Если у обитателей Великого леса чародеи правили сородичами, тот тут, в Мероэ, они занимали куда более скромное положение и никогда не рвались к власти. О мощи колдунов старших эльфов легенды ходили вплоть до самых Льдистых гор, но при этом мало кто их видел, и никто не знал, чем они занимаются.
Если поверить слухам, то обитали самые могучие маги в глубине джунглей, вдали от поселений. Но сейчас, когда опасность нависла над всем народом сельтаро, из укрытий в чащобе выбрались даже они.
– Явились? – сотник в доспехе, но пока без шлема окинул Олена и его соседей по палатке мрачным взглядом единственного глаза. – Занимайте места. Дело начнется скоро и будет жарким.
Рядом с Лианнотом гарцевала на изящной лошадке Саттия. Колчан висел на боку, торс закрывала легкая кольчуга. В сторону Рендалла девушка даже не глядела, лицо у нее было равнодушно-скучающим.
Опять запели трубы, и перемещения отрядов в лагере и вокруг него перестали быть хаотичным. Все двинулись в одном направлении – на юго-запад, туда, где между городом и опушкой леса находилось большое поле, засаженное чем-то вроде капусты, но с темно-фиолетовыми кочанами.
Именно здесь тар-Синаэс собирался встретить врага. Нагхов пока видно не было, но сенешаль вел себя так, будто они рядом. Войско строилось, в середине занимали позиции ополченцы, вооруженные кто чем. У флангов скапливались доспешные всадники, но мало их было, слишком мало. Лучники тащили и ставили легкие рогатки, что хоть на какое-то время сдержат врага и позволят выпустить еще одну, а то и две-три стрелы.
Воины появились и на стенах Ла-Малады, но подробности от опушки, где расположилась сотня Олена, разглядеть не удавалось.
– Стоим, ждем! – прорычал Лианнот, и колонна всадников с копьями замерла, обученные могучие кони застыли, как изваяния.
Над дальним лесом с истошными криками взвились птицы, и на открытое место вышли первые нагхи, разведчики в легких кожаных доспехах. Они осмотрели готовое к сражению войско эльфов и исчезли в зарослях. А потом узкая горловина уходящей на юг дороги начала выплевывать воинов сотня за сотней.
Шагали пехотинцы с длинными, узкими щитами и метательными топорами. Ехали всадники на могучих ящерах, чья желто-зеленая чешуя блестела на солнце, а головы были размером с бочку. Реяли черные знамена, на которых пламенел диск солнца, пронзенный мечом.
Нагхи превышали сельтаро числом, и атаковать их нужно было до того, как войско Солнечного острова развернется. Сенешаль герцога тар-Ахтиона понимал это едва ли не лучше всех.
Заныла труба, и лучники бросились вперед. Взлетели в воздух первые стрелы, кто-то в рядах нагхов упал. Но узкие черные щиты дружно поднялись, сомкнулись, образовав стену без единой щелочки. И отряды врага поползли на стрелков, точно огромные злые черепахи.
Лучники не стали ввязываться в бой, отошли за рогатки, продолжая осыпать нагхов дождем стрел.
– Чего они хотят? – прошептал Олен, пытаясь осознать, какой план боя избрал командир орданов.
Развернулась кавалерия нагхов, и ящеры, медленно набирая скорость, побежали вперед, от их скачков задрожала земля. Нагнулись мощные головы, украшенные рогами, открылись пасти, полные острых зубов. Захрустели под лапами лиловые кочаны, брызнул из них сок.
Ополчение сдвинулось теснее, из его первых рядов выдвинулись длинные тяжелые копья. Разогнавшихся чудовищ они вряд ли остановят, но, скорее всего, ранят, заставят сбавить скорость, а это позволит…
Довести мысль до конца Олен не успел.
Нагхи нанесли магический удар.
Из зарослей поднялось облако темного дыма, похожее на рой мошкары, и, обгоняя своих воинов, поплыло к позициям сельтаро. Его не остановил хлынувший из ясного неба дождь, а едва дым опустился на ряды гоблинов, эльфов и прочих роданов, оттуда донесся многоголосый крик ужаса и боли…
Часть копий опустилась, другие продолжили торчать, в глубине строя возникла какая-то свалка. Заревели трубы, и на этот раз их голос прозвучал тревожно, чуть ли не панически.
– Малдита сеа! – рыкнул сотник. – Эспуэла![31]
Прозвучал короткий лязг – десятки воинов опустили забрала. Олен сделал это, не отстав от соратников. Захрапели кони, могучие и выносливые, способные не просто нести на себе всадника в тяжелой броне, а еще и делать это галопом. Колонна двинулась вперед, на ходу перестраиваясь в клин. Его острие может пробить любой строй, длинные копья сокрушат какой угодно доспех.
