Напряжение растет. Рэндинхал занят врагом, его защитники, получившие в подкрепление четыре деллакондских фрегата, потерпели поражение. Короткая отчаянная оборона завершилась полным разгромом. Правительство издает закон, запрещающий частным лицам участвовать в войне на стороне других государств. Известный сторонник вмешательства в конфликт убит во время выступления в Совете. Через три дня после получения известия о падении Рэндинхала состоялась несанкционированная передача записи радиопереговоров между защищавшими его кораблями. Таннер описывает их как "душераздирающие". Митинг с требованием вмешательства перерос в бунт, а вотум недоверия политике примирения был отклонен большинством всего в один голос!
Потом Сим с горсткой деллакондцев застал врасплох и разгромил большой вражеский флот возле Эшалета.
В разгар этих событий пришло известие о гибели Мэтта Оландера.
"У меня нет слов!", — пишет Таннер.
"Погиб во время битвы при Рэндинхале, на борту фрегата Конфедерации "Стращинский", — так было сказано в официальном сообщении. Мы смотрели его на проекторе Кэндлза, который не очень хорошо работал. Говорящий казался бледно-зеленым. Он доблестно сражался, защищая людей, которых не знал, в самых высоких традициях Служения. Заверяем вас, что вы не одиноки, оплакивая его гибель. Его самопожертвование не будет забыто". Это послание было направлено на кафедру физики.
Итак, Мэтт к нам не вернется. Я вспоминаю наши последние беседы, во время которых он только качал головой, когда я доказывала ему бесполезность всего этого. "Ты не права, Лейша, — отвечал он, — для человечества это не обычная война. Это водораздел. Перекресток эволюции. Две технологические культуры, несомненно, единственные существующие в нашем рукаве Галактики, а, может, и во всем Млечном Пути. Если бы я был религиозен, я бы сказал тебе, что все это нарочно подготовлено природой..."
Проклятие.
Большую часть дня шел дождь. Университетский городок даже в лучшие времена угрюм, а сегодня вечером деревья, обелиски, гигантские кусты афелии — лишь тени другого мира, место, где нет больше Мэтта, и нет порядка. Несколько человек, которых я вижу, спешат по домам, закутавшись в тяжелые куртки.
Смерть на расстоянии".
Через несколько дней деллакондцы устроили засаду и рассеяли боевой флот ашиуров в Щели. Это была их вторая крупная победа за неделю, причем самая большая в смысле потерь противника: два основных корабля и полдесятка кораблей сопровождения, а небольшой флот Сима потерял всего один фрегат.
Потом произошла загадочная история.
Началась она невинно и болезненно. Личные голограммы из зоны боевых действий не пользовались приоритетной передачей по коммуникационным сетям, поэтому никто не удивился, когда от Оландера пришло еще одно послание. Лейша, Кэндлз и все остальные собрались во Внутренних Покоях, и, хотя многие уже не разговаривали друг с другом, общее горе свело их вместе.
"У них была вечеринка молодых (кроме Мэтта) офицеров обоего пола в сине-голубой форме деллакондцев. На заднем плане кружились танцоры, все очень веселились. Мэтт пытался говорить с нами, перекрикивая шум и смех, говорил, что все они скоро будут дома. А потом была сказана фраза, на которую сначала никто не обратил внимания, но которая с тех пор не дает мне спать по ночам: "К этому времени, — сказал он, глядя на нас поверх бокала с игристым вином, — вы уже узнаете об Эшалете и Щели. Мы наконец-то повернули ход событий. Скажите Лейше, что эти сукины дети бегут!"
Только через несколько минут, когда голограмма закончилась, Кэндлз издал ворчание и взглянул на меня с озадаченным выражением на лице. "Щель, — сказал он. — Мэтт погиб при обороне Рэндинхала. Сражения за Щель еще не было!"
Строго говоря, здесь все заканчивается. "Записные книжки" после этого описывают только сравнительно обыденные вещи: нервный срыв у садовника, работающего в университете, интервью с Кэндлзом, представляющее определенный интерес для литературоведов, некоторые сомнения в собственных силах, возникшие у Таннер из-за недостатка терпения по отношению к трудной студентке. "Боже мой, — жалуется она, — мир распадается на части, а этот ребенок расстроен тем, что ей приходится уяснять, чем кажутся жизнь и смерть телепату. Но как иначе ей понять ашиурскую литературу?"
