Как я уже говорил, межзвездная война — редчайшее явление, а классический шпионаж имел дело как раз с военными тайнами. Когда война как способ продолжения политики иными средствами практически исчерпала себя, надобность в подобных секретах отпала. Сейчас настоящие, талантливые шпионы работают исключительно в сфере промышленного шпионажа. В двадцатом веке мало кто слышал о человеке, доставившем в руки «Дженерал моторз» микрофильмы чертежей последнего детища Форда, или о девице, у которой в подкладке лифчика уместился эскиз новейшей модели Диора. Эти шпионы не удостаивались в ту пору особого внимания. Но теперь лишь у их коллег сохранились навыки древней профессии.
В межзвездной торговле правит закон джунглей. Все, что может дать хоть какое-то преимущество перед конкурентом — новый технологический процесс или расписание поставок между двумя фирмами, — становится не менее важным, нежели когда-то был Манхэттенский проект. Так что шпион, способный раздобыть эти сведения, ценится на вес пенковых трубок.
Майк Шендон был подлинным асом шпионажа, лучшим из всех, кто когда-либо работал на меня. Каждый раз, когда я думаю о нем, меня гложет зависть. У него было многое из того, о чем я мог лишь мечтать.
На два дюйма выше меня и фунтов на двадцать тяжелее. Глаза цвета только что отполированного красного дерева, а волосы — черны как ночь. Шендон был дьявольски ловок, имел до отвращения приятный голос и всегда безукоризненно одевался. У этого сына фермера с аграрной планеты Вава в одном месте сидело шило. А уж какие были у него запросы!.. Он до всего дошел своим умом, так как из школы его исключили и изолирован «за антиобщественные поступки». В дни моей молодости выразились бы яснее: он проводил все свое свободное время в тюремной библиотеке, отбывая срок за крупную кражу. Сейчас говорят иначе, но смысл от этого не меняется. Судя по тому, что вновь он попался нескоро, перевоспитание прошло успешно. Конечно, у него были блестящие способности — настолько неординарные, что я всегда удивлялся, как его вообще смогли еще раз выследить. Сам Шендон говорил, что ему просто на роду было написано попасться во второй раз. Он был телепатом и обладал почти фотографической памятью. Он был силен, вынослив и умен, умел пить, а женщины буквально вешались ему на шею. Поэтому, как мне кажется, оснований для зависти у меня было более чем достаточно.
Шендон работал на меня несколько лет, прежде чем я познакомился с ним лично. Один из моих вербовщиков направил его в «Специальную учебную группу при Объединении Сандоу» (читай: шпионскую школу). Через год он был уже вторым на своем курсе. Впоследствии Шендон проявил себя и когда дело дошло до так называемых производственных исследований. Его имя периодически появлялось в секретных донесениях, и однажды я решил пригласить его на обед.
Искренен и обладает хорошими манерами — такое у меня осталось впечатление после нашей встречи. Врожденный проходимец.
Телепаты среди людей встречаются крайне редко, и, хотя полученная с помощью телепатии информация не имеет веса в суде, этот дар явно чего-то стоил.
Однако несмотря на блестящие способности, работать с Шендоном было нелегко. Сколько бы ему ни платили, он всегда тратил больше.
Лишь после его смерти я смог оценить размах деятельности Шендона в сфере шантажа. Но попался он, как и большинство шпионов, при работе «на сторону».
Мы обнаружили, что в «Объединении Сандоу» идет серьезная утечка секретной информации, вот только не знали, где и как это происходит. На ее источник мы вышли через пять лет. К тому времени «Объединение Сандоу» уже начало лихорадить.
Но мы его все же прищучили. Это было не так-то просто сделать. Мне пришлось нанять четырех телепатов, и лишь после этого Шендона все же загнали в угол и отдали под суд. Он был признан виновным, осужден и направлен на очередное перевоспитание. Мне же пришлось взять три контракта на мироформирование, чтобы поддержать свою организацию. Мы успешно выпутались из кризиса, хотя и не без ощутимых финансовых потерь.
На этом наши неприятности не закончились — через несколько лет Шендон сбежал из тюрьмы. Слухи о побеге мгновенно достигли моих ушей. Приговор, на мой взгляд, был слишком мягок.
Словом, его имя занесли в списки разыскиваемых полицией, но Вселенная велика…
Это произошло в окрестностях Кусбея, что в штате Орегон, где я отдыхал на побережье во время пребывания на Земле. Я собирался провести там два-три месяца, пока шли переговоры о слиянии нашей организации с парой североамериканских компаний.