Рендалл повернулся всем телом, чтобы глянуть назад. Увидел, что Саттия осталась на месте, на душе стало немного легче.
Чаша весов тем временем склонялась в сторону орданов. С ополчением, судя по воплям, происходило нечто ужасное. Стреляли непревзойденные лучники эльфов, но и они не могли остановить нагхов.
Упало одно чудище, утыканное стрелами, затем второе, но прочие не замедлили шага. Продолжали топать пехотинцы, и топоры с черными лезвиями полетели навстречу белоперым стрелам. Один из ящеров заревел и рухнул, дергаясь и молотя хвостом, его чешую пробили вылезшие из внутренностей багровые пузыри. Маги эльфов, похоже, заставили вскипеть воду во внутренностях громадного зверя.
Затем сотня ушла дальше, панорама схватки исчезла, остался только небольшой участок поля боя, видимый через щель в забрале.
Флор мчался, тяжело бухая копытами, рядом скакали прочие воины. Олен справа чувствовал одного, слева другого, и в душе его дивной птицей пел восторг, дикое упоение конной стычки! Казалось, что сейчас они смогут все, раздробить скалу, ворваться в Небесный Чертог, рассеять в тысячу раз большее войско. За спиной точно выросли крылья, мир растворился, пропал. Остался лишь бьющий по глазам ветер и топот копыт…
А потом ряды сбились еще плотнее, так что всадники чуть ли не соприкоснулись стременами. Копья опустились, длинные, чуть ли не в локоть наконечники кровожадно блеснули. Брошенный навстречу топор выбил из седла сельтаро, другой задел Олена по шлему…
Чудовищный грохот перекрыл шум сражения. Рендалл увидел, как копья ломают, крушат узкие щиты, как погружаются в глубь строя нагхов, точно в плоть. Древко в руке дернулось, словно попытавшись вырваться, но он удержал, навалился всем весом, всем сердцем желая в этот момент убить как можно больше нагхов.
Клин из закованных в доспехи всадников глубоко врубился в строй пехотинцев. Первые ряды снесло, и под копытами захрустела плоть не устоявших на ногах воинов. Остановить этот вал из смертоносной стали и впрямь смогла бы разве что фаланга гномов, где щиты связаны друг с другом цепями, а каждый из бойцов не просто могуч, а еще умеет все и знает, когда и что ему делать.
Копье с треском переломилось, щепка оцарапала Флору шею, тот негодующе заржал.
– Зараза, – прохрипел Олен, отбрасывая бесполезное древко и выхватывая из ножен меч.
Порыв конницы угасал. Пробив и растоптав сотни врагов, всадники замедляли ход, а нагхи и не думали бежать. Они словно не видели, что случилось с их сородичами, и шли вперед, не зная страха.
Брошенный топор угодил в бок, доспех заскрежетал, кольчуга впилась в тело даже сквозь акетон. Олен зашипел от боли, мощным ударом срубил голову самому быстрому из нагхов, отразил удар второго, третьего, а потом и вовсе завертелся в седле, точно белка в колесе.
Таранный наскок, призванный сокрушить и рассеять врага, успеха не достиг. Нагхи забыли об атаке, но не отступили, потеряли сотни воинов, но не утратили боевого духа. Они бросились на остановившихся всадников со всех сторон, а те принялись отбиваться.
Рубить с седла, учитывая малый рост врагов, было неудобно, и Олен при первой же возможности спрыгнул наземь. Встал перед Флором, дабы конягу, не попусти Санила, не зацепили, и целиком отдался круговерти схватки.
Доспехи, подобранные на глазок, немного сковывали движения, но зато позволяли не обращать внимания на скользящие удары. А вот ледяной меч, серый, будто обычная сталь, рубил чужие клинки, словно траву, легко рассекал деревянные и кожаные доспехи, резал плоть.
Рендалл бился хладнокровно и спокойно, не забывая поглядывать по сторонам, на тоже спешившихся сельтаро. Он видел, как рухнул наземь забрызганный кровью сотник, как нагхи облепили его, точно муравьи. Из их скопления вылезла рука в латной рукавице, сжалась в кулак и бессильно упала.
Получив удар прямо в забрало, свалился эльф, за ним еще один…
Закованные в латы воины сражались отчаянно и умело. Нагхи гибли десятками, но они могли себе это позволить, поскольку их было куда больше. Сельтаро пятились шаг за шагом, отступали, а под ногами хлюпала текущая ручейками кровь. Кони били копытами, не подпуская врагов к себе, лишившиеся хозяев бросались прочь, топча на ходу и своих и чужих…
С невероятной быстротой похолодало, солнечный свет померк. Не успел Олен удивиться, как по рядам нагхов хлестнул град. Кусочки льда, похожие на толстые иглы, забарабанили по доспехам, легко пробивая их. Начали падать тела, словно колосья во время жатвы.