Несколько недель спустя она сообщает о своей отставке и делает последнюю запись в дневнике. Это одно-единственное слово: "Миллениум!"
Миллениум был первым союзником Сима. Планета, пославшая свои корабли на Чиппева, Гранд Салинас и Ригель. Арсенал Конфедерации во времена величия деллакондцев. Именно на Миллениум Сим вывез беженцев после знаменитой эвакуации Илианды.
Почитание Кристофера Сима на этой планете так велико, что "Корсариус" до сих пор числится у них в списках действующих боевых кораблей. Во всех переговорах флота участвуют его позывные.
Я запросил в той же библиотеке имена тех, кто имел доступ к "Записным книжкам". Информация появилась на дисплее Джейкоба еще до того, как я пошел спать. Шесть человек за последние пять лет. Я ожидал найти там имя Хью Скотта, но ошибся.
Зато там было имя Гейба.
7
Дворец Народа — это центр человеческого правительства. В нем собирается Совет, на нижних уровнях размещаются кабинеты исполнительной власти, а в западном крыле проходят заседания Суда. Он возвышается над всеми окружающими строениями, даже над Серебряной Башней Конфедерации в противоположном конце Белого Бассейна.
На примыкающем к помещению Суда квадратном километре, ранее занятом парком, раскинулось здание Архива Конфедерации, и добраться до него можно только пешком. Оно выстроено в романском стиле, рядом стоит на страже знаменитое бронзовое изваяние Тариена Сима, держащего в вытянутой руке свиток Договора (в действительности, он не дожил до завершения работы над ним).
Снег растаял, погода стала не по сезону теплой, разнообразные флаги планет хлопали на ветру, и выше всех реяло бело-зеленое знамя Человека. День был слишком хорош, чтобы проводить его в четырех стенах, поэтому я снял обруч и присоединился к довольно большому числу людей, греющихся на солнышке.
По дорожкам бродили туристы, собираясь кучками вокруг монументов. Один из четырех гидов рассказывал об Архиве, самом старом здании в Андикваре, построенном еще в конце Смутного Времени. Его неоднократно перестраивали, в последний раз четыре года назад, летом 1410-го. Оно стало андикварской сокровищницей: там в укромных местах всегда находили ценные, давно потерянные документы.
Внутренняя главная галерея оказалась почти пустой. Небольшая группа школьников с учителем окружила витрину из стекла и мрамора, в которой находился Договор Конфедерации и еще несколько связанных с ним документов. Другие школьники рассматривали высеченную на стене Декларацию о намерениях, совместное решение Окраины и Земли вступить в войну против ашиуров. Я прошел мимо соратника в мундире, стоящего у Южной Арки, и спустился в библиотеку.
Там можно было получить воспроизведения основных сражений Сопротивления. Волчки. Вендикари. Черный Адриан. Гранд Салинас. Щель. Ригель. Типимару. И, наконец, Трифлис, где впервые воссоединились представители человечества.
Сейчас, два века спустя, эти названия звучали заклинаниями. Ожившие легенды.
Я выбрал пять из них: Эсхатон, Санусар, Щель, Ригель и Волчки. Последний рейд был, конечно, классическим; некоторые историки утверждали, что именно он изменил ход войны.
По пути домой, лениво проплывая над столицей, я спрашивал себя, каково было людям жить в мире узаконенного убийства. Напряженность еще сохранялась, время от времени случались перестрелки, но все это было где-то там, далеко. Трудно себе представить существование в условиях активной, ежедневной, санкционированной бойни. Меня поразило, что последний конфликт, в котором участвовали исключительно люди, произошел в самый разгар Сопротивления. Пока в Щели шли решающие бои, Токсикон, в мощном флоте которого так отчаянно нуждался Сим и который он с таким нетерпением ждал, воспользовался случаем и напал на союзника деллакондцев Мури. Позже Сим назвал этот поступок самым мрачным моментом войны.
Сегодня, возможно, впервые за всю человеческую историю, ни один из живущих людей не знает на собственном опыте, что такое воевать со своими братьями. И этот счастливый факт — подлинное наследство, оставленное нам Тариеном и Кристофером Симом.
Хотя в то время никто этого не сознавал, нападение на Мури явилось самым счастливым событием войны, поскольку оно привело общественное мнение Токсикона в невероятную ярость, и автократическое правительство рухнуло в течение года. Сторонники вступления в войну, с редким единодушием поддержанные населением и военными, захватили власть, прервали борьбу с побежденными противниками и немедленно заявили о своем намерении помочь деллакондцам. Трагично, что через несколько часов после объявления о вступлении в войну Токсикона пришло известие о гибели у Ригеля Кристофера Сима.
