Рощин старательно исследовал склон противоположного холма, но уловить присутствие существа расы инсектов ему не удалось.
Непонятная тень, зафиксированная в воздухе, более не появлялась, однако механизмы по-прежнему сохраняли режим энергетической маскировки.
Удивительно, — подумал Вадим. Механоформы ведут себя, как животные, почувствовавшие опасность, но новизна ситуации заключалась в способе маскировки. Они не опасаются визуального обнаружения, но маскируются от сканеров!
Энергетическая мимикрия. Механизмы замаскировали собственные сигнатуры, снизив энергопотребление до уровня, когда их энергоматрицы стали фактически неотличимы от естественного теплового, радиационного и электромагнитного фона местности!
Совершенно удивительное, потрясающее явление.
Ну, где вы, лентяи?! — вновь резанул по нервам мнемонический образ.
На этот раз, Рощин безошибочно определил источник ментального излучения.
Им оказался небольшой объект, размером чуть меньше футбольного мяча, свободно парящий в двух метрах над поверхностью холма.
Спейсбалл!
Биологический робот инсектов!.. Вот уж воистину — удивительная и непредсказуемая встреча!
Известны лишь единичные случаи контактов людей с древними биологическими роботами расы разумных насекомых. Поначалу существовало ошибочное мнение, что спейсбаллы являются представителями ранее неизвестной космической расы, и только после Семидневной Войны [31], когда начались серьезные исследования Сферы Дайсона, стало понятно, что они — продукт генной инженерии. Инсекты создали для управления климатом Сферы исполинский фотонный компьютер, известный в современности как «Интеллект». Однако кристаллический мозг под управлением которого находились специально созданные механизмы, поддерживающие необходимые климатические условия на внутренней поверхности огромного искусственного мира, не обладал способностью прямого мнемонического общения со своими создателями, в силу конструкции он оказался изолированным от единого ментального поля муравейника.
Для инсектов подобное положение дел считалось неприемлемым, и в результате поиска решения возникшей проблемы ими были созданы биологические роботы, способные обмениваться информацией на телепатическом уровне и одновременно — оснащенные устройствами лазерной связи. Как свидетельствуют сами инсекты, в период расцвета их цивилизации, миллионы спейсбаллов образовывали единую сервисную оболочку, глобальную сеть Сферы, подключаясь к которой любой инсект получал возможность управлять исполнительными механизмами, либо обращаться непосредственно к фотонному мозгу.
После того как Сфера была серьезно повреждена предтечами, «Интеллект» эвакуировали, а цивилизация инсектов распалась на множество планетных анклавов, мигрировав в границы шарового скопления звезд О'Хара, спейсбаллы, оставшиеся не у дел, постепенно вымерли. До наших дней сохранились лишь единичные экземпляры, давно утратившие прежнее предназначение, ставшие самостоятельными существами, обитающими в диких, неисследованных уголках Сферы Дайсона.
Тем удивительнее стала для галакткапитана внезапная встреча.
Мог ли он подумать, что за сотни световых лет от искусственно созданного мира, среди враждебных пространств, контролируемых механоформами неизвестной цивилизации, он вдруг столкнется с древнейшим биологическим роботом инсектов?!
В его положении упускать дарованный судьбой шанс было бы глупо.
Неужели похожие на рептилий механизмы также принадлежат к утраченным технологиям цивилизации разумных насекомых?
Тем временем спейсбалл продолжал поиски, вычерчивая круги над холмом.
Вадим решил предпринять попытку контакта. Сформировав вопросительный мысленный образ, он задействовал передатчики импланта, транслируя вопрос:
Кого ты ищешь? Я могу помочь?
Кожистый мячик резко затормозил полет и остановился, покачнувшись в воздухе.
Язык мысленных образов он понимал превосходно, а вот определение источника данных вызвало у него затруднение.
Рощин не стал торопить события: напугать спейсбалла — дело нехитрое. Двумя отличительными чертами этих существ были осторожность и любопытство. Казалось бы, взаимоисключающие мотиваторы поведения, но небогатая практика общения между людьми и отдельными представителями древних биологических роботов свидетельствовала: спейсбаллы проявляли чрезмерную осторожность при встрече с существами или явлениями, однажды причинившими им вред, но неизменно демонстрировали неуемное любопытство, сталкиваясь с чем-то новым, еще не изведанным.
