Сейчас можно сделать все совершенно иначе. Эмоции, вылившиеся через телевизионный стереоэкран? Полноте, телевидение штука управляемая, как и те, кто ловится на его крючок. Вчера — Африка враг демократическим завоеваниям мира, а сегодня… А что сегодня? Да что угодно! Абсолютно что угодно! Лучший друг! Да и вообще, ничего между нами не было! Ракеты, упавшие на столицы? Извините, вы их видели? Ну да, по телику? Вроде нет, но где-то писали… Что значит где-то? Неужели вы думаете, что, если б случилось такое ЧП, об этом бы не сообщили по «ящику»? Средства информации у нас свободны и независимы. Причем изначально. Нашли чему верить — Африка! По слухам, там еще до сей поры водятся слоны и носороги. Кто их реально видел, кроме как в зоопарках?
Так вот, американцам ничего не стоило рассредоточить собранные для войны силы, абсолютно не беря во внимание общественное мнение. А истраченные ракеты списать. Однако в первую очередь меркантильные интересы. Усидит ли президентская администрация в креслах, если откажется от поставленных целей? Поставленных не перед камерами, а перед военными, промышленниками и всеми оставшимися серьезными людьми? И вообще, у Америки есть не только меркантильные, но и вполне реальные долгосрочные планы. Не для того десятилетиями копили оружие, чтобы им просто исполнить танец на саблях и удалиться. Судьба североамериканской гегемонии на переломе. Десять — пятнадцать лет до того можно было бы позволить себе отступить. На некоторое время, разумеется. Но сейчас все сроки вышли. Если Америка прижмет уши, случится непоправимое.
И потому требовалось что-то делать, даже в условиях неудачного соотношения сил. Может, стоило снова, скачком изменить расклад в свою пользу?
115. Твердый грунт
Так, значит, Давид Арриго нащупал широкое поле для раздумья. Однако поскольку он не был философом ни по образованию, ни даже по призванию, то и не умел долго сосредотачиваться на чистой теории. Жизненный опыт требовал активных физических действий, тем более что Арриго подкрепился. Ведь он нашел свое снаряжение, а значит, и носимые запасы провизии.
Ночь в Капских горах с прибором ночного видения представляет собой достаточно темное явление. Однако школа жизни Арриго состояла не только из шныряний по городским трущобам, хило подсвеченным рекламой. Он был человеком военным, тем паче пехотинцем — в процессе подготовки он сделал несчитаное количество марш-бросков. А десант не всегда, далеко не всегда, экипировали по последней военной моде. Возможно, это было чистосердечной данью традиции, хотя скорее всего делалось с явными продуманными намерениями. Теперь эти намерения выплыли наружу. Вместо того чтобы спокойно дожевывать паек, дожидаясь неминуемого прихода подкрепления, уроженец Нью-Мексико Давид Арриго двинулся в путь, ориентируясь по таранящим небо звездам. И путь его лежал вовсе не к побережью океана, куда рано или поздно нацелятся катера дружественного рода войск — морской пехоты, а совсем в другую сторону. Практически невооруженный и почти голый в плане защиты от пуль, Арриго решил произвести боевую разведку.
Он пошел в ту самую сторону, куда скрылся торжествующий противник.
116. Пластик, железо и прочее
Ой, сколько копий было сломано в Конгрессе, когда военно-промышленный комплекс проталкивал этот проект! Еще бы — девять миллиардов «зеленых»! Но ведь дело было не только в одном корабле. У владельцев строительных верфей текли слюни, ибо то стало бы только первой ласточкой гигантской серии. Но когда пьющие электричество бочками электромагнитные катапульты и посадочные устройства, поставленные на авианосец «Буш», доказали свое принципиальное превосходство над старыми паровыми системами, сопротивление тех, кто трясся за бюджетный дефицит, резко снизилось. Мало кто из конгрессменов решится биться в заранее проигрышной ситуации. Как могли пройти аргументы о каком-то финансовом дефиците, когда оппоненты взывали: «Господа! Мы не печемся о своих карманах — мы ратуем за безопасность. Смотрите, насколько электромагниты надежнее того старья, что стоит на вооружении!» И выкладывали таблицы. Разумеется, экономисты пытались зайти с того же конька — заботы о ближнем: «Посмотрите, воздействию каких чудовищных магнитных полей подвергается летчик при посадке на эту новейшую катапульту?» И тоже высвечивали на стену слайды. Но, понятное дело, большая прибыль давит кого захочешь. Да и вообще. К грядущим войнам за последние ресурсы Земли — будьте готовы! Всегда готовы!
Вот так и протаранили Белый дом и Конгресс авианосцы серии «CVX».
