Вечером того же дня вернулся из Мадрида Хейзен и пригласил их всех на обед в элегантный маленький ресторанчик, где подавали бургундские закуски и вина. Он был в превосходном настроении и шутил с метрдотелем, причем предметом иронических замечаний было значительное повышение цен в «Ла Таш»[27] со времени его последнего визита. Стрэнд не видел карты вин, но, судя по ценам, значившимся в меню, пришел к выводу, что эта трапеза на четверых обошлась Хейзену более чем в двести долларов. И, оказавшись в грандиозном номере отеля, стал мягко выговаривать Хейзену за расточительность, на что адвокат возразил:
— Ерунда, дружище! Вкус роскоши — это неотъемлемая часть образования каждого интеллигентного человека. И учит он тому, что можно вполне обойтись и без роскоши.
«Тебе легко говорить, — подумал Стрэнд. — Человеку, который унаследовал дом с шестнадцатью спальнями».
Линда Робертс, ставшая невольной свидетельницей этого разговора, позже заметила Стрэнду:
— Не стоит разрушать этот комплекс Санта-Клауса. Рассел страшно гневается, когда кто-нибудь пытается помешать ему распространять свое великодушие на нас, простых смертных.
Она дипломатично сказала «нас», подумал Стрэнд. Как это характерно для добросердечной по природе Линды!.. Его благодарность к этой женщине росла с каждым днем. Ведь он видел, что она посвящала все свое время Лесли, стараясь сделать ее поездку как можно более насыщенной и интересной. Не укрылось от его внимания и то, с каким просветленным лицом возвращалась жена после очередного обхода галерей или визита в мастерскую какого-нибудь многообещающего молодого дарования, которое, если верить Линде, непременно прославится в самом скором будущем. «Если художник не способен писать здесь, в Париже, — говорила она, и восторженное отношение к этому городу брало верх над обычно присущим ей здравым смыслом, — то он не сможет писать нигде!»
Во время обеда, состоявшего из jambon persille,[28] entrecote marchand de vin[29] и горячего торта с персиками, Линда вдруг заявила:
— Я пересекала океан сорок пять раз, но этот мой визит в Париж — лучший из всех! — Она приподняла свой бокал. — Думаю, мы должны выпить за компанию, благодаря которой это стало возможным!..
И они весело и с удовольствием выпили за самих себя.
Хейзен пил много и к тому моменту, когда им подали кофе, стал необычайно веселым и оживленным.
— Есть идея, — сказал он. — У меня осталось целых три дня до поездки в Саудовскую Аравию, и я считаю, что надо как можно лучше распорядиться этим временем. Скажите, Лесли, вы когда-нибудь бывали в долине Луары?
— Да я и в Нью-Хейвене ни разу не бывала, — ответила раскрасневшаяся от вина Лесли. Она купила себе новое платье — Линда сказала, что женщина не может просто так ходить по Парижу, она обязательно должна показать себя. Это облегающее платье темно-сливового цвета с низким вырезом, который открывал медово-загорелую шею и подчеркивал грудь, ей страшно шло. «Мой прогулочный прикид, — сказала она мужу, одеваясь. — Надеюсь, ты не слишком шокирован?»
«Я восхищен», — ответил тогда Стрэнд, ни чуточки не преувеличив.
— Так почему бы нам не взять напрокат машину и не отправиться прямо завтра утром поглазеть на замки? — осведомился Хейзен. — А если там до сих пор дают эти шоу, «Звук и свет», старый добрый Аллен освежит в памяти некоторые эпизоды из истории Франции.
— Да, в Шенонсо, — подхватил Стрэнд, показывая, что и он не лыком шит. — Там Екатерина Медичи устраивала во дворе замка пытки заключенных. На потеху гостившим у нее дамам и господам.
— Вот чертовы французы! — проворчал Хейзен.
— Правда, я читал, — добавил Стрэнд, — что вскоре они оставили эту затею. По крайней мере пытки в увеселительные программы больше не входят.
— Сейчас входят и приносят немалый доход. У нас, в Америке. В бизнесе и политике. Но дайте им еще век или два, — сказал Хейзен, — и они, вполне возможно, снова вернутся к пыткам над заключенными. Как бы там ни было, но в ближайшие три дня этого вроде бы не предвидится, разве что сменится правительство или коммунисты вдруг захватят Орлеан. Так что вы скажете, если мы соберемся и махнем туда завтра, часов в десять утра?
— Рассел, — обратилась к нему Линда, — вы уже достаточно шлялись по близлежащим улицам. Так что, думаю, вполне выдержите день или два в сидячем положении, в машине. А кстати, почему бы всем нам не полететь в Ниццу и не заехать ко мне в имение, в Мужен? Я слышала, что погода там сейчас божественная и сад просто великолепен.