Вадим не двигался, не повторял попытки мнемонического контакта, лишь постепенно понижал мощность маскирующего поля, формируемого кибернетическими модулями имплантов.
В результате спейсбалл, сканируя окружающее пространство, заметил человека.
Его как будто подбросило вверх.
Вычертив в воздухе замысловатую фигуру, он снова завис, но теперь уже всего в метре от Рощина.
— Ты разговариваешь со мной?
— Я.
— Что тебе нужно, двуногая машина?
— Я не машина. Человек. Друг твоих создателей. — Вадим передал расширенный мысленный образ, демонстрирующих людей и инсектов, дружески общающихся между собой.
Похоже, последнее утверждение здорово разозлило спейсбалла.
— Я высокое существо! Главное! Инсекты меня не создавали! Они ничего не помнят!
Ага, вот значит как? Высшее существо? Забавно…
— Не спорю. Пусть будет так. А чем ты занят?
— Ищу.
— Ленивые механизмы?
— Да!
— Я хочу тебе помочь.
— Ты не сможешь. Они хорошо спрятались.
Язык мысленных образов прост и понятен. При его использовании практически исключены двойные трактовки, что существенно облегчает взаимопонимание.
— Я найду их.
— Попробуй.
— А зачем тебе механизмы?
— Я главный. Они должны работать. Искать материал и создавать кристаллы. Конструировать большую машину.
Рощин вместо ответа передал мыслеобраз: склон холма с точным указанием местоположения замаскировавшихся механизмов.
Реакция не заставила себя ждать. Спейсбалл сорвался с места, посылая в сгустившийся мрак световые уколы лазерных передатчиков.
Оба механизма, попав под воздействие, тут же обозначили сигнатуры, мгновенно отреагировав на полученные указания.
Вадим, забыв об усталости и собственных невзгодах, затаив дыхание, следил за их действиями. Редко кому удавалось вот так воочию наблюдать работу древнейших механизмов, сконструированных, без малого, три миллиона лет назад.
Получив целеуказания, две механические «рептилии» тут же принялись разгребать тонкий слой почвы, углубляясь в недра холма.
— Они собирают материал?
Спейсбалл, периодически покалывающий своих подопечных лазерными разрядами небольшой мощности, вновь обратил внимание на человека.
— Ты мне больше не нужен, двуногая машина, — неожиданно ответил он. — Можешь заниматься своими делами.
Вадим мысленно усмехнулся. Впрочем, требовать благодарности от древнего биологического робота, потерявшего связь с создавшей его цивилизацией, было бы, как минимум, наивно. Неожиданная встреча и без того серьезно помогла ему, позволив сделать несколько важных допущений.
Итак, он ошибался, считая, что тут безраздельно властвуют механоформы чуждой расы.
Вадим знал, что изучение современных планетных цивилизаций инсектов, проводимые в рамках гуманитарной миссии Совета Безопасности Миров, доказало существование нескольких исторических вех в развитии и последующей деградации расы разумных насекомых.
Несомненный период расцвета их цивилизации был связан со строительством циклопического искусственного мира — Сферы Дайсона (по человеческой терминологии). Инсекты, находясь на пике своего могущества, не только научились перемещать планеты, контролируемо разрушать их, используя полученный материал в качестве сырья для изготовления конструкций Сферы, но и сделали несколько фундаментальных открытий, обнаружив свойство линий напряженности гиперсферы проводить материальные тела, не разрушая их, а так же создав машины и вычислительные устройства управления, радикально отличающиеся от традиции, связанной с единым ментальным полем муравейника.
Древнюю цивилизацию инсектов смел и раздробил вихрь галактической миграции предтеч — загадочных примитивных форм пространственной жизни.
Покинув поврежденную Сферу, разумные насекомые мигрировали в границы шарового скопления О'Хара, где (в силу известных исторических событий) попали в рабскую зависимость от расы харамминов.
Дальнейшее развитие планетных поселений инсектов — это трагедия могучей и успешной цивилизации, вынужденно раздробленной, потерявшей единство, постепенно погружающейся в пучину регресса.
