Вуд допил свое виски и с несчастным видом взглянул на пустой стакан.
Это был несомненный намек, поэтому я взял его стакан и помахал им дерзкой девчонке, которая уложила свои груди на стойку и следила за нами.
Она принесла полный стакан и поставила его перед Вудом.
– Это ваш второй, – сказала она, – и последний. – Посмотрев на меня, она добавила: – Больше двух он не выдерживает, так что не соблазняйте его.
После чего она вернулась к бару.
Вуд мне хитро подмигнул:
– То, что я говорил: у молодежи нет уважения к старшим.
– Я вас спросил… Митч был необузданным малым?
Я кончил хаш, не сожалея о том, что порция была маленькой: челюсти у меня устали жевать.
– Необузданный? Это неточное слово. Он был настоящим шалопаем. – Он немного отпил из стакана. – У него были постоянные неприятности с шерифом. Поблизости от него ни одна девушка не чувствовала себя в безопасности, вор и браконьер. Вы не представляете, сколько помидоров он перетаскал с моей фермы или сколько кур пропало со двора! А какое количество лягушек исчезло из лягушатника! Шериф не сомневался, что это дело его рук, но Митч был слишком ловким, чтобы попадаться. Потом бесконечные драки. Он был задирой. Вечерами он частенько отправлялся в город и затевал там ссоры. Ничто он так не любил, как с кем-нибудь подраться! Однажды четверо парнишек, считавших себя силачами, скопом навалились на него, но все они оказались в больнице. У меня не было ни времени, ни охоты связываться с ним. Откровенно признаться, он меня пугал. Даже шериф его побаивался. Городок обрадовался, когда его призвали. Больше его не видели.
Вуд замолчал для очередного глотка.
– Но все можно простить и забыть, когда человека награждают медалью «Почета». Теперь-то город им гордится. Пусть прошлое будет прошлым, так я говорю.
Он подмигнул.
– Многие девушки тут еще не осушили слез, когда пришло известие о его гибели. По-видимому, ему стоило лишь щелкнуть пальцами, как девушки раздвигали ножки.
Я все это слушал с большим интересом.
– Ну а его отец? Похож на сына?
– Фрэд? Нет. Он был трудягой и честным человеком… Учтите, человек он тяжелый, упрямый, но прямой. Потеряв ноги, он изменился. До того, как это случилось, он любил приезжать в город, посидеть в хорошей компании, но с этим всем сразу было покончено. Больше он не приглашал к себе посетителей. С помощью Митча он все еще ловил лягушек. Даже сейчас, в таком возрасте, он ловит их. Раз в неделю к нему направляется грузовик и увозит его улов. Полагаю, он живет на кроликах и рыбе. И мы не виделись с ним лет десять.
– А мать Митча? Она жива?
– Не знаю. Никто в наших местах ее не видел. Говорят, сюда приезжала какая-то женщина-турист сделать фотографии Фрэда и аллигаторов. Сам Фрэд был тогда в расцвете сил. Думаю, что с женщинами он был как Митч, они льнули к нему, как мухи на мед. Так или иначе, в один прекрасный день на пороге своего дома он нашел мальчика. Это был Митч. Предупреждаю, что я не могу присягнуть, что все так и было, но здесь ходят такие слухи. Фрэд воспитывал его по-мужски, но все же заставил ходить в школу. Когда Фрэд потерял обе ноги, спас его Митч. Он ухаживал за отцом лучше самой преданной дочери, пока тот научился передвигаться на культяпках. Это единственное доброе дело, о котором я могу вспомнить, говоря о Митче. Он, несомненно, любил Фрэда. И тут не может быть никакого сомнения.
– Интересно, – сказал я.
– Верно. В городе об этом много судачат. Мало городков нашего масштаба имеют своих национальных героев. К тому же и внук.
Я не стал проявлять особого интереса.
– Вы имеете в виду сына Митча?
