -- пообещал Лео-нид Петрович при знакомстве.
-- Боюсь, одну субстанцию даже вы не достанете! --г пошутил я.;;
-- Какую?
-- Время, Леонид Петрович.
-- Да. Чего нет, того нет. Но будем стараться!
Доклад делал Бурмистенко. За Бурмистенко выступили другие товарищи.
Это было первое на моей памяти совещание, где всесторонне обсуждались вопросы партизанской тактики, говорилось о боевом опыте гражданской войны, вспоминалась подготовка партизанских кадров в тридцатые годы. Обсуждались и операции, проведенные отрядами, начавшими действовать в тылу врага...
Вечером я поехал со своими инструкторами в Пущую Водицу. Занятия в партизанской школе начали со следующего дня. В мастерских обучали изготавливать партизанскую технику, а в поле, на железных и автомобильных дорогах учили ставить мины. И так по двенадцать часов в сутки. Помогало, что я хорошо знал городок и окрестности: не пришлось ломать голову над тем, где лучше устраивать засады, какой маршрут избрать для ночного перехода. А ученики легко схватывали и усваивали материал: ведь среди них было немало молодых людей со средним и даже высшим образованием.
К 6 августа партизанская школа в Пущей Водице работала полным ходом.
Не все во время занятий шло гладко. Одно чепе произошло со Шлегером. Он исправно посещал наши занятия, присматривался, прислушивался, а в Пущей Водице, понимая, как мало у нас инструкторов, попросил доверить ему занятия с одной группой. Володя Шлегер обучал людей неплохо, но однажды перемудрил с ампулами и сжег серной кислотой сапоги. Хорошо, что ноги не повредил. К сожалению, ничего, кроме старых ботинок с обмотками, добыть для Шле-гера не удалось.
Между тем срок командировки истек. Пора было прощаться с Пущей Водицей и Киевом. Перед отъездом меня принял Михаил Алексеевич Бурмистенко. Разговор состоялся серьезный, касавшийся в основ-. цом --вопросов подпольной деятельности и работы партизан в городах. Заодно Михаил Алексеевич сообщил, что пока, к сожалению, никого из партизан-201
ских командиров по моему списку разыскать ме удалось.
Поблагодарив за помощь в работе, Бурмистенко с
-- тревогой осведомился:
-- Это правда, "что ваш шофер тоже подрывник --и уже успел подорвать собственные сапоги? Я смешался, начал было объяснять... Бурмистенко расхохотался:
-- Ну ладно! Шучу же!
Нагнулся, вытащил из под стола новые хромовые. сапоги:
-- Поблагодарите вашего Володю и передайте ему подарок. А то еще рассказывать станет, что в Киеве его раздели!
-- Как вы узнали об этой истории? -- удивился я,
-- А уж это военная тайна!
Позже я узнал, что ввел Бурмистенко в "курс дела"
и предложил позаботиться о Шлегере Леонид Петрович Дрожжин.
По дороге в Гомель, выполняя давнишнее обещание, мы завернули в Чернигрвский обком партии.
-- Наконец-то! -- воскликнул Федоров. -- Люди и ждать устали!
Вынул из ящика письменного стола --книжечку:
-- Нравится?
-- Виноват, что это?
-- Не узнаете? Ваши конспекты, только в божеский "ид приведенные! Мы их тут тиснули небольшим ти-ражом.
-- На мою долю оставили?
-- Оставили, не беспокойтесь! Черниговский обком, сказал Федоров, уже наладил подготовку партизан и подрывников.
-- А у вас, поди, что-нибудь новенькое есть? Не скупитесь, поделитесь! -- попросил он.
"Новеньким" были зажигательные снаряды замедленного действия, десяток таких снарядов я и --выложил на стол.
-- Обождите, соберу товарищей! -- попросил Федоров.
Собралось человек шесть-семь, в их числе Попуд-ренко. Демонстрируя зажигательные снаряды замед-202
ленного действия, я воспламенял их различными способами. Снаряды вспыхивали через неравные промежутки времени, горели бурно.
Стал объяснять устройство снарядов. Алексей Федорович взял один из шариков "на память", а тот возьми да. и воспламенись!
-- Ничего, -- успокаивал меня и других товарищей Федоров. -- Я же сам виноват. Зато все бачили, як эти треклятые зажигалки горят! Ну, диверсанты г ну, хими-ки!..
Школа пожарников.
Едва мы вернулись в ОУЦ, как туда прибыли работники обкомов и райкомов Белоруссии, оставляемые для работы в тылу гитлеровских войск. Враг подходил к Гомелю, времени для обучения новичков едва хватало, чтобы показать партизанскую технику и ее действие, прочитать лекцию о принципах организации подполья.
А в середине августа П. К. Пономаренко сообщил, что ЦК Компартии Белоруссии принял решение передислоцировать оперативно-учебный центр в Орловскую область. Пономаренко просил срочно выехать в Орел. Вручая письмо к первому секретарю Орловского обкома товарищу В. И. Бойцову, Пантелеймон Кондратьевич сказал, чтоб я договорился о размещении ОУЦ и помог наладить подготовку партизан на Орловщине.
