Я наблюдал за процессией, пока она не скрылась из вида, потом спустился в вестибюль отеля.
Пегги была на своем обычном месте, но на этот раз, увидев меня, она не улыбнулась.
– Ну что ж, они хоронят его по всем канонам высокого стиля, – заметил я.
– Я с вами не разговариваю! – заявила она.
Я подошел к конторке и уперся в нее локтями.
– Вы солгали мне, Пегги, когда уверяли, что были близки с Джонни, верно?
Она вспыхнула и яростно взглянула на меня:
– Уходите! Вы действуете мне на нервы!
– Вы и остальные девчонки терпеть не могли Джонни, потому что он не обращал на вас никакого внимания. Но вам хотелось казаться особенной, поэтому вы разболтали своим глупеньким подружкам, что вы с Джонни тайно любите друг друга. Постепенно вы сами уверовали в свою выдумку. Полагаю, вас это возвеличивало среди остальных, но в душе вы прекрасно понимали, что Джонни до вас нет никакого дела… Перестаньте ребячиться, Пегги, кончайте играть и пить. Нет у вас никакого горя.
Она в ярости попыталась дать мне пощечину, но я без труда схватил ее за запястье.
– Без глупостей, Пегги! Вы не ребенок!
Она вырвалась, лицо у нее перекосилось, из глаз брызнули слезы.
Повернувшись, она убежала во внутренний офис, захлопнув за собой дверь.
Мне было ее жаль, но я должен был знать правду, и теперь ее знал.
Выйдя из отеля, я пошел в офис шерифа напротив, где нашел Билла Андерсона, уныло сидевшего за своим столом.
– Ха, Дирк! – воскликнул он. – Каково ваше мнение о похоронах?
– Грандиозно… Вы говорили с почтальоном?
– Я видел его вчера вечером. У Джоша, признаться, придурковатый вид, но память превосходная. Он сказал, что до смерти Митча старина Фрэд никогда не получал писем. Первое, что пришло ему по почте, была заказная бандероль с медалью сына. После этого на протяжении шести лет регулярно первого числа каждого месяца Фрэду приходили конверты. Джош человек любопытный, он выяснил, что они из Майами.
– Первое число этого месяца было ровно пять дней назад. Конверт пришел?
– Нет. Надо думать, что корреспондент Фрэда узнал, что тот умер.
– Билл, Фрэд умер три дня назад, так что корреспондент знал, что он должен умереть.
Я оставил его сидеть с открытым ртом, сам же возвратился в отель. Церковный колокол прекратил свой печальный перезвон. Я догадался, что похороны закончились.
Пегги не было видно, когда я поднимался в свой номер. Я дописал в своем рапорте, что она солгала о своей связи с Джонни Джексоном, а также о корреспонденции, получаемой Фрэдом Джексоном ежемесячно. Заперев донесение в стол, я спустился к ленчу.
В ресторане было пусто. Я поел холодных котлет с салатом. Старый негр-официант объяснил, что, как только народ вернется с кладбища, ресторан будет забит до отказа. Я торопливо доел свою еду и пошел наверх на свой пост у окна.
Я с интересом наблюдал, как все провожавшие Фрэда в последний путь возвращались назад на Мэйн-стрит и постепенно рассеивались по своим домам. Подождав еще немного, я спустился вниз к своей машине. К тому времени все лавки открылись, траурные одеяния были спрятаны в сундуки. Сирл зажил обычной трудовой жизнью.
Я поехал на кладбище.
Для такого провинциального городишки, как этот, кладбище удивляло своими размерами и чистотой. Разыскать могилу Фрэда Джексона оказалось непросто. Я нашел ее в дальнем углу среди обветшалых плит и скромных надгробий. Здесь хоронили небогатых людей.
На свежем могильном холмике лежала охапка красных роз. Их было десятка два. Совершенно роскошные цветы, которые могли украсить самую шикарную могилу.
Подойдя ближе, я увидел карточку, прикрепленную к кусочку проволоки. Наклонившись пониже, я прочел напечатанный на ней текст:
«ПОКОЙСЯ В МИРЕ, ДЕДУШКА.
Джонни».
Глава 4
Я ехал очень быстро и прибыл в Парадиз-Сити за несколько минут до восемнадцати часов. Мне повезло: я захватил Чика в тот момент, когда он наводил порядок на своем письменном столе.
– О Господи! – воскликнул он без особого энтузиазма, увидев меня. – Послушай, Дирк, у меня свидание. Иона не станет ждать.
– У тебя неправильные идеи. Чем дольше заставлять ждать их, тем горячее они становятся… Что ты для меня раздобыл?
– Уж не воображаешь ли ты, что мы чудотворцы? Кое-что я выяснил, но совсем немного.
Он сел, то и дело поглядывая на часы, затем выдвинул один из ящиков стола.
