Олекса проговорил дрогнувшим голосом:
– Почти как человек…
Только теперь Придон уловил, что тревожило его при виде каменного стрелка. Он только похож на человека, очень похож, но все же не человек.
– Ветры и дожди, – сказал он не своим голосом, – это они… сгладили!
Но сам понимал, что дожди могут сгладить, но не изменить пропорции. Там на колонне в небо целится из лука не человек, а див. Див, похожий на человека.
Олекса вскрикнул:
– Тихо!.. Где-то шум…
Придон замер с поднятой в воздух ногой. Тур превратился в камень тоже на половине движения. Олекса вслушивался недолго, кивнул:
– Туда.
В той стороне колыхалась стена красного тумана. Более плотного с виду, чем тот, через который ломились к городу. Когда прошли с полсотни шагов, Придон тоже услышал неясный шум, очень далекий, похожий на топот множества ног.
Прислушался еще, но шум больше не повторялся. Олекса тоже кивнул, сделал пару шагов, застыл. Тур выругался.
Придон тоже шагнул и замер. В дальней серой каменной стене, жестоко изувеченной временем, ярко пламенеет красное, пополам с оранжевым, пятно. Олекса, Тур, а за ними и Придон почти на цыпочках пересекли площадь. В красном пятне света видна наполовину выступившая из стены оранжевая молодая женщина. Золотые волосы подрезаны так коротко, что не достигают шеи. Голова чуть повернута вправо, женщина обеими руками держит странный меч, что уже начал оформляться в благородный топор, а за плечами распахнуты пурпурные крылья.
Придон хватал ртом воздух, грудь сжимало, как тисками. Молодая женщина держит оружие на изготовку. По лицу видно, что уже видит приближающихся врагов. Их много. Они сильнее. Юная, жертвенная, обрезавшая прекрасные волосы, чтобы не мешали в последней битве, она вот сейчас примет последний бой. Возможно, она последняя из оставшихся людей. Крылья невиданные, таких не бывает ни у птиц, ни у летучих мышей, ни у драконов. Сильные крылья, но не похоже, что она собирается спасаться бегством… Да и куда?
– Нечего не понимаю, – сказал за его спиной Тур. – Если она див, то я кто?
– Она див, – сказал Олекса, – но…
– Но что?
– Она хороший див.
– Див и вдруг хороший?
– Ты посмотри на нее еще, – предложил Олекса.
Тур что-то буркнул и отвернулся. Придон чувствовал, как сердце колотится чаще, а дыхание из груди идет горячее, как из пылающего горна. Вдруг захотелось встать рядом с нею, отражать натиск неведомых врагов… Даже если те враги – люди.
– Вон там свет, – внезапно сказал Олекса. – Смотрите… вон в том храме!
– Какой же это храм? – возразил Тур.
– Назови иначе, – огрызнулся Олекса, – но в той части города еще есть жизнь! Уцелевшие там либо живут, либо собираются… Что будем делать?
Их взгляды обратились к Придону.
– Не знаю, – ответил он честно. – Но если ножны здесь, то скорее всего там. Что нам остается? Придется идти.
Олекса вздохнул.
– Повадился кувшин по воду ходить… Только давайте как можно осторожнее.
– Давайте, – согласился Тур. – А это как?
Над головами кроваво-красные тучи уже не мчались через все небо, их заворачивало в страшный гигантский смерч. Над городом нависло опрокинутое кровавое море с исполинской воронкой Центр воронки был ослепительно желтым, красные струи вытягивались рвались, исчезали в страшном небесном водовороте.
Придон шел медленно, в руке топор, осматривался и, хотя Олекса видит дальше, а Тур слышит лучше, все равно прислушивался, вздрагивал и подпрыгивал при каждом шорохе или треске лопнувшего камешка.
