— Нет, нет, я все понял. Пять миллионов. Спасибо, я понял…
Он был ошеломлен. Супертранспьютер не мог ошибиться, это исключено. Значит, его первые ощущения все-таки были верными. Корабль по инерции забросило невесть куда. Звезд нет. Неужели он в абсолютно пустом межгалактическом пространстве?..
В правом виске все еще пульсировала тупая, ноющая боль. Сознание работало вяло, сбивчиво. Жаловаться, собственно, было не на кого, ведь он сам хотел полного, окончательного забытья. Что же вырвало его из вечного молчания?
«Неизвестный пользователь! — вдруг вспомнил Александр. — Кто же еще запрашивал данные о Гее? И почему все энергообеспечение Корабля сконцентрировано именно там, в секторе физических лабораторий?..»
Заслоняясь от жгучего ветра, он осторожно перегнулся через бордюр и посмотрел вниз. Дом был мертв, хотя и казался лишь уснувшим. Серебристый каркас его растворялся в полумраке. Лишь в секторе физиков ярко, может быть, даже ярче обычного, сияли окна-витражи.
Значит, обнаруженное им накануне свечение воздуха объяснялось рефлексами от лабораторий? А слабый фон над астероидом? Вдали а Сверхновых не могло быть сколько пыли. Может, эта наводки от экспериментов на ускорителях «Ковчега»? Но кто мог работать там сейчас? Уцелевшие киберы энергообеспечения?.. Или, вообще, пошла какая-та неуправляемая ядерная реакция?..
Он повернулся и, стараясь быть предельно собранным, вошел в лифт. С трудом нашел кнопку вызова. Наклонился и назвал в микрофон конечный пункт — сектор физических лабораторий. Однако лифт был безмолвен и неподвижен. Тогда он вернулся в беспросветную трубу коридора и осторожно двинулся в самый его конец, к эскалатору. Под ногами что-то пружинило, то и дело раздавался легкий хруст композита, и Александру казалось, что он не в монументальном Доме-мегаполисе, а в карточном домике, готовом в любой миг развалиться на части. Он вытянул напрягшиеся руки и, нащупав ногами первые ступени лестницы, шагнул вперед. Разумеется, эскалатор был неподвижен. Постояв в нерешительности, Александр покрепче взялся за поручни и сделал шаг, потом другой…
Вдруг он почувствовал, что эскалатор медленно поехал вниз. «Кто его включил?» — пронеслась нелепая мысль, а руки уже скользили по пластиковому покрытию поручней. С каждой секундой скорость движения ощутимо нарастала. Постепенно появилась вибрация, в ладонях усилилась боль он трения. Только теперь Александр понял: эскалатор не работал, просто под тяжестью человека стал смещаться по направляющим вниз.
Раздумывать было некогда, и, резко оттолкнувшись от ступеней, он упал всем телом на боковой поручень. Лестница эскалатора со звенящим шумом неслась мимо него, а он изо всех сил держал неверное равновесие. Вибрация и гул сотрясали, казалось, все здание.
Наконец откуда-то снизу забрезжил слабый свет. Будто кто-то отдернул шторку.
Александр вытянул сначала одну ногу, потом другую. С трудом нащупал устойчивую переборку. Даже для того, чтобы просто спуститься, он должен был отчаянно рисковать.
Зыбкий свет позволил ему внимательно осмотреть уцелевшие фермы переходов. Если крепежные скобы не ослабила коррозия, по ним можно было еще кое-как добраться до сектора генетиков, но там его наверняка ожидало очередное испытание. Лифт ведь давно не работал. Правда, имелась небольшая ниша пневмопочты, но кто мог гарантировать ее сохранность. В любом случае только с ее помощью и можно было проникнуть на нижний этаж в лабораторию физиков.
Кибернетик перевел дыхание, собираясь с мыслями. Ситуация была поистине парадоксальной: он оказался пленником самого совершенного космического корабля! Впрочем, после пяти миллионов лет полета совершенным его едва ли можно было называть.
Кто же сейчас находится там, в заброшенной лаборатории? Нет, не роботы. Ведь именно оттуда запрашивали у БМК данные о Гее? А вдруг он кого-нибудь «пропустил» в свое прошлое бодрствование? Анабиозные камеры не были заняты, это бесспорно, однако нет гарантий, что кто-нибудь не остался в автономной капсуле биологов. Постой, постой, а что спросил тогда у помощника Президент Совета?.. Кажется, он интересовался, все ли здесь, и ему ответили не слишком уверенно. Значит, можно предположить, что на борту кроме него остался еще кто-то…
Александр решительно отстранился от перил. Ступив обеими ногами на ближайшую скобу, он начал медленно спускаться вниз. Сверхпрочный композитный материал кронштейнов мягко прогибался под его тяжестью, сухо потрескивая и осыпаясь. Некоторые скобы уже едва держались в гнездах, и он вынужден был преодолевать ненадежные участки особенно осторожно, затаив дыхание. И все же эскалатор преподнес ему еще один коварный сюрприз. Уже внизу, возле последнего пролета, он услышал высоко над головой тяжкий, грозный гул. Затем раздался металлический скрежещущий звук. Кибернетик отпрянул к стене и сделал это вовремя: мимо него, обдав смертным ветром, пролетела огромная переборка.