Я вернулся, домой, не спеша пообедал и выпил немного больше вина, чем обычно. Джейкоб молчал. На дворе похолодало, дул резкий ветер, порывы которого сотрясали деревья и дом.
Я бродил из комнаты в комнату, листал книги Гейба, в основном тексты по истории и археологии, отчеты о раскопках на нескольких десятках планетах, где поселения были основаны в таком далеком прошлом, что уже один этот факт объяснял крушение и гибель их культуры.
Было еще несколько биографий, несколько учебников по планетологии, разрозненные мифологические тексты, несколько общих справочников.
Гейб никогда не проявлял особого интереса к литературе ради нее самой. Он читал Гомера перед нашим отправлением в Гиссарлык, Кашимонду перед Бэтти Кей и так далее. Поэтому, когда в дальнем углу дома я наткнулся на несколько томов Уолдорфа Кэндлза, я собрал их вместе с материалами из Архива, присоединил томик "Слухов Земли" из спальни Гейба и отнес все в кабинет наверху. Тогда я мало знал о литературном даре Кэндлза, но быстро уловил его особенности. Его занимали хрупкость и бренность: страсти, которые так легко развеять, молодость, которая так легко теряется в страданиях войны. Самыми счастливыми, по его мнению, являются те, кто героически погиб во имя своих принципов. А остальные те, кто пережил своих друзей, — смотрят, как остывает любовь, и чувствуют, как зима все глубже проникает в их тела.
Книги были порядочно зачитаны. В конце концов, я вернулся к тому, с чего начал, и перечитал стихотворение "Лейша":
Затерянный пилот,
Вдали от Ригеля
Несется по орбите
Одна в ночи
И ищет колесо
Из звезд...
В морях времен ушедших
Оно кружится,
Отмечая год.
Девять звезд на ободе
И две у ступицы.
Она,
Блуждая,
Не знает отдыха,
Покинув
Свою гавань
И меня.
С Ригелем связано только одно событие — гибель Сима. Но как расценить остальное? Из примечаний следовало, что поэт считал стихотворение завершенным, и не было никаких намеков на то, что редактор видит в нем нечто загадочное. Конечно, великая поэзия почти всегда загадочна, этого, как мне кажется, от нее и ожидают.
В предисловии к "Темным звездам", первому тому собрания сочинений, было написано, что Уолдорф Кэндлз преподавал классическую литературу, не был женат, не получил должного признания при жизни. Не очень крупный талант — таково было мнение его современников.
Для нас же все выглядело совершенно по-другому.
Величие жертвы, принесенной мужчинами и женщинами, сражавшимися вместе с Кристофером Симом, прославляется во всех его произведениях. Большая часть стихов из "Темных звезд", "Вестей с фронта" и "На стенах", вероятно, написана во Внутренних Покоях на Каха Луане, где он ожидал известий о старых друзьях, отправившихся на помощь деллакондцам. По утверждению Кэндлза, он тоже предлагал свои услуги, но ему отказали. Отсутствие соответствующих навыков. Вместо участия в сражении ему пришлось
"Стоять и считать имена тех,
Чей прах опоясал серые миры
Чиппевы и Корморала".
Кэндлз наблюдает из темного угла, как молодые добровольцы устраивают прощальную вечеринку. Один их них бросает взгляд на пожилого поэта, кивает ему, и тот склоняет голову в прощальном приветствии.
В ночь, когда они узнают о Чиппеве, преуспевающий врач, которого никогда раньше не встречали во Внутренних Покоях, заходит туда и заказывает всем выпивку. Кэндлз узнает, что дочь этого человека погибла на одном из фрегатов.
В "Слухах Земли", главном произведении четвертого тома, он описывает реакцию на сообщения о том, что его родная планета готова вступить в войну. "Кто же после этого, — спрашивает он, — осмелится стоять в стороне?"
Но этого не произошло, и, несмотря на Чиппеву, несмотря на сотню мелких побед, поредевший в боях флот неумолимо оттесняют к последней, фатальной ловушке у Ригеля.
Стихотворения датированы, но существует разрыв в датах. В течение года после гибели Сима, в течение года Кэндлз, по-видимому, ничего не писал, а затем следует его ужасный приговор Земле, Окраине и другим мирам, которые так долго медлили.