– Ну да. Это была загадка. Лет девять назад здесь появился мальчонка. Припоминаю, как он приехал. Он походил на маленького нищего, как будто шатался по дорогам долгое время: грязный, длинноволосый, башмаки стоптанные. В руке у него был старый потертый чемодан, перевязанный веревкой. Мне стало его жалко, я вообще люблю детей. Я спросил у него, что он тут делает. Он вежливо ответил, что ищет Фрэда Джексона, своего дедушку. Я был потрясен. Объяснил ему, где живет Фрэд. У мальчика был такой изголодавшийся вид, что я предложил ему поесть, но он отказался, поблагодарив меня, и сказал, что хочет как можно скорее добраться до дедушки. Джош, наш почтальон, как раз отъезжал на своей машине, я попросил его отвезти мальчишку. В это время Митч был в армии. Можете представить, сколько разговоров поднялось в городе! К Фрэду заявился школьный учитель. Ко всеобщему изумлению, Фрэд принял его и с ним поговорил. В результате мальчик, Джонни Джексон, стал посещать школу, ездил туда на велосипеде.
– Джонни походил на отца?
– Ни капельки. Он был симпатичный, тихий, вежливый мальчик, возможно, слишком мягкий, но в школе очень сообразительный. С другими детьми проводил мало времени, держался особняком. Никогда не говорил о Митче. Ребятишки спрашивали у него, он отвечал, что никогда не видел отца. Он родился после того, как его отец уехал за море. Когда пришло известие о том, что Митч убит и посмертно награжден медалью, мальчик перестал ходить в школу. К тому времени ему исполнилось четырнадцать лет. Учитель пошел к Фрэду, но тот его прогнал. После этого, то есть вот уже шесть лет, Джонни никто больше не видел. Как я предполагаю, он устал от такого грубияна и сбежал. Не могу сказать, чтобы я его осуждал. У старика Фрэда был невозможный нрав.
Вуд закончил свой стакан, вздохнул, потом вытащил старинные серебряные часы и посмотрел на них.
– Я должен идти, мистер Уоллес. Моя супруга ровно в час готовит мне горячую пищу. Если я немного задерживаюсь, она страшно обижается. – Он пожал мне руку. – Желаю хорошо провести отпуск. Надеюсь, мы с вами еще увидимся и снова пропустим по стаканчику.
Когда он ушел, я попросил девицу принести мне кофе. К этому времени в зале сидели несколько водителей больших грузовиков; ни один из них не обращал на меня внимания, меня они тоже не интересовали. Другое дело местные жители.
Девушка принесла кофе.
– Не верьте всему тому, что вам говорит старик Вуд, – предупредила она, ставя на стол чашку. – Он уже выжил из ума. О чем это вы тут болтали?
– О Митче Джексоне.
Ее лицо просияло, на нем появилось глуповато-восторженное выражение, которое видишь на детских рожицах, когда они слушают сказки.
– Это был настоящий мужчина! – Она закрыла глаза и вздохнула: – Митч! Вот уже шесть лет, как его нет в живых, но память о нем не умирает. Я видела его всего один раз, в то время я была еще ребенком. Но я этого никогда не забуду!
– Вуд сказал, что он был шалопаем. Я-то считаю, что если человека награждают медалью «Почета», то он настоящий герой.
Я накормил ее этой сентенцией, потому что видел по ее одурманенной физиономии, что Митч значил для нее очень много.
– Я могу подписаться под вашими словами! Кто бы подумал, что его сын будет таким размазней!
Я помешивал свой кофе. Похоже, что это был удачный для меня день.
– Он был размазней?
– Мы вместе были в школе. За ним бегали все девчонки, потому что Митч был его отцом. Что за сопли! Он убегал от них, как робкий кролик.
Заорал какой-то шофер, требуя еду. Девушка скорчила гримасу и убежала.
