— Снять немедленно и отдать троллю, — сказал Дуббинс.
— Ах ты, мелкий…
Толстяк схватил Дуббинса за кольчугу и дернул вверх.
Рука гнома мелькнула как молния.
Несколько секунд мужчина и гном представляли собой интересную и абсолютно неподвижную картинку.
Дуббинс был поднят почти до уровня лица толстяка и теперь с интересом наблюдал, как наполняются слезами его глаза.
— Опусти меня, — велел гном. — Медленно и ласково. Если я испугаюсь, то могу непроизвольно дернуть рукой.
Толстяк послушался.
— А теперь сними кофту… Хорошо… Передай… Спасибо.
— Топор… — просипел толстяк.
— Топор? Какой топор? А, мой топор? — Дуббинс опустил взгляд. — Ну и ну. Даже не заметил, как достал его. Мой топор… Так вот в чем дело.
Толстяк пытался стоять на цыпочках. Из глаз его градом катились слезы.
— Этот топор, — продолжил Дуббинс, — что интересно, можно метать. Я три года подряд был чемпионом Медной горы. За одну секунду могу достать его и расщепить ветку в тридцати ярдах. Причем за своей спиной.
Он сделал шаг назад. Толстяк с облегченным вздохом опустился на каблуки.
Дуббинс поправил кофту на плечах тролля.
— Давай, — сказал он, — поднимайся. Домой пора.
Тролль с трудом поднялся.
— Сколько пальцев я показываю? — спросил Дуббинс.
Детрит прищурился.
— Два и один? — произнес он неуверенно.
— Сойдет, — кивнул Дуббинс. — Для начала.
* * *Опершись на барную стойку, господин Сыр смотрел на капитана Ваймса, который вот уже целый час сидел неподвижно. В «Ведре» привыкли к серьезным любителям залить за воротник, которые пьют без удовольствия, но с твердой решимостью никогда больше не трезветь. Однако это было что-то новенькое. Тавернщик уже начал слегка беспокоиться. Только покойника ему не хватало.
В таверне больше никого не было. Он повесил передник на гвоздь и поспешил в штаб-квартиру Ночной Стражи, но в дверях столкнулся с Моркоу и Ангвой.
— Очень рад вас видеть, капрал Моркоу, — обрадовался он. — Поторопитесь, там капитан Ваймс…
— Что с ним такое?
— Не знаю. Но выпил он безумно много.
— Я думал, он бросил!
— Полагаю, — осторожно сказал господин Сыр, — это несколько не соответствует действительности.
Сцена где-то неподалеку от Каменоломного переулка.
— А куда мы идем?
— К кому-нибудь, кто может тебя осмотреть.
— Только не к гномьему лекарю.
— Должен же быть кто-то, кто знает, как накладывать на раны быстросхватывающийся цемент — или что еще вы там с собой делаете? Ты и должен так сочиться?
— Не знаю. Прежде никогда не сочился. Где мы?
— Не знаю. Прежде никогда здесь не бывал.
Прямо рядом с этим кварталом сосредоточился район скотных дворов и скотобоен. Это подразумевало, что тут не могли жить никакие другие живые существа, кроме троллей, для которых запахи органических веществ столь же ощутимы, как, скажем, запах гранита для людей. Есть даже такая старая шутка: тролли живут рядом со скотным двором? А как же запах? О, скот не возражает…
Глупая шутка. Тролли не пахнут, вернее, пахнут, но учуять их могут только другие тролли.
Здания здесь выглядели, э-э, несколько тяжеловесно. Они были построены для людей, но потом перестроены для троллей, а это означает расширение дверей и заколачивание окон. Вечер еще не наступил. Троллей нигде не было видно.
— Гм, — сказал Детрит.
— Пошли, верзила, — велел Дуббинс, таща за собой Детрита, как буксир — танкер.
— Младший констебль Дуббинс?
— Да?
— Ты — гном. А это — Каменоломный переулок. Попадешь в большую беду, если тебя здесь увидят.
— Мы — городские стражники.
— Для Хризопраза это полный копролит.
Дуббинс огляделся.
— Кстати, а кто у вас тут выступает в роли лекарей?
В дверном проеме возникла морда тролля. Потом появилась еще одна, и еще, и еще…
То, что Дуббинс принял за кучу мусора, на поверку оказалось троллем.
Вдруг выяснилось, что их со всех сторон окружают тролли.
«Я — стражник, — подумал Дуббинс. — Так всегда говорил сержант Колон. Перестань быть гномом и будь стражником. Вот кто я такой. Не гном. Стражник. Мне выдали значок в виде щита. Я — Городская Стража. У меня есть значок.
И очень не помешало бы, если б он был побольше».
