Зажглись мониторы.
– В студии тишина! – закричал астролог из известной банды, которая по выходным дням выходила грабить интуристов на большую Смоленскую дорогу.
Ведьма грохнула ступой по сцене. Юпитеры повернулись к нам ослепительными рожами. Я знал, я чувствовал, что студия буквально набита нечистью, которая сбежалась торжествовать гибель последнего человеческого начальника телевидения, несгибаемой Жанны Акуловой и меня – скромного оплота трезвых сил в мире безумия.
– Ровно в полночь, – вопила ведьма, – под моим руководством на глазах миллиардов телезрителей мы коллективно растерзаем эту зловещую троицу!
Оставалась минута…
Жанна смотрела на меня.
– Как жаль, – сказала она тихо, – как жаль, что мы встретились так поздно.
– Мы еще посмотрим, – возразил я.
– Господа, товарищи, граждане! – закричал Яков Мяков, который и в такой момент оставался отважным и несгибаемым демократом. – Торжество темных сил ирреальности недолговечно! Люди победят! Вы все провалитесь в свои тартарары!
– Кончай их! – завопил возмущенный зал.
Громко и гулко ударили часы. Первый удар…
И тут под рев набегающей толпы я приподнял руку с повисшей на ней русалочкой и шмякнул этой русалочкой по голове оборотня, который вцепился в нее волчьими зубами.
Я отпрыгнул назад.
Я наклонился и открыл застежки чемодана.
Почуяв неладное, на меня накинулись вампиры, упыри и астрологи…
Но было поздно.
Часы ударили второй раз, третий, четвертый…
Василий, выпущенный из чемодана, взлетел на какую-то перекладину и громко, во всю свою мощную глотку закричал:
– Кукарекууууу!
Как громом пораженные, замерли вампиры, поникли русалки, ахнули лешие, задрожали экстрасенсы…
Пять, шесть, семь…
– Кукарреку! – торжествующе звучала победная песня Василия.
Мой герой и друг надежно охранял мою квартиру от нечисти, которая как смерти боится петушиного крика… Теперь пришла очередь телевидения и всей моей прекрасной страны.
Восемь, девять, десять, одиннадцать…
– Кукаррреку! – в третий раз запел петух.
И все они исчезли – и ведьмы, и прорицательницы, и гадалки, и колдуны, и упыри, и водяные, и кандидаты медицинских наук…
В зале было гулко и слишком пусто… Золотая заколка старенькой гадалки-акушерки блестела на полу.
Кто-то робко захлопал в ладоши. Наверное, кто-то из техников.
Жанна обернулась ко мне и спросила:
– Вы что делаете завтра вечером?
– Что прикажете, то и сделаю, – ответил я.
Петух слетел ко мне на плечо.
– Не переоценивайте своих достижений, Ушкин, – строго сказал Яков Мяков. – Борьба только начинается. Нечисть практически неистребима.