Мы оба уже достаточно взрослые, но если я смотрю на нее, всегда вижу только маленькую сестренку, как и десять лет назад: шестилетняя в желтой вязанной одежде, которой сказали, что ее мама умерла, и которая неделями прижималась ко мне. Она бы прижималась к отцу, если бы каждый день не проводил с бутылкой дома или в министерстве. После этого он никогда больше не был прежним. Он жил только ради его работы.
Я снова сажусь и смотрю на Ниам, она пронзала меня взглядом. Почему именно сейчас я должен сообщить ей, что отец никогда не вернется домой? Почему я должен стать тем, кто разрушит ее мир?
- Скажи мне, что случилось? - требует она.
Джад серьезно смотрит на меня.
- Я лучше оставлю вас вдвоем поговорить, - говорит он.
Ниам хмурит лоб.
- О чем?
КВИНН
Пока Беа и Джаз отдыхают, я прочесываю вокзал в поисках извергнутых, поднимаюсь по эскалатору на верхнюю платформу, слегка затопленный стеклянный зал. Из-за ярко-синего неба можно было подумать, что на улице летнее утро.
В конце зала, где свет самый яркий, громоздятся аппараты для дыхания на солнечных батареях. Проклятье, даже извергнутые искали здесь защиту.
Я склоняюсь над одним из дыхательных приборов, он похож на мини-холодильник, и включаю его. Слегка покашливая, он начинает работать и затем ровно жужжит. Я тянусь к маске на лице, чтобы попробовать аппарат. Подаваемый воздух влажный, но для дыхания подходит безупречно, у меня падает камень с сердца, который я не замечал раньше.
По крайней мере, смерть от удушья нам не грозит. Перед Беа я стараюсь держаться уверенно, но только потому, что она нуждается в этом. Она потеряла намного больше, чем я, и все равно не отступилась. Во всяком случае, не совсем.
Я снова надеваю дыхательную маску и укутываюсь глубже в отцовское пальто.
Если он надеется, что это сделает его отцом года за то, что он спасет жизнь, он ошибается. Каждый сделал бы это. В данной ситуации это было, конечно, самое малое.
И если бы он сейчас увидел меня таким, то понял бы, что одиночный побег в пустошь - не что иное, как смертная казнь. Кому я вообще пытаюсь что-то доказать? Это было ему ясно.
По крайней мере, я все еще на ногах, что нельзя сказать о Джаз, и если мы не предпримем что-нибудь в скором времени, она умрет на наших глазах, так как одни мы ничего не можем сделать с ее ногой. Если мы только сможем доставить ее живое тело в Секвойю.
Я оседаю на землю и толкаю ногой один из аппаратов для дыхания. Вероятно, я должен пойти один и привести помощь. Беа могла бы пока позаботиться о Джаз. Здесь есть воздух и вода. И более надежного убежища, чем этот вокзал, найти довольно сложно.
Это, наверное, самая бредовая идея в моей жизни, но когда я слышу крик Джаз, мне становится понятно, что ничего другого нам не остается.
БЕА
Когда я просыпаюсь на холодном полу вокзала, я не нахожу Квинна.
- Петра, - Джаз начинает приходить в себя.
Она вскрикивает и снова оседает на полу. Я приближаюсь к ней и пододвигаю рюкзак Квинна ей под ноги, чтобы поднять их повыше и уменьшить кровотечение. Затем укладываю ее голову к себе на колени.
- Я думала, что это был кошмарный сон, - всхлипывает она снова, и в ее глазах я читаю, что боль является причиной этого.
Через несколько минут по вокзалу разносится шум.
- Квинн? Иди сюда! –зову я.
- Я слышал крик, - он ставит рядом с нами помятый аппарат для дыхания на солнечных батареях.
- Это была я, - бормочет Джаз.
Он проводит рукой по ее волосам и присаживается рядом с ней.
- Насколько ужасна рана? - он осторожно кладет руку ей на лоб.
- Со мной все в порядке, - успокаивает она его. Ее веки порхают, и она снова погружается в бессознательное состояние.
Квинн обращается ко мне.
- Наверху лежат сотни аппаратов для дыхания. Поэтому здесь, может быть, было огромное количество Извергнутых. Но теперь нет ни одной человеческой души. С вами все будет в порядке, - он натянуто улыбается.
- О чем ты говоришь? - я с трудом глотаю.
- Сначала выслушай меня, Беа.
- Нет, - возражаю я.
- Мы не можем тащить ее через всю страну.
- Ты хочешь уйти?
- Один из нас должен привести помощь, и я не отпущу тебя одну бродить по улицам.
Я не хочу оставаться без него. Только не опять. Вообще никогда. Я пытаюсь говорить, но слова застревают в горле, и я вынуждена закашлять. Он стучит по моей спине.
