На противоположной стороне святилища кто-то запел старинную литанию, которую я знал лучше, чем остальные. Я быстро поднял глаза, чтобы посмотреть, случится это или нет.
Это случилось!
Гласситовая панель с изображением Шимбо из Башни Темного Дерева, Шимбо-Громовержца, теперь испускала желто-зеленый свет.
Некоторые пейанские божества являются, если можно так выразиться, пейаноморфными, другие же, подобно египетским богам, напоминают нечто среднее между пейанцами и обитателями зоопарка. Видок у них при этом, конечно, жутковатый.
В свое время, я думаю, пейанцы посещали и Землю, иначе почему их бог Шимбо имеет человеческий облик? И почему разумная раса выбрала своим божеством дикаря, мне тоже не понятно до сих пор, но вот он стоит передо мной — голый, с зеленоватой кожей, лицо частично скрыто поднятой рукой, в которой он держит грозовую тучу. В другой руке он сжимает лук, а на бедре у него висит колчан, полный молний.
Вскоре все находящиеся здесь пейанцы и люди подхватили звучащую литанию. Новые прихожане спускались по лестнице, постепенно заполняя помещение.
В моей груди возникло чувство невиданной легкости и силы, вскоре охватившее меня целиком.
Я не знаю, что служит тому причиной, но всякий раз, когда я вхожу в пейанский храм, изображение Шимбо начинает светиться — вот так же, как сейчас, — и меня охватывает дикий восторг. Я был единственным землянином, который смог одолеть тридцатилетний курс обучения и двадцатилетнюю стажировку. Быть может, это и определило мою судьбу. Ведь все остальные мироформисты — пейанцы. Каждый из нас получает Имя — имя одного из пейанских богов, — и это каким-то неведомым образом помогает нам в наших делах. Я выбрал имя Шимбо — или он выбрал меня, — ведь он так похож на человека! Считается, что, покуда я жив, он будет существовать в материальном мире. Когда же я умру, он вернется в счастливое небытие, пока кто-нибудь другой не примет его Имя. И всякий раз, когда Имя-носящий входит в пейанский храм, изображение этого божества начинает светиться во всех святилищах Вселенной. Я не понимаю, как это происходит. Даже сами пейанцы, по-моему, не понимают.
Я привык думать, что Шимбо уже давным-давно покинул меня — после того, что я сделал с Силой и со своей собственной жизнью. И в храм я пришел, кажется, только затем, чтобы убедиться в этом.
Я поднялся и направился к выходу. Проходя под аркой, я почувствовал непреодолимое желание поднять свою левую руку. Лишь напряжением всех своих мускулов, крепко сжав пальцы поднятой руки в кулак, я смог заставить руку опуститься. Едва мне это удалось, как раскат грома прозвучал прямо у меня над головой.
Изображение Шимбо все еще сияло на стене, а в моих ушах звучало пение, когда, поднявшись по лестнице, я вышел из храма.
Начинался дождь…
Глава 2
В 6.30 мы встретились с Глидденом в конторе Дюбуа и заключили сделку на продажу дома за пятьдесят шесть тысяч. Адвокат Дюбуа оказался невысоким мужчиной с красным обветренным лицом и длинными прядями седых волос. Уступая моему желанию завершить все формальности сегодня же, он согласился открыть контору в столь поздний для работы час. Я отдал деньги, бумаги были подписаны, ключи от дома опущены в мой карман, мы пожали друг другу руки и вышли на улицу. Когда мы не спеша шагали по влажному асфальту тротуара к своим глайдерам, я вдруг воскликнул:
— Проклятие, я, кажется, забыл у вас на столе свою ручку!
Мы с Дюбуа остановились.
— Не беспокойтесь, я вам ее пришлю. Вы, если не ошибаюсь, остановились в «Спектруме»?
— Боюсь, мне придется скоро уехать оттуда.
— Я могу послать вам домой, на улицу Нуаж. Я покачал головой:
— Она понадобится мне уже сегодня вечером.
— Пожалуйста, возьмите мою, — он протянул мне ручку.
К этому времени Глидден отошел уже достаточно далеко и не мог слышать, о чем мы говорим. Я помахал ему рукой и произнес:
— Это был просто предлог, чтобы поговорить с вами наедине.
Сетка мелких морщин в тот же миг окружила его темные глаза, и появившуюся было в них тень презрения сменило любопытство.
— Хорошо, — сказал он, и мы повернули обратно.
— Так в чем дело? — осведомился он, располагаясь в своем кресле за рабочим столом.
— Я ищу Рут Лэрис.
Дюбуа закурил сигарету — самый верный способ выиграть немного времени, чтобы все обдумать.
— Зачем? — спросил наконец адвокат.
