– Давайте так, Ольга, – предложил он, когда черный дымящийся напиток был разлит по чашкам. – Мик просил не задавать вам вопросов. Согласен на такой вариант, но, может быть… Может быть, вы мне сами что-нибудь расскажете?
– Мне очень неудобно, Николай. – Ольга виновато поглядела на Келюса. – Вы рискуете из-за меня… А я не могу даже назвать своей фамилии. Поверьте, на это есть причины…
Келюс обратил внимание, что, даже волнуясь, девушка сидела за столом так же ровно, с поднятой головой, как и в ту минуту, когда Николай впервые увидел ее. Похоже, это было привычкой, уже вошедшей в плоть и кровь. Чашку Ольга держала так изысканно, что Келюс, вспомнив случайно вырвавшиеся французские фразы, поневоле крепко задумался. Родная средняя школа редко давала такое воспитание.
– Как там Мик? – спросил он, надеясь, что по крайней мере самочувствие блудного студента «Бауманки» не составляет особой тайны.
– Мик? – переспросила девушка. – А, Михаил… У него все в порядке. Он очень хорошо вас описал, я смогла сразу же узнать вас… Он недавно получил штабс-капитана и…
– Что? – чуть не крикнул Келюс, но сразу осекся. Девушка подняла на него удивленные глаза и тут же поняла.
– Я… я не должна была этого говорить! – с отчаянием произнесла она. Господи, меня же предупреждали!..
– Значит, так, – резюмировал Лунин. – Будем считать, что вы ничего не сказали. Теперь попробую я. Вы встретились с Миком в… несколько иное время… Лет этак семьдесят с небольшим тому назад. Там вам грозила опасность, не будем пока уточнять какая, и вас переправили сюда. Правда, и здесь вас уже ждали… До сих пор все правильно?
Девушка кивнула: – Меня сопровождали, но потом моего спутника отозвали в сторону. Я ждала его больше часа… А затем они стали стрелять…
«Ну, удружил ты мне, Мик!» – подумал Келюс, естественно не произнеся этого вслух… В самом деле, не Ольгу же винить во всей этой истории.
– В общем, ясно… Разве что, Ольга, объясните, зачем Мик велел вам носить при себе эту штуку…
– Скантр, – тихо подсказала девушка. Келюс кивнул: – Да, скантр. Какое он имеет значение?
– Мик сказал, что в чужом времени человек может прожить недолго. Где-то месяца два, а то и меньше… Скантр создает какую-то оболочку… поле… Оно может защитить…
– Жаль, барон об этом не знал! – пробормотал Келюс. – Вот, бином, подарочек… Ну ладно, Ольга, надеюсь, у меня тут будет безопасно…
Последние слова он произнес с некоторой долей сомнения.
– Николай, – продолжала девушка, – Мик рассказывал мне о вас… О вашем времени… Я знаю, здесь тоже трудно. Я, наверное, уже доставила вам неприятности. К тому же вы человек небогатый. Может быть, понадобятся деньги… Я успела захватить с собой…
Ольга сняла с пальца небольшое золотое кольцо и протянула Келюсу. Острым голубым светом блеснули грани алмаза. Даже Лунин, с трудом отличавший сапфир от аквамарина, сразу понял, сколько может стоить этот камень…
– Не надо, Ольга. – Он покачал головой и отдал кольцо девушке. – Оно вам еще понадобится. Да и не продать здесь такое, сразу заинтересуются. Чего там, все равно зарплату получаю!
– Что вы получаете? – не поняла Ольга, и Келюс сообразил, что слово «зарплата» ей незнакомо.
– Ну, жалованье, – пояснил он. – От родного правительства. Ладно, кофе пока есть… продержимся…
Келюса не очень волновали материальные проблемы. С этим по крайней мере можно было подождать какое-то время, а вот кое-что иное беспокоило. Вечером Николай тщательно вычистил браунинг и пересчитал патроны. Их было мало, да и браунинг казался Лунину не очень надежным аргументом. Впервые Келюс пожалел об оружии, оставшемся в тайнике.