Он подождал с минуту, прислушиваясь к грохоту в подвале, откуда, приглушенный расстоянием, донесся какой-то зловещий вой. Александр осторожно отстранился от опоры и посмотрел вниз, затем снова вверх, на едва проступавшие во мраке фермы каркаса, откуда он только что спустился. Циклопический, такой ненадежный теперь Дом-мегаполис, серебристо отсвечивая обшивкой своих галерей, уходил в кромешную тьму. Он вдруг понял, что никогда уже не суждено ему попасть туда, на террасы солярия, где была и лаборатория Геи. Отныне ему суждено было лишь спускаться по новым и новым неведомым кругам Дома, превратившегося в ад, а потом еще найти способ выбраться наружу, что тоже не так просто. Лишь один слабый огонек еще светил ему в этой могиле, но и тот манил в полную неизвестность.
Кибернетик нащупал рукой стену коридора и шаг за шагом стал продвигаться в том направлении, где ожидал найти нишу пневмопочты. Пол здесь был обильно устлан мелким пластиковым боем, и его приятный хруст несколько успокоил Александра. Вероятно, здесь, в проходе, упало и разбилось плато подвесных светильников, но пол стойко выдержал удар и почти не просел.
Наконец, он нащупал дверцу ниши. Совсем рядом находилось и плато сенсорного управления. Найти его не составляло особого труда, и он принялся одну за другой нажимать многочисленные кнопки. Они проваливались в панель, не оказывая сопротивления. Пневмопровод, судя по всему, давно уже пришел в нерабочее состояние. Тогда Александр стал шарить рукой по стене, и вскоре нащупал выступ запорной дверцы. Она медленно поддалась. Александр просунул руку дальше, в глубь проема, и проверил, здесь ли платформа для обслуживания образцов. Она стояла в приемной камере и, к счастью, была пуста.
Что ж, теперь как будто ничего не мешало ему приступить к отчаянно опасному переходу между двумя смежными этажами, и он мысленно представил себе этот путь во мраке — до второй точно такой же дверцы, но уже в модуле физиков. Судя по отсутствию отблеска в тоннеле, она тоже была запертой, но достаточно ли надежно? Не хватало еще оказаться там, внизу, пленником приемной ниши. Назад по гладкому настилу он наверняка не выберется. В этом случае останется одно — барабанить в двойную плиту обшивки, пока хватит сил, и, может быть, его услышат там, в лаборатории. Если, конечно, там кто-нибудь есть…
Ладно, будь что будет! Путеводный огонек светит ему лишь оттуда, и он должен повиноваться его зову.
Взявшись за борта, Александр решительно запрыгнул на платформу. Отталкиваться ему не пришлось — платформа тут же тронулась с места и заскользила по дуге вниз. Тоннель, неожиданно разбуженный вторжением, наполнился металлическим гулом и лязгом. Сзади что-то падало и осыпалось. Вероятно, дорога пневмопочты необратимо разрушалась вслед за платформой, Впрочем, Александр не думал о пути назад. В ожидании неизбежного удара он вытянул напрягшиеся руки.
Но движение платформы вдруг замедлилось, и она стала крениться вправо. «Падение в „карман“! — со страхом вспомнил Александр. — Кажется, тут должна быть эластичная пластиковая полость. Но что с ней сталось сейчас, через миллионы лет? Где ее дно?..»
В тот же миг, сдавленно ойкнув, он полетел вниз.
К сожалению, его сомнения относительно сохранности «кармана» оказались более чем основательными, и вместо него он угодил в металлический короб приемной камеры, крепко приложившись спиной о его дно. Мучительно долго ворочался в этом тесном склепе, кашляя и отплевываясь от лезшей в горло пыли. Потом все-таки сумел вытянуть ноги и упереться ими в дверцу выхода. Как он и предполагал, она оказалась герметично запертой…
Итак, в результате всех его трудов он не достиг даже того минимума, на который рассчитывал и который позволил бы ему просто отдохнуть здесь, наплевав на все близкие и отдаленные перспективы. В узком пыльном ящике нельзя было даже помышлять об отдыхе, а к своей постоянной головной боли он добавил новую — от многочисленных ушибов. Теперь уж он был замурован по-настоящему, не то что раньше.