Я потягивал кофе и обдумывал все то, что узнал. По словам Вуда, внука Фрэда не видели с тех пор, как погиб его отец. Вуд разделял мнение всего города, что Джонни сбежал. Это показалось мне лишенным всякого смысла. Если мальчик исчез шесть лет назад, с какой стати Фрэду Джексону просить сейчас Парнэлла начать расследование и найти паренька после такого перерыва?
Я решил еще немного порасспрашивать здесь, прежде чем ехать на Аллигатор-Лейн, и расплатившись за еду, вышел на улицу. Остановившись, чтобы осмотреться, я увидел надпись со стрелкой, указывающей направление:
«Морган и ВезерспунЛучшее лягушачье филе!»Фрэд Джексон занимался лягушачьим бизнесом. Значит, здесь я могу раздобыть какую-то информацию. Поэтому я воспользовался направлением, указываемым стрелкой: вниз по аллее к двойным воротам, над которыми имелась другая надпись:
«МОРГАН И ВЕЗЕРСПУНЛягушкиВЫ ПРИШЛИ: ВХОДИТЕ!»Зловоние, доносившееся из-за невысокого деревянного забора, чуть не вызвало у меня приступ тошноты и рвоты. Я открыл одну из калиток в воротах и вошел в просторный двор, где стояли два больших грузовика.
На каждом были нагружены бочки, из которых слышалось кваканье.
Через дорогу возвышалось бетонное здание. Сквозь большое окно виднелся человек в белой куртке, работающий за столом. Я поднялся на три ступени, распахнул дверь и вошел в небольшой офис, где слегка гудел кондиционер. Торопливо захлопнув дверь, я подумал, что напущу, не дай Бог, с собой тошнотворную вонищу со двора.
Человек за столом мне по-дружески улыбнулся. С виду ему было под пятьдесят, худощавый, с заостренными чертами лица и редеющими черными волосами.
– Что могу я для вас сделать? – спросил он, поднимаясь с кресла и протягивая руку. – Гарри Везерспун.
– Дирк Уоллес, – представился я, пожимая ему руку. – Мистер Везерспун, я здесь, чтобы отнять у вас немного времени, но я надеюсь, что вы отнесетесь к этому снисходительно.
Его улыбка стала шире, но маленькие, острые глазки уставились на меня недоверчиво.
– В данный момент, мистер Уоллес, у меня как раз есть свободное время. Через полчаса я займусь делами, сейчас же перевариваю ленч, так что садитесь и расскажите мне, в чем заключается ваше дело.
Мы оба уселись.
– Я работаю в агентстве, которое собирает всякого рода информацию для писателей и журналистов, – начал я, прибегая к апробированной версии, которая никогда не давала осечек. – Я, образно выражаясь, человек, который питает их фактическим материалом. Они осмысляют эти факты и зарабатывают миллионы… Я – нет! – Я скромно улыбнулся. – Итак, я занимаюсь историей жизни Митча Джексона, нашего национального героя, его отцом и лягушками, поскольку крупный иллюстрированный журнал планирует серию статей об этом человеке.
Он почесал свою редеющую шевелюру.
– Я бы сказал, что это устаревшие новости. О Митче Джексоне уже так много написано!
– Вы же знаете, как это бывает, мистер Везерспун. Я ищу новую точку зрения, нечто такое, о чем не упоминалось.
Он пожал плечами.
– Ну что ж, я могу рассказать вам о лягушках, но я никогда не встречался с Митчем Джексоном. И судя по тому, что я о нем слышал, об этом я не жалею. Итак, лягушки… Вы обратили внимание на запах? Постепенно вы к нему привыкнете. Лягушки пахучие и живут в пахучих местах. Лягушачьи лапки, или филе, как мы именуем их в торговле, приносят высокие доходы. Лично я их не люблю, но есть множество состоятельных гурманов, которые обожают их, особенно под чесночным соусом… Это процветающая индустрия. Мы приобретаем их у владельцев лягушачьих ферм, обрабатываем и продаем ресторанам.
