— И там тоже безнадёга, — вздохнул Аркадий. — Вася этот там и умрёт, хлебнув на дурнячка метилового спирта. Вон тот от цирроза печени загнётся, максимум через год. Ну а этого, молодого и красивого, по пьяной лавочке зарежут в шалмане на Черёмуховой. Из-за рубля с мелочью…
Доктор скептически пожал плечами и пошёл себе дальше. Он любил такие одинокие прогулки по саду. Он в зените славы и чаще всего излечивает. Не боится ходить по самым мрачным портовым притонам. «Человек себя делает сам, — думает он в такт шагам, — и плохого и хорошего. И у него всегда есть выбор между добром и злом, подлостью и доблестью, поступком и смирением…»
Те же мысли одолевают и Аркадия.
— Эх, друзья, мы даже и не задумываемся, какой великой силой наделён человек.
Настенька и Леонид внимательно его слушают. Впрочем, Леонид уже шуршит углём по листу ватмана.
— Сила воображения, сила слова и кисти, сила мысли. В них такой запас энергии, что и не снился никому из учёных… Своим воображением я могу создавать тысячи миров и живых образов…
— Ты можешь, я — нет, — слабо улыбнулся Леонид.
— Лёня, к тебе возвращается чувство юмора! — Аркадий рассмеялся, обнял Настеньку, доверчиво прижавшуюся к его плечу, и продекламировал нараспев: «Неожиданно из полосы тумана вылетают сторожевые катера. Торпедная атака настолько неожиданна для Адмирала Тьмы, что он опешил и лишь через несколько секунд закричал в переговорную трубу: „К погружению — товсь!“ Но уже было чертовски поздно: две узкие вихревые полоски мчались к подводному кораблю. Это шли боевые торпеды…»
Тоненькая фигурка девушки и высокая крепкая мужчины неторопливо удаляются по зелёной аллее к далёким, настежь открытым воротам. Золотятся солнечные пятна на песчаных дорожках. Вдали рокочет невидимое море. Вот Аркадий и Настенька оборачиваются, согласно взмахивают руками в прощальном привете.
Леониду грустно, словно ушедшие навсегда уносят с собой часть его души. Да и способен ли он написать такую картину, что нарисована в этот зыбкий, улетающий миг самой жизнью? Дано ли кому это? Вряд ли… И всё же он обязательно попытается, видит Бог…
Эпилог
Мокрые, потрясённые произошедшим с ними, выбрались Глюм и Адмирал Тьмы на обломок скалы. Далёкий берег едва просвечивал сквозь туман, белёсый и липкий. Багровым клубком пылало в нём солнце. Чёрный Мсье простуженным голосом повторял время от времени: «Вот обсохну, враз определимся по секстанту…» При этом он панически озирался, словно вот-вот из тумана вновь вылетят сталисто окрашенные сторожевые катера. В упор выпустят ещё пару торпед…
Глюм иронически поглядел на дрожавшего дьявола и стал шарить в карманах куртки. Мокрая кожа слиплась, но боцман был терпелив. Князь Тьмы и Адмирал Преисподней смотрел непонимающим взглядом. Глюм вытащил наконец фляжку из нержавейки, взболтал её. Дохнуло ароматом коньяка. Капитан зарычал и вырвал фляжку из рук боцмана. Припал к ней. Вернул опустошённую и моментально, с непривычки, опьянел. Глаза его здорово закосили. Сейчас он поразительно напоминал подвыпившего провинциального учителя математики.
Глюм капнул остатки на ладошку: «Хоть понюхать…»
Мсье нервно хохотнул и заикал.
— Кофе бы щас горячего, — пробурчал Глюм и снова зашарил по карманам. А сам достал точно такую же фляжку, жадно припал к горлышку… С минуту он яростно отплёвывался. Фляжка оказалась с машинным маслом.
Туман разошёлся. Неприветливый берег предстал перед их глазами. Медленно понижалась вода, обнажая зелёные камни, наступал час отлива. К вечеру показалось неровное дно с глубокими лужами и полёгшими водорослями. Они кое-как перебрались на берег, по пути хозяйственный Глюм подобрал спасательный круг с родной надписью. Остальное, в том числе и подневольный экипаж, было раскидано по всему необозримому Времени. Лично они с Адмиралом очутились в сто семнадцатом тысячелетии до Рождества Христова.
Боцман разжёг костёр из плавника, употребив для растопки пробку спасательного круга и машинное масло. Костёр чадил. Дьявол прикладывался уже к третьей фляжке, она была полна золотисто-коричневого мартеля. Глюм зевал, укладываясь поближе к огню.
— Это всё он, автор, — бормотал Адмирал. — Мы ему надоели, вот он и низвергнул нас сюда, во времена атлантов.