Ваймс тихо сидел за столом в углу «Ведра». Перед ним лежали несколько листов бумаги и какие-то металлические предметы, но смотрел он неотрывно на свой кулак. Кулак был сжат так сильно, что костяшки аж побелели.
— Капитан Ваймс? — окликнул Моркоу и помахал рукой перед его глазами.
Никакой реакции.
— Сколько он выпил?
— Пару рюмок виски, больше ничего.
— Всего? — удивился Моркоу. — И чтобы так подействовало? Разве что на пустой желудок, но…
Ангва указала на горлышко бутылки, торчащее из кармана Ваймса.
— Сомневаюсь, что он пил на пустой желудок, — сказала она. — Думаю, сначала он доверху заполнил его алкоголем.
— Капитан Ваймс? — снова позвал Моркоу.
— Что он держит в руке? — спросила Ангва.
— Не знаю. Плохо. Таким я его еще не видел. Пошли. Собери бумаги и все прочее, а я возьму капитана.
— Он не расплатился за выпивку, — встрял господин Сыр.
Ангва и Моркоу разом обернулись к тавернщику.
— Может, за счет заведения? — радушно предложил господин Сыр.
Дуббинса окружала стена троллей. Лучшего описания не найти. Но сейчас в окаменелых позах троллей чувствовалось скорее удивление, чем угроза, — наверное, примерно такое же чувство должны испытать собаки, обнаружив вдруг неспешно прогуливающуюся по псарне кошку. Однако, когда они в конце концов осознают, что перед их глазами — гном (или в другой ситуации — кошка), ситуация изменится за считанные секунды.
— Это что такое? — наконец отреагировал один из троллей.
— Он — стражник. Так же, как и я, — ответил Детрит.
— Он — гном.
— Он — стражник.
— То, что он наглец, это точно, — сказал приземистый тролль и ткнул Дуббинса в спину пальцем.
Остальные тролли подошли поближе.
— Считаю до десяти, — предупредил Детрит. — И если к тому времени какой-нибудь тролль не займется своим тролльим делом, он станет очень огорченным троллем.
— Ты — Детрит, — встрял один особенно широкий тролль. — Все знают, что ты — тупой тролль. Ты записался в Стражу, потому что тупой и не умеешь считать до…
Бам.
— Один, — сказал Детрит. — Два… Три. Четыре… Пять. Шесть…
Поверженный тролль таращился на него с удивлением.
— Это Детрит, и он считает.
Что-то вдруг просвистело, и от стены рядом с головой Детрита отскочил топор.
По улице наступали гномы. Вид у них был грозный и решительный. Тролли разбежались.
Дуббинс кинулся навстречу гномам.
— Вы что задумали? — закричал он. — Совсем рехнулись?
Один из шедших впереди гномов указал дрожащим пальцем на Детрита.
— Это что такое?
— Он — стражник.
— А мне кажется, тролль. Взять его!
Дуббинс сделал шаг назад и достал топор.
— Я знаю тебя, Рукисила. Что ты задумал?
— Тебя долго не было, стражник, — ответил Рукисила. — Стража говорит, что Рьода Крюкомолота убил тролль. И они задержали этого тролля!
— Нет, все совсем не так…
За спиной Дуббинса раздался какой-то шум. Вооружившись для битвы с гномами, тролли вернулись. Детрит выступил им навстречу.
— Если какой-нибудь тролль сделает хоть шаг, — предупредил он, — я начну считать.
— Крюкомолот был убит человеком, — сказал Дуббинс. — Капитан Ваймс…
— Стража задержала тролля! — стоял на своем гном. — Ходячие истуканы!
— Камнесосы!
— Монолиты!
— Пожиратели крыс!
— Ха! — воскликнул Детрит. — Я совсем недолго пробыл как человек, а вы мне уже совсем надоели, тупые тролли. Что, по-вашему, говорят о вас люди, а? Эти дикари совсем не умеют вести себя в большом городе, бродят повсюду с дубинами, начинают молотить всех подряд, только им что-то взбредет в ту штуку, которая у них на плечах.
— Мы — стражники, — сказал Дуббинс. — Наша обязанность — охранять мир.
— Вот иди и охраняй его где-нибудь в другом месте, пока он нам не понадобится! — рявкнул Рукисила.
— Это не долина Кум, — продолжал Детрит.
— Вот это точно! — заорал какой-то гном из толпы. — Сейчас мы вас видим!
Гномы и тролли продолжали подходить с обоих концов улицы.
— А как бы поступил в такой ситуации капрал Моркоу? — шепотом спросил Дуббинс.
— Он сказал бы: «Вы плохие и рассердили меня, прекратите, будьте умницами».
— И все мгновенно разошлись бы?
— Да.
— А что случится, если мы так скажем?
— Будем искать наши головы в канаве.
— Будем искать наши головы в канаве.
— Думаю, ты прав.