Но ведь авианосец и правда был чудом из чудес. Водоизмещение — 100 000 тонн. Двухуровневая взлетная палуба. Упомянутые выше электромагнитные прибамбасы. Новейшее высокоточное оружие самообороны. Максимально возможная автоматизация, за счет чего можно сократить количество личного состава. (А это надо, ох как надо! Не жаждет ублажаемая гражданкой молодежь служить, хоть ты лопни!) Скорость движения — сорок узлов. Ну и, конечно, авиакрыло — восемьдесят самолетов соответствующих систем, в том числе беспилотных.
Правда, за четырнадцать лет сквозь бюджет удалось протащить только шесть красавцев. К несчастью, из-за финансового обвала двадцатого года три из них до сей поры морозились на стапелях. Ничего, старье типа «Нимитца» еще кое-что значило в мире, тем более за счет проекта «линейка» ему удалось дать новую жизнь.
Из трех имеющихся «CVX» два в настоящий момент толклись у берегов Японии. Но понятно, стояли они не в противовес ей, а в пику все еще динамично развивающемуся Китаю. Так что, когда адмирал Арчи Лигатт натворил дел с «боевой линейкой» и перед командованием встала задача, кого бы и откуда дернуть, единственным подходящим экземпляром оказался «Клэнси». Он был не самым близко патрулирующим — около островов Мадейра ходил кругами «Трумэн». Но, во-первых, «Гарри Трумэн» был старичком, сошедшим со стапелей тридцать два года назад. А во-вторых, «Том Клэнси», будучи не последним спущенным на воду, но последним из находящихся в строю американским авианосцем, обладал несравнимо лучшими боевыми характеристиками. Наверное, он стоил двух «Трумэнов». Ну а еще одним немаловажным обстоятельством являлась скорость. Старик «Трумэн» выжимал только тридцать три узла в час. «Клэнси» давал на семь миль больше. Пока в Африке все шло наперекосяк. Может, это случилось потому, что адмирало-генеральская мафия решила провести войну только с помощью реликтов?
Так почему бы не попробовать использовать в этой войне новейшие чудеса?
«Том Клэнси» и был одним из таких чудес.
117. Твердый грунт
В мире случаются достаточно невероятные вещи. Это объясняется статистикой, законами больших чисел и прочим. Здесь тоже можно было растолковать все с помощью логики или по крайней мере принять эту версию за рабочую. Так вот, с точки зрения логики концы с концами сводились. А уж насколько точно, это вопрос остроты зрения. И значит. Один шел на восток, ориентируясь интуитивно, ибо компас, когда-то входящий в экипировку, был тоже, как и все прочее, электронным. Другой следовал на запад, имея кое-какое снаряжение, по крайней мере исправный фонарь, который иногда, в особо тяжелых случаях, включался. Один искал соприкосновения с торжествующими врагами, другой недавно покинул временный лагерь, надеясь не возвращаться туда никогда. Двигались они оба по большой планете Земля приблизительно с одинаковой скоростью. С точки зрения арифметики второго класса задача расчета времени встречи решалась запросто. С точки зрения координатной сетки ПВО, напялившей эти ячейки на весь земной геоид, задача не решалась вовсе. Вероятность обнаружения одного другим не укладывалась ни в какие рамки. И тем не менее…
Жизнь вносила сюрпризы. Поскольку первый фонаря не имел, то, когда вдали сверкнуло, он сразу же насторожился. В какой-то мере он мог торжествовать победу, ведь, возможно, это и было то, что он искал. Американский десантник Давид Арриго залег и почти прекратил дышать. Источник света более не мерцал, но зато настороженное ухо вскоре распознало шаги. Человек шел один, и это было удачей. Арриго взвесил в руке почти полуторакилограммовый «SPP». Это не было бесшумным оружием. Стоило ли рисковать? Явно не стоило. Но и упускать случай было нельзя — одинокие прохожие на дорогах не валяются, точнее, бродят не часто, тем более вне дорог. Арриго достал мощный десантный тесак: многофункциональную штуковину, способную резать проволоку или макаронину с одинаковой экономией усилий.
Человек, движущийся навстречу, тяжело дышал. С чего бы это? Хотя горы есть горы, и мало ли какого он возраста, сейчас было не время спрашивать метрику. Может, он слишком сильно волновался? В таком случае, что бы с ним случилось, если бы он знал, о чем размышляет рассматривающий его силуэт Арриго. Тот крайне жалел, что задача не сводится к примитивному убийству. Можно было бы просто метнуть нож. С другой стороны, неизвестно, что надето на жертве. Вдруг там кевларовая кольчуга, как и на самом Давиде? Это, понятно, не сброшенная броня скафандра, но нож бы она отразила запросто. Однако о чем он размышлял? Путника следовало захватить живым.