Здание, что Олекса назвал храмом, приблизилось, заняло половину неба. Камни сплавились от неведомого жара настолько, что Придон тщетно искал взглядом стыки, все в наплывах, будто камень плавился и стекал, как воск, постепенно твердея. Вокруг здания растеклась каменная лужа, каждая следующая волна застывала чуть выше, и казалось, что к храму ведут ступени с округлыми краями.
Придон пошел на цыпочках вокруг, все так же вздрагивал и подпрыгивал, все мышцы напряглись, тронь – порвутся.
Олекса и Тур, спина к спине, двигались боком, готовые отражать нападение любых зверей или врагов. Храм не соприкасается с другими зданиями, во всяком случае теперь, втроем обошли вокруг, потом еще раз.
– Я не понимаю, как туда войти, – сказал Олекса со злостью.
Тур кивнул, сказал с нервным смешком:
– Разве что вон там…
Из стены исполинского здания на уровне каменных потеков выступала страшная распахнутая пасть дракона. Придон прикинул, что в нее могли бы въехать два всадника стремя в стремя. В красной пасти алой россыпью светятся угли, из стен выступает кровь и сползает на угли, шипит, взлетает дымками.
Олекса бросил раздраженно:
– Если туда войти, то где выйдем?
– Известно где, – ответил Тур с тем же смешком. – Или рассказать?
– Сам туда иди, – отрезал Олекса. – И сиди там.
– Придон, ты куда?
Нижняя челюсть дракона выступает из стены на уровне его колен, определил Придон, но жар обжигает все тело, даже ступни. Он отступил на шаг, запрыгнул на край челюсти.
Сухой воздух опалил лицо, веки. Он прикрылся ладонью, шагнул…
Жар утих, а когда он сделал еще шаг, впереди открылся широкий туннель, ярко-красный, с выступающими ребрами.
В стенах пульсировало, чавкало, двигалось.
За спиной послышались шаги, из огня выступил Олекса, лицо бледное, глаза вытаращены.
– Уф!.. Сам не верил… Думал, сгорю… Его толкнули в спину, появился Тур, быстро зыркнул на обоих, прорычал одобрительно:
– Молодец, Придон, допер!.. Не могут угли столько гореть, это ж ясно… теперь. Да и кровь давно бы вытекла.
– Проклятые колдуны, – сказал Олекса. – Ничего, доберемся… В следующий раз приведем целую армию. Все здесь разнесем!
Придон, не отвечая, пошел по странному туннелю. Временами казалось, что идет по живой трубе, в стенках двигаются соки, кровь, протискиваются сгустки, вон даже видно, как выпячивается, можно стукнуть…
Он даже стиснул пальцы в кулак, но опомнился: а вдруг в ответ труба стиснется, сомнет их, перемелет в кровавую кашу? Пока что она их даже не замечает, пусть не замечает и дальше.
Внутри полупрозрачных стен красные струи побежали быстрее. Труба начала вибрировать, подергиваться.
– Вперед! – прокричал Придон. – Надо успеть…
Под ногами вздыбился пол. За спиной Придон слышал тяжелое дыхание. Ноги несли, как испуганного оленя, в голове стучала только одна мысль, как бы не споткнуться, только бы не растянуться, сам – пусть, но чудовищный туннель захватит друзей…
Труба расширилась, здесь жарче, но воздух суше, и сразу же ощутилось, что это уже мертвый туннель. Мертвый, окаменевший. Каменные стены, по ним не двигаются соки, как по дереву, хотя стены еще почти новенькие.
По этой части туннеля шли, как показалось Придону, гораздо дольше. В двух местах пересекли широкие трещины, а еще через два десятка шагов дорогу преградили ярко-красные глыбы. Сверху упал зловещий свет, Придон вскинул голову, на него недобро смотрела широкая дыра в своде.
Он подпрыгнул, ухватился за край. Ноги мелькнули в воздухе, рывком взлетел наверх, а с края протянул руку. Тур зарычал, но ладонь ухватил, Придон выдернул его наверх, дивясь тяжести Тура. Впрочем, у потомков горного великана и мясо наполовину каменное.