— Видишь тот переулок? Очень хороший переулок. Он говорит нам: «Привет, вы уступаете по численности… 256 плюс 64 плюс 8 плюс 2 плюс 1 к одному. Ныряйте в меня, и побыстрее».
Чья-то дубина отскочила от шлема Детрита.
— Побежали!
Стражники бросились в переулок. Противоборствующие армии проводили их взглядами и, моментально позабыв о разногласиях, бросились в погоню за беглецами.
— Куда он ведет?
— Не знаю. Но, наверное, подальше от тех, кто за нами гонится.
— Мне нравится этот переулок.
Тем временем их преследователи, попытавшись одновременно вбежать в узкий проход между стенами, куда с трудом мог протиснуться один тролль, вдруг поняли, что толкаются со своими смертельными врагами, и начали колотить друг друга, развязав самую быструю, самую ожесточенную и, кроме того, самую узкую битву в истории города.
Взмахом руки Дуббинс остановил Детрита и осторожно выглянул из-за угла.
— Кажется, мы в безопасности, — подвел итог он. — Осталось только выйти с другой стороны и вернуться в штаб-квартиру.
Он повернулся, но поздно. Он не видел, как тролль, сделав шаг вперед, временно исчез из мира людей.
* * *— О нет, — простонал сержант Колон. — Он же обещал, что больше не притронется к выпивке! Смотрите, он высосал целую бутылку!
— Бутылку чего? Пойла Джимкина Пивомеса? — поинтересовался Шнобби.
— М-м, не думаю. Он все еще дышит. Помогите-ка перенести его.
Ночная Стража столпилась вокруг своего капитана. Моркоу поместил Ваймса на стул в центре комнаты.
Ангва вытащила из кармана Ваймса бутылку и посмотрела на этикетку.
— «Подлиная Настаячая Горная Роса Достабля», — прочитала она. — Он точно умрет! Здесь написано: «Крепость — сто пятьдесят градусов»!
— Обычный рекламный трюк Достабля, — махнул рукой Шнобби. — Брешет он все.
— Но куда девался его меч? — спросила Ангва.
Ваймс открыл глаза. Первым, что он увидел, было встревоженное лицо Шнобби.
— А-а-аргх! — сказал он. — Меч? Ну его! Пусть з'бирает! Ура!
— Что? — удивился Колон.
— Нет Стражи! Больше нету! Все идут…
— Кажется, он немного пьян, — сказал Моркоу.
— Пьян! С'всем не пьян! Как смешь ты звать меня п-пьяным, если я трезв как зеркало?
— Дайте ему кофе, — подсказала Ангва.
— Думаю, наш кофе ему не поможет, — покачал головой Колон. — Шнобби, слетай-ка в «Толстую Салли», в Брюходавном переулке, и принеси чашку их «специального клатчского». Только не в металлической кружке, запомни.
— Пр'валивайте все! — вдруг опомнился Ваймс. — Бах! Бах!
— Госпожа Сибилла очень разозлится, — покачал головой Шнобби. — Он ведь обещал завязать.
— Капитан Ваймс? — позвал Моркоу.
— Гм?
— Сколько пальцев я показываю?
— Гм?
— Тогда сколько рук?
— Четыре?
— Ну дает, я много лет его таким не видел, — удивился Колон. — Дайте-ка я попробую. Капитан, хотите выпить?
— Ему определенно не стоит больше…
— Заткнись, я знаю что делаю. Хотите выпить, капитан?
— Гм?
— Раньше он всегда отчетливо говорил «да»! — заявил Колон. — Думаю, будет лучше отнести капитана в его комнату.
— Я помогу, — сказал Моркоу.
Он легко поднял Ваймса и забросил на плечо.
— Неприятное зрелище, — нахмурилась Ангва, когда они прошли по коридору и стали подниматься по лестнице.
— Он пьет только тогда, когда чувствует себя подавленным, — возразил Моркоу.
— А почему он чувствует себя подавленным?
— Иногда потому, что не выпил.
Псевдополис-Ярд когда-то был резиденцией рода Овнецов. Сейчас второй этаж занимали ночные стражники. У Моркоу была здесь своя комната. Шнобби к этому времени сменил целых четыре комнаты, переезжая всякий раз, когда больше не мог отыскать пол. У капитана Ваймса тоже была своя комната.
Была — более или менее. Трудно сказать точно. Даже заключенный пытается тем или иным способом оставить в камере след своего пребывания, но Ангва никогда еще не видела такой нежилой комнаты.
— Он здесь живет?! — изумилась она. — О боги.
— А ты что ожидала увидеть?
— Не знаю. Что угодно. Что-нибудь. Только не ничего.