Но, как ни странно, страха он не чувствовал.
Где-то далеко-далеко, в цокольной части Дома, послышался шум от падения чего-то грандиозного. «Вот от какого „грома“ я проснулся», — подумал Александр с досадой. Скрипнув зубами, он вновь принялся ворочаться в железном чреве приемного «кармана», изо всех сил давить ногами на разделительную стенку.
Наверху над ним что-го металлически звякнуло, как будто слетел невидимый захват, и стенка подалась вперед. Александр поднажал еще. С тягучим скрежетом дверца стала медленно вылезать из пазов. В приемную камеру просочился зыбкий полусвет. Александру удалось просунуть руку в образовавшуюся щель. Он крепко ухватился за край дверцы и, раскачав ее, с трудом вытолкнул наружу. Она упала на пол лаборатории.
Теперь можно было вытянуться в камере во весь рост и немного передохнуть. Так он и поступил — лег на живот у самого края камеры и принялся внимательно осматривать лабораторию.
Она казалась такой же заброшенной, как и весь Дом. Холодильники, автоклавы, раструбы вытяжных камер были открыты настежь. Аппаратура на экспериментальных стендах была покрыта толстым слоем пыли. Но в углу на обсыпанном ржавчиной подоконнике он увидел вдруг вазу с цветами, и свежесть нежно-розовых живых бутонов на фоне всеобщего запустения буквально ошеломила кибернетика. «Как условный знак!» — в смятении подумал он. Цветы явно были кем-то ухожены. Киберами? Значит, в этом секторе Дома киберы еще действуют?..
Он с трудом протиснулся наружу, соскочил на пол. Под ногами хрустнули осколки реторты. Наскоро отряхнувшись, Александр шагнул к подоконнику.
Что-то в этих цветах показалось ему не совсем обычным. Медленно наклонившись, он понюхал один из бутонов. Нежный аромат напомнил ему лабораторию Геи. И тут он отчетливо понял, что именно удивило его. Срезанные стебли! Киберы никогда не срезали их так несимметрично. Стебли у кибера-садовника всегда были одинаковой длины.
Кто же и для чего их здесь поставил? Александр вынул один из стеблей и потрогал пальцем косой срез. Все это смутно напоминало ему эпизод из какой-то старинной сказки, слышанной в детстве. В ней сразу вслед за этим появлялось чудовище…
Он невольно вздрогнул, оглянулся на дверь. Она вела из препараторской в зал компьютерной обработки данных. Кибернетик чувствовал, что если сейчас откроет ее, то произойдет какое-то непостижимое чудо. Не з силах справиться с охватившим его волнением, шагнул к двери. Не расслабляться и не думать. Лишь бы побыстрей! Даже если за этими дверями кошмарный монстр, чудище, нелюдь, он не испугается. Нет ничего страшнее, чем полное одиночество…
Дверь оказалась незапертой и открылась с легким мелодичным щелчком.
Ему открылся ярко освещенный зал. В глубине его за пультом сидела пышноволосая молодая женщина. Отстранившись от дисплеев, она медленно оглянулась.
— Гея!..
Глава 3
Лишь какое-то время спустя, уже сидя в кресле оператора, Александр сумел преодолеть слабость и взял себя в руки. В ту минуту, когда он сомнамбулически медленно шел к пульту, у него мелькнула странная, дикая мысль: «Нет, нет, это ошибка. Что-то чужое в ней… Просто во мне жила надежда…»
Он откинулся на спинку кресла и, потерев дрожавшими пальцами виски, поднял смятенный взгляд на женщину, в тревожном и радостном волнении стоявшую перед ним.
Нет, все же это была она, Гея. Ее лицо, ее тонкая фигура, волосы… И ее глаза. Чем дольше он смотрел в них, тем с большей силой прежнее, полузабытое ощущение сокровенной тайны оживало в нем. Из глубины темных глаз Геи на него дышала сама жизнь, пленительная робость, прелесть юной женственности. И неизвестность. Так было и раньше, всегда.
— Александр, ты? — наконец с трудом выговорила она. — Ты здесь? Но как ты мог прийти оттуда, с пустых умерших этажей? Неужели это не сон?..
— Не знаю… Гея. Еще не знаю…
Он и в самом деле не знал, как определить свое состояние. То ли давний сон стал желанной явью, то ли явь обернулась давно забытым сном. Сомнение в реальности Геи вновь холодком озноба овеяло душу.
Гея первая справилась с собой и шагнула к нему, протянула руки. Александр ощутил прикосновение ее тонких длинных пальцев. Нет, это не было галлюцинацией, бредом, он почувствовал живое человеческое тепло.
— Значит, это в самом деле ты, Гея? — тихо проговорил он. — Я так долго ищу тебя здесь. Но почему ты не встретила меня сразу? Почему это произошло только теперь?