— Она — мой старый друг. Вы знаете, где она?
— Нет, — покачал он головой.
— А вам не кажется несколько э-э-э… необычным распоряжаться имуществом, притом немалым, лица, чье местонахождение вам не известно?
— Да, — согласился он. — Пожалуй, вы правы. Но такова была воля клиента.
— Самой Рут Лэрис?
— Что вы имеете в виду?
— Она лично дала вам поручение или кто-то сделал это от ее имени?
— Я не понимаю, какое вам дело до всего этого, мистер Коннер. Думаю, пора прекратить этот разговор.
Поразмыслив секунду, я наконец решился.
— Хорошо, — сказал я, — только прежде, чем мы закончим, я хотел бы, чтобы вы знали — дом Рут я купил в надежде найти хоть какой-нибудь намек на ее нынешнее местонахождение. После того как я внимательно осмотрю дом, я собираюсь трансформировать его в гасиенду, потому что архитектура этого города мне абсолютно не нравится. Это вам ни о чем не говорит?
— Только о том, что у вас, видимо, не все в порядке с головой, — сделал вывод адвокат.
Я кивнул и продолжил:
— Да, но я — сумасшедший, который может позволить себе любые прихоти. Ненормальный, способный доставить кучу неприятностей. Вот, например, это здание… Сколько оно стоит? Миллион? Два?
— Не знаю, — на его лице отразилось некоторое беспокойство.
— Что, если его кто-нибудь купит и вам придется подыскивать новое помещение для своей конторы?
— Арендный договор не так-то легко разорвать, мистер Коннер.
Я усмехнулся.
— …а кроме того, — продолжил я, — вдруг местная Адвокатская Коллегия решит поподробнее изучить вашу деятельность?
Он вскочил на ноги.
— Вы сошли с ума!
— Вы действительно так думаете? Я ведь не знаю, в чем вас будут обвинять. — Я сделал небольшую паузу. — Пока не знаю. Однако вы же понимаете, что любое расследование само по себе может доставить массу хлопот. А кроме того, снять новое помещение не так-то просто… Ну как?
Я очень не люблю добиваться своей цели таким образом, но времени у меня было в обрез.
— Так вы все еще думаете, что я сумасшедший? Вы действительно в этом уверены? — нанес я последний удар.
Дюбуа молчал.
— Нет. Не уверен, — произнес он наконец мрачным тоном.
— Ну тогда, если вам нечего скрывать, может быть, вы расскажете мне об этом деле? Меня ведь не интересуют ваши профессиональные секреты, просто расскажите, каким образом вы должны были осуществить продажу дома. Меня удивляет, что Рут не оставила письма или чего-нибудь в этом роде.
Он откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на меня сквозь сигаретный дым.
— Все переговоры велись по телефону…
— Ее ведь могли накачать наркотиками, припугнуть в конце концов…
— Глупости, кому это надо? — воскликнул Дюбуа. — Не понимаю, что вам до всего этого?
— Я же сказал, она мой старый друг.
Он испуганно моргнул: кое-кто до сих пор помнил, что за человек был одним из старых друзей Рут Лэрис.
— Кроме того, — продолжил я, — недавно я получил от нее письмо, в котором была просьба срочно приехать по важному делу. Я приехал, но не нашел ни ее, ни письма. Даже нового адреса нет. Может, это чья-то грязная шутка? В любом случае мне нужно ее разыскать, мистер Дюбуа.
Конечно, он был не слепой и представлял, сколько должен стоить, например, мой костюм. К тому же в моем голосе, пожалуй, еще остались властные нотки, выработанные в течение долгих лет, когда отдавать приказания было моим основным занятием. Во всяком случае, он не собирался звонить в полицию.
— Все переговоры велись по телефону, иногда по почте, — сказал он. — И я, честное слово, не знаю, где сейчас находится мисс Лэрис. Просто она сказала, что покидает город, и попросила продать дом со всей обстановкой, а деньги поместить на ее счет в банке. Я согласился обо всем позаботиться, а продажу дома поручил компании «Солнечный дождь».
Адвокат посмотрел в окно, потом снова на меня.
— Кроме того, она действительно оставила письмо для некоего лица. Но это не вы. Если же в течение тридцати дней письмо не будет востребовано, то я должен отослать его по указанному там адресу.
— Могу ли я узнать имя этого лица?
— К сожалению, сэр, я не могу вам его раскрыть.
— Будьте добры, — попросил я, позвоните по телефону в Гленкой — номер 73-737-373 и попросите к телефону лично Доменика Малисти — директора «Нашего Объединения» на этой планете. Назовите себя и скажите ему следующее: «Бе-бе, я — черная овечка», затем попросите его установить личность Лоуренса Джона Коннера.