Впрочем, следующие несколько дней прошли спокойно. Келюс ходил на работу, давая каждый раз Ольге строгий наказ не открывать никому дверь и не подходить к телефону. Никто, однако, их не беспокоил, да и сама Ольга оказалась очень удобным квартирантом. Несмотря на протесты Лунина, она регулярно убирала квартиру, привела кухню в почти выставочный вид и реанимировала засохшие было цветы на подоконниках. Во всем остальном девушка вела себя тихо, много читала и вечерами смотрела телевизор, который, похоже, очень ее заинтересовал. Держалась она бодро, но иногда ночами Николай слышал, как из ее комнаты доносится плач. Впрочем, по утрам Ольга вновь была спокойна, приветлива, и делала вид, что ей очень нравятся немудреные остроты Келюса, которыми он сдабривал кофе.
Говорили мало. Келюс чувствовал: девушке сейчас не до него. Это не обижало. Что-то подсказывало Николаю, что девушка пережила такое, по сравнению с чем его собственные мытарства могли показаться детским утренником…
Работа с бумагами постепенно подходила к концу. Келюс исписал своими заметками с полсотни листов бумаги и теперь дочитывал документы из нескольких последних папок. Вначале Ольга не обращала внимания на эти вечерние штудии, однако затем поинтересовалась, решив, вероятно, что трудяга Келюс берет работу на дом.
– Вы так много работаете, Николай, – сказала она как-то вечером. – Может, я могу чем-нибудь помочь?
– Нет, это не работа, – усмехнулся Келюс, отрываясь от содержимого очередной папки. – Вернее, работа, конечно, только за нее, бином, денег не платят. Я разбираю один архив. В общем, это довольно страшно… Хотя иногда бывает и забавно… Вот, например, сейчас я читаю письмо из сумасшедшего дома…
– Вы, конечно, шутите, Николай! – улыбнулась Ольга.
– Совсем не шучу. Письмо из самого настоящего желтого дома, а точнее из Кащенковской больницы в одно очень и очень солидное учреждение…
– Помилуйте, Николай! – ужаснулась девушка. – О чем могут писать из этой самой Кащенковской больницы?
– О марсианах. Вот, извольте видеть… «Генеральному секретарю» и так далее… «Находясь в заключении по политическим мотивам, дойдя до края гибели, не имею другого выхода, кроме обращения непосредственно в Центральный Комитет…» Дальше автор жалуется на врачей-отравителей, которые его в эту «Кащенку» заслали, на какого-то партийного бонзу средней руки… А вот уже интереснее: «Не имею права скрывать страшный факт, ставший мне ясным в последнее время'. Наша страна уже много лет оккупирована пришельцами с Марса, которые хотят использовать нас как плацдарм для захвата всей планеты…» – Он действительно ненормальный, – покачала головой девушка. – Но зачем такие бумаги держать в архиве?
– Вот именно – зачем? – усмехнулся Келюс. – Тем более ставить на этом опусе визу: «Ознакомить всех членов Политбюро и секретариата»? Ну вот, дальше идет, так сказать, аргументационная часть… Вы знаете, Ольга, писателя Богданова?
– Нет, – подумав, ответила она. – Наверное, он жил потом… В ваше время…
– Богданов жил как раз в ваше время. Хотя в том, что вы его не читали, нет ничего удивительного… В общем, с него все начинается. Этот Богданов, между прочим, первый в России написал роман о полете на Марс.
– Ну и что? – удивилась девушка. – Это же роман!
