На небольшой площади с круглым, серым от древности бассейном и выщербленными молитвенными вратами стояла карета, украшенная изображением раскрытой ладони. Рядом с ней, почтительно наклонившись к открытому окну, переминался с ноги на ногу рослый мужчина в зеленой куртке и коротких, до колена, штанах с кистями. Вот он снял свою широкополую мягкую шляпу, и на солнце блеснула загорелая лысина.
– Кто это? – напряженно спросил Энгард.
– Это отец Антал, правая рука его святости, – процедил сквозь зубы Ланни. – По крайней мере, это его экипаж. А рядом с экипажем – известный контрабандист, по которому давно скучает королевская веревка. Интересно, очень интересно!.. Князь, – повернулся он ко мне, – давайте поменяемся шляпами. Мне страсть как хочется проследить за этим говнюком.
– Вы считаете?.. – прищурился Дериц.
– Уж больно похоже, – хмыкнул Ланни, поглубже нахлобучивая мою шляпу. – Вот ворота постоялого двора, откуда нам все будет видно, заедемте, друзья, и потребуем по стакану вина.
Мы так и сделали. Хозяин совершенно не удивился тому, что трое хорошо одетых молодых людей пьют прямо в седле, то и дело выглядывая на улицу – во-первых, понятно, жарища, а во-вторых, мало ли какие у них там дела? Спокойно приняв плату, он попросил нас оставить стаканы возле колодца и удалился на птичник.
Тем временем жрец, очевидно, закончил переговоры. Из кареты высунулась пухлая рука, что-то передавшая контрабандисту, – тот склонился едва не до земли, приложился к руке губами и, пятясь задом, добрался до своей лошадки, привязанной тут же, у черной чугунной коновязи. Карета дернулась с места и быстро исчезла в темном провале арки одного из высоких старых зданий, окружавших площадь, а наш контрабандист, взгромоздившись в седло, проскакал мимо наших носов и свернул вниз, к морю.
– Ага! – воскликнул Ланни, поспешно ставя стакан на высокую колодезную скамью. – За ним, господа!
Зеленая куртка неторопливо спускалась по старой королевской дороге. Мы двигались на расстоянии в сотню локтей, стараясь держаться в тени плодовых деревьев, которыми была густо обсажена обочина. Впрочем, преследуемый не оглядывался, совершенно не ощущая слежки. Скоро показались дюны, и дорога, петляя, пошла вдоль берега. По правую руку от нас открылись поля, посадка стала реже, и теперь прятаться было уже не так легко – нам пришлось здорово отстать.
Неожиданно контрабандист свернул вправо и исчез в темной полосе деревьев. Ланни нервно пришпорил своего жеребца. Выскочив на тропу, мы перемахнули через холмик и резко осадили лошадей.
– Старая мельница! – Ланни спешился и, ведя коня в поводу, приблизился к краю полудикого сада, росшего вдоль королевской дороги.
Мы тоже соскочили на землю. Местность полого поднималась – на вершине большого плоского холма стояла пара ветряков с давно обвисшими, похожими на скелет лопастями. Поодаль я увидел прочное каменное строение с высокой замшелой крышей – очевидно, амбар, второй этаж которого служил жильем мельнику и его семье. К этому-то амбару и направлялся конфидент отца Антала.
– И что же, – пробурчал Энгард, – они рискнут пристать на виду у всего города? Я понимаю, что городишко небольшой, но контору мытаря и таможенного комиссара я видел своими глазами. Нужно быть сумасшедшим…
– Да, – согласился Ланни, – какой бы корабль ни бросил тут якорь – хоть днем, хоть ночью, его тотчас же заметят. Разве что…
– Что?
– Погодите, посмотрим…
Человек в зеленой куртке небрежно набросил уздечку на какой-то гнилой столбик и решительно постучал в дверь, прорезанную в широких воротах амбара.
Некоторое время ничего не происходило, и ему пришлось повторить свой стук.
Дверь наконец раскрылась, в темном проеме мелькнула какая-то сгорбленная фигурка, и контрабандист исчез. Я опустил подзорную трубу.
– Не понял даже, мужчина там был или женщина, – признался я. – Слишком быстро он исчез. Кто тут вообще живет?
– В том-то и дело, что никто, – с досадой отозвался Ланни. – Надо было мне одолжить у вас оптику. Вы не разглядели, не монах ли это?
– По-моему, этот человек был в сером. Возможно, что и монах. А к чему вы это?
– А к тому, что вон там, за холмом, – очень старый и почтенный монастырь. Собственно, мельница стоит на монастырской земле, но ею давно уже никто не пользуется. Неужели мы промахнулись?
Энгард присел на пенек и снял с пояса флягу.
– На виду у городка они не пристанут, – в задумчивости пробурчал он. – Хотя, знаете, мне пришла в голову одна комбинация, но слишком уж она сложна…
– Говорите, – потребовал Ланни.