— Все переговоры велись по телефону, иногда по почте, — сказал он. — И я, честное слово, не знаю, где сейчас находится мисс Лэрис. Просто она сказала, что покидает город, и попросила продать дом со всей обстановкой, а деньги поместить на ее счет в банке. Я согласился обо всем позаботиться, а продажу дома поручил компании «Солнечный дождь».
Адвокат посмотрел в окно, потом снова на меня.
— Кроме того, она действительно оставила письмо для некоего лица. Но это не вы. Если же в течение тридцати дней письмо не будет востребовано, то я должен отослать его по указанному там адресу.
— Могу ли я узнать имя этого лица?
— К сожалению, сэр, я не могу вам его раскрыть.
— Будьте добры, — попросил я, позвоните по телефону в Гленкой — номер 73-737-373 и попросите к телефону лично Доменика Малисти — директора «Нашего Объединения» на этой планете. Назовите себя и скажите ему следующее: «Бе-бе, я — черная овечка», затем попросите его установить личность Лоуренса Джона Коннера.
Дюбуа проделал все, как я сказал, затем повесил телефонную трубку, встал, подошел к маленькому, встроенному в стену сейфу, достал конверт и протянул его мне. Конверт был запечатан, а сверху было надписано: «Фрэнсису Сандоу».
— Благодарю вас, — произнес я и вскрыл конверт.
Мне с трудом удалось взять себя в руки, когда я увидел содержимое конверта. Там были новая фотография Кати в другом ракурсе, на другом фоне; фотография Рут, чуть постаревшей и пополневшей, но все еще привлекательной, и записка.
Записка на пейанском. Приветствие, обращенное ко мне, которое сопровождалось маленьким условным знаком. Обычно таким знаком в священных текстах обозначался Шимбо-Громовержец. Послание было подписано именем «Грин-Грин»[3], а рядом стоял знак Белиона.
Я был сбит с толку. Во-первых, очень многие знают личности Имя-носящих. А во-вторых, Белион, насколько мне известно, не принадлежал к числу двадцати семи ныне живущих пейанских богов, поскольку никто не носил его Имя. Считалось, что Белион — заклятый враг Шимбо. Жил он под землей и был богом огня. Периодически они с Шимбо вступали в яростную схватку, заканчивавшуюся гибелью одного из них. И после нового возрождения все опять повторялось.
Я внимательно прочитал записку. В ней говорилось следующее:
Ищи своих женщин на Острове Мертвых. Боджис, Данго, Шендон и карлик ждут тебя там же.
Дома, на Вольной, у меня остались объемные фото Боджиса, Данго, Шендона, Ника-карлика, леди Карль (ее они тоже, наверное, посчитали «моей женщиной») и Кати. Это были те снимки, которые позвали меня в дорогу. И вот теперь они захватили Рут.
Но кто «они»?
Сколько я ни старался, но вспомнить что-нибудь об имени «Грин-Грин» мне так и не удалось. Однако что такое Остров Мертвых, я-то знал!
— Благодарю вас, — еще раз произнес я.
— Что-нибудь не так, мистер Сандоу?
— Да, — сказал я, — но я все улажу сам. Не волнуйтесь, вас это уже не касается. И пожалуйста, забудьте мое имя.
— Как вам угодно, мистер Коннер.
— Прощайте.
— Всего хорошего.
Приехав в свой дом на улице Нуаж, я прошел по комнатам, внимательно все осмотрев. Особенно тщательно я проверил спальню Рут.
Вещи лежали на своих местах. В гардеробе висела ее одежда, остались нетронутыми всякие мелочи, которые люди обязательно берут с собой, переезжая на новую квартиру.
Было несколько странно бродить по дому, который стал тебе уже совсем чужим, но время от времени натыкаться на знакомые предметы: антикварные часы, разрисованную ширму, инкрустированный портсигар… Все это напомнило мне о Времени, которое самым причудливым образом перемешивает старое и новое, предметы, которые вы любили, и те, что не значили для вас ровным счетом ничего. Память продолжает хранить давно, казалось, забытые образы, и когда вы вновь оказываетесь там, где не были черт знает сколько лет, воспоминания внезапно захлестывают вас, заставляя все переживать заново.
Вот что творилось в моей душе, пока я искал хоть какой-нибудь намек на то, что здесь могло произойти. Время шло, каждая вещь, каждый укромный уголок дома были подвергнуты самому тщательному осмотру. И наконец мысль, впервые пришедшая мне в голову лишь в конторе Дюбуа, хотя смутные подозрения не покидали меня с той самой минуты, как я получил первую фотографию, встала передо мной во всей очевидности. Мысль, родившаяся в моем мозгу и прошедшая сквозь мое нутро, вернулась обратно в мозг, усиленная тысячекратно.