– Вот, пожалуйста. Рапорт о Сиде Воткинсе. Пока нет никаких данных о том, что он женился или имел ребенка, но этим мы продолжаем заниматься. В армии он считался холостым, но эти данные могут быть неточными.
– Рождение Джонни Джексона не было зарегистрировано?
– Не знаю. Мы все еще не знаем. – Он протянул мне напечатанное на машинке сообщение: – Вот получай, старина, а я отбыл.
– Обожди, Чик, ты был полицейским, служившим под началом полковника Парнэлла. Каково было положение с наркоманией? В вашем полку?
– Боже праведный! Что ты еще задумал? Предполагается, что ты разыскиваешь внука Джексона, не так ли?
– Ты напрасно теряешь время, Чик. Как обстояли дела с наркоманией в вашем полку?
Он поколебался, затем махнул рукой:
– Старая история. Дела были плохи. В каждом полку были свои проблемы. Это не входило в мои обязанности, у нас был специальный отряд по борьбе с наркоманией. Они были профессионалами.
– Они рапортовали о вашем полку?
– Наверное, но донесения поступали непосредственно к полковнику. Говорю тебе, что это меня не касалось.
– Наркотический отряд… Кто его возглавлял?
– Полковник Джефферсон Хейверфорд. Они с полковником Парнэллом большие друзья.
– Где мне его найти?
Чик, нахмурившись, посмотрел на меня:
– Что творится в том месте, которое ты именуешь своей головой? Это древняя история. Полковник не пожелает ее проветривать. Он гордится своим полком и имеет на то все основания.
– Где мне разыскать полковника Хейверфорда?
Чик снова взглянул на часы.
– Он живет здесь. Ты найдешь его в справочнике, но, Дирк, послушай меня, действуй осторожно. Полковнику не понравится, если ты начнешь копаться в старье. – Он поднялся. – Если я сейчас не пойду, моя красотка выцарапает мне глаза…
И он ушел.
Я закурил сигарету, налил себе полстаканчика из общей бутылки и прочитал короткий рапорт, касающийся армейской карьеры Сиднея Воткинса.
Из него я уяснил, что Сид был подносчиком бомб в одной из команд на военном аэродроме. Ничем другим не занимался и провел четыре года во Вьетнаме. Работал удовлетворительно. Его демобилизовали, он возвратился в Штаты вместе с другими демобилизованными. Последний его адрес, которым располагала армия, был пансионат в Исте, Нью-Йорк. Потом он исчез из вида.
Единственным моментом, заинтересовавшим меня в этом рапорте, было то, что Митч и Воткинс были во Вьетнаме в одно и то же время.
Я положил рапорт в папку, потом поискал в справочнике номер телефона Хейверфорда. Он жил в квартире на Оушен-бульваре, в одном из самых фешенебельных районов города.
Он сам ответил на мой звонок.
– Хейверфорд, – услышал я глубокий и чуть раскатистый голос полковника.
– Говорит Дирк Уоллес, полковник, – сказал я. – Я работаю у полковника Парнэлла.
– Вы его новичок. Полковник мне говорил о вас. В чем дело?
– Я столкнулся с проблемой, сэр. Не могли бы вы мне уделить несколько минут?
– Что вы именуете проблемой?
– Она касается того дела, над которым я сейчас работаю. Похоже, что оно связано с наркотиками в армии. Надеюсь, что вы мне поможете.
– Будьте здесь через десять минут: в восемь я приглашен на обед.
И он повесил трубку.
Оушен-бульвар находился в трех минутах езды от офиса, так что ровно через семь минут я уже звонил у дверей полковника.
Негритянка-горничная провела меня через просторную, красиво обставленную гостиную, выходившую на бульвар, где поблескивала вода и резвились молодые люди – прожигатели жизни.
Полковник сидел на солнышке в шезлонге. Заметив меня, он тотчас же встал. Он был невысокого роста, совсем квадратный, краснорожий, типичный вояка с коротко подстриженными усами и стрижкой полубокс. Одет он был в белые шорты, белую рубашку и сандалии.
– Уоллес?
Он протянул мне руку.
– Да, сэр.
– О'кей, садитесь. Скотч?
– Благодарю вас, сэр.
Он подошел к небольшому бару тут же на террасе и наполнил два бокала, протянул один мне и снова сел. Его серые глаза внимательно изучали меня.
– Что за проблема?
– Как я понял, вы занимались вопросами наркотиков во Вьетнаме?
– Правильно.
– Агентству поручено было разыскать сына Митча Джексона. По ходу своих розысков мне сообщили, что Митч был толкачом наркотиков.
Хейверфорд принялся с хмурым видом разглядывать свой бокал, потом пожал плечами.
– Я всегда думал, – сказал он, – что рано или поздно это случится. Вы поговорили со своим боссом?