- Дай мне карту и позволь мне идти, - просит он.
- Но куда? Куда ты хочешь пойти, Квинн? - мой голос сейчас больше похож на писк.
- Я найду Секвойю. Лагерь должен быть достаточно большим, чтобы вместить все общество, так что я не должен пропустить его. Кто-нибудь оттуда определенно сможет помочь, и тогда я вернусь. Алина должна быть там, - он понижает голос. - Если мы оба останемся здесь, у Джаз не будет шанса.
- Должен быть другой способ, - события со всей силой обрушиваются на меня, и я начинаю плакать. Я хочу быть сильной, не знаю только как.
Он обнимает меня и прижимает к себе.
- Я вернусь. Я обещаю тебе, - говорит он.
Мои родители тоже обещали мне, но потом я больше их не видела. Он может меня обнимать. Однако я не верю ему.
- Они работают, я проверил, - говорит Квинн.
Он притаскивает еще один дыхательный прибор, нажимает кнопку, толкает его ногой, и мы вместе внимательно слушаем, как древняя штука усердно работает.
- Ты можешь взять их с собой,- я киваю, но эти устройства такие огромные, что я ни за что не смогла бы их поднять.
- Но ты должна оставаться здесь, чтобы я смог тебя найти.
Рядом со мной кричит Джаз и перекатывается во сне на бок.
- Какой сегодня день? - спрашиваю я.
Мне нужно что-то, чтобы оставаться на земле, что-то надежное. Известное. Если я даже не знаю, куда он идет, как я могу знать, когда ждать его? Когда я должна буду перестать ждать?
Квинн моргает и считает по пальцам.
- Понедельник, - говорит он. - Или вторник. Скажем так, понедельник. Смотри, каждый раз, если солнце садится, кидай сюда что-нибудь, - он указывает на раковину с краном для питья у стены.
- И когда я должна остановиться?
- Беа, - он вздыхает. - Я вернусь.
- Не уходи, - просит Джаз. Лицо искажено от боли. - Возьмите меня на закорки. Я легкая. Я правда очень-очень легкая.
Она мокрая от пота из-за температуры.
- Тебе еще понадобятся твои силы, - объясняю я ей.
Квинн застегивает пальто.
- Скажи мне, что так будет лучше, - просит он. - Скажи, что я поступаю правильно, - я не даю ему ответа, тем не менее, провожаю его наружу в город-призрак. На солнце снег слегка растаял. Воздух все еще холодный. Я прижимаю подбородок к груди.
- Ты не уйдешь далеко с таким количеством воздуха.
- Прекрати, - говорит он.
- Прекрати ты, - говорю я.
- Беа... - он берет меня за руку, поднимает свою маску, наклоняется к моим рукам и целует их. Я закрываю глаза, и он стягивает мою перчатку и целует мою ладонь. Но потом он снова надевает маску и обнимает меня. Я прижимаю подбородок к его плечу. - Я больше не знаю, что происходит в твоей голове, - говорит он.
Я сама больше не знаю, что в ней происходит, - я делаю глубокий вздох и убираю волосы с лица.
- Если Джаз умрет, а ты не вернешься назад, я сама отправлюсь в Секвойю, - решаю я.
Он смотрит на потрескавшееся стекло и кивает.
- Дай мне две недели. Ты сможешь здесь продержаться две недели.
- Да, - говорю я, несмотря на то, что мы оба знаем, что Джаз не продержится так долго.
Мы стоим так еще несколько минут, держимся за руки и смотрим на наши сапоги, испачканные в земле.
- Почему мне потребовалось столько времени, чтобы узнать тебя? - спрашивает он. Он кладет руки на мой затылок и притягивает мою голову к своей, пока наши лбы не соприкасаются. – Я люблю тебя. Ты знаешь это?
Я киваю, но не говорю, что я тоже его люблю. Возможно, он вернется назад, возможно, нет, но моя любовь не играет никакой роли.
ОСКАР
Ниам любуется в зеркало в моей спальне. На ней траурная одежда моего отца, и она должна была выглядеть совершенно абсурдно, но Венди перешила ее для моей сестры, и теперь Ниам выглядит так, как будто она была сшита специально для нее. Я просто позволяю ей делать то, что она хочет.
- Что думаешь? - спрашивает она.
Я встаю с кровати и надеваю штаны, которые лежат на стуле.
- Я думаю, что хотел бы, чтобы моя комната принадлежала мне одному.
- Ты должен наконец выбрать кровать поудобней. Как ты вообще можешь спать, не понимаю, - сегодня по программе эта история с соболезнований у министров. Но Ниам подразумевает что-то другое; она прячет свое горе в подушке, с тех пор как она узнала о смерти отца. Я предоставил ей возможность скорбеть, но кто-то же должен делать работу.
- Ты чувствуешь себя лучше? - спрашиваю я.