Хейзен нахмурился.
— Линда, — сказал он с удивившей всех резкостью, — Лесли и Аллен пролетели три тысячи миль вовсе не для того, чтоб торчать в твоем «божественном» саду! Они и у меня в саду могут посидеть, когда вернутся. Тем более я уже сказал летчикам, что отпускаю их на три дня. Им тоже надо отдохнуть.
— Но мы можем полететь в Ниццу и на «Эр Франс», — не унималась Линда, — как все нормальные люди. Сейчас долина Луары так и кишит туристами. И номер в гостинице там можно снять, если только очень повезет.
— Об этом не беспокойся, — повысив голос, проговорил Хейзен.
— Это будет просто стыд и позор, если Лесли и Аллен уедут из Франции, так и не повидав моего маленького гнездышка, — настаивала Линда. — Они уже устали от отелей. Я знаю, я сама устала. Во Франции есть кое-что поинтереснее отелей.
— Будет просто стыд и позор, если они уедут из Франции, не повидав Верду, и Мон-Сен-Мишель, и собора в Руане, и пещеры Ласко, и миллиона разных других мест и вещей, — прорычал Хейзен. — Причем у них осталось только две недели. О Господи, Линда, до чего же ты все-таки упрямая женщина!
— Лесли, Аллен, — обернулась к супругам Линда, — скажите сами, куда вы хотите.
Лесли покосилась на мужа, ожидая подсказки. Сам Стрэнд с удовольствием остался бы в Париже. Но раздражение в голосе Хейзена игнорировать не следовало.
— Уверен, — дипломатично ответил он, — что Лесли просто мечтает посмотреть ваш дом, Линда. И в то же время знаю: она будет очень расстраиваться, что не увидела замки.
Лесли ответила беглой благодарной улыбкой.
— Ну вот, — торжествующе заметил Хейзен, — решено. И нет никакого смысла продолжать этот спор, Линда. Меньше всего мне хочется провести короткий отпуск за бессмысленными спорами с тобой. У меня и на работе дискуссий хватает.
— А ты когда-нибудь проигрывал спор, а, Рассел? — вкрадчиво спросила Линда.
— Нет, — рассмеялся Хейзен. Хорошее настроение, похоже, вернулось к нему.
— Счастлива, что не работаю на тебя, — огрызнулась Линда.
— Я тоже. — Адвокат притянул ее руку к губам и галантно поцеловал. — Итак, завтра, в десять утра. Форма одежды загородная.
— Знаешь, Лесли, что мы сделаем с этим чудовищем? — сказала Линда. — Отправим его домой в Америку самолетом, а сами останемся. И слетаем в Мужен, а потом вернемся в Америку, когда захотим.
— Это было бы замечательно, — сказала Лесли. — Но мне надо возвращаться домой и готовиться к переезду. К десятому сентября мы должны быть в Данбери. Может, на будущий год… Тогда нам будет чего ждать и о чем мечтать, правда, Аллен?
— Я уже мечтаю об этом, — ответил Стрэнд. И подумал: «Если он вообще для меня наступит, этот будущий год».
Он лежал в постели и наблюдал за тем, как Лесли, сидя за туалетным столиком, расчесывает волосы.
— А славный был сегодня вечер, — заметил он. — Тебе не кажется?
— Просто замечательный, — подтвердила она. — Как и все остальные вечера, проведенные здесь. Не считая, разумеется, той небольшой стычки между Расселом и Линдой.
Минуту-другую Стрэнд молчал.
— Скажи мне, — спросил он затем, — я правильно поступил, сказав, что ты предпочитаешь поездку по долине Луары времяпрепровождению в гостях у Линды?
— Сказав так, ты поступил правильно, — ответила Лесли. Руки ее равномерно и грациозно поднимались и опускались. — Но в целом это было неправдой. Я на сейчас просто объелась впечатлениями. И провести несколько дней в саду, греясь на южном солнышке, было бы достойным завершением нашего путешествия.
— Почему же ты не сказала?
Лесли тихо рассмеялась.
— Но, дорогой, — заметила она, — это же он устроил нам каникулы.
— Да, полагаю, у нас не было выбора.
— Абсолютно никакого. — Она перестала расчесывать волосы и просто смотрела на себя в зеркало. — А как тебе кажется, я выгляжу моложе, чем две недели назад?
— О, на много лет, — согласился Стрэнд.
— Я тоже так думаю. — Лесли снова взялась за расческу. — И все же очень хотелось бы хоть одним глазком взглянуть на Средиземное море.
— В следующий раз, когда поедем в Европу, — сказал Стрэнд, — мы сами оплатим свою поездку.
— В следующий раз, — задумчиво повторила она. — Но кто его знает, когда он наступит, этот следующий раз?..
