Директор ФБР вернулся с совещания бюджетной комиссии в половине восьмого вечера. Войдя в свой кабинет, он ознакомился с почтой. Его звали Гарленд Уэбстер, и он работал в Бюро уже тридцать шесть лет. Ему оставалось провести еще один год на посту директора, после чего его ждала пенсия. Поэтому директору меньше всего были нужны неприятности, но он обнаружил их мигающими на экране терминала. Вызвав сообщение, Уэбстер прочитал его дважды и вздохнул.
– Проклятье, – выругался он. – Проклятье, проклятье, проклятье!
Сообщение из Чикаго от Макграта было не худшим известием, которое Уэбстер получил за тридцать шесть лет работы в Бюро, однако оно было чертовски к этому близко. Директор связался по внутреннему коммутатору с секретаршей.
– Соедините меня с Макгратом в Чикаго.
– Макграт на связи. Он давно ждет вас.
Проворчав что-то, Уэбстер ткнул кнопку. Перевел разговор на громкую связь и откинулся на спинку кресла.
– Мак, что там у тебя за история?
Из Чикаго донесся отчетливый голос Макграта:
– Здравствуйте, шеф. Никакой истории нет. Пока нет. Быть может, мы рано забили тревогу, но, когда Холли не появилась на совещании, у меня сразу возникло дурное предчувствие. Вам не надо объяснять, что это такое.
– Я все понимаю, Мак. Ты хочешь ошарашить меня какими-то фактами?
– Никаких фактов у нас нет. Холли просто не пришла на совещание, назначенное на пять часов вечера. Мне это показалось очень необычным. Она не оставила никаких сообщений. Ее пейджер и сотовый телефон не отвечают. Я поспрашивал своих людей, и оказалось, что последний раз Холли видели около полудня.
– Сегодня утром она была на работе? – спросил Уэбстер.
– Все утро провела у себя в кабинете.
– До пятичасового совещания у нее были назначены еще какие-нибудь встречи?
– В ее ежедневнике ничего не отмечено, – сказал Макграт. – Я понятия не имею, чем она занималась и где была.
– Господи, Мак, ты же должен был за ней приглядывать! Не выпускать на улицу, черт побери!
– Она вышла в свой обеденный перерыв. Что я мог поделать?
В кабинете директора ФБР наступила полная тишина, нарушаемая лишь слабым шорохом системы громкой связи. Уэбстер забарабанил пальцами по столу.
– Над чем она сейчас работает? – спросил он.
– Даже не думайте об этом. Можно смело предположить, что те, кого разрабатывает Бюро, тут ни при чем. Это было бы бессмысленно.
Уэбстер кивнул.
– Пожалуй, ты прав. В таком случае куда еще нам обратить взгляд?
– Холли получила травму. Порвала связки в коленном суставе, играя в футбол. Можно предположить, что она упала, ей стало хуже и ее забрала «скорая помощь». Сейчас мы проверяем все больницы.
Уэбстер проворчал что-то невнятное.
– А возможно, у Холли есть приятель, о котором мы ничего не знаем, – продолжал Макграт. – И они сейчас мило проводят время в каком-нибудь мотеле.
– Шесть часов подряд? Хотел бы я быть таким счастливчиком. – Снова наступила тишина. Затем Уэбстер подался вперед. – Ладно, Мак, ты сам знаешь, что делать. И чего не делать, особенно в случае Холли, так? Держи со мной связь. Я сейчас отправлюсь в Пентагон. Вернусь через час. Если я буду тебе нужен, звони.
Закончив разговор, Уэбстер связался с секретаршей и попросил вызвать машину. Прошел к личному лифту и спустился на подземную стоянку. Там его встретил водитель, и они вместе прошли к бронированному лимузину.
– В Пентагон, – бросил директор.