Олекса вылез сам, осматривался, не обращая внимания на озадаченных друзей. Полуразрушенный и заброшенный зал, в стенах дыры, вместо крыши страшные багровые тучи в жутком водовороте, а в зале нагромождение упавших глыб, статуй, колонн, смятые ударами массивные медные светильники… или жертвенники, где когда-то в кипящем масле сгорали вопящие жертвы.
Чудом уцелела статуя лежащей женщины с распростертыми крыльями. Всклокоченные волосы отливают синевой металла, крылья тоже из камня с металлом, страшное нечеловеческое лицо с красными рубиновыми глазами без сетчатки и зрачков, сплошная жуткая краснота, но лицо все же женское, даже длинные серьги в ушах почти такие же, какие носила его мать.
Усталое сердце Придона забилось чаще. Да, серьги те же, тот же узор. И даже черты лица чем-то совпадают, страшная нечеловеческая красота, таких лиц нет ни у артан, ни у куявов, ни у славов… Правда, есть еще народы, некий Вантит, но Придон никогда не видел вантийцев…
Донесся женский крик. Между колоннами бежала женщина, наступила на полу длинного синего плаща, Придон видел, как с разбегу рухнула на вытянутые руки. Сзади раздался звериный рык. Женщина вскочила, из-за колонн появилась исполинская фигура такого невероятного чудища, что Придон невольно ахнул, а рука с топором задрожала.
Темно-синий зверь, весь отливающий металлом, двигался на двух лапах, коротких и толстых, когти с металлическим звоном впивались в каменные плиты. Четыре чудовищные лапы вслепую шарили по воздуху, задевали обломки колонн, крушили камень. На широких плечах три головы, с вытянутыми мордами, оскаленные, глаза горят нечеловеческой злобой…
Тур вскрикнул, Придон не успел глазом моргнуть, как перед глазами мелькнула широкая спина. Блеснуло лезвие топора. Одна лапа дива ухватила женщину за плечо, ткань сразу окрасилась кровью.
Див потащил жертву к трем распахнутым пастям. Снова блеснул металл, победно и страшно, стены дрогнули от дикого рева. Отрубленная рука не шлепнулась на пол, осталась висеть на плече женщины. Она визжала и с омерзением отдирала впившиеся когти.
Тур нанес второй удар, отпрыгнул, под ноги покатилась срубленная голова. Див взревел, огромная, как бревно, лапа пошла к нему с неумолимостью тарана. Сбоку забежал Олекса, ударил сильно и красиво. Пол вздрогнул, о каменные плиты ударилась лапа чудовища. Кровь брызнула тугими струями, залила пол.
Придон, стряхнув оцепенение, ринулся в схватку. Олекса и Тур рубили люто, он тоже рубил и что-то кричал, рассек чудовищу бок, его топор снес вторую голову. Тур разрубил диву толстое плечо, слышно было, как орал и ругался Олекса. Див наконец рухнул на колени, но и тогда пытался отбиваться уцелевшими двумя лапами. Придон исхитрился и отсек третью, а Олекса снес последнюю голову. Туловище с одной уцелевшей лапой грохнулось, как срубленное дерево. Из широких ран брызнули потоки темно-багровой крови.
Тур вытер лезвие о мохнатую спину дива, сунул в петлю и шагнул к женщине.
– Что, милая, поцарапал он тебя…
Женщина прямо с пола прыгнула ему на грудь, как огромная кошка. Придон видел только, как взвился за ее плечами синий плащ, что и не плащ, а свернутые крылья! Тур вздрогнул, отступил на шаг, но ее пальцы с длинными когтями уже вцепились в его горло. Он захрипел, его руки перехватили ее за кисти, однако она с яростным змеиным шипением сжимала пальцы. Ее прекрасное бледное лицо приблизилось к его горлу.