То был отголосок его собственных мыслей, и Стрэнд отчего-то разволновался. Он смутно ощущал, что сегодня ночью оба они нуждаются в утешении, и даже хотел попросить Лесли лечь в одну постель с ним, чтобы уснуть в объятиях друг друга. Но промолчал. И не знал, гордиться ли ему своей стойкостью или презирать себя за трусость. Закрыл глаза и погрузился в сон в наполненной тенями комнате, под шелковистый шорох расчесываемых волос.
На следующий день, когда ровно в десять утра Стрэнд, Лесли и Линда Робертс спустились в вестибюль отеля, их ожидал сюрприз. Хейзен уже стоял там, и не один, а с потрясающе красивой молодой блондинкой, которая держала в руке атташе-кейс. Одета она была строго — в простого покроя твидовый костюм и туфли на низком каблуке.
— Знакомьтесь, мадам Аркур. — Хейзен произнес ее фамилию на французский манер. — Представляет в Париже нашу компанию. Она повезет нас. И отправится в Саудовскую Аравию вместе со мной. Перед отъездом нам с ней надо успеть сделать кое-какие дела. Не беспокойтесь, вам не придется говорить по-французски. Мать у нее англичанка. — Он выпалил все это на одном дыхании, точно спешил оправдаться за неожиданное появление своей дамы.
— Мистер Хейзен всегда говорит это, когда представляет меня американцам, — с улыбкой заметила женщина. Деловитое и строгое выражение лица сразу смягчилось. Голос у нее был низким, приятным. Она немного глотала окончания слов, но в целом британский акцент оказался не столь уж ярко выраженным. — Можно подумать, он опасается, что его хоть на минуту заподозрят в пристрастии к французам.
— Мадам Аркур — адвокат, — продолжал Хейзен. — Я имею дело с французскими адвокатами только в случае крайней необходимости… Что ж, багаж уже в машине. Мы можем ехать. — И они с мадам Аркур направились к выходу. Остальные последовали за ними.
— Улучшенный вариант старины Конроя, вам не кажется? — шепнул Стрэнд дамам.
— Ну, с чисто внешней точки зрения — да, — ответила Лесли.
У дверей их поджидал большой черный «кадиллак». Красавица села за руль, Хейзен разместился рядом с ней на переднем сиденье.
— Миссис Аркур поведет машину, — объяснил он. — Сам я просто ненавижу водить. А если усадить за руль Линду, то я вылечу на дорогу, не успеем мы доехать до моста Сен-Клу. И я знаю, что у Аллена нет прав, а Лесли у нас еще не настолько опытный водитель, чтобы ездить по дорогам Франции. Вам там удобно? — Он обернулся к сидевшим на заднем сиденье пассажирам. Несмотря на то что объявил походную форму одежды, сам Хейзен был в темном костюме и белой рубашке, а также в мрачной расцветки галстуке. Нарядился, как на похороны, подумал Стрэнд. Хоть сам он и прибавил в весе за время пребывания в Париже, воротник все равно был свободен и открывал — Стрэнд чувствовал это с оттенком неудовольствия — адамово яблоко.
— Все чудесно, — ответил Стрэнд. — Лучше просто не бывает.
Мадам Аркур вела автомобиль быстро и уверенно, впрочем, и дороги не были слишком загружены.
Утро выдалось прекрасное — солнечное, но не жаркое, и Стрэнд со вздохом удовлетворения откинулся на сиденье и смотрел на пролетавшие мимо дома Парижа, а затем, когда они проехали туннель под Сеной и свернули к югу, — на зеленевшие вокруг поля и луга.
Они сделали остановку в Шартрезе и пошли в собор. Стрэнд с удовольствием потратил бы годы на то, чтобы не спеша подробно осмотреть все, но Хейзена, похоже, страшно раздражала шумная группа туристов из Германии, которым громко, как оратор на политическом митинге, вещал что-то на немецком языке их гид.
— Пошли отсюда, — проворчал Хейзен, не успели они пробыть в соборе и десяти минут. — Я проголодался. — Однако завтракать в Шартрезе он не захотел. — Он интересен своим собором, а не едой, — заявил адвокат. И сказал, что знает одно чудесное и очень уютное местечко у дороги, в получасе езды от города.
Они прекрасно позавтракали за столиком, накрытым в саду, и Хейзен снова развеселился, заказал к форели две бутылки «Монтраше» и разыграл целую сцену, запрещая мадам Аркур выпить хотя бы каплю, поскольку та находится за рулем машины, все до единого пассажиры которой — чрезвычайно важные персоны. Мадам Аркур вежливо прислушивалась к беседе, но сама почти ничего не говорила. Сидела молча, выпрямив спину, как бы подчеркивая, что она лишь подчиненная и рядом находится ее начальник, а вся эта каникулярная атмосфера не для нее. И машину она заперла, поскольку оставила свой атташе-кейс на переднем сиденье.