* * *В половине восьмого вечера в июньский понедельник дороги были относительно свободны. На две с половиной мили ушло около одиннадцати минут. Все это время Уэбстер постоянно звонил по сотовому. Звонил в различные места, географически сосредоточенные на таком маленьком пятачке, что директор, наверное, мог бы просто докричаться до них без всякого телефона. Затем большой лимузин подъехал к въезду в Пентагон со стороны реки, и дорогу преградил морской пехотинец. Отключив телефон, Уэбстер опустил стекло для ритуала идентификации.
– Директор ФБР, – представился он. – К председателю объединенного комитета начальников штабов.
Часовой козырнул и махнул рукой, пропуская лимузин. Подняв стекло, Уэбстер подождал, когда машина остановится. Он вошел в здание через отдельную дверь. Прошел к кабинету председателя. Его встретила секретарша.
– Проходите, сэр. Генерал сейчас подойдет.
Войдя в кабинет, Уэбстер остановился. Посмотрел в окно, из которого открывался превосходный вид, хотя все краски обладали каким-то странноватым металлическим отблеском. Стекла были пуленепробиваемыми, пропускающими свет только в одну сторону. Панорама за окном была великолепная, однако, поскольку кабинет находился на внешней стороне здания, у входа со стороны реки, его окна должны были быть защищены. Уэбстер нашел взглядом свою машину и водителя, стоящего рядом. На противоположном берегу Потомака возвышался Капитолий. В излучине белели паруса яхт; на водной глади отражались последние лучи клонящегося к горизонту солнца. «Очень неплохой кабинет, – подумал Уэбстер. – Лучше моего».
Директору ФБР было непросто встретиться с председателем объединенного комитета начальников штабов. Это был тот случай, когда четкая субординация отсутствовала. Кто занимает более высокое положение? Оба руководителя назначаются непосредственно президентом. Оба докладывают президенту через единственного посредника, в одном случае – министра обороны, в другом – генерального прокурора. Председатель объединенного комитета начальников штабов занимает самый высокий пост в армии. Директор ФБР занимает самый высокий пост в правоохранительных органах. Оба достигли абсолютной вершины соответствующих служебных лестниц. Но чья лестница выше? Для Уэбстера ответ был очевиден, что совсем не радовало, поскольку его лестница была значительно ниже. Директор ФБР распоряжался бюджетом в два миллиарда долларов и имел под своим началом двадцать пять тысяч человек. Председатель объединенного комитета начальников штабов распоряжался бюджетом в двести миллиардов и имел под своим началом около миллиона человек. Больше двух миллионов, если добавить национальную гвардию и резервистов. Председатель бывал в Овальном кабинете раз в неделю. Уэбстер попадал туда дважды в год – в лучшем случае. Неудивительно, что кабинет генерала был лучше.
Сам председатель также был впечатляющей фигурой. Его взлет в полные генералы был стремительным. Он появился из ниоткуда и пронесся вверх по служебной лестнице быстрее, чем портной успевал нашивать ленточки ему на мундир. От обилия орденов и медалей на левой стороне мундира генерала начало перекашивать на один бок. Затем его перевели в Вашингтон и посадили в этот кабинет.
Услышав в приемной шаги, Уэбстер обернулся к двери.
– Добрый вечер, генерал.
Махнув рукой, председатель с улыбкой спросил:
– Хотите купить какие-нибудь ракеты?
Уэбстер удивился.
– Вы их продаете? Какие ракеты?
Генерал усмехнулся и покачал головой.
– Шутка. Сокращение вооружений. Русские избавились от базы бомбардировочной авиации в Сибири, поэтому нам теперь нужно избавляться от всех тех ракет, что предназначались для борьбы с ними. Надо соблюдать условия договора, верно? Надо вести честную игру. Все большие ракеты мы продаем Израилю. Но остается еще около пары сотен маленьких, знаете, «стингеров», переносных ракет класса «земля – воздух». Они лишние, нам больше не нужны. Порой у меня возникает желание продать их наркоторговцам. Видит бог, все остальное у них есть. По крайней мере, оружие у них лучше, чем у нас.