Он откинулся назад в своем кресле, и я мог видеть по оживленному выражению его лица: лягушки дороги его сердцу.
– Самое хитрое, разумеется, изловить их. К счастью, это не моя забота. Фрэд Джексон на протяжении тридцати лет был нашим лучшим поставщиком. И не только по количеству. Теперь я уже не могу на него надеяться. Он стареет… как мы все. – Он наградил меня еще одной широкой улыбкой. – Фермеры-лягушатники, как мы их называем, работают таким образом: они находят подходящий участок земли с болотом и прудами, арендуют его или покупают. Фрэд Джексон был дальновидным дельцом, он приобрел свой участок почти даром. Лягушки питаются насекомыми. Фермеры, вроде Джексона, вокруг прудов разбрасывают гнилое мясо, которое привлекает мясных мух. Лягушки их любят, и когда ловят, фермеры отлавливают их самих. Джексон – специалист. Его не удовлетворял только дневной отлов, он установил освещение вокруг прудов для привлечения мотыльков и жуков. Так что лягушки едят также по ночам, а он тут как тут, ловит их. Самка лягушки откладывает за год от десяти до тридцати тысяч икринок. Через девяносто дней появляются головастики. Проходит два года до того, как ее можно есть. – Он снова улыбнулся. – Лекция закончена.
– Благодарю вас, – сказал я, – это именно то, что я хотел. – Помолчав, я продолжал: – Вы сказали, что никогда не встречались с Митчем Джексоном и не жалеете об этом, хотя он национальный герой. Как же это можно объяснить?
Он немного смутился, потом пожал плечами.
– Вы должны понимать, мистер Уоллес, я не уроженец этого города. Мне потребовалось порядочно времени, чтобы меня здесь признали. Я купил партнерство с Морганом, который постепенно отошел от дел и недавно умер. Я один руковожу этим бизнесом. Митч Джексон тут имел большую известность, потому что его наградили медалью, поэтому мне не хотелось бы, чтобы меня цитировали. Здешние дети боготворят его память, так что сказанное мною ни в коем случае не для печати.
– Никаких проблем, – сказал я. – Ваше имя никогда не будет упоминаться, раз вы этого не желаете.
– Да, прошу вас. – Он внимательно посмотрел мне в лицо, затем продолжал: – Я приехал сюда уже после гибели Митча, но я многое слышал о нем. Местные жители опасались его, считая злобным головорезом, но когда он получил медаль, город сделал его легендарной личностью, а местные девушки, помня его отчаянным донжуаном, чтят его память, как если бы он был какой-то поп-певец.
Я никак не отреагировал на эти слова. В детстве моим кумиром был Синатра. Дети должны иметь своих богов.
– Если вы хотите иметь более подробные сведения о Митче, вам следует обратиться к Эйбу Леви, – продолжал Везерспун. – Он один из моих шоферов, который доставляет лягушек. Он забирал товар у Джексонов многие годы. – Он взглянул на часы. – Сейчас вы его найдете в разделочном цехе. Хотите с ним поговорить?
– Конечно, я благодарю вас, мистер Везерспун. Еще последний вопросик. Что вы можете сказать мне о Фрэде Джексоне?
Он покачал головой:
– Ничего. Я никогда с ним не встречался. Слышал, что он потерял обе ноги, сражаясь с крокодилами. Пока он болел, лягушек отлавливал Митч, потом Фрэд снова начал передвигаться. Его добыча за последнее время сократилась, но этого и следовало ожидать в его возрасте. Здесь бытует мнение, что он непокладистый, но честный.
Я встал:
– Так я поговорю с Леви?
Он показал через окно:
– Вон тот большой сарай. Сейчас он там завтракает.