В комнате стояла безрадостная железная койка. Пружины и матрац так провисли, что образовали своего рода форму, заставлявшую любого человека, который вознамерился прилечь на кровать, сразу принять положение для сна. Были еще раковина и разбитое зеркало над ней. На раковине лежала бритва, направленная острой стороной в сторону Пупа, — Ваймс, как и многие другие, верил, что таким образом она дольше останется острой. Был еще коричневый деревянный стул с рваным соломенным сиденьем. Небольшой сундучок стоял у ножки койки.
И все.
— Должен быть хотя бы половик, — пожала плечами Ангва. — Картина на стене. Хоть что-то.
Моркоу положил Ваймса на кровать, где тот сразу устроился в матрасной яме.
— А у тебя в комнате что-нибудь есть? — поинтересовалась Ангва.
— Да. У меня есть чертеж в разрезе шахты № 5. Очень интересный пласт. Я помогал его разрабатывать. Есть еще книги и всякие вещи. Но капитан никогда не был домоседом.
— Но здесь нет даже свечки.
— Он говорил, что добирается до койки по памяти.
— Ни украшений, ничего…
— Под кроватью лежит кусок картона, — сообщил Моркоу. — Мы с ним шли по Филигранной улице, когда он его нашел. Капитан еще сказал тогда: «Клянусь чем угодно, в этом куске месячный запас подметок». Он был очень доволен.
— Он что, даже не может позволить себе купить новые башмаки?
— М-м, сложный вопрос. Я знаю, что госпожа Сибилла как-то предложила купить ему столько новых башмаков, сколько он захочет, а он даже немного обиделся. Видимо, он хочет как можно дольше носить старые башмаки.
— Но ты же можешь купить башмаки, хотя получаешь меньше, чем он. А еще ты посылаешь деньги домой. Он, наверное, все свои деньги пропивает, идиот.
— Вряд ли. Насколько мне известно, он не прикасался к спиртному вот уже много месяцев. Госпожа Сибилла перевела его на сигары.
Ваймс громко захрапел.
— И как ты можешь им восхищаться?! — фыркнула Ангва.
— Он очень хороший человек.
Ангва откинула ногой крышку деревянного сундучка.
— Вообще-то, это немного неприлично, — попытался остановить ее Моркоу.
— Я просто посмотрю, — ответила Ангва. — Законом это не запрещается.
— На самом деле, в соответствии с актом о Частной Жизни от 1467 года…
— Здесь только старые башмаки и прочая ерунда. И какие-то бумаги…
Она наклонилась и достала из сундучка грубо сделанную записную книжку — вернее, это была пачка неровных клочков бумаги, вложенных между картонными обложками.
— Это же вещи капитана…
Ангва пролистала несколько страниц. И открыла рот от удивления.
— Ты только посмотри. Неудивительно, что у него вечно нет денег!
— Ты это о чем?
— Он тратит их на женщин! Никогда бы не подумала! Посмотри на эту запись. Четыре за одну неделю!
Моркоу заглянул через ее плечо. Ваймс чихнул.
На странице витиеватым подчерком Ваймса было написано:
«Гаспожа Гафкин, Котлетная улица: 5$
Гаспожа Суматохинс, Паточная улица: 4$
Гаспожа Бордо, переулок Виксона: 4$
Аннабелъ Карри, Кассовая улица: 2$».
— Эта Аннабель Карри, видимо, плохо старалась, — заметила Ангва, — раз получила всего два доллара.
Она почувствовала, как в комнате вдруг похолодало.
— Наверное, — очень медленно произнес Моркоу. — Особенно учитывая то, что ей всего девять лет.
Одной рукой он крепко сжал ее запястье, а другой попытался вырвать книжку.
— Эй, отпусти меня.
— Сержант! — крикнул Моркоу через плечо. — Не мог бы ты подняться сюда, буквально на минуту?
Ангва попыталась вырваться. Рука Моркоу оставалась неподвижной, как железная балка.
Заскрипела под весом Колона лестница, потом распахнулась дверь.
Сержант держал щипцами очень маленькую чашечку.
— Шнобби принес ко… — начал было он, но замолчал.
— Сержант, — сказал Моркоу, глядя Ангве в лицо, — младший констебль Ангва хотела бы узнать, кто такая госпожа Гафкин.
— Вдова Долговязого Гафкина? Она живет на Котлетной улице.
— А госпожа Суматохинс?
— С Паточной? Она берет белье в стирку. — Сержант Колон переводил взгляд с Моркоу на Ангву, тщетно пытаясь понять, что происходит.
— А госпожа Бордо?
— Это вдова сержанта Бордо, она продает уголь…
— А Аннабель Карри?
— Он все еще ходит в благотворительную школу для бедных, учрежденную, если не ошибаюсь, Язвительными Сестрами Семирукого Сека. — Колон нервно улыбнулся Ангве, по-прежнему ничего не понимая. — Она — дочь капрала Карри, он служил в Страже задолго до того, как…