– Конечно, роман, – согласился Келюс. – Большевики Марса помогают большевикам с Земли или наоборот, не помню уже… Ну а здесь сказано следующее: Богданов, один из руководителей так называемого Большевистского центра, имел отношение к самым секретным социал-демократическим архивам. Он якобы узнал, что марсиане вступили в контакт с Основоположником, когда тот писал «Капитал». Потом эти контакты не прерывались и перешли к господам русским большевикам. Богданова этот факт настолько поразил, что он отобразил его в своем романе… Ну, «чеки» тогда еще не было, и его за разглашение великой тайны просто выкинули из партии. Правда, через несколько лет Богданов погиб во время медицинского опыта. Так сказать, несчастный случай…
Келюс еще раз просмотрел какие-то пассажи письма и продолжил: – Ну вот, после победы в октябре семнадцатого большевики, чтобы наладить сообщение с, так сказать, главной базой, начали быструю подготовку космических полетов. В самый разгар Гражданской войны Вождь дал указание Цандеру и его товарищам готовить космическую технику… В двадцатые годы эта работа продолжалась, причем к ней подключили знаменитого философа-идеалиста Циолковского, который, оказывается, был контактером с юных лет…
– Кем был? – не поняла Ольга.
– Контактером. То есть с марсианами якшался. Ну а одновременно с подготовкой началась широкая пропаганда космических полетов. Пропагандировались такие опусы, как «Аэлита» графа Толстого, строились планетарии… Даже назвали какую-то деревню «Марс»…
– А что, действительно назвали?
– Да вроде бы, – пожал плечами Келюс. – Что-то слыхал об этом. Ну-с, а с середины двадцатых с Марсом, оказывается, была установлена постоянная связь через базу марсиан на Тибете, в так называемой Шамбале, благодаря известному ныне Рериху. Кстати, эта связь поддерживается до сей поры через его сына. В конце двадцатых правительством было получено послание от так называемых махатм, то есть, читай, от марсиан, где обещалась всяческая поддержка всех большевистских начинаний. Кстати, Ольга, такое послание действительно было. Только, конечно, не от марсиан… Ну, тут много еще чего… Белые ламы из Шамбалы помогают Красной Армии… Ага, а вот про Антарктиду: оказывается, освоение Антарктиды было вызвано тем, что тамошние условия идеально соответствуют марсианским. Так сказать, плацдарм для высадки… Ну а вот и схема… Главная база супостатов на Тибете, что и следовало ожидать… Затем в Южной Америке… это, похоже, Эквадор. Ну и запасная база в Крыму… Потому-де там проводят совещания и встречи со всякими союзниками. Столицу они, оказывается, контролируют через специальный излучатель. Вот так, Ольга… В конце письма, естественно, просьба срочно спасать родную страну и заодно выпустить автора из «Кащенки». Подписи, кстати, нет, вырезана…
– А что, действительно назвали?
– Да вроде бы, – пожал плечами Келюс. – Что-то слыхал об этом. Ну-с, а с середины двадцатых с Марсом, оказывается, была установлена постоянная связь через базу марсиан на Тибете, в так называемой Шамбале, благодаря известному ныне Рериху. Кстати, эта связь поддерживается до сей поры через его сына. В конце двадцатых правительством было получено послание от так называемых махатм, то есть, читай, от марсиан, где обещалась всяческая поддержка всех большевистских начинаний. Кстати, Ольга, такое послание действительно было. Только, конечно, не от марсиан… Ну, тут много еще чего… Белые ламы из Шамбалы помогают Красной Армии… Ага, а вот про Антарктиду: оказывается, освоение Антарктиды было вызвано тем, что тамошние условия идеально соответствуют марсианским. Так сказать, плацдарм для высадки… Ну а вот и схема… Главная база супостатов на Тибете, что и следовало ожидать… Затем в Южной Америке… это, похоже, Эквадор. Ну и запасная база в Крыму… Потому-де там проводят совещания и встречи со всякими союзниками. Столицу они, оказывается, контролируют через специальный излучатель. Вот так, Ольга… В конце письма, естественно, просьба срочно спасать родную страну и заодно выпустить автора из «Кащенки». Подписи, кстати, нет, вырезана…