Прогулки у водной глади оказывают целительное воздействие на утомленную психику. Запах моря, чайки, плеск волн, шорох песка; сменяющие друг друга жара и прохлада, сырость и сухость; привкус морской воды и постоянное присутствие сине-серо-зеленого пространства, испещренного барашками пены, — все это как бы очищает душу, омывает взор, проясняет сознание. Каждый день я прогуливался по пляжу: до завтрака и после ужина. Звали меня тогда Карлос Палермо, если кому интересно. После шести недель такого времяпровождения я стал чувствовать себя свежим и бодрым, а когда договор об объединении был подписан, финансовая империя Сандоу вновь обрела равновесие.
Мой дом — белое каменное строение с крытой красной черепицей крышей и небольшим задним двориком — стоял на берегу крохотной бухточки. В стене, что смотрела на море, имелись черные железные ворота, а сразу за ними лежал пляж. С юга его ограничивал высокий глиняный откос, а с севера — непроходимые заросли. Здесь все дышало спокойствием, и я ощущал мир в самом себе.
Ночь была прохладной, можно сказать, зябкой. Почти полная луна медленно опускалась в море, разбрасывая мириады бликов по его поверхности. Звезды сияли ярко, как никогда. Качающаяся вдали на волнах океана цепь из восьми бурильных платформ время от времени загораживала звезды. На полированном металле плавучего острова сверкали лунные блики.
Я не слышал, как он подошел. Очевидно, он пробрался сюда сквозь заросли кустарника на севере, подождал, пока я подойду поближе, и напал, едва только я ощутил его присутствие.
Телепату гораздо проще скрыть свое присутствие от другого телепата, чем это может показаться на первый взгляд. Более того, он может при этом еще и следить за действиями второго. Это достигается при помощи «блокировки» — когда телепат окружает себя мысленным экраном, стараясь как можно меньше проявлять свои чувства.
Скажем честно, задача не из легких, особенно если вы смертельно ненавидите своего противника и подкрадываетесь, чтобы его прикончить. Это обстоятельство, скорее всего, и спасло мне жизнь.
Я не могу сказать, будто и в самом деле почувствовал чье-то зловещее присутствие за своей спиной. Просто, прогуливаясь вдоль линии прибоя и вдыхая ночной воздух, я был вдруг охвачен тягостным предчувствием. Подобные неопределенные мысли проскальзывают в вашем подсознании, когда вы вдруг просыпаетесь без явной причины посреди душной летней ночи, некоторое время лежите с открытыми глазами, раздумывая, какого черта вам не спится, а затем вдруг слышите непонятный звук в соседней комнате, усиленный тишиной, которая наэлектризована вашей нежданной тревогой и леденящими внутренность мрачными предчувствиями — примерно такое же чувство охватило меня в тот миг, и по спине забегали мурашки: древний антропоидный рефлекс. Внезапно ночь стала еще темнее, а в морских глубинах вдруг появились немыслимые чудища, чьи скрытые волнами жадные щупальца тянулись ко мне. Стратосферный транспортник, яркой полоской проносящийся надо мной, в любой момент мог выйти из строя и обрушиться на мою голову.
Словом, когда я услышал хруст песка за спиной, адреналин уже подавался в кровь.
Я быстро пригнулся, оборачиваясь, но моя правая нога увязла в песке, и я упал на одно колено.
Удар в голову бросил меня на правый бок. Противник кинулся на меня, и мы сцепились на песке. Каждый старался занять более выгодную позицию. Кричать было бесполезно — поблизости ни души. Я попытался запорошить врагу песком глаза, потом нанести удар в пах или любое другое чувствительное место. Однако он был в хорошей форме, весил больше, чем я, да и реакция у него была получше моей.
Может показаться странным, но прошло минут пять, прежде чем я узнал его. Мы уже скатились туда, где волны лизали влажный песок. Он успел сломать мне нос и вывихнуть два пальца на руке, когда я попытался задушить его. И тут на мокрое лицо моего врага упал лунный свет, я узнал Шендона и понял, что мне придется убить его, чтобы остановить. Просто изувечить будет недостаточно. Тюрьма или больница могут лишь оттянуть нашу встречу. Одному из нас суждено сейчас умереть. Мне кажется, он рассуждал примерно так же.
Секундой позже что-то острое и твердое уперлось мне в спину, и я невольно дернулся в сторону. Если человек пытается расправиться со мной, не все ли равно, как я прикончу его. Главное — успеть первым.
Секундой позже что-то острое и твердое уперлось мне в спину, и я невольно дернулся в сторону. Если человек пытается расправиться со мной, не все ли равно, как я прикончу его. Главное — успеть первым.