Разговаривая, председатель прошел к своему креслу и сел. Уэбстер кивнул. Ему уже приходилось видеть, как то же самое проделывали президенты: пошутить, рассказать веселый анекдот, расколоть лед, снять напряжение первых минут. Председатель откинулся назад и улыбнулся.
– Итак, чем я могу вам помочь?
– Генерал, мы получили сообщение из Чикаго. Ваша дочь пропала.
Глава 8
К полуночи зал совещаний на третьем этаже здания ФБР в Чикаго был превращен в командный центр. Техники возились весь вечер, протягивая телефонные линии и устанавливая вдоль длинного стола компьютерные терминалы. С наступлением ночи здесь воцарились тишина и прохлада. За стеклянной стеной – сияющая чернота. Можно больше не ломать голову, за какой стороной стола будет лучше.
Домой не ушел никто. На креслах с кожаными сиденьями понуро сидели семнадцать агентов. Даже юрист Бюро оставался здесь. На то не было никаких причин, но юрист ощущал тот же самый трехслойный груз ответственности. ФБР заботится о своих. Это был слой номер один. Чикагское отделение заботится о Холли Джонсон. Это был слой номер два. И не только из-за ее связей. Связи тут были ни при чем. Просто Холли была Холли. А слой номер три заключался в том, что, если Макграт чего-то хотел, он этого добивался. И если Макграт тревожился насчет Холли, все его подчиненные тоже тревожились. Перестанут они тревожиться только тогда, когда Холли найдется, живая и невредимая. Поэтому все оставались в зале, притихшие и встревоженные. Наконец в помещение с шумом влетел радостный Макграт, дымя сигаретой так, словно от этого зависела его жизнь.
– Ребята, у меня хорошие новости. Слушайте, слушайте внимательно!
Макграт встал во главе стола. Гомон приглушенных голосов мгновенно сменился полной тишиной. На старшего агента устремились взоры восемнадцати пар глаз.
– Мы нашли Холли, – громко произнес Макграт. – Мы ее нашли, понятно? С ней все в порядке. Паника закончена. Теперь всем можно успокоиться.
Разом заговорили восемнадцать голосов, задавая один и тот же вопрос. Макграт поднял руки, призывая к тишине, словно судья на гонках.
– Холли в больнице, – объяснил он. – Произошло вот что: ее лечащий врач неожиданно выкроил на сегодняшний вечер окно. Он позвонил Холли, она приехала в больницу, и ее сразу же положили на операцию. С ней все в порядке, ей лучше, но она ужасно смущена тем, что вызвала такой переполох.
Восемнадцать голосов снова заговорили разом, и Макграт подождал, давая им выговориться. Затем опять поднял руки.
– Итак, паника закончена, понятно? – улыбаясь, сказал он.
Гул стал громче; в голосах зазвучало облегчение.
– А теперь, ребята, все по домам и спать, – сказал Макграт. – Завтра новый рабочий день, не забыли? Но спасибо за то, что были здесь. От меня и от Холли. Для нее это очень важно. Броган и Милошевич, задержитесь, вам надо будет распределить между собой работу, которую должна была сделать до конца недели Холли. А остальные свободны. До свидания, спокойной ночи, и еще раз спасибо, джентльмены!
Пятнадцать агентов и юрист улыбнулись и, позевывая, встали. Толкаясь, шумно вышли из зала. За столом остались Макграт, Броган и Милошевич. В наступившей тишине Макграт прошел к двери. Бесшумно прикрыл ее. Затем обернулся и посмотрел на своих сотрудников.
– Это была полная чушь. Как вы, конечно, и сами догадались.
Броган и Милошевич молча смотрели на него.