– Но ведь это неправда, Николай? – В голосе Ольги чувствовался испуг. – У нас большевиков называли по-разному, даже «слугами Антихриста». Но ведь этого не может быть…
– Думаю, марсиане тут ни при чем, – согласился Лунин. – Но, похоже, этот бедняга кое-что узнал – и про излучатель в Столице, да и про Крым. В любом случае я ему почему-то не завидую…
Внезапно он замолчал. Холодный порыв ветра ударил из раскрытого окна. Дохнуло сыростью, влажным спертым воздухом, и на мгновение Келюсу вспомнились коридоры столичных катакомб. Форточка хлопнула, вновь растворилась, и вдруг что-то черное мелькнуло прямо перед лицом Николая. Летучая мышь, невесть каким образом попавшая в квартиру, спикировала прямо к столу, затем резко рванула вверх, чуть не задев лицо Лунина, метнулась к Ольге, потом снова вверх… Вновь хлопнула форточка, и все кончилось. Из приоткрытого окна вместо катакомбной сырости вновь струился теплый майский воздух, напоенный ароматом отцветающей сирени…
– Ну мерзость, – произнес наконец Келюс. – Откуда это она? Хорошо еще, в волосы не вцепилась…
– Заблудилась, – предположила Ольга самым спокойным тоном, но Келюс чувствовал: девушке тоже не по себе. Он аккуратно сложил бумаги и спрятал их в стол. Охота читать странные документы полностью пропала.
На следующее утро, уходя на работу, Лунин как бы между прочим поинтересовался, умеет ли Ольга обращаться с оружием. Она, похоже не удивившись, ответила утвердительно. С этого дня Николай стал оставлять ей браунинг.
Дня три Келюс провел как обычно, но с каждым днем настроение портилось. Николаю стало казаться, что на работу и с работы его сопровождают какие-то странные личности. Держались они на приличном расстоянии, и Келюс так и не смог понять, действительно ли началась слежка или шалит воображение. Пару раз, выглянув вечером с балкона, он замечал внизу странного мужчину в широкополой шляпе, который сидел на скамейке, выгуливая огромную черную собаку. Во дворе было полно собачников, но этого Николай видел в первый раз. В конце концов он не выдержал и поинтересовался мнением своего соседа – владельца красавицы колли. Тот сказал, что видит странного собачника впервые, а вот собака у этого типа и вправду необычная. Во всяком случае, другие псы обходят ее десятой дорогой, даже те, которые обязательно не преминули бы выяснить свои собачьи отношения.
Тревога Келюса не могла укрыться от Ольги, но на все вопросы Николай отвечал ссылками на производственные неприятности. Лунин понимал, что Ольга ничем не сможет помочь, а тревожить раньше времени девушку не хотелось.
Закончив работу с архивом, Келюс аккуратно упаковал папки в черный «дипломат», а затем целый вечер писал большое письмо, к которому приложил одну из архивных фотографий. Очевидно, он придавал этому письму особое значение, поскольку, не доверяя своему почтовому ящику, специально съездил после работы на Главпочтамт, бросив письмо там в расчете на то, что в сутолоке огромного зала на него не обратят внимания…
Ночью Келюсу не спалось. Он прислушивался к ночным шорохам, доносившимся из окна, к дальнему гулу машин, и эти привычные звуки вдруг стали казаться зловещими. Выругав себя за паникерство, Николай встал и направился на кухню выкурить сигарету и выпить холодного чаю. Все это в комплексе обычно приводило его в равновесие. Сигарета уже догорала, Келюс успел вполне успокоиться, когда вдруг заметил, что в дверном проеме, ведущем в коридор, кто-то стоит. Собственно говоря, он заметил это еще за несколько секунд, но почему-то сознание отреагировало только сейчас.
– Ольга? – хотел спросить он, но смолчал, поскольку сразу понял: это не она.
– Николай. – Знакомый голос доносился, казалось, откуда-то издалека. Николай…
– О, Господи, – пробормотал Келюс, стараясь рассмотреть белесый силуэт. Я же только чай пил!.. Эй, кто вы там, хватит!