- Ты чувствуешь себя лучше? - спрашиваю я.
- Нет, Оскар, - сказала Ниам. - Наш отец мертв. Я чувствую себя отвратительно.
Я встаю позади нее. Зеркало показывает темные круги под моими глазами. Прошедшая неделя состарила меня. Но кого это удивит.
Я надеваю свитер через голову и провожу рукой по волосам. Венди заходит внутрь с подносом.
- Доброе утро, - говорит она.
- Привет, - здороваюсь я.
Ниам же не удостаивает ее даже взглядом. Венди семенит вокруг нее, уравновешивая поднос бедром, и когда она задевает меня мимоходом, я чувствую ее желание обняться. После смерти моей матери она была первой, кто проявлял к нам родительскую заботу. Но мой отец был против ее попыток заменить нам мать, и скоро с любовью было покончено. Вероятно, мой отец оказал на нее давление. Я сам же был настолько нерешительным, что не мог согласиться, что одно или пара объятий могло бы принести пользу.
Венди ставит поднос на комод.
- Тосты и чай, - сообщает она. – Завтракайте, пока горячее, - выходя, она останавливается рядом с Ниам. - Ты выглядишь потрясающе.
Ниам пожимает плечами.
- Я знаю, - говорит она, несмотря на то ,что Венди уже ушла. - И было бы любезно, если бы ты тоже приложил усилия, Оскар.
- Дай мне минуту.
- Выступление через десять минут, так что поторопись, - она театрально целует меня и выбегает из комнаты.
Ниам и я поднимаемся по мраморной дороге к сенату. Вся площадь закрыта, улицы полны солдат, чтобы задушить любое волнение в зародыше, хотя в Куполе после произошедшего волнения было довольно мирно. Теперь ни у кого нет желания связываться с министерством, иначе умрешь.
Я поворачиваюсь к Ниам с ободряющими словами, но она держит подбородок поднятым, и глаза твердо направлены на дверь. От страха не осталось и следа. Я что, один здесь?
Старые деревянные двери на входе в сенат открываются вовнутрь, и вся группа часовых кланяется нам. Слабо освещенный коридор ведет к широкой извилистой лестнице.
- Мистер и миссис Кнавери, - шепчут солдаты, и один наклоняется ниже остальных.
Мы поднимаемся по ступеням вдоль прохода с розовой облицовкой, затем в залу перед главной дверью и правительственными кабинетами. Наши отпечатки пальцев и лица сканируют, а также тестируют слюну. Проходит несколько минут, прежде чем экран начинает работать: "Ниам Жан Кнавери, Оскар Джилз Кнавери авторизованы."
Палата - это амфитеатр с золотыми стенами, и вокруг сцены располагаются эшелоном сидения. В самом низу, во впадине, в ряд сидят высокопоставленные лица на стульях с внушительными спинками. Тишина становится тяжелой, когда мы спускаемся от одного из верхних рядов, несколько людей тоже поднимаются.
Я знаю большинство министров еще с вечеринок и обедов, на которые наш отец таскал нас. Сегодня напрасно искать широко улыбающихся людей. А самое холодное выражение лица у Ланса Вина, нового президента.
Джад Каффри находится среди министров на сцене. Он отвечает на мой взгляд и кивает. Я киваю в ответ. Минимум одно доверенное лицо, на которое я, в крайнем случае, могу положиться.
Внизу Вин подходит к кафедре и откашливается в микрофон. Когда он привлек к себе внимание всех, он начинает:
- Добро пожаловать, - говорит он. Несмотря на его сухой вид у него удивительно глубокий голос, и внезапно умолкают даже те министры, которые еще не присели и все еще шепчутся. - Я стою сегодня перед вами, как ваш новоизбранный президент. Тем не менее, это дорогого нам стоило. Сегодня мы вспоминаем Кейна Кнавери и хотим вместе с его детьми объявить минуту молчания в его честь. Спасибо, что вы пришли. Наши самые глубочайшие соболезнования, - Ниам поднимается. Я кусаю внутреннюю сторону щеки. Я с трудом переношу все взгляды, направленные на меня, и еще это принудительно-предписанное соболезнование. Вин опускает голову. Все повторяют за ним.
И вот все замолкают: время воспоминаний о моем отце. Как он возвращался по ночам совершенно пьяный, и которого мне приходилось усмирять, чтобы он не побил все на кухне.
Или времена, когда нам приходилось отчищать его кровать. Или как он гнался за мной по лестнице с ремнем, когда я осмелился ему противоречить. Слеза катится по щеке Ниам. Какие у нее есть воспоминания, которых нет у меня?
- Спасибо, Министры, - говорит Вин. - А теперь дальше к повестке дня. Первый пункт программы остается положение безопасности в Куполе.