— Не надо сейчас об этом, Александр, ладно? Потом. Главное, что мы снова вместе. Это же счастье!..
Она наклонилась и порывисто обняла его, щекоча нежными мягкими волосами. Александр вдохнул их запах, родной запах Геи.
— Я так ждал тогда, так ждал. Что же произошло с нами? — по-детски жалобно спросил он, отстраняясь. — Я не могу так, Гея, я должен узнать сразу все или хотя бы главное. Я слишком долго ждал этого. И я так страдал, отчаявшись услышать твой голос там, во мраке…
Гея выпрямилась, посмотрела на него долгим, полным нежности и легкой тревоги взглядом.
— Ну хорошо, я расскажу. Только ты не вставай, ладно? Тебе надо отдохнуть. И ни о чем не думай, не волнуйся, только слушай. А я буду вот так сидеть и смотреть на тебя, милый…
Гея села рядом и положила руку ему на запястье, на браслет коммуникатора.
— Ты же знаешь, произошла страшная катастрофа, Александр… Все это так невероятно, так неожиданно! Бортовые мощности «Ковчега» не справились тогда с маневром. Аннигиляторы забрали слишком много энергии. В общем, когда все это случилось… Но, может быть, не надо сейчас об этом? Ты выглядишь таким усталым, почти больным…
— Но ты же и не сказала ничего, Гея! О маневре я знал еще в прошлое свое пробуждение.
— Ну хорошо, хорошо, слушай дальше… На Корабле осталась лишь я, потому что еще до разрушения Тоннеля вернулась на астероид. Я должна была вывести тебя из анабиоза, был такой приказ. Но не смогла его выполнить, Александр. Эта страшная вспышка, потом землетрясение, сбивчивые сообщения БМК… Сначала был просто шок, а потом кошмар осознания произошедшего с нами. И еще я думала о том, какую страшную весть принесу тебе… Ты должен понять меня, Александр, ведь я всего лишь женщина. Я растерялась, мне стало страшно — за тебя, за себя, за нас всех. Стало совсем плохо, совсем. Мне показалось, что схожу с ума. Ты не поверишь, я вдруг начала бояться даже тебя, спящего. Ведь ты бы сразу спросил, где все, где люди «Ковчега», почему осталась в живых лишь я?.. Не знаю, сможешь ли до конца понять то мое состояние, но я так и не решилась вывести тебя из анабиоза. Александр, милый, мне надо было собраться с мыслями и найти зацепку, хоть какое-нибудь подобие выхода… Я перестроила все трансляционные системы «Ковчега» на сигнал о помощи. Надеялась, что мы пройдем мимо одной из наших автоматических станций в Галактике. Извне еще могли что-нибудь сделать с Кораблем, хотя бы подправить его траекторию. Ну а потом… Потом я уже и сама решила лечь в анабиоз до твоего пробуждения. На что я надеялась? Не знаю! Только на чудо… Собственно, чудо и произошло. Мне помог случай, вернее, случайное обращение ко мне Супертранспьютера. Овлур по регламенту ведения памяти БМК предложил сформировать новый архив, и я вдруг натолкнулась на данные о биоинформационном клонировании. Помнишь, когда мы покидали Солнечную систему, этими вопросами уже заинтересовались на Земле?
— На Земле?.. Ну да, на Земле… — рассеянно повторил Александр. — Но ведь с Землей уже давно не было контактов. Информационная изоляция, разве не так? Или это было много раньше? Кажется, я окончательно запутался, Гея. Ну да, конечно, я помню эту проблему. Ты имеешь в виду воссоздание людей по информационной матрице? Идеальные копии мозга или что-то в этом роде. Но ведь при этом абсолютно все становится искусственным!..
Он вдруг как бы очнулся, почти с испугом посмотрел на нее.
— Пусть так, в этом ли дело? — пожала плечами Гея. — Во всяком случае, это один из аргументов против полного одиночества. Александр, знай, я решилась создать на «Ковчеге» системы агрегации и попробовать произвести инклонирование всего экипажа. Восстановить все, как было, до твоего пробуждения, понимаешь? Я хотела встретить тебя в окружении друзей, с «Букетом Полета»…
— Но я проснулся, а здесь никого не было! Гея тяжело вздохнула.
— К сожалению, я была слишком наивна, рассчитывая на быстрый успех. Впрочем, я хорошо помню твой предыдущий «выход», ведь я почти везде следовала за тобой. Не выходила лишь в Космос. Пойми, впереди было еще так много работы, а я хотела по-настоящему подготовить тебя к тому, что произошло. В общем, я решила действовать постепенно. Ввела адаптационные фены в форкамеру, чтобы у себя в лаборатории создать «эффект присутствия», отвлекая твое внимание гравиметрами. Потом…