Волны прибоя уже заливали мне уши, а Шендон все сильнее прижимал мою голову к песку. И тут я нащупал рукой камень.
Первый удар пришелся в предплечье руки, которую он поднял, защищая голову. Телепаты имеют определенное преимущество в драке, так как чаще всего знают, куда будет нанесен следующий удар. Но как страшно знать и не иметь при этом возможности помешать противнику!.. Вторым ударом я раздробил ему левую глазницу, и Шендон, почувствовав близость смерти, завыл как собака. Через мгновение камень разбил ему череп. На всякий случай я ударил его еще пару раз, потом оттолкнул тело и откатился прочь. Камень выскользнул из моих пальцев и упал в воду.
Я долго лежал там, глядя на звезды, а волны прилива омывали меня и слегка покачивали тело поверженного врага неподалеку.
Придя в себя, я обыскал покойника и среди прочих вещей обнаружил заряженный пистолет.
Это могло означать лишь одно — Шендон хотел убить меня голыми руками. Он считал, что у него на это хватит сил, и был готов получить увечье, лишь бы именно таким образом расправиться со мной. Он мог спокойно пристрелить меня из кустов, если бы не послушался голоса своей ненависти. Шендон стал бы самым опасным противником из всех, с кем меня сталкивала жизнь, если б иногда не забывал пораскинуть мозгами. И за это я его уважал, поскольку сам на его месте пошел бы по пути наименьшего сопротивления. Даже если причина единоборства, в которое я оказываюсь втянут, лежит в сфере эмоций, я никогда не позволяю себе руководствоваться чувствами при выборе средств достижения цели.
Я заявил о нападении, и тело Шендона похоронили на Земле. Где-то в Далласе вся его сильная и неоднозначная личность превратилась в кусочек ленты, который целиком умещался на ладони и весил меньше унции. Примерно через месяц ленту должны были уничтожить.
Несколько недель спустя, накануне отлета, я стоял на том же самом месте. Передо мной лежал Токийский залив, и я знал, что, если кто-то попал в его воды, обратной дороги нет и быть не может. Отражения звезд дрожали и двоились на спокойной глади океана. Тогда я еще не догадывался, что где-то посмеивается зеленокожий пейанец, что он уже вышел на рыбалку в залив…
— Ты — тупоголовый ублюдок, — повторил я.
Глава 6
Необходимость начинать все сначала раздражала меня, даже слегка пугала. Один раз Шендон ошибся, поддавшись эмоциям, но вряд ли он повторит ту же ошибку дважды. Это и без того был жестокий и опасный человек, а теперь он, возможно, обрел нечто сделавшее его еще более опасным. Кроме того, он знал о моем присутствии на Иллирии из посланного мной Грин-Грину сообщения.
— Ты усложнил стоящую передо мной задачу, — сказал я, — поэтому поможешь мне ее разрешить.
— Не понимаю, — произнес Грин-Грин.
— Ты поставил на меня капкан, — пояснил я, — и хотя у него теперь выросли новые зубья, приманка осталась на прежнем месте. Я продолжу свой путь вместе с тобой.
Он засмеялся:
— Прошу прощения, но мне в другую сторону. Добровольно я назад не пойду, а в качестве пленника я совершенно бесполезен и буду тебе только мешать.
— Есть три варианта, — сказал я. — Можно убить тебя прямо сейчас, можно отпустить на все четыре стороны или, наконец, можно заставить тебя идти со мной. Первую возможность я пока отбрасываю, так как от мертвеца проку никакого. Предположим, я тебя отпущу и продолжу свой путь все так же в одиночестве. Если все обойдется и я вернусь на Мегапею, то там я всем поведаю, как позорно провалился твой многовековой план мести землянину. Я расскажу, как ты бросил все и бежал, до смерти напуганный другим противником — тоже землянином. Если ты когда-нибудь надумаешь жениться, то искать невесту тебе придется среди своих соплеменниц, живущих на других планетах, хотя слухи о твоей трусости рано или поздно дойдут и туда. Никто больше не назовет тебя Дра, несмотря на все твое богатство. А когда ты умрешь, Мегапея откажется принять твой прах. Никогда не зазвонит по тебе приливной колокол.
— Да будут слепые твари на океанском дне, чье брюхо напоминает выгребную яму, с удовольствием вспоминать вкус твоих потрохов, — пожелал он.
Я выпустил колечко дыма.