С их молчаливой яростью столкнутся наши дети,
Но Воина уже не будет с ними.
Он бродит теперь по ту сторону звезд,
Там, на далеком Бельминкуре.
— В каталогах нет "Бельминкура", — сказал Джейкоб. — Это, очевидно, какая-то литературная ссылка, которая может означать "после боя" или "милое сердцу прекрасное место". Трудно сказать с уверенностью человеческие языки не очень точны.
Я с ним согласился.
— Так называется несколько городов на различных планетах, — продолжал он, — и один крупный город на Земле. Однако маловероятно, чтобы поэт имел в виду один из них.
— Тогда что же?
— В этом и состоял предмет спора. В рамках контекста, это, по-видимому, означает некую разновидность Валгаллы. Арманд Хэлли, выдающийся исследователь творчества Кэндлза, считает это классической ссылкой на лучшее прошлое, на тот мир, в котором Сим, по его словам, предпочел бы жить.
— В таком случае странно использовать название места или термин, которого никто не понимает.
— Поэты все время так поступают, Алекс. Это дает возможность читателю проявить свободу воображения.
— Конечно, — проворчал я.
На востоке уже светлело. Я чувствовал себя усталым, но всякий раз, стоило закрыть глаза, как меня тут же одолевали вопросы. Имя Оландера казалось мне знакомым, хотя я не мог припомнить, где слышал его раньше (если вообще слышал).
И самой главной загадкой оставался вопрос: что видели Хью Скотт и остальные люди с "Тенандрома"?
Я рассеянно перебирал кристаллы, принесенные из библиотеки Совета, выбрал один и вставил в считывающее устройство Джейкоба.
— Волчки, сэр? — спросил он.
— Да, — ответил я. — Предполагают, что Скотт улетел к Хринвару. Давай посмотрим, каким его видел Сим.
— Уже поздно, Алекс.
— Знаю. Пожалуйста, включи запись.
— Если ты настаиваешь. Чтобы прерваться, тебе нужно всего лишь снять с головы обруч.
Я уселся в удобное кресло, вынул из ящика пульт управления и вставил вилку в розетку Джейкоба.
— Программа снабжена комментарием. Ты хочешь, чтобы я участвовал?
— Думаю, в этом нет необходимости.
Я приладил обруч и включил аппарат.
— Начинаю, — произнес Джейкоб.
Женский равнодушный голос спросил, как меня зовут.
— Алекс.
"Алекс, закройте глаза. Когда вы их откроете, то будете уже на борту корабля "Полина Стейн". Хотите получить подробное описание хода войны на данный момент?"
— Нет, спасибо.
"Стейн" будет выполнять функцию руководства всей операцией во время этого полета. Хотите участвовать в наземном рейде или предпочитаете передвигаться на флагмане?"
— На флагмане, — ответил я.
"Алекс, сейчас вы находитесь на борту "Стейна". Данная программа построена так, что позволит вам просто наблюдать за боем, как он реконструирован по имеющимся свидетельствам. Или, если хотите, у нас есть другие варианты. Вы можете принять командование одним из фрегатов, даже взять на себя обязанности главнокомандующего и руководить стратегией операцией, и, таким образом, возможно, изменить ход истории. Какой вариант предпочитаете?"
— Буду наблюдать.
"Отличный выбор".
Я очутился в носовой кабине корабля, оборудованной несколькими боевыми дисплеями. В невидимых динамиках звучали голоса. Подо мной находился мостик, и я мог наблюдать за всеми передвижениями на нем. Крупный человек с седой бородой занимал центральное кресло. Его лицо было повернуто в другую сторону, и я видел лишь поблескивание золота на его мундире. Поза и голос выдавали в нем командира. Слышались тихие, лишенные эмоций голоса.
Я сидел на вертящемся стуле внутри пластикового пузыря. Темный пейзаж плыл под нами и вокруг нас, мрачно озаряемый вспышками молний. Не было ни звезд, ни неба, ни в привычном смысле слова освещения. Жуткое место. Я радовался прочности корабля, голосам, пультам управления, площадкам для кресел, они придавали мне уверенность. "Мы находимся в верхних слоях атмосферы газового сверхгиганта Мазипол, — сказал комментатор. — Шестая планета системы Уиндайна. Цель перелета — одиннадцатая луна Мазипола, Хринвар, орбита которого находится на расстоянии трех четвертей миллиона километров от планеты. Хотя ашиуры не ожидают нападения, в этом районе имеются крупные соединения их флота".