Разговор происходил под обвальный грохот близкой бомбежки и резкие, отрывистые выстрелы зенитных орудий. Буквально через два-три часа с небольшой группой пограничников из ОУЦ мы тронулись в новую дорогу. На следующий день "добрались до Брянска, заночевали в пустой из-за непрерывных бомбежек гостинице, а наутро заторопились дальше.
В Орле я не был лет шесть. В глаза бросались трубы и цеха новых заводов, новые дома, улицы, но большинство. труб не дымили, а улицы и тут оказались малолюдны: эвакуировался и Орел.
В обкоме партии идею создания партизанской школы поддержали. В. И. Бойцов немедленно договорился с- командованием- военного округа о продо- 203
вольственном обеспечении будущих партизан, а чтобы школа не пострадала из-за отсутствия кадров, денег и вещевого снабжения, в штабе военного округа ее формировали как подразделение Оперативно-учебного центра Западного фронта. Место для школы нашли в десяти километрах от города, неподалеку от аэродрома, где посторонним лицам делать нечего. Сначала обком направил в школу двадцать шесть человек для обучения на инструкторов, а к 18 августа укомплектовал ее полностью. С целью конспирации школу стали именовать "школой пожарников".
Начальником ее назначили спокойного, рассудительного партийного работника И. Н. Ларичева, его заместителем по оперативной части -коммуниста Д. П. Беляка, начальником штаба также коммуниста, человека сугубо штатского, но прямо-таки созданного для штабной работы -- М. В. Евсеева.
В создании школы и подготовке партизанских кадров обкому партий постоянно помогали оперативные работники Орловщины -- Г. Брянцев, ставший в послевоенные годы популярным молодежным писателем, М. М. Мартынов, В. А. Черкасов и их товарищи. Немало сделал для школы и начальник областного управления НКВД К. Ф. Фирсанов.
Среди присланных обкомом будущих инструкторов имелись партийные и советские работники, сотрудники НКВД, агрономы, учителя, даже один заведующий--"" хлебопекарней! Очень дружно держалась "девичья команда" -шесть девушек-инструкторов, из среды которых вышли прославленная партизанка Ольга Кре-това, воевавшая на Южном фронте, и Мария Белова, обучившая в годы войны диверсионной технике и методам партизанской борьбы с противником сотни людей.
В сентябре в "школу пожарников" прибыли группы из Курска и Тулы, направленные для учебы тамошними обкомами партии.
Вновь очень хорошо показал себя в те дни мой помощник Ф. И. Ильюшенко. Ему довелось готовить прославившийся впоследствии отряд секретаря Брянского горкома партии Д. М. Кравцова. Сам Кравцов, тогда молодой, энергичный, инициативный, помог наладить в Брянске массовое производство инженерных мин и гранат.
Кроме Кравцова готовились в "школе пожарников" будущие прославленные партизанские командиры М. П. Ромашин, А. Д. Бондаренко и Герой Советского Союза генерал М. И. Дука.
Сам я пробыл под Орлом всего несколько дней: из Москвы пришел приказ срочно возвратиться в Главное военно-инженерное управление.
Глава 6. "Операция "Альберих". Помните? "
Полковник Нагорный вскинул руки:
-- Глядите-ка, Денис Давыдов пожаловал! Ну что, наладил партизанские дела?
-- Разве я один их налаживаю?
-- Прекрасно! Теперь эти дела вообще пойдут без тебя. Ты нужен в отделе.
Лето кончилось, а загар даже не коснулся лица Нагорного.
-- Что, не похож на жениха? -- усмехнулся Михаил Александрович. -Знаю. Тяжелое время, Илья Григорьевич... Ты будешь заниматься заграждениями под Москвой.
-- Под Москвой?
-- Да. Нельзя допустить никаких случайностей... Кстати, идем, представлю тебя новому начальнику управления: вступил в должность генерал Котляр.
Генерал-майор Леонтий Захарович Котляр повторил то, о чем уже сообщил Нагорный.
Несколько дней я принимал участие в формировании новых частей, выезжал на оборонительные рубежи вокруг столицы, даже облетал их, выясняя, где и как усилить заграждения, пока не получил новый приказ: выехать на Западный фронт, проконтролировать возведение оборонительных рубежей в районе Вязьмы.
Пробыл под Вязьмой три дня. На четвертый вызвали в штаб фронта:
-- Немедленно в Москву!
Даже с товарищами-минерами попрощаться не успел. И вот опять Москва, знакомые желтые стены
второго дома Наркомата обороны. Смахнув пыль с сапог, одернув измятую гимнастерку, поднимаюсь прохладными лестничными маршами в привычно темноватый коридор. До чего же прочно и неизменно все в этом здании!
Генерал-майор Котляр ждет:
-- Рад, что поспешили! Вызов связан с изменением обстановки и некоторыми новыми планами... Положение на Юго-Западном фронте вам известно?
Из сводок Совинформбюро я знал, что на Юго-Западном фронте противник рвется к Киеву, наши войска ведут трудные, кровопролитные бои, отстаивая святыни Русской земли, мать городов русских.