Человек, движущийся навстречу, тяжело дышал. С чего бы это? Хотя горы есть горы, и мало ли какого он возраста, сейчас было не время спрашивать метрику. Может, он слишком сильно волновался? В таком случае, что бы с ним случилось, если бы он знал, о чем размышляет рассматривающий его силуэт Арриго. Тот крайне жалел, что задача не сводится к примитивному убийству. Можно было бы просто метнуть нож. С другой стороны, неизвестно, что надето на жертве. Вдруг там кевларовая кольчуга, как и на самом Давиде? Это, понятно, не сброшенная броня скафандра, но нож бы она отразила запросто. Однако о чем он размышлял? Путника следовало захватить живым.
Однако это был не какой-нибудь часовой, двигающийся на невидимой привязи охраняемого объекта. Здесь нельзя было подкрасться и ждать, когда неизбежность траектории и скука приведут его в объятия отработанных десантных навыков. Надо было что-то изобретать, и изобретать срочно. Арриго уже прикидывал, не пропустить ли неизвестного вперед, а потом нагнать бесшумными прыжками сзади? Американец не знал, но в данной ситуации это стало бы ошибочным ходом. Идущего как раз не очень волновало находящееся впереди, гораздо больше он опасался погони. Так что Давиду Арриго в очередной раз повезло.
Неизвестный остановился. Он начал что-то вертеть в руках. Возможно, это был компас с подсветкой, а быть может, часы. И тут же у Давида Арриго сработали десантные рефлексы. Отвлекающий фактор требовалось использовать немедленно. С другой стороны, для короткого фронтального броска расстояние было слишком большим. И дело даже не в этом. В царящей темноте он мог запросто напороться ступней на какой-нибудь булыжник, оступиться и растянуться на земле. И тогда любующемуся часами человеку потребовалось бы только не противиться интуиции и пальнуть вперед по курсу. Арриго считал, что даже секунды на это будет много, он бы уложился быстрее. Разумеется, человек мог оказаться совершенно невооруженным мирным путешественником. Допускалась таковая невероятность. Но вера в такое — верх наивности. Никто, даже в спокойные времена, не ходит без оружия в горах. Здесь до сих пор водятся хищники, недоистребленные двуногими.
И потому Арриго выбрал вовсе не десантный способ действий. Может, мысль о разбросанных на пути булыжниках подсказала ему ход. Или как раз сейчас один из них оказался под рукой (именно так, на него опиралась готовая к бою ладонь). Он встал во весь рост и запустил прямо в грудь остановившегося камень. Еще до того, как цель была поражена, он навел на фигуру девятимиллиметровый «SPP» и рявкнул на английском:
— Стоять! Бросай оружие! Руки вверх!
Да, это было достаточно громко для окружающей темноты. Да и вообще, Арриго понимал, что воздействие фразы усилилось бы многократно, если бы она произнеслась по-русски. Но зауженность образования — сказывалась.
118. Кабинетные эмпиреи
— А вот если рассматривать ситуацию без опоры на прошлый опыт в плане союзников и врагов, то с кем из пострадавших стоило бы сотрудничать? — спросил министр обороны.
— Здесь вряд ли угадаешь наверняка, — пожал плечами директор ЦРУ. — Почему и говорят, что желательно загодя не ссориться со всеми. Если исходить из самого плохого варианта…
— Это когда против нас весь мир? — перебил министр обороны.
— По крайней мере вся Африка, — кивнул начальник «конторы в Лэнгли». — Тогда относительно надежный союзник только Мадагаскар. Флотов у врагов нет, так что мы можем прикрыть его надежнейшим образом. Хотя он велик, да и не так уж близко из него до какого-нибудь Конго. Можно пожалеть, что когда-то, в конце двадцатого века, у нас не получилось с Сомали.
— Да ну? Что там той территории, мы с таким же успехом можем осуществлять давление из Аравии.
— Не скажите, — поднял палец цеэрушник. — В те времена Сомали еще не поделили Эфиопия и Кения. Могадишо была столицей государства.
— А вы про то — мелкое вторжение?
— Я просто экстраполирую.
— Господи, сейчас не время.
— Ладно, — вздохнул директор разведки. — Понятное дело, неплохо иметь в друзьях страны с хорошими портами. Два Конго, те, что соприкасаются с морем; можно Королевство Анголу. В крайнем случае иметь под контролем Киншасу и Луанду на западе, и Могадишо на востоке. А на юге… Ясно кого? Тех, кто у нас сейчас главный противник.
— Это да, — откинулся в кресле министр обороны.