Но когда Стрэнды пошли вслед за остальными к автомобилю, Лесли вдруг шепнула мужу:
— Это просто спектакль.
— Что спектакль? — не понял Стрэнд.
— Ну, все эти игры в подчиненную и большого босса, — сказала Лесли. — Он просто стесняется нас.
— Перестань, Лесли!
— Не нужно быть детективом, чтобы догадаться, какие такие дела их ждут в долине Луары перед поездкой в Саудовскую Аравию…
— Я тебе не верю, — сказал Стрэнд, шокированный злобными нотками в тоне жены. — И даже если ты права, это не наше дело.
— Просто мне не нравится, когда люди притворяются и принимают других за дураков, вот и все, — ответила Лесли и поджала губы. — Мадам Аркур, надо же! Та еще парочка!..
Стрэнд был рад, когда они снова оказались в машине. У него не было ни малейшего желания продолжать этот разговор.
Добравшись до Тура, они получили номера в гостинце на одном этаже. И Стрэнд снова заметил злобный огонек, промелькнувший в глазах Лесли, когда она увидела, что их номер и номер Линды находились в одном конце коридора, а номера Хейзена и мадам Аркур, которая снова была при своем атташе-кейсе, — в другом.
— Как тебе кажется, что может быть в этом чемоданчике, который она повсюду таскает с собой? — спросила Лесли.
— Какие-нибудь промышленные секреты, — ответил Стрэнд. — Рассел говорил мне, что ведет переговоры от имени фирмы, которая хочет получить контракт на строительство атомной электростанции в Саудовской Аравии.
— А мне кажется, там туалетные принадлежности и презервативы, — протянула Лесли.
— О Господи, Лесли!..
Но она лишь захихикала, проходя в дверь номера.
На следующий день Лесли продолжала держаться с мадам Аркур очень холодно. Они осмотрели Шамбор и Шенонсо. Лесли не могла удержаться от восторженных восклицаний при виде изумительных старинных замков. А когда они стояли, любуясь английским парком и знаменитой галереей Шенонсо на каменных колоннах над рекой Шер, сказала Хейзену:
— Вот этот, один-единственный миг стоит всего путешествия! — И неожиданно поцеловала его в щеку.
Адвокат так и просиял.
— Я же говорил, это куда лучше, чем сидеть и потеть в саду, на жаре, где тебя живьем сжирают комары. — Он покосился на Линду. — Надеюсь, в следующий раз вы без споров и пререканий отправитесь туда, куда я скажу. И не заставите меня лезть из кожи вон, чтобы доказать: это единственно правильное решение.
— Комары там бывают только после дождя, — тоном оскорбленного достоинства заметила Линда. — А этим летом дождей почти не было.
— Ну вот, опять все сначала. Сама ведь знаешь, что это полное вранье. — Хейзен окинул взглядом остальных, словно в поисках поддержки. — Только после дождя! Это надо же…
— Пожалуйста… — вмешалась Лесли. — Прошу вас, не надо. Пусть снова воцарятся мир и гармония. Перестань дразнить беднягу, слышишь, Линда?
— У этого «бедняги» такая низкая точка кипения, — ядовито заметила миссис Робертс, — что так и подмывает посмотреть, как он начинает выпускать пары.
— Низкая точка кипения! Мадам Аркур, вы знаете меня много лет, видели в разных переделках, видели, как меня достают, причем очень сильно, раздражают своей леностью и низкой компетенцией, мало того — еще и чистой воды крючкотворством. Скажите, вы хоть раз видели, чтоб я вскипел?
— Вы всегда были образцом сдержанности и притворства, мистер Хейзен, — без тени сомнения в голосе ответила мадам Аркур. — Во всяком случае, в моем присутствии.
— И вы туда же! — воскликнул Хейзен. Все расхохотались.
Но, вернувшись в гостиничный номер переодеться к обеду, Лесли, казалось, забыла об этом дружном смехе.
— Знаешь, сегодня днем я кое-что узнала об этой миссис Аркур, — сказала она мужу.
— Что именно? — Стрэнд с трудом подавил вздох. Ему все больше нравилась эта женщина. Скромная, интеллигентная и в то же время веселая; в ее присутствии Хейзен оживлялся и становился очень приятным компаньоном.
— А то, что никакого месье Аркура нет и в помине, — сообщила Лесли. — Она разведена.
— Откуда ты знаешь?
— Линда сказала. Когда они с Расселом последний раз были в Париже, там же присутствовал и адвокат, ее доверенное лицо.