Олекса и Придон прыгнули с двух сторон, сверкнули два топора. Голова женщины скатилась, все еще скаля длинные клыки. Качнулось и отстранилось тело, но срубленные по локоть обрубки рук все еще держали хрипящего Тура за горло. Олекса отшвырнул топор, Придон зорко смотрел по сторонам, а Олекса ухватился за тонкие женские кисти, дернул, едва не свалив Тура. Вместе с братом кое-как разогнули пальцы одной руки. Олекса с отвращением отбросил, вместе пытались отодрать другую, но отрубленная кисть за глазах пожелтела, застыла, окостенела так, •что теперь даже мизинец разогнуть не удавалось.
Измучившись, Олекса предложил:
– Так и ходи! Вернемся, на тебе будем показывать, что глупо кидаться между мужем и женой.
Лицо Тура было не багровое, а уже синее, придушенным голосом возразил:
– Сам ты… жена. На ней не написано…
– Так видно же!
– К-как?
– Красивая, – сказал Олекса убежденно. – Красивые – все ведьмы.
– Это я и сам знаю… А что жена… Как? Олекса сказал сварливо:
– Откуда я знаю? Видно, и все!
– Молчал бы уже, умник. Возьми нож, обрежь эти чертовы когти!
Придон с подозрением осматривался. Огромное тело распласталось в красной луже, оттуда же торчат, будто выглядывают странные звери, срубленные головы и отсеченные руки. Кровь медленно растекается, но вся уходит в щели между камнями.
Почудилось, что по ногам тянет прохладным, даже холодным воздухом. Думал, мерещится, но взглянул на кровь под ногами, по ней идет крохотная рябь.
– Хватит отдыхать, – сказал он тревожно, – кто знает, когда их хватятся…
– Да мы… тебя… ждем, – ответил Тур, он с трудом отламывал прочные, как стальные прутья, пальцы на своем горле. – Как только… ты проснешься…
На бегу увидели в конце туннеля дверь, одна створка висит на одной петле, другая вовсе на полу. Кровавые битвы вряд ли виной, дверь провисела столетья, если не тысячи лет, сорвалась от собственной тяжести.
Дверной проем слегка перекосило, тяжелое здание начинает уставать под гнетом своего же веса. Воздух становился все прохладнее. Придон с бега перешел на шаг, всего колотит, пальцы выдавливают из рукояти топора сок, будто из молодого стебля.
Проем пошел в стороны. Придон выглянул, тут же раскинул руки, отступил, оттеснив обоих обратно. Олекса все же осторожно выглянул, а за ним и Тур, что ни в чем не собирался уступать старшему брату.
Жуткий мертвенно-синий мир, под противоположной стеной огромного зала высится статуя огромного чудовищного бога. Этот зверобог выступает прямо из стены, нависает, как массивный каменный карниз, а под ним жаркий огонь подобострастно лижет ему колени. Перед огнем двое дивов на коленях, еще двое бросают в огонь не то травы, не то щепки. Костер отгорожен от зала массивным алтарем из черного камня.
В центре зала колышется, как показалось Придону на первый взгляд, сплошная бугристая синяя масса. Сотни три дивов, все в синем, стоят плотно, словно черпая силы друг в друге. У всех козлиные головы, толстые рога тускло поблескивают в оранжевом свете костра. И все-таки Придон успел рассмотреть, что это маски. Значит, под козлиными личинами скрываются звери еще страшнее.
Сверху, из темноты, свисает толстая цепь. Настолько блестящая, что показалась Придону выкованной прямо сегодня, а не созданной тысячу лет назад, как все остальное.
– Что будем делать? – спросил Олекса.
Оба смотрели на Придона. Тот сказал в затруднении:
– Я не успел увидеть самое главное… Ножны там? Тур пожал плечами. Олекса сказал осторожно:
– Но если и нет… Что ж, возвращаться? Нужно придумать, как пройти к тому алтарю.
Тур сказал грубо:
– Придумать? Хитрости не в артанском характере. Мы – люди честные. Пойдем и возьмем. Кто заступит дорогу – получит вот этим.