- Это все? - шипит Ниам. – Они отвели для нашего отца всего лишь минуту?
Я пожимаю плечами, и Вин продолжает.
- Порядок должен быть восстановлен. Никто не может ставить под сомнение наш авторитет, - он ударяет кулаком по пульту, так что звук разлетается по всему залу, министры одобрительно кивают. - Согласно сообщениям, некоторые КРЫСЫ ускользнули после восстания через мусоропровод, и в пустоши могут возникнуть новые террористические группировки. Мы не должны допустить, чтобы что-нибудь там пустило корни, - он натянуто улыбается. Должно быть, это шутка и несколько министров, которые поняли его, расслабленно хихикают. - Мы пошлем армию, чтобы закрыть мешок раз и навсегда.
В палате повисает молчание, и я застываю. Я не могу идти туда и убивать невинных людей. Я отказываюсь.
Джад вскакивает.
- Могу я добавить к этому пару слов? - спрашивает он. Вин кивает и предоставляет кафедру Джаду. - Последний раз армия понесла большие потери. У нас слишком мало солдат, и склады горючего для Цыпов исчерпаны. Я не могу согласиться с немедленной отправкой группы.
- Тогда мы просто позволим им ускользнуть? - выкрикивает кто-то.
- Мы позволим ускользнуть КРЫСАМ? - добавляет другой.
- Мы найдем другой способ, - объясняет Джад. - Мы могли бы послать разведчиков, которые соберут для нас информацию. Молодых людей, которым КРЫСЫ могли бы доверять. Несколько дней подготовки и специальная группа готова.
Ниам скрипит зубами.
- Он имеет в виду, например, тебя?
Джан не кривит лицо, его руки лежат спокойно на кафедре. Как я мог ожидать от этого человека сочувствия, от человека, который послал своего сына в Пустошь на смерть? Как он только дошел до этого? Между тем я знаю, что это был Квинн - тот кто вызвал восстание в Куполе, но как я могу желать ему за это смерти? Он просто говорил все, как оно есть.
В тяжелой тишине палаты глаза всех руководителей направлены на меня. Некоторые министры смотрят озабочено, другие по-настоящему сияют от восхищения. Джад по-прежнему с каменным лицом.
-Скажи им, что сделаешь это. Ради папы. Эти свиньи ответят за это, - Ниам дергает за край черной одежды. Она близка к тому, чтобы заплакать. Я сжимаю ее руку.
Все же я не буду соглашаться на эту миссию. Несмотря на то, что мое мнение не играет никакой роли, нас посылают и неважно, что мы говорим. Ниам вытаскивает руку и всхлипывает.
- И в это время они наберут новых солдат и обучат их? - хочет знать кто-то. - Если это должна быть разведочная миссия, мы должны будем быть готовыми к нападению, как только они вернутся.
-Само собой, разумеется, - говорит Джад. С сегодняшнего дня мы начинаем набор, - он улыбается чему-то. Я хочу подняться на сцену и открутить ему шею.
-Спасибо, Генерал! - и на этом Вин переходит к другой части программы.
Итак, номер один закрыт. Я должен снова вернуться наружу в Пустошь и совершенно не важно, хочу я этого или нет.
АЛИНА
Последний раз Сайлас опускает якорь. Он потирает рукой лоб и уверенно причаливает. Мы не можем продвигаться дальше на лодке, река заворачивает на восток, а нам нужно на север.
Зонг открывает маленькую дверь в бортовой леер, прыгает на тонкий причал с лодки и выходит на сушу.
- Осторожно при спуске, - говорит он. Его глаза пусты.
Никто не проронил ни слова о роще, и после смерти Холли мы еще больше отдалились друг от друга.
- Ты уверен насчет севера? - давит Сайлас на Дориана.
Дориан кивает.
- Это не так далеко отсюда. Пара дней максимум, - это кажется не малым, но и Роща от нас на расстоянии недели пути. Мы полностью промерзли и изголодались, и наш кислород быстро подходит к концу, как мы и думали.
- Проверьте, действительно ли мы забрали с собой все, - приказывает Сайлас. Он уперся руками в бока и слегка приподнимает подбородок. Он выглядит непобедимым. И мы нуждаемся именно в этом: в ком-то, кто сделает так, как будто все идет по плану, несмотря на то, что это практически невероятно.
Мод выходит на причал и сильно кашляет, ухватившись за поручни.
- У тебя есть что-нибудь теплое, чтобы надеть сверху? - спрашиваю я.
Настойчивый моросящий дождь усиливается.
-Почему тебя это волнует? - рявкает она и отталкивает меня локтем в сторону с дороги. Она рысью спускается вниз на причал и кутается в старое, мокрое одеяло, как в накидку.
- Ты тоже выглядишь замерзшей. Укутайся в него, малышка, - Брюс протягивает мне свое пальто.