Дальнейшее развитие планетных поселений инсектов — это трагедия могучей и успешной цивилизации, вынужденно раздробленной, потерявшей единство, постепенно погружающейся в пучину регресса.
Среди открывшихся людям фактов наидревнейшей истории нет упоминаний о масштабных проектах, связанных с созданием в новых колониях аналогов вычислительной и планетарной техники, в свое время разработанной для управления и технического обслуживания Сферы.
Цивилизация инсектов, распавшаяся на отдельные Семьи, научилась довольствоваться малым. Они возводили города, используя технологии, дарованные им в ходе эволюции самой природой, продолжали путешествовать в космосе, постепенно создавали в границах шарового скопления транспортную межпланетную сеть, основанную на открытых свойствах линий напряженности гиперсферы.
Учитывая, что ни инсекты, ни логриане, ни, тем более, хараммины не сумели изобрести мобильный гиперпривод, строительство гиперпространственных тоннелей было сопряжено с огромными временными затратами. Космические корабли разумных насекомых совершали длительные перелеты, перемещаясь между звездными системами на досветовых скоростях, возводя на посещаемых ими планетах приемопередающие устройства гиперпространственной транспортировки.
Изучение планетных систем О'Хара в зоне малой и средней звездной плотности дало людям представление о постепенном расселении инсектов, формировании их транспортной сети. В ходе исследований выяснилось, что в древности существовали так называемые «космические Семьи» — анклавы великой цивилизации, сохранившие древние знания, поставившие себе целью возродить былое могущество. Именно они, путешествуя от звезды к звезде, на протяжении сотен тысяч лет кропотливо ткали сеть внепространственных тоннелей, постепенно прокладывая путь по периметру шарового скопления к его противоположной окраине.
На фоне титанических усилий бесчисленного количества поколений космических Семей вся история человеческой Экспансии походила на ярчайший взрыв, мгновенное расселение по необъятным просторам спирального рукава Галактики.
Считалось, что древние космические Семьи канули в лету. С некоторых пор упоминания о них исчезают, однако люди, проторив трассы через зону рискованной гиперсферной навигации, двигаясь напрямую, вышли к противоположному краю скопления и обнаружили там… древние, изолированные друг от друга, утратившие былые знания планетные цивилизации инсектов.
Не здесь ли внезапным столкновением с механоформами, принадлежащими к неизвестной космической расе, завершился путь величайшего самопожертвования космических Семей?
Мысли Вадима не противоречили реальности.
Кто, кроме древних Семей, унесших в глубины космоса всю сумму технологий цивилизации, был способен возродить спейсбаллов, единственное предназначение которых — интеграция фотонных вычислительных устройств в ментальное поле муравейника?
Значит, мои дела не так уж плохи. — размышлял Рощин, глядя, как это удивительное существо скрылось в одной из нор, вырытых исполнительным механизмом. Планету с другими звездными системами наверняка связывают тоннели древней транспортной сети. Это реальный шанс не только выбраться отсюда, но и избежать масштабных столкновений в космосе. Основав базу в удаленной звездной системе, по сетке гиперпространственных тоннелей на планеты, оккупированные механоформами пройдут разведывательные группы, а если того потребует ситуация, и полнокровные боевые соединения.
На фоне неожиданно сделанных открытий особую остроту принимал вопрос о причинах возникновения на этой планете исполинского технокладбища.
Как попали сюда образцы нашей колониальной техники?
Где искать порталы инсектов?
Известно ли механоформам о существовании древней транспортной сети?
Не выводит ли один из тоннелей на планету, где существует потерянная колония Человечества, основанная в эпоху Великого Исхода?
Как жаль, что я толком не успел расспросить Хьюго и Креша… — с досадой подумал Вадим.
Спейсбалл исчез в тоннеле, вырытом механизмом, и более не появлялся.
Рощин попытался отследить сигнатуры древних сервов, но не преуспел. Они исчезли, как будто провалились сквозь землю.
«Возможно, наполнение холма блокирует работу сканирующих устройств», — предположил Вадим, приближаясь к темному зеву прорытого механизмом тоннеля.