— Объясни потолковее, — Глюм подложил под бок охапку сухих водорослей.
— Чтоб тебя не печатали всю твою жизнь! — взвизгнул пьяный дьявол. — Чтоб твоя машинка вечно ломалась, бумага рвалась, чтобы твои мозги не родили ни одной путной мысли!
Мсье спал тихо. Вздрагивал во сне, ругал кого-то на древних наречиях. Глюму совсем не спалось. Он грыз рассеянно каменную галету и прикидывал, как добираться до родимых краёв — пешком или подождать здесь корабли атлантов. Если верить Мсье, раз в полвека они появляются и здесь.
Глюм не унывал. «Ничего, ещё походим в моря, позверствуем!.. Мсье, глядишь, и оклемается помаленьку. Но для начала он у меня в загребных походит…» И кривоногий подручный дьявола с нежностью погладил костяную рукоять своей любимой девятихвостой с бронзовыми гайками.
Невнятно бормотало и всхлипывало море, свежий ветер трепал дымок затухающего костра, поднимая его в небо. Там отрешённо светила звезда Тубан, альфа Дракона, великая Полярная Звезда Древности.
Издали донёсся долгий рёв неведомого зверя. Затем воцарилась первозданная тишина. Лишь сонно плескались волны неведомого моря…
На этом и заканчивается повесть об ослепительно белом подводном корабле господина дьявола. Да не всплывёт он никогда в ваших душах!
Владимир Коршиков Ковчег Вселенной
Глава 1
Ласковые тихие слова Геи еще звучали в сонарах Александра, когда он проснулся, и хотя с момента его ухода в анабиоз прошло много времени, он не удивился тому, что через долгие годы сумел пронести в душе музыку ее голоса. Анабиозные камеры пятого поколения совершенно не оставляли чувства разрыва во времени, даже того смутного «ощущения предсознания», которое испытываешь в неуловимый момент «выхода». Но удивительно, последние слова Геи: «Я и встречу тебя, ладно?» — были слышны так ясно, словно прозвучали за секунду до его пробуждения. Как обычно после анабиоза, он чувствовал себя беспомощным ребенком, пришедшим в незнакомый мир, который ему предстояло вновь разгадать и освоить.
— Табула раса, — прошептал он, глядя на экран, где медленно текли цветовые волны, сопровождаемые едва слышной нежной музыкой. — Я снова здесь, на «Ковчеге»…
Между тем цвета становились все более открытыми, мажорными, музыка усиливалась, и Александр подумал, что программу «выхода» наверняка выбрала тоже она, Гея. Незаметно включился вибромассаж. Капсула Стала плавно поворачиваться и наконец замерла, заняв вертикальное положение. С тихим звоном отошли захваты пластикового фонаря, мягко спружинил пол, и Александр, опасаясь еще делать резкие движения, осторожно ступил в форкамеру.
Прохладные светло-сиреневые струи аэрозольного душа освежили его настолько, что он вспомнил, как перед самым «уходом» работал с блоками Супертранспьютера — Большого Мозга Корабля. Теперь после тех трудов праведных было бы совсем недурно подремать с полчасика. «Вот она, человеческая натура — невольно усмехнулся он. — Пятнадцать тысяч лет „сна“, и все-таки не хватило еще полчасика для полного счастья…»
Он вышел из-под душа. Миновал систему электростатических фенов и открыл свой шкафчик. Достал личный комплект астронавта: полукомбинезон, легкие ботинки и эластичный свитер с молнией-терморегулятором. «Все-таки Гея не выполнила своего обещания… — рассеянно думал он, одеваясь. — Правда, твердо она ничего не обещала. Был лишь полувопрос. Вернее, желание…»
Он прикрепил к запястью сонар связи с БМК, подождал, пока уплывет в сторону массивная стена, отделявшая форкамеру от модуля систем управления, и вышел наружу.
Информационные табло жизнеобеспечения слабо подсвечивались бледно-голубой тонировкой фона. Значит, индивидуальных пользователей, кроме него, здесь не было, как, впрочем, не было и исследовательских капсул с биоматериалами, во всяком случае заполненных. Об этом говорили темные экраны терминалов.
Александр с минуту постоял у панели, разглядывая резервную систему питания. Отсутствие пользователей в анабиозном блоке могло означать лишь то, что все астронавты сейчас в Центре Управления. Наверняка какая-то «нештатная» ситуация. Может, вызваны для наблюдения необычного эффекта. Или осложнения с маневром. Но тогда потревожили бы и его, кибернетика. Разумеется, если в это время не бодрствовал бы Овлур. Гея что-то говорила о планах Овлура по звуковому обеспечению БМК. Она, только она должна знать детали.