Силуэт, чуть качнувшись, двинулся вперед, темнея и приобретая форму человеческой фигуры. Под лампой засветились почти прозрачные волосы, сквозь легкий туман проступило знакомое лицо…
– Кора, – проговорил Келюс. – Кора, зачем ты здесь? Ты же…
– Мне разрешили зайти к вам, Николай, – все тем же странным далеким голосом сказала девушка, делая шаг вперед и останавливаясь посреди кухни. – Вам грозит опасность. Уходите завтра же утром, иначе вам никто уже не поможет.
– Спасибо, Кора, – выдавил из себя Лунин, стараясь не смотреть в жутковатое полупрозрачное лицо. – Я бы и сам смылся… Так ведь Ольга… Что с нею будет?
– Предоставьте ее ее собственной судьбе. – Кора медленно подняла правую руку, словно пытаясь убедить Келюса. – Ей уже не поможешь, как нельзя было помочь мне… Вы должны спастись, Николай. Прощайте, и да хранит вас Тот, в Кого вы не верите.
– Но… – начал Лунин и тут же понял: говорить не с кем. На кухне было пусто, ровный свет лампы освещал нехитрый уют, и только что случившееся сразу же показалось сном…
Утром Келюс держался подчеркнуто бодро и даже, готовя кофе, принялся напевать что-то из «АББА» – репертуара своей юности. Ольга, напротив, была бледна и молчалива.
– Я, наверное, уйду, Николай, – сказала она за завтраком, глядя куда-то через плечо Лунина.
– Вот еще! – возмутился тот – Помилуйте, Ольга! Вы… Да куда вам идти? Или вы мне не доверяете?
– Я доверяю вам, Николай. Вы и Михаил… Мик… единственные, кто пытался мне помочь. Но сегодня я видела сон… Не смейтесь, я верю в сны…
– Я не смеюсь, – мрачно ответил Келюс. Происходило действительно что-то непонятное.
– Мне снился отец. Он сказал, что вам из-за меня грозит страшная опасность. Из-за нашей семьи не должна больше литься кровь… Не задерживайте меня, Николай… Я знаю, что делаю…
~ Ага, – на секунду задумался Келюс. – Вы, кажется, умеете стрелять?
– Я не возьму ваш браунинг, – покачала головой девушка. – Он вам понадобится самому.
– Я не о том. Вы, Ольга, умеете стрелять, а я нет. Вы уйдете. А меня ухлопают в тот же вечер.
– Вы не умеете стрелять?
– А где мне было учиться? – вполне натурально удивился Лунин. – Вот нас и перебьют поодиночке!
– Что же делать? – совсем растерялась девушка.
Келюс велел ей не паниковать и выбросить дурные мысли из головы, после чего с самым веселым видом попрощался и отправился на работу.
Впрочем, веселость пропала сразу же за дверью. Всю дорогу Лунин внимательно посматривал по сторонам, однако ни утром, ни днем ничего подозрительного так и не заметил. Под вечер Николай немного успокоился и безо всяких дурных предчувствий, не спеша направился домой. Майский вечер был тих, листья еле заметно шелестели под легкими порывами теплого ветерка, все кругом дышало свежестью и покоем.
Возле самого дома, не доходя полусотни шагов до подъезда, Келюс вдруг почувствовал, как откуда-то повеяло холодом. Он оглянулся, подумал о расшалившихся нервах и сделал еще несколько шагов. Но тут холод обрушился ледяной волной, повеяло страшной катакомбной сыростью, и огромная тень рванулась к Келюсу из-за деревьев. Гигантский черный пес сбил Николая с ног. Лунин упал на асфальт и почувствовал рвущую боль в левой руке.
4. САПОЖНИК
Кровь лилась из прокушенной руки. Келюс беспомощно лежал на асфальте, пытаясь приподняться, но огромная собака нависала над ним, мешая двигаться. Она не рычала, только молчаливо скалилась, и этот оскал окровавленной морды был еще страшнее.
Такой собаки Николай еще не видел: плоский нос, широко посаженные маленькие глаза, острые уши, – чудище немного напоминало бультерьера, нобыло размером с крупного дога.