– Мне звонил Уэбстер, – продолжал Макграт. – Не сомневаюсь, вы оба понимаете почему. Вашингтон очень сильно обеспокоен. Они там наложили в штаны от страха. Похищение особо важной персоны. Уэбстеру поручено взять расследование под свой личный контроль. Он хочет сохранить все в строжайшей тайне. Количество посвященных будет минимальным. Делом должны заниматься лишь я и еще два человека. На мой выбор. Я остановился на вас, потому что вы лучше всего знаете Холли. Итого нас трое. Мы будем иметь дело напрямую с Уэбстером. И больше никому ни слова, понятно?
Броган, посмотрев на начальника, кивнул. Затем кивнул Милошевич. Они знали, что выбор их в качестве помощников очевиден. Однако работать вместе с Макгратом всегда большая честь, какие бы ни были на то причины. Агенты понимали, что Макграту это известно. Поэтому они снова кивнули, уже более твердо. Наступило молчание. Дым сигареты Макграта смешивался с тишиной под потолком кабинета. Часы на стене показывали половину первого ночи.
– Ну хорошо, – наконец сказал Броган. – Что дальше?
– А дальше то, что мы будем работать всю ночь, – сказал Макграт. – Потом весь день, опять всю ночь, и так до тех пор, пока не отыщем Холли.
Он по очереди оглядел подчиненных, чтобы убедиться, что сделал правильный выбор. Пришел к выводу, что пара подобрана хорошо. Агенты прекрасно дополняют друг друга. Броган старше, серьезнее, он пессимист. Невысокий, худой, любит строгий и четкий порядок, при этом имеет достаточно воображения, чтобы приносить пользу. Сумбурная личная жизнь. Подружка и две бывших жены вытягивают у него изрядные деньги и причиняют массу беспокойства, но никогда не мешают работе. Милошевич моложе, менее инициативный, зато упорный и расторопный. Имеет множество закадычных друзей, что необязательно является недостатком. Испытывает слабость к большим и дорогим полноприводным машинам, но каждому человеку нужно какое-нибудь увлечение в жизни. Оба агента довольно давно работают в Бюро, имеют на поясе скальпы многочисленных врагов. Оба умеют полностью отдаваться работе, и ни один еще не жаловался на сверхурочные. И на зарплату, что делает их уникальными. Хорошая команда. Оба лишь недавно в Чикаго, однако расследование не будет ограничено одним Чикаго. Макграт был абсолютно уверен в этом.
– Мило, ты восстанавливаешь все действия Холли, – сказал он. – Шаг за шагом, минута за минутой начиная с полудня.
Милошевич рассеянно кивнул, словно уже погрузившись в работу.
– Броган, ты проверяешь ее прошлое, – продолжал Макграт. – Надо найти какие-то причины произошедшего.
Броган поморщился, словно ему было известно, что в этом деле причины имеют приоритетное значение.
– Мне начать со старика? – спросил он.
– Разумеется, – согласился Макграт. – По крайней мере, я бы поступил так.
– Хорошо, но с которого? – спросил Броган.
– С любого. Выбирай сам.
* * *В тысяче семистах двух милях от Чикаго было принято другое важное решение. Решение относительно третьего плотника. Заказчик вернулся к белому зданию на пикапе строителей. Третий плотник, успевший сложить инструмент, шагнул вперед к подъезжающей машине, но озадаченно остановился, увидев того, кто сидел за рулем. Он в замешательстве застыл на месте, а заказчик, подъехав к дому, вылез из кабины.
– Ну? – спросил он.
– Где ребята? – ответил вопросом на вопрос плотник.
– Появилось одно дельце, – ответил заказчик. – Одно срочное дельце.
– Какие-то проблемы?
Он умолк, подумав о своей доле. Конечно, она была самая маленькая, потому что в бригаде он был младшим, но все же даже самая маленькая доля от общей стоимости работ представляла сумму бо́льшую, чем он видел за все последнее время.