– Что, собственно, мешает им встретиться в море с каким-нибудь пеллийским судном, перегрузить на него весь товар и перебросить пассажиров? Правда, на Такео это не похоже, он очень уверен в себе и не станет морочить свою дурноватую голову такими сложностями.
От его слов у меня похолодела спина. Подобную возможность я никак не учитывал. Получается, что весь мой план может полететь к демонам? Где тогда искать этого проходимца – тут, среди толп страждущих благословения?!
– Нет, нет, – махнул рукой Ланни. – Я уверен, что вы зря перестраховываетесь, граф. Я так, если хотите, чувствую. Одного я не могу понять: почему именно здесь? Будь я проклят, э-ээ… Ладно, – он хлопнул в ладоши и вдел ногу в стремя, – я провожу вас до баркаса, а сам поспешу к своим «ушам». Вдруг они уже успели что-нибудь услышать?
– Было бы недурно, – флегматично согласился Энгард, – потому что то, что мы сегодня видели, – пока лишь косвенное доказательство наших домыслов.
– Нет, – замотал головой Ланни, – прямое.
Спорить Энгард не захотел, на него слишком дурно действовала сегодняшняя жара.
Доказательства правоты Ланни Ларго мы получили следующим утром.
За час до полудня мы с Энгардом сидели на баке, коротая время в беседе о пеллийском богословии, как вдруг Бэрд, который, то и дело усмехаясь, торчал тут же, неожиданно сорвался со стула и указал рукой на маяк:
– Лодка!
Я схватил подзорную трубу, висевшую, как всегда, у меня на поясе. Да, это был вчерашний баркас – огибая южную оконечность островка, он разворачивался носом в океан. На носовой банке сидел Ланни. Вот он тоже поднял оптику – теперь, после вчерашней досады он разжился мощным морским биноклем – и, увидев меня, замахал рукой.
– Наверное, он с новостями, – решил я. – Бэрд, распорядись, чтобы нам подали вина.
Энгард мученически боднул головой и поднес к губам стакан с теплым лимонадом – от вина, по словам друга, в море его мутило.
Ланни оставил своих матросов в баркасе, а сам резво вскарабкался по трапу и поспешил к нам.
– Кажется, мы сумели их просчитать, – возбужденно заявил он, вытаскивая карту. – Вот здесь, в заливе, – он пристукнул по карте своим изящным карандашиком, – в трех милях на запад от Магиры, вот где они будут высаживаться! Раньше это место любили контрабандисты, но после того, как двадцать лет назад на острове было землетрясение, в заливе появились мели и заходить туда большим судам стало опасно. Зато там есть дорога, ведущая прямо в монастырь.
– В монастырь? – подался вперед Энгард.
– Да! В монастыре, очевидно, сокровища будут храниться до тех пор, пока их не заберет Янвиц. Для него это, понятно, проще простого, особенно если вывозить их по частям.
– Откуда у вас такая уверенность?
– Я успел распорядиться, чтобы монастырь взяли под самое пристальное наблюдение. И что же вы думаете? Еще вчера вечером на монастырском дворе выволокли на свет божий огромный воз, которым, как известно, не пользовались уже лет десять, и принялись приводить его в порядок. Потом, уже почти ночью, туда прискакал взмыленный храмовый служка – очевидно, с проверкой, потому что гостил он в монастыре совсем недолго, даже не остался на вечернюю молитву, а сразу отправился обратно. Куда? В покои самого отца Янвица!
– Так, – кажется, я побледнел, – значит, мы не успеваем…
– Вовсе нет! – замотал головой Ланни. – Это просто они спешат, в предвкушении! Уж Янвица я знаю хорошо, поверьте на слово! Старый психопат, который всегда чистит сапоги за неделю до дождя. Сегодня утром смазанный воз закатили обратно, даже тент на него надевать не стали. Не-ет… к тому же учтите, что первые суда с паломниками появятся в лучшем случае послезавтра. С самыми нетерпеливыми, а основная масса – такая, что вода закипит, – прибудет не раньше чем через три дня. Вместе с ними, я уверен, пожалуют и наши друзья из Ханонго.
– Та-ак, – я наклонился над картой, – значит, «Бринлееф» вполне может встать на якорь где-нибудь вот здесь, чуть западнее, чтобы не спугнуть их, голубчиков. А когда они появятся… Наверное, его святость Янвиц будет сильно разочарован.
Ланни покачал головой.
– Я узнал еще вот что – но это пока только приблизительно… Кроме того типа, которого мы видели с Анталом, они привлекли еще нескольких подонков. Один – разыскиваемый стражей убийца, двое – бывшие каторжники. Наверное, его святость задумал избавиться потом от всех ненужных свидетелей.