Он потряс топором, на пол все еще срывались красные капли. Олекса заметил:
– Что заступят, не сомневайся.
– А если нет?
– Почему?
– Да просто струсят, – ответил Тур и коротко хохотнул.
– В своем храме? – усомнился Олекса. – Перед лицом своего бога? Не смеши кур.
– Где ты видишь кур?
– А ты кто?
Придон осторожно выглянул. Воздух все-таки горячий, но по шкуре побежал мороз. Этот холод от жутких синих стен, будто они трое во внутренностях огромного трупа, от негромкого зловещего пения. Костер полыхает жарко, фигура чудовища почти человечья, из стены вырастает на уровне груди, вместо живота – пылающее пламя, бьет в растопыренную грудную клетку, страшными, сводящими с ума бликами пляшет по нависшей вперед жуткой оскаленной морде.
– А что, если…
– Тихо!
Два десятка мохнатых рук ухватили свисающую сверху длинную металлическую цепь. Заскрипело, Придон остановившимися глазами видел, как из темноты начала опускаться клетка. В ней сидел, скорчившись, человек. Даже отсюда видно, что тело исполосовано свежими ранами, из спины нарезаны широкие ремни, сочится кровь.
Глава 20
Тур ругнулся, сделал движение тут же броситься с поднятым топором. Олекса положил ладонь на плечо брата. Клетку опустили перед алтарем, пленника вытащили, поставили на колени. Руки несчастного жестко связаны за спиной, уже почернели, а когда бросили на колени, артане увидели, как от резкого движения открылись раны. Кровь потекла по коже, запятнала синие плиты, где показалась почти черной. Тур взревел:
– Пора!
Стряхнув ладонь старшего брата, он с диким криком выскочил в зал и понесся на толпу. Перед ним расступились, перепуганные дивы давили друг друга, освобождая дорогу страшному разъяренному гиганту.
Олекса выругался, но, прежде чем он успел выскочить, Придон прыгнул в зал и понесся вслед за Туром. Дивы перед Туром расступились, но четверо у алтаря, напротив, встали плечо к плечу, разом вскинули руки, затем вытянули их, как остроконечные копья, нацеленные в бегущего на них разъяренного гиганта.
Придон предостерегающе закричал. Четыре слепящие молнии сорвались с пальцев жрецов. Тур на бегу пошатнулся, молнии ударили в грудь, но топор не выронил, только с бега перешел на шаг. Вторая молния ударила так же ослепительно, после ее вспышки в зале стало темнее.
В ужасе Придон видел, что Тур с ног до головы покрылся странной белизной, сделал шаг, замер с поднятым над головой топором. В тот миг Придон пронесся мимо, но все чувства вскрикнули, что Тур, его друг и сын Аснерда, превращен в камень, в белый мрамор!
Он закричал дико:
– Смерть!.. Убивай!
В расширяющемся проходе видел эти четыре ненавистные фигуры. Их руки поднялись, слепящая вспышка ударила в глаза. Полуослепший, он бежал прямо на их. Вторая вспышка, по телу прошла волна холода, но тут же мысль, жаркая, как раскаленный в горниле кузнеца меч, пронзила мозг: а как же Итания? Он должен добыть и принести…
Третья вспышка ударила в грудь с такой силой, что едва не швырнула назад. Он закричал, нагнетая ярость, но та не приходила, только перед глазами встало прекрасное лицо Итании.
Четвертая вспышка, он успел ощутить волну холода, что мгновенно испарилась, как горсть снега, брошенная в жаркий костер.
Жрецы пятились, с их рук все еще срывались молнии, били в его обнаженную грудь. Отступая, уперлись спинами в черный алтарь. Придон налетел как буря. Топор блеснул страшно, в воздух взлетели срубленная голова и кисть руки, вторым ударом он разрубил второго, третий отступил в ужасе, споткнулся и с диким криком повалился в огонь.