– У тебя есть пила? – спросил заказчик.
Плотник лишь молча посмотрел на него.
– Глупый вопрос, да? – продолжал заказчик. – Вы плотники, а я спрашиваю, есть ли у вас пила. Ладно, покажи мне лучшее из того, что у вас есть.
Плотник растерянно постоял на месте, затем нагнулся и достал из ящика с инструментами мощную циркулярную пилу. Тусклый блеск металлического корпуса, большой диск, облепленный свежими опилками.
– Поперечный? – спросил заказчик. – Подойдет для того, чтобы перепилить действительно твердые штуковины?
Плотник кивнул.
– Справится со всем.
– Ну хорошо, тогда слушай внимательно. Мне нужна демонстрация.
– Чего? Пилы?
– Комнаты.
– Комнаты? – переспросил плотник.
– Должно быть так, чтобы из нее нельзя было выбраться, – сказал заказчик. – Это ведь было главное требование, верно?
– Вы сами поставили задачу.
– Но выполнили ли вы ее? Вот что я хочу узнать. Нам нужно устроить проверку. Демонстрацию того, что комната действительно удовлетворяет всем требованиям.
– Хорошо. Но каким образом? – спросил плотник.
– Ты отправишься туда. И мы посмотрим, сможешь ли ты выбраться из нее до утра. Ты ведь сам ее строил. Значит, тебе должны быть известны все ее слабые места. Если кто-то и сможет выбраться оттуда, то только ты, ведь так?
Плотник молчал, пытаясь понять.
– Ну а если у меня получится? – наконец спросил он.
Заказчик пожал плечами.
– Тогда я ничего не заплачу. Потому что вы не выполнили мои требования.
Плотник снова умолк, не понимая, говорит ли заказчик серьезно.
– Ты заметил изъян в моей логике? – спросил заказчик. – Сейчас ты думаешь, что в твоих интересах просто просидеть всю ночь, ничего не делая, а утром доложить мне: «Нет, сэр, я не смог выбраться отсюда. Нет, сэр, никак не смог».
Плотник издал нервный смешок.
– Да, я именно так и думал, – подтвердил он.
– Значит, тебе нужна побудительная причина, – сказал заказчик. – Понимаешь? Для того чтобы ты действительно всеми силами старался выбраться из комнаты.
Плотник обернулся на глухие стены угловой комнаты второго этажа. Когда он снова посмотрел на заказчика, тот держал в руке черный пистолет.
– В машине лежит мешок. Сходи и принеси его.
Ошеломленный плотник огляделся по сторонам. Заказчик нацелил пистолет ему в голову.
– Принеси мешок, – тихо повторил он.
В кузове ничего не было. Холщовый мешок лежал на сиденье в кабине. Внутри находилось что-то бесформенное длиной фута полтора. Мешок оказался тяжелым. Плотнику почему-то вспомнилось, как он на рынке доставал из морозилки половину свиной туши.
– Открой, – окликнул его заказчик. – И загляни внутрь.
Плотник развернул горловину мешка. Первым, что он увидел, был палец. Белый как лед, потому что из него вытекла вся кровь. Отчетливо выступали трудовые мозоли, большие и желтые.
– Сейчас я запру тебя в комнате, – продолжал заказчик. – Если к утру ты не выберешься из нее, я сделаю с тобой то же самое, понятно? Твоей собственной пилой, потому что моя затупилась, пока я занимался вот этим.
Глава 9
Ричер тихо лежал на грязной соломе на полу коровника. Он не спал, однако его тело полностью отключилось, так что эффект был тот же самый. Все мышцы расслабились, дыхание стало ровным и медленным. Глаза были закрыты, потому что в кромешной темноте все равно смотреть было не на что. Однако мозг его бодрствовал. Не перебирал лихорадочно мысли, а напряженно работал, с той полной сосредоточенностью, какая бывает только ночью, когда ничто не отвлекает.