— …А если я отправлюсь дальше один и сложу голову, — продолжил я, — неужели ты рассчитываешь спасти свою шкуру? Разве ты не проник в мысли Шендона, когда сражался с ним? Ты ведь, кажется, сказал, что ранил его? Неужели ты полагаешь, что такой человек проглотит обиду? Он не столь изощрен в мести, как пейанцы, и не станет тратить время на всевозможные ритуалы. Он попросту найдет тебя и прирежет. Поэтому, вне зависимости от того, проиграю я или выиграю, конец у тебя один — бесчестье или смерть.
— А если я решу пойти с тобой и помочь, что тогда? — спросил он.
— Я забуду о том зле, что ты причинил мне, — пообещал я. — И докажу, что оскорбление не было нанесено. Тогда ты можешь отказаться от мести, не потеряв при этом лица. Я тоже не буду сводить с тобой счеты, и каждый отправится своей дорогой, не опасаясь внезапного нападения.
— Нет, — возразил Грин-Грин, — твое посвящение в Имя-носящие — это оскорбление. Твой план неприемлем.
Я пожал плечами.
— Хорошо. Тогда что ты скажешь на это: поскольку мне твои намерения известны, то придерживаться классических канонов мести будет для нас обоих верхом идиотизма. Более того, значение финальной сцены, когда враг осознает, что явилось орудием мести и кто им управлял, понимает, что вся его жизнь была лишь прелюдией к этому окрашенному черным юмором финалу, в данном случае значительно ослаблено, если не сведено на нет. Поэтому, — продолжил я, — позволь мне предложить тебе удовлетворение вместо прощения. Помоги мне сейчас, и я предоставлю тебе прекрасную возможность уничтожить меня, когда все будет позади. Хотя, конечно, и я спокойно ждать не буду. Что ты на это скажешь?
— Какое оружие ты намерен избрать для дуэли?
— Пока об этом не думал. Любое, устраивающее нас обоих.
— Какие ты дашь мне гарантии?
— Я клянусь Именем, которое ношу.
Он отвернулся и некоторое время размышлял над моим предложением.
— Я согласен на твои условия, — наконец ответил он. — Я пойду с тобой и буду помогать.
— Тогда давай вернемся в мой лагерь и расположимся поудобней. Надо расспросить тебя кое о чем.
Я повернулся к нему спиной и направился к лагерю. Там поставил тент и расстелил пленку таким образом, чтобы мы оба смогли поместиться на ней, затем подбросил дров в костер.
Прежде чем мы хорошенько устроились, земля снова слегка вздрогнула.
— Твоя работа? — спросил я, указывая на северо-запад.
— В какой-то мере.
— К чему все это? Пытался меня напугать?
— Не тебя.
— И что, Шендон здорово испугался?
— Скорее, наоборот.
— Может, наконец ты мне толком расскажешь, что там между вами произошло?
— Сперва касательно нашего соглашения, — сказал Грин-Грин. — У меня только что появилась одна идея, которая может тебя заинтересовать.
— Какая же?
— Ты ведь идешь туда, чтобы спасти своих друзей? — Он махнул рукой в сторону зарева. — Предположим, имеется возможность освободить их без ненужного риска, оставив пока Майка Шендона в покое. Согласен ли ты на это или непременно жаждешь его крови?
Я сидел и обдумывал предложение. Если я оставлю Шендона в живых, то рано или поздно он все равно до меня доберется. С другой стороны, если я сейчас получу желаемое, не вступая с ним в схватку, то потом я найду тысячу безопасных способов вывести Майка из игры. Однако я прилетел на Иллирию, готовый схватиться со смертельным врагом, и что с того, если декорации и действующие лица несколько изменились? Хотя…
— Я готов выслушать твое предложение.
— Люди, которых ты хочешь спасти, находятся здесь, потому что я воспроизвел их. Ты знаешь, как это было сделано. Ленты целы и невредимы. Они спрятаны в надежном месте. Я уже рассказывал, каким образом я их получил. То же самое я могу проделать прямо сейчас, если ты того пожелаешь. Как только мы покинем Иллирию, ты сможешь воскресить их, когда захочешь. Мы взлетим, я покажу тебе, куда надо сбросить бомбу, и мы прикончим Майка Шендона, не подвергая свою жизнь опасности. Разве это не наиболее простой и безопасный путь? Наши разногласия можно обсудить позже, как и договаривались.
— В твоем предложении есть два слабых места, — произнес я. — Ленты Рут Лэрис у тебя нет — это раз. Во-вторых, я не брошу своих друзей на произвол судьбы, даже если потом смогу их воскресить.
— Двойники не будут помнить об этом.