– Нет, сэр. Полковник в Вашингтоне. Я не могу с ним связаться. Поэтому я обратился к вам. Имелись ли реальные доказательства того, что Митч промышлял наркотиками?
– Послушайте, молодой человек. Митч Джексон считается национальным героем. Он награжден медалью «Почета». Мы не хотим запятнать репутацию человека, который спас жизнь семнадцати молодым людям и умер, делая это.
– Итак, он был распространителем наркотиков?
Поколебавшись, он кивнул:
– Да. Его должны были арестовать точно так же, как арестовали многих других толкачей, которые в настоящее время отбывают большие сроки наказания. Мой помощник собрал улики против Митча, и мы даже заготовили ордер на его арест. Потом случилось это: он помчался в джунгли, вывел семнадцать человек, а сам погиб, сгорел живьем. Поэтому я решил обо всем позабыть. Я ненавижу толкачей, они самые подлые из всех существующих преступников. Но Джексон был храбрецом. Такие люди в то время были очень нужны. С моей стороны было бы непростительной ошибкой, если бы я опубликовал то, чем он занимался. Прежде, чем погибнуть геройской смертью. Парнэллу ничего не сказали. Все было шито-крыто, и я об этом не сожалею. Вот как обстоят дела, молодой человек. И я советую вам тоже обо всем забыть.
Я выпил немного его превосходного скотча, обдумывая услышанное.
– Все это может остаться фиговым делом, сэр, – сказал я, – то есть по-прежнему прикрытым делом, но я хочу продолжить расследование. Знаете ли вы, что Джексон женился и у него родился сын?
Он покачал головой.
– По имеющимся у нас сведениям, Джексон был отчаянным головорезом до того, как его призвали в армию. Его характеристика была кошмарной, но, сделавшись солдатом, он стал вести себя безукоризненно. Он тоже искусно прикрывался фиговым листком, как вы выражаетесь, никто из командования не догадывался, чем он занимается. Если бы не мой помощник, капитан Гарри Везерспун, который без устали выслеживал толкачей, Джексон продолжал бы спокойно заниматься своим весьма выгодным делом.
Я сидел неподвижно, стараясь изо всех сил не проявить на лице возбуждения.
– Капитан Везерспун? Что с ним случилось?
– Он расстался с армией. Слышал, что он приобрел партнерство в какой-то фабрике. Что-то связанное с лягушками… Откровенно говоря, странное занятие для опытного агента по борьбе с наркотиками. – Он взглянул на часы. – Мне нужно переодеться. Моя жена запоет свою любимую песню, если только я запоздаю в гости. – Он поднялся. – Прежде чем вы продолжите свое расследование, рекомендую вам посоветоваться с вашим боссом. Не знаю, почему так важно разыскать сына Джексона, но я твердо знаю, что, если начать копаться в прошлом Митча, поднимется настоящий скандал. Это скверно отразится на репутации полка Парнэлла… Так что… потолкуйте с ним.
Мы пожали друг другу руки, и я ушел.
Было уже 18.40, и я решил возвратиться в отель. По дороге купил еды, чтобы потом не спускаться вниз, а спокойно перекусить и поразмыслить.
Я открывал свой номер, держа наготове пистолет 38-го калибра. Но меня больше никто не подстерегал. Заперев дверь, я заглянул в спальню, только после этого убрал оружие в кобуру, налил стаканчик, сел на диван и стал перебирать в памяти все события дня. Мне казалось, я добился кое-каких успехов. Завтра, решил я, нанесу визит «Говарду и Венболту», адвокатской фирме Везерспуна, после чего вернусь в Сирл.
Мне хотелось еще раз поговорить с Волли Воткинсом, затем с Джошем, с почтальоном, ну и, разумеется, больше всего с Гарри Везерспуном.
Сидя и потягивая свой скотч, я с удовольствием думал о том, что полковник Парнэлл отзовет меня с этого дела, если только я сообщу ему о том, что мне удалось выяснить. И поэтому я был рад, что он в Вашингтоне.
После довольно позднего завтрака я отправился в Майами и без труда нашел контору Говарда и Венболта. Она находилась на седьмом этаже дома в фешенебельном деловом квартале на Тридцать шестой Северо-Западной улице.
За столом секретаря сидела седовласая старуха. Она посмотрела на меня холодным недружелюбным взглядом.
– Мистер Уоллес, – произнес я с улыбкой и протянул свою карточку.
Она взглянула на нее и тут же выронила, будто боялась обжечь пальцы.
– Вам не назначено, мистер Уоллес?
Я ответил, что нет.
– Мистер Венболт обычно принимает клиентов по предварительной договоренности.
Я ответил, что не являюсь его клиентом. Мне нужно на короткое время повидаться с мистером Венболтом, если только, разумеется, в данной момент он не слишком занят.