Везерспун поднялся:
– Рад был с вами познакомиться, мистер Уоллес. Если вы захотите узнать еще что-нибудь о лягушках, вы знаете, где меня найти.
Мы пожали друг другу руки, и я вышел в зловоние.
В сарае с десяток цветных девушек разделывали лягушек, и стоял такой запах, что мне захотелось зажать себе нос. Я нашел человека лет шестидесяти шести, который с завидным аппетитом приканчивал банку с бобами. То, что кто-то может есть в такой вонище, меня потрясло, но этот невысокий крепыш с фигурой борца и седеющей бородкой не испытывал никаких отрицательных эмоций.
Я рассказал ему ту же басню, что и Везерспуну, о сборе информации для агентства. Он слушал меня, продолжая жевать, потом в его глазах мелькнул алчный огонек, значение которого я выяснил безошибочно за эти годы сбора сведений всякого рода у неимущих людей.
– Мистер Везерспун сказал, что вы могли бы снабдить меня кое-какой информацией. Я не жду, что вы дадите ее мне даром… Пять долларов вас интересуют?
– Десять было бы лучше, – сказал он не задумываясь.
Я достал из бумажника пятидолларовую бумажку и помахал ею.
– Пять для начала. Посмотрим, как мы поладим.
Он выхватил пятерку у меня из пальцев с ловкостью ящерицы, глотающей муху.
– О'кей, мистер. Что вы хотите узнать?
– Расскажите мне про Фрэда Джексона. Вы знаете его много лет, так мне сказали.
– Правильно. И чем больше я его вижу, тем меньше мне его хочется видеть. Он отвратительный скряга. О'кей, наверное, многие станут жадными, если потеряют обе ноги, но Фрэд всегда был скупердяем.
– Вы хотите сказать, что он не любит расставаться с деньгами?
– Не только это. У него подлый характер. Он из тех людей, которые делают гадости лучшему другу, ни на секунду не задумываясь об этом. Впрочем, у него никогда не было друзей. У него такой же мерзкий характер, как и у его сыночка!
– Его сын награжден медалью.
Леви фыркнул:
– Его наградили потому, что он несговорчивый, подлый и жестокий. Его никогда не волновало, в какую историю он вмешивается. Я не называю это храбростью. Это глупость. Вот так я считаю. Джексоны испорченные. Ни один из них мне не нравится. Более двадцати лет я бывал в хижине Джексона. Ни разу ни один из них мне не предложил хотя бы банку пива. Не помог грузить бочки, а ведь они тяжелые. Понимаете, теперь, когда Фрэд потерял ноги, я и не жду от него помощи, но этот бугай Митч только ухмылялся, наблюдая, как я надрываюсь. Другие фермеры меня всегда угощают пивом и помогают, но только не Джексоны! – Он заглянул внутрь консервной банки, поскреб в ней и что-то отправил в рот. – Все эти разговоры о том, что Митч Джексон – гордость нашего города, меня бесят. Хорошо только то, что наш город от него отделался.
От него я не узнал ничего нового. Все это мне уже выложил Везерспун.
– Ну а внука вы встречали?
– Один раз. Я приехал на грузовике, он стирал белье в лоханке. Наверное, Фрэд заставлял его отрабатывать жилье и еду. Увидев меня, он ушел в дом, а Фрэд вышел ко мне. С мальчишкой я ни разу не говорил. Наверное, ему плохо жилось у этого жлоба, поэтому он сбежал от него, как только Митча убили. Это случилось почти шесть лет тому назад.
– Так ему примерно около четырнадцати?
– Наверное. Худенький парнишка, но не похож ни на Фрэда, ни на Митча. Я частенько задумывался, правда ли, что он сын Митча? У того была физиономия, которую можно видеть на извещениях полиции о розыске преступника. Мальчишка был породистый. Даже в школе ребятишки говорили об этом. Утверждали, что он совсем другой. Благородный. По всей вероятности, он пошел в мать.