Я сел в кресло и закурил.
Рут фотографировали в этой комнате. Похоже, им надоели скалы, голубое небо и прочие декорации, как на других снимках. Тщательный обыск дома ничего не дал. Нет ни следов насилия, ни каких-либо намеков на личность моего врага. «Моего врага», — я произнес это вслух. Это были первые слова, сказанные мною после прощания с внезапно ставшим любезным седым адвокатом. Я не узнал собственного голоса — так странно он звучал в большом розовом аквариуме этого дома. «Мой враг!»
Теперь все было ясно. Им нужен был я. Почему? Пока не понятно, но вероятнее всего — чтобы убить меня. Если б только знать, кто из моих многочисленных врагов стоит за этим, все было бы гораздо проще.
Мой мозг напряженно работал. Почему для нашей встречи выбрано столь странное место? Станет ли оно полем нашей битвы?
Я вспомнил свой недавний сон, в котором видел Остров Мертвых.
Если кто-то хотел причинить мне вред, то с его стороны глупо было заманивать меня именно туда. Что он мог знать о той силе, которую я обрету, ступив на землю созданного мной мира? Все вокруг будет помогать мне, когда я вернусь на свою Иллирию, которую создал много веков тому назад, на которой возвел Остров Мертвых. Мой Остров Мертвых!
…Я вернусь туда. Я уже не сомневался в этом. Ведь там Рут, а может быть, и Кати… Да, я должен вернуться в этот странный Эдем, который я когда-то воздвиг.
Рут и Кати… Мне не хотелось бы ставить эти два образа рядом, но другого выхода не было. Раньше они просто не могли существовать для меня одновременно, и эта перемена мне совсем не нравилась. Ну что ж, я отправляюсь туда, и тот, кто приготовил мне ловушку, вскоре горько пожалеет об этом. Остров Мертвых станет его последним приютом.
Я смял окурок своей сигареты, потом запер ржавые воротца мармеладного замка и вернулся в «Спектрум». Мне вдруг ужасно захотелось есть.
Я переоделся для ужина и спустился в холл. Где-то здесь я, кажется, видел маленький ресторанчик. Но, как назло, он закрылся несколько минут назад, поэтому пришлось обратиться к портье, чтобы тот посоветовал мне какое-нибудь приличное место, где можно поесть в это время.
— Рекомендую Башню Бертоля, у залива, — сказал мне он, с трудом подавив зевок. — Они не закрывают до самой ночи, так что у вас еще есть несколько часов.
Кто мог знать, что именно там мой злополучный бизнес с вересковым корнем завершится столь удивительным образом. Точнее было бы сказать забавным, чем удивительным. Но, в конце концов, все мы живем в тени Большого Дерева! Помните?
Следуя данным мне советам, я достаточно быстро добрался до ресторана и припарковал глайдер у подъезда. Какой-то тип в ливрее сразу вызвался позаботиться о моей машине. Не люблю таких. С сияющей улыбкой на розовом лице они торопятся открыть перед вами дверь, которую вы и сами отлично бы открыли, подают полотенце, которое тебе совсем не нужно, выхватывают из рук чемодан, который ты собираешься донести сам. Ладонь правой руки они всегда держат на уровне пояса, готовые в любой момент подставить ее, едва заслышав хруст банкнота или звон мелочи. А карманы у них глубокие, туда много может поместиться. Они преследуют меня уже тысячи лет, и я выхожу из себя вовсе не из-за их ливрей, а из-за этой проклятой улыбки, которая появляется при виде лишь одной вещи — денег.
Мой глайдер быстренько припарковали на стоянке у ресторана, точно между двух полос дорожной разметки. Знаете почему? Потому что все мы — туристы.
В свое время «на чай» давали лишь тогда, когда требовалось, чтобы вам быстро и расторопно оказали какую-нибудь услугу. В некотором смысле это должно было хоть как-то компенсировать низкую заработную плату определенного класса служащих. Все это понимали и принимали как должное. Но уже в двадцатом веке, когда я родился, туризм для большинства развивающихся стран стал основным источником доходов. Местные жители смотрели на туристов лишь как на денежные мешки. Вскоре это стало традицией, и постепенно такая точка зрения возобладала во всех остальных странах, даже в тех, откуда приезжали туристы. Отныне каждый, кто носил униформу, знал о той выгоде, которую несли совершенно бесполезные, но выполненные с угодливой улыбкой услуги. Человек в ливрее завоевал весь мир. С тех пор мы все превращаемся в туристов, едва перешагнув порог собственного дома. Мы становимся гражданами второго сорта, которых безжалостно эксплуатируют армии улыбающихся слуг. Бескровная революция, которую совершили швейцары, официанты и привратники, победила! Навеки!