– Вы пришли в неподходящее время, мистер Уоллес.
Эта старомодная кукушка мне изрядно действовала на нервы, но я продолжал улыбаться в лучших традициях киногероев и заявил, что искренне сожалею в отношении времени. Какое время подходящее?
Она посмотрела на меня, не понимая, издеваюсь над ней я или нет, потом включила селектор и объявила:
– Здесь находится мистер Уоллес из «Детективного агентства Парнэлла». Он хочет с вами поговорить, мистер Эдвард.
В ответ раздался благодушный басок:
– Проводите его, мисс Лейси, пожалуйста.
Она щелкнула выключателем и ткнула пальцем в дверь, потом сказала с таким выражением, от которого свернулось бы молоко:
– Вот сюда, третья дверь справа.
Я поблагодарил ее, вошел в длинный коридор и услышал тот благодушный басок, который предложил мне войти.
Эдвард Венболт, крупный и чересчур тучный, с редкими черными волосами, олицетворял собой полнейшее благополучие. Ему было немногим бо-лее сорока лет, и он выглядел безукоризненно в своем черном деловом костюме. Все в нем: и дорогая рубашка, и золотые запонки, и красная гвоздика в петлице – свидетельствовало о богатстве и самодовольстве.
– Входите, мистер Уоллес, – сказал он, поднимаясь из-за большого стола и протягивая руку, которая по ощущению походила на кусок теста. Я решил, что единственным упражнением, практикуемым мистером Венболтом, была работа ножом и вилкой. Возможно, конечно, я ошибался.
– Садитесь. Мистер Везерспун звонил мне. Он предупредил, что вы заглянете. – Он продемонстрировал мне полный рот золотых зубов в широкой улыбке. – Он сказал мне, что вам, возможно, удастся разрешить нашу небольшую проблему. Мы все знаем об агентстве Парнэлла. Оно лучшее.
Я уселся.
– Насколько я понял, мистер Везерспун сообщил вам, что мы пытаемся по поручению покойного мистера Фрэда Джексона разыскать его внука? – спросил я.
– Совершенно верно. Мы тоже пытаемся его разыскать. Все достаточно загадочно, не так ли? – Он громоподобно рассмеялся. – Мистер Везерспун заинтересован в приобретении фермы, но мы не можем оформить покупку, пока не будет найден наследник старого Джексона.
– Вы убеждены, что Джонни Джексон является наследником Фрэда Джексона?
– В этом нет никакого сомнения. Я видел копию завещания.
– Значит, было завещание?
– Да, разумеется. Старый Джексон оставил все свое имущество и деньги своему сыну Митчу, а в случае его смерти его отпрыску мужского пола.
– Это полностью исключает жену Митча.
– Если у него была жена, несомненно… Но до сих пор у нас нет доказательств того, что Митч был женат.
– Если бы не был женат, а Джонни был незаконнорожденным, может ли он претендовать на наследство деда?
– Употребив термин «отпрыск мужского пола», старый Джексон предрешил этот вопрос. Джонни является законным наследником.
– У кого хранится оригинал завещания?
– У мистера Виллиса Поллэка. Он – местный адвокат в Сирле. – У Венболта на жирной физиономии появилось покровительственное выражение. – Я разговаривал с ним по телефону. Он сообщил, что Фрэдерик Джексон оставил завещание, когда призвали его сына. Кроме фермы, старый Джексон, похоже, не оставил никаких денег. Ферма не имеет большой ценности. Мистер Везерспун готов уплатить за нее пять тысяч долларов, не более.
Я решил не говорить этому самодовольному улыбающемуся толстяку о дыре под кроватью старого Джексона. Я был совершенно уверен, что там было спрятано значительное количество денег, но говорить об этом Венболту прежде, чем я проведу дальнейшее расследование, не имело смысла.
– А вы, мистер Уоллес, в чем преуспели?
– Пока ни в чем. Джонни исчез давно. Его и след простыл, но я копаюсь. Занимаюсь я этим делом всего несколько дней. Я хотел встретиться с вами и удостовериться, что мы тратим время и деньги, не дублируя друг друга.
Ему, очевидно, это понравилось, потому что он одобрительно закивал.
– Мы помещаем объявления. Мы обратились в бюро по розыску пропавших лиц. Как вы сами говорите, еще рано ждать результатов. – Он посмотрел на свои золотые часы фирмы «Омега». – Итак, мистер Уоллес, полагаю, мы будем контактировать друг с другом, да?
Он поднялся и протянул мне свою тестоподобную руку.
Я пожал ее, сказал, что буду поддерживать с ним связь, и попросил, чтобы, если они получат ответ на свои объявления, дали мне знать. Я вручил ему свою служебную карточку и, уходя, с удовольствием подумал, что получил от него информации больше, чем он от меня.