– Очень может быть, – согласился я. – Кто-то же должен возиться с грузом и править повозкой. А впутывать в это дело монахов ему, похоже, не хочется.
– Именно… он и так встал кое-кому из иерархов поперек горла. А стукачей среди святош – хоть с маслом ешь. Дело известное.
– А как он с настоятелем этого самого монастыря на побережье? – неожиданно спросил Энгард. – В друзьях или все-таки на ножах? Что они говорят друг о друге на форумах?
– Не знаю, – немного удивленно ответил Ланни. – А какое это имеет отношение к делу? Понятно, что с ним ему пришлось договариваться…
– Вот именно. А к нашему делу, как я уже понял, имеют отношение такие странные вещи, что если бы вы, дружище, знали то, что знаю я, то, поверьте, вы тоже принялись бы задавать дурацкие вопросы.
– Это не мое дело, – быстро вставил Ланни. – Мне приказали оказать вам помощь, и я…
– Но вы все-таки постарайтесь узнать, в каких они отношениях – наш отче Янвиц и досточтимый настоятель.
– К чему это ты? – изумился я, когда Ланни, наскоро выпив бокал вина, спустился в свой баркас.
– Да так, – со знакомой мне мрачностью ответил Энгард. – Увидишь…
Глава 14
Трагические подробности той демонической ночи врезались мне в память накрепко, уж слишком много кровавой суеты приключилось у меня на глазах за время меж двух лун. Мы подозревали, что решающие события произойдут именно спустя двое суток после беседы с Ланни Ларго, – кстати сказать, за это время он не появился у нас ни разу, и мы уже хотели отправиться на его поиски. Время шло; в тот вечер Энгард неожиданно переоделся во все чистое и принялся проверять свой довольно обширный арсенал. К вину он не притрагивался уже давно – я, признаться, немного согрешил, но крик вахтенного, раздавшийся через час после полуночи, враз выбил хмель из моей головы.
– Сигнал! – услышали мы через раскрытые вентиляционные люки нашей каюты. – Красная ракета с юга! Еще одна!
Я метнулся к небольшому сундучку с морским имуществом, стоявшему под переборкой, и выхватил из него длинный пороховой фальшфейер. Каблуки Энгарда уже грохотали по трапу, ведущему на палубу. Не обращая на него внимания, я поспешил к вантам и, засунув рукоять сигнала за пояс, принялся карабкаться на грот-мачту. Вскоре я очутился на самом верху, в «вороньем гнезде» впередсмотрящего. Судно качало на мелкой ночной волне, и мне пришлось наскоро привязаться болтавшимся в корзине обрывком просмоленного линя. Затянув наконец узел, я высвободил фальшфейер и резко дернул рукой за шнурок, связанный с теркой воспламенителя. Раздалось резкое шипение, и над моей головой, разбрасывая во все стороны искры, вспыхнул ослепительный алый шар – в вязкий замедлитель были подмешаны какие-то порошки, дававшие при горении красный цвет.
Огонь горел недолго. Почувствовав, что жар приближается к моей ладони, я размахнулся и зашвырнул сигнал подальше в море, а потом, даже не дав еще глазам привыкнуть к наступившей тьме, вытащил из футляра свою трубу.
Меня заметили. Далеко на горизонте вспыхнули чуть дрожащие светлячки топовых огней, и я разглядел наконец величественный силуэт огромного корабля, совершающего поворот. Я облегченно вздохнул, распустил узел и вернулся на палубу.
– Это они, – сообщил я Энгарду и проснувшемуся Бэрду. – Надо зажечь все фонари, чтобы нас было лучше видно…
Через полчаса на наш бриг надвинулась, подавляя собой, тяжелая махина «Бринлеефа». Ночную тьму прорезал грохот якорных цепей. С правого борта разом вспыхнули фонари, заскрипели шлюпбалки, и на воду плюхнулась шестивесельная шлюпка. В неровном желтом свете я разглядел две фигуры, спускающиеся по веревочному трапу, и сразу же узнал в них Иллари и Перта. Следом за ними в лодку скользнули матросы. Мы уже ждали, облокотясь о планшир, рядом с нами на палубе стояли наши сундучки и баулы.
– Да-а, – прошипел Энгард, задирая голову, – ну и кораблик! Интересно, во что же он обошелся твоему покойному наставнику? Тут одного железа на сотню тысяч!..
– Насколько я знаю, это далеко не первый корабль Эйно, – отозвался я с гордостью. – Он строил его специально для очень дальних путешествий, а помогали ему друзья вроде Кошхара и других промышленников. Тут много всяких сюрпризов – впрочем, увидишь.
– Эй, на бриге! – услышал я хорошо знакомый голос Иллари Посселта. – Ваша милость, вы на месте?
– Да! – во всю глотку заорал я. – Держите трап!