Странно, что они ищут в недрах холма? Насколько было известно Рощину, кристаллы, являющиеся элементарными компонентами фотонного мозга, — это прозрачные отливки различных геометрических форм. Для их создания машинам выгоднее использовать природные материалы, но никак не вторичное сырье.
Вспомнив поведение сервов, прятавшихся от обнаружения, он подумал, что подобные действия не укладываются в рамки заранее запрограммированных для сугубо исполнительной машины, не наделенной элементами искусственного интеллекта.
Оценив размеры холма, Вадим решил не обходить его, а спуститься в тоннель, где пару минут назад исчез спейсбалл.
«Быть может, заносчивому «высшему существу» снова требуется помощь, и мы сумеем подружиться, признав эффективность совместных усилий?» — с ноткой иронии подумал Вадим. Наладив конструктивный контакт с древним биологическим роботом, он рассчитывал получить ответы на многие вопросы, не прибегая к рискованным странствиям.
Трудностей Рощин не боялся, но понятие целесообразности диктовало определенный стиль поведения.
«Я должен собрать максимум информации и выбраться с планеты любым доступным способом».
Уже сейчас Рощин стал обладателем бесценных сведений. Опыт трехдневного противостояния в системе Алексии, подсказывал ему, что масштабное столкновение людей с механоформами неизвестной цивилизации — это лишь вопрос времени. Учитывая энерговооруженность базового корабля терраформеров, возможности его подсистем, наличие отделяемых модулей молекулярной репликации, на легкую победу рассчитывать не приходилось.
«Разумнее предотвратить войну, найти способы нейтрализации боевых программ противника», — думал он, пробираясь узким округлым лазом, ведущим в недра холма.
И все же, несмотря на рассудительную сдержанность, которую так тщательно культивировал в себе Вадим, эмоции прорывались, они настигали его вспышечными воспоминаниями об Инге, о боевых товарищах, да и обстановка, мягко говоря, располагала: на уровне мнемонического восприятия он фиксировал мельчайшие подробности окружающего, не без внутренней дрожи отмечая, что недра холма скрывают не одно наслоение разрушенных механизмов.
Вадима не покидало ощущение, что он медленно движется сквозь целые эпохи.
Если у самой поверхности микросканеры имплантов выделяли из общей массы спрессованных, частично оплавленных фрагментов детали механизмов человекоподобного типа, то стоило углубиться на два-три метра, как его окружили совершенно невероятные формы: механизмы, составляющие следующий слой, не имели ничего общего с человеческими технологиями.
По некоторым признакам Вадим предположил, что это образцы техники, характерной для периода расцвета цивилизации инсектов.
Нечто подобное люди обнаружили на Деметре, а затем и в Сфере Дайсона.
Еще несколько метров.
Механоформы.
Несомненно, основу холма составляли причудливо перемешанные между собой фрагменты машин инсектов и чуждых механоформ. Рощин, поглощенный осмыслением результатов сканирования, не сразу понял, что тоннель, проложенный с небольшим уклоном, стал расширяться, принимая формы естественной полости.
«Где я?»
Он выпрямился. Пространство, открывшееся взору, потрясало.
Пещера (если так можно охарактеризовать узкую и длинную расселину) была образована деформированными бортами двух конструкций.
С одной стороны сканировался характерный материал, используемый разумными насекомыми для постройки своих городов, с другой — анализаторы указывали на металлокерамику корпуса небольшого космического корабля либо, наоборот, — огромной планетарной машины.
Вадим был настолько поражен увиденным, что не сразу заметил спейсбалла, совершающего хаотичные движения на высоте трех-четырех метров от растрескавшегося, оплавленного выступа базальтовых пород.
Хитрые машины. Они убежали!.. — возмущенно пожаловался шар, заметив появление человека.
Вадим осмотрелся, стараясь не поддаваться эмоциям.
Справа от него, без сомнения, возвышалась стена города инсектов, испытавшая воздействие высоких температур.
Слева застыл… репликатор!
Его корпус был иссечен лазерными разрядами, в нескольких местах виднелись пробоины, под днищем исполина, подмятые, раздавленные при крушении, угадывались три каплевидные механоформы, сродни тем, с которыми Рощин сталкивался на Алексии.