В это время сзади него что-то негромко звякнуло. Он резко обернулся. Соскочил защитный фонарь гравиметра. По экрану прибора резко побежала змейка ярко-оранжевых цифр. «Ага! Значит, все-таки гравитационная аномалия, — с удовлетворением констатировал Александр безошибочность своей догадки. — Точно, они все там, в ЦУПе…»
Он вошел в кабину лифта и нажал кнопку верхнего этажа Дома. Дверь мягко закрылась. На панели-экране замелькала информация о лабораториях южного, исследовательского, сектора. С мелодичным сигналом из стены выдвинулся поднос с кислородным коктейлем. Александр машинально взял фужер. Коктейль был терпким, прохладным.
Странно, Гея как будто пряталась от него, вопреки собственному желанию. На ум пришли с детства знакомые легенды о земных парусниках, оставленных экипажами. Впрочем, здесь, в Космосе, и стены анабиозной камеры не спасли бы его от неведомой «индукции», окажись она реальностью. Нет, все наверняка много проще, и в Центре Управления его недоумения рассеются…
Лифт остановился. Александр вышел на террасу Дома. Было тихо, В голубом небе сияли яркими точками несколько искусственных мини-солнц, освещавших озеро, песчаный пляж и ряд сосен на близком горизонте. Неслышно текли в вышине облака, лицо овевал легкий свежий ветерок.
Александр наклонился над бордюром ограждения и посмотрел вниз. У подъезда Дома флайтеров не было. Лишь киберы стригли газоны да автомат-дворник чистил сжатым воздухом глазурованные плиты тротуара возле парадной лестницы.
По знакомому коридору-оранжерее он направился к лаборатории Геи. Он помнил, там всегда пахло одним и тем же — пчелиным воском, декоративными травами и теми странными цветами-гибридами, из которых она пыталась создать свой шедевр — «Симфонический Букет Полета».
Открыв дверь лаборатории, он взволнованно ступил внутрь. Через многоцветные окна-витражи мягко лился внешний свет. Проворный кибер стриг листву на грядках с утонченным мини-пейзажем «бонсайл» и переносил образцы в холодильную капсулу. Увидев Александра, он на несколько секунд замер как бы в недоумении, потом возвратился к прерванному занятию.
Записки, на которую втайне надеялся Александр, на столе не оказалось. Впрочем, книги и приборы, судя по всему, были оставлены Геей совсем недавно.
Он вынул из верхнего ящичка чистый лист бумаги и написал: «Заходил к тебе. Теперь отправляюсь в ЦУП. Безумно соскучился! Александр». Придавил записку лабораторной ванночкой из-под биоплазмы и вышел.
Громко стукнула оконная рама в коридоре, и пахнуло свежим ветром, Сквозь медленно колыхавшуюся капроновую занавеску просвечивалось табло настенного гравиметра. «Снова аномалии, — подумал он, оглядываясь в бегущую череду красных цифр. — И они идут оттуда, извне».
На террасе, у солнечных батарей, стояли новенькие флайтеры. Забравшись в ближайший, Александр наскоро осмотрел панель, подключил батареи питания и, не настраивая автоматики, поднял машину над Домом. Он зафиксировался по ориентирам слежения и лишь после этого полетел к близкому горизонту.
Дом-мегаполис быстро удалялся, пока не нырнул всеми своими розовыми секциями за гряду скал. Внизу стремительно проносились зеленые холмы их малой планеты, редкий лес, болотца, голубые озера. Здесь они когда-то рыбачили с Геей. Конечно, вспоминали земные зорьки, грибные дожди, нежный туман, утреннюю рябь на воде… Об этом здесь можно было лишь мечтать.
Над головой Александра, как бы передавая друг другу эстафету, плыли ослепительные точки мини-солнц. Каменная твердь исполинского астероида, отбуксированного астронавтами из Солнечной системы в глубокий Космос, не могла, разумеется, тягаться с настоящими планетами, но все-таки была близка им своим родством с далекой Землей. Даже невысокие горы они намеренно оставили нетронутыми, чтобы можно было, уединившись, посидеть у их подножия на выветренных скалах. Где-то там, под острыми, розовыми кварцитами, покоился их Супертранспьютер. Укрытый в гранитных глубинах «Ковчега», он тщательно охранялся от любой неожиданности.
Теперь на очереди был Тоннель Перехода. Пробивая многослойный барьер полевой защиты, он связывал Центр Управления с астероидом. Александру вспомнилось, как они с Геей впервые спускались сюда, на «Ковчег». Тогда Гею интересовало абсолютно все, и она надолго прилипала к обзорному экрану, разглядывая зеленые холмы, скалы, и ее певучий голос был полон восторга.