— Послушайте, коллега. А зачем вам вообще порты. Вы же всегда утверждали, что способны вести войну, не подходя к берегу.
— Вообще-то, конечно. Но для контроля ситуации неплохо бы иметь в покоренных столицах хотя бы толику сухопутных войск. Даже не для того, что они там позарез нужны, а чтобы чувствовали свою причастность к победе.
— А, если только так.
Собеседники на некоторое время замолчали.
— Хорошо, — сказал директор Центрального разведывательного управления. — Ну а если президент одобрит применение ядерных бомб, как ваши генералы отнесутся к высадке?
— Мы уже обсуждали с генералитетом этот вопрос. Мы не собираемся использовать там каких-нибудь «грязных» «мастодонтов» полувековой давности. Мы применим относительно «чистые» и достаточно слабые заряды. Разве что пару раз, если все-таки потребуется продемонстрировать мощь. А личный состав морской пехоты, рейнджеров и «зеленых беретов» требуется приучить к мысли, что ядерное оружие — это не какая-нибудь священная корова или, скорее, Страшный cуд, а вполне законное средство ведения войны.
— О боже, министр, берегитесь, чтобы эти слова не стали достоянием общественности, — притворно хохотнул цеэрушник. — По крайней мере до срока. А то с вами вместе слетит вся администрация. Президент Буш не простит вам такого позорного прерывания семейной традиции.
— Послушайте, Уинстан, вы сами-то верите, что без ядерной мощи мы не сладим?
— С самой ЮАР, разумеется, запросто. А вот со всей возможной коалицией — это вопрос. И лучше, наверное, не рисковать. Бить наповал. Хотя…
— Да бросьте вы сомнения, Уинстан. Ведь сами понимаете, если жестоко, несколько с перехлестом наказать одного, другие поднимут лапки.
— Это люди логичные, приструненные долговременной цивилизацией, — почему-то понизив голос, высказался старший американский разведчик, — африканцы несколько другие. Бог знает, что у них появится на уме в следующую секунду.
119. Твердый грунт
Человек охнул — камень влепил ему в грудь и зацепил руки, регулирующие электронный шагомер.
— Mama mia! — сказал человек, предполагая, что в тело вошел 120-миллиметровый бронебойный снаряд. Он потерял приблизительно секунду и все-таки дернулся отшибленной кистью к оружию. Как раз тут до него дошло словесное предупреждение. А еще он разглядел огромную тень. Она закрывала солидный участок передней полусферы.
— Руки вверх! — снова рявкнула тень. Рявкнула на английском, причем без всякого акцента.
— Все! Все! — не слишком громко взвизгнул Матиас Соранцо, вздергивая ладони вверх. — Не стреляйте, я к вам и шел! — Он сам не заметил, что от неожиданности шпарит на родном языке.
— Итальянец? — спросил его неизвестный после того, как поставил на колени и отобрал штурмовую винтовку. Что теперь было отпираться?
— Да, — подтвердил Матиас.
— Откуда будешь?
— Сардиния… Остров Сардиния, — пояснил Матиас Соранцо и только тут сообразил, что вопрошающий говорит на его языке. С Соранцо произошел шок, обратный тому, что произвел врезавшийся в грудную клетку булыжник.
— Как зовут? — мило поинтересовался невидимый за спиной языковед.
— Матиас… Матиас Соранцо, — представился Соранцо. Он хотел спросить: «А как вас?» — но сдержался. Все-таки стояние на коленях и упертый в верхнюю часть шеи ствол (остальную часть головы прикрывала примитивная каска) не располагал к приятственной беседе.
— Хорошо, Матиас. А что ты тут делаешь, Матиас?
— Я… — растерялся Матиас, хотя вопрос был элементарный.
— Ну-ну, говори, Матиас Соранцо. — Ствол тяжелого, явно автоматического и уж наверняка снятого с предохранителя пистолета надавил сильнее.
— Я это… Вас искал.
— Меня? — не в шутку удивился собеседник и даже ослабил давление на затылок.
— Ну, не вас конкретно, а так сказать… — Матиас замялся, ведь он хотел довершить фразу словами «американскую армию», но теперь начал сомневаться, с кем имеет дело на настоящий момент.
— Ну, Матиас? — Пистолет надавил.
— Вообще других, — наконец родил Матиас Соранцо.
— Других? — не понял собеседник.
— Искал других, я имею в виду, — пояснил Соранцо.
— Что-то ты темнишь? — сказал неизвестный, переходя на английский. — А почему ты, Матиас Соранцо, служишь русским? — Вопрос был на засыпку.
— Да нет, нет, — замотал, или скорее хотел замотать, головой Соранцо. — Неправда. Точнее, правда. Но это только с недавних пор.