Я наскоро пожал руку хозяину «Святителей» – уплачено ему было вперед, еще в столице, – и бросил в шлюпку пару баулов с одеждой. Вслед за ними Бэрд и боцман спустили наши сундучки, а уж потом перемахнул через планшир и я.
Светлые глаза Иллари тревожно блеснули в отраженном волной лунном свете – он коротко обнял меня, потом хлопнул по плечу и прищурился:
– Что?..
Я понял его без лишних слов.
– Кажется, будет дело…
Бриг за нашими спинами с грохотом выбрал якоря. Я последний раз глянул на его просоленный и мрачноватый – особенно сейчас, ночью – силуэт и ухватился за нижнюю ступеньку трапа, уже придерживаемую твердой матросской рукой. Перед моим лицом чуть покачивалась серая, недавно перекрашенная железная стена, усеянная тысячами заклепок, – борт моего корабля.
Едва моя ладонь коснулась планшира, как я оказался буквально выдернут на палубу сильными руками старого Тило. Рядом стоял Жиро с крохотной рюмочкой на серебряном подносе. Я опрокинул в себя крепчайший матросский ром, поморщился и крикнул вниз:
– Всем сразу в кают-компанию. Идем, Тило, тебя это тоже касается.
– Господин прикажет ужин? – поинтересовался боцман.
– Нам некогда, – бросил я на ходу и добавил, обернувшись:
– Жиро, распорядись, чтобы вахта следила за маяком на острове…
Мы собрались за столом в ярко освещенной лампами кают-компании. Тило свернул и уложил в чехлы свои карты, которые, как всегда, валялись в каждом кресле, и зачем-то провел ладонью по большому барометру на стене, словно проверяя, не запылился ли столь ценный в море прибор. Я достал карту, одолженную у Ланни.
– С сегодняшней ночи мы должны занять позицию вот здесь, – начал я, показывая циркулем на бухту неподалеку от Магиры. – Бросим якорь чуть западнее, потому что судно, которое мы должны перехватить, будет приближаться к острову либо с юга, либо с востока…
– Скорее всего, с юго-востока, – ворчливо подытожил Тило. – И большое будет судно?
– Вероятно, нет. Но быстроходное – это точно. Я думаю, что это будет корабль пеллийской постройки, идущий под пеллийским вымпелом.
– Вы предлагаете нам атаковать пеллийский корабль? – нахмурился Иллари.
– Нет, – замотал я головой, – это корабль из Ханонго. Но идти он, повторяю, будет под пеллийским вымпелом. Или вообще без такового…
– Из Ханонго, – эхом повторил Иллари и обернулся к рулевому:
– Перт, немедленно достань из сейфов все лицензии и удостоверения Морского комиссариата. Если сторожевики перехватят нас, лучше, чтобы эти бумаги уже были прямо в руках… Хорошо же, господа… но как вы предполагаете опознать этого вашего ханонгера? Вы знаете, сколько тут сейчас судов?
– По его курсу, – начал я, но договорить не успел – с палубы раздались несколько голосов разом:
– Шлюпка! С острова идет шлюпка!
Энгард шумно вздохнул и вытер со лба пот. Бросив на него короткий взгляд, я заметил, что мой друг стал белее полотна.
– Это Ланни, – негромко сказал он.
– Что-то произошло? – спросил меня Иллари уже на палубе.
Я нервно дернул плечом. В бинокль мне была отчетливо видна темная фигура в морской шляпе, сидящая на руле баркаса. Его люди гребли изо всех сил, и лодка быстро приближалась к нашему кораблю.
– Подать трап, – распорядился за моей спиной Иллари. – И принесите фонари, ни зги ж не видно!
Ланни вскарабкался на борт и, не утруждая себя приветствиями, тяжело выдохнул:
– Они уже там!
– Ч-что-о?! – хором завопили мы с Энгардом. – Но когда они прошли?
– Я не понимаю, каким образом они проскочили, – с отчаянием просипел Ланни, – похоже, взяли круто к югу… они ведь прошли мимо вас!..
– Мимо нас?..
Иллари понял все без слов. Мы еще стояли как два истукана, рассматривая почему-то мокрого Ланни Ларго, а он уже распоряжался взять баркас на буксир, выбрать якоря и срочно ставить паруса.
«Весьма вероятно, что мимо маяка и в самом деле прошло несколько судов, – кусая губы, размышлял я. – Все верно – ведь мы ждали большой корабль, который должен подать сигнал! И совершенно естественно, что вахтенные не обратили внимания на какие-то там посудины, спокойно выходящие проливом прямо в океан, – мало ли кто тут шляется? Стемнело уже давным-давно, и они преспокойно миновали проливы, а потом, для безопасности, действительно удалились на юг – может, на пять-шесть миль… прошли как бы по дуге и благополучно вышли точно на Стаален.