Александр глубоко, вздохнул. «Но где же Тоннель? — вдруг встревожился он. — Лечу уже около получаса, не меньше. Почти периметр по экватору. Куда меня занесло?».
Он поднял взгляд к близкому горизонту и не поверил самому себе. У подножия реликтовых сосен сверкнула ярко-голубая лента реки, той самой, что питала своими водами Большое Озеро. Это могло означать лишь одно: совсем рядом, за пологими холмами, притаился их Дом. Действительно, через несколько секунд из-за горизонта выскользнули и стали расти отделанные розовым туфом сигарообразные башни астролабораторий. Значит, он совершил полный оборот вокруг астероида и непонятным образом проскочит то место, где должен был находиться Тоннель.
Александр направил флайтер вниз и, подлетев к Дому, опустился на террасу, которую оставил совсем недавно. Отстегнул ремни и обессиленно откинулся в кресле. Похоже, маленький мир «Ковчега» замкнулся, словно бутылка Клейна, не желая пропустить его к источнику столь необходимой ему сейчас информации. Нет, что-то было не так. Он крепко зажмурил глаза, потом широко открыл их и снова внимательно осмотрелся кругом.
Стоп!.. Кажется, изменилась линия холмов на горизонте. Ну да, точно. И потом нет одного солнца. Они располагались в узлах правильного шестигранника. Теперь нижний узел пуст. Что за чертовщина?!.
Ощущая холод в груди, Александр посмотрел на стоящие правильными рядами глянцево сверкавшие флайтеры, на открытую террасу. У солнечных батарей застыл, внимательно наблюдая за ним небольшой кибер из службы энергообеспечения. Вдруг позади кибера в темном проеме лифта мелькнуло что-то, похожее на длинное белое платье. Александр даже привстал в кресле, напряженно вглядываясь в полумрак ниши. Но нет, лишь дрожал на стене отблеск пластикового фонаря кабины.
Из колодца подъемника донеслось легкое жужжание, едва уловимо потянуло влагой, и по террасе между флайтерами закружился, медленно опускаясь, большой лист бумаги. «Кондиционер сорвал какую-то инструкцию», — догадался Александр.
Тревога непреодолимо овладевала им. Внешний мир остался почти таким же, но это «почти», пожалуй, и разрушало все привычное. Не хватало в нем главного — людей, а «Ковчег», как будто жалея его, преподносил сюрприз за сюрпризом исподволь, оставляя напоследок, быть может, главный, самый неприятный.
И тут в голову пришла здравая мысль: «Я ведь могу и не покидать террасы. Достаточно связаться с Супертранспьютером. Он контролирует все действия экипажа…»
Александр поднес к глазам серебристый браслет связи и подождал вызова.
— БМК готов к обмену информацией, — произнес Супертранспьютер голосом Овлура. Александр облегченно улыбнулся, узнав голос друга. Значит, все-таки он был на «Ковчеге» и, возможно, теперь с этого живого островка прошлого сумеет разглядеть и все остальное.
— Мне нужен Центр Управления, — взволнованно проговорил он после небольшой паузы. — Запросите модули. Прямо сейчас, если можно…
Браслет молчал. Александр чувствовал, как кровь гулко стучит у него в висках.
— Информационные каналы Центра Управления заблокированы, — ответил наконец Овлур с прежней бесстрастностью. — Сообщения на внешние носители и в блоки долговременной памяти оттуда не поступают.
Александр вытер вспотевший лоб.
— Хорошо… Тогда дайте хотя бы самые последние диалоги. Возможно, они касались какого-нибудь внешнего объекта. Предполагаю, что прошли команды по ручному манипулированию.
Супертранспьютер молчал, вероятно, запустив программу на поиск данных. Потом в сонарах Александра разом возникли голоса членов Координационного Совета. Сначала они были невнятны, доносились лишь какие-то обрывки слов и восклицания. Но вот прозвенел тонкий аварийный зуммер, и Президент Совета Корабля отчетливо произнес:
— Все здесь? Внимание, повторяю: все ли здесь?..
В его напряженном голосе прозвучали какие-то особенные нотки, и Александр замер, боясь пропустить хотя бы слово.
— Да… Кажется, да, — ответил ему помощник по маневрированию. — Сигнал на вызов подтвержден терминалами всех анабиозных камер. Кроме модулей астробиологов. Отсутствует второй кибернетик. Вместо него на вахте Овлур.
— Как давно в зоне «Ковчега» появился кометный рой? — спросил Президент.
— С момента первого сигнала прошло около часа. Очень похоже на «пращевой эффект» Оорта. Кометный пакет отождествлен в кратной системе на периферии звездного скопления. Инцидент такой сложности не предусмотрен в базовом программном обеспечении БМК. В настоящее время идет коррекция моделей движения.