Похоже было, что кто-то из эльфийских магов обратил внимание на бившуюся в окружении сотню и решил помочь. Но ответ колдунов Солнечного острова не заставил себя ждать.
Прямо из земли заструился белый туман, и там, где поднимались его пряди, град на лету истаивал, превращался в ничто. Плотное облако на мгновение окутало сражавшихся, затем поднялось выше, в небо, и в его глубине что-то заворочалось, заревело. Заблистали короткие голубые молнии.
Магия сцепилась с магией, и простые смертные, предававшиеся смертоубийству, получили небольшую передышку.
– Что, никого не осталось? – прорычал Олен, обнаружив, что на него никто не торопится нападать.
Атаковавшие сотню нагхи полегли под убийственным градом, но и из сельтаро на ногах осталось не больше десятка. Кругом громоздились тела, покореженные, залитые кровью, бродили кони, стонал кто-то из раненых. Зато в других местах бой продолжался, корчился в луже воды обожженный ящер, наседали на поредевшее, но так и не сдавшееся ополчение пехотинцы с топорами. Продолжали стрелять лучники, и всадники сельтаро не бросали попыток контратаковать. Куда меньше стало черно-желтых знамен, и неколебимо реял флаг с белым лебедем.
Два войска, вцепившиеся друг в друга, не могли разжать смертельных объятий, хотя битва шла к взаимному истреблению.
– Суидадо![32] – закричал один из сельтаро.
Олен повернулся и увидел, что на них, рыча и взрывая когтищами землю, несется один из ящеров. Перепуганные кони заржали и бросились прочь, метнулся в сторону и Флор.
– Еще этого не хватало… – Рендалл подумал, что такую тушу надо встретить длинными копьями, засыпать стрелами на расстоянии.
Доспехи помешали отскочить вовремя. Олен ударил, увидел, что меч легко рассек чешую, запузырилась в ране кровь. А потом его отшвырнуло в сторону, что-то лязгнуло, грохнуло, перед глазами потемнело. Замотал головой, силясь встать, и тут понял, что ему помогают.
– Поднимайся! – сквозь гул в ушах донесся знакомый голос. – Вставай, раздави тебя тролль!
– Да… – Олен напряг последние силы, воздел себя на ноги и обнаружил, что рядом с ним – Саттия. – Ты?
– Я, – сердито ответила девушка. – И хватит пялиться на меня, смотри лучше туда! А то мы оба погибнем!
Ящер, покрытый кровью, шатающийся, но еще живой, перестал грызть тело эльфа и повернулся к уцелевшим двуногим. Короткий гребень на спине поднялся, распахнулась зубастая пасть.
Саттия выстрелила, потом еще раз и еще. Одна из стрел вонзилась зверю в глаз, тот лопнул. Но остальные отскочили от прочной чешуи, и ящер, испустив злой рык, бросился в атаку.
– Вот тварь живучая, – трясущимися руками Рендалл поднял меч. – Отойди, Саттия, отойди!
Она успела выпустить еще три стрелы, и это немного замедлило бег зверя. Олен в последний момент отшагнул в ту сторону, где у чудовища не было глаза, ударил по толстой шее, вложив в движение все силы, что еще оставались в измученном теле. И клинок прорезал тушу ящера, точно воздух. Свирепое рычание оборвалось, из раны хлынула струя крови толщиной в запястье. Громадная туша пробежала еще несколько шагов и рухнула.
– Молодец! Отлично! – крикнула Саттия и схватила Олена за руку: – А теперь пошли!
– Куда?
– Ты что, забыл?! Мы не подряжались воевать с нагхами! Нам надо бежать, пока тут царит беспорядок! Пошли!
– Да, верно. – Соображать удавалось с большим трудом, внутри черепа неприятно гудело, так что Олен просто бежал за девушкой, лязгая доспехами и сипло дыша. В щели забрала плыла и покачивалась земля, откуда-то сбоку доносились крики и грохот ударов.
– Значит, так. – Саттия резко остановилась, и он едва не налетел на нее. – Я в обоз, за Бенешем и Арон-Тисом, тебе придется влезть в ополчение, вывести оттуда Гундихара. Да сними ты этот железный горшок наконец!
– Что?
– Ничего. – Девушка сделала какое-то движение, тяжесть с плеч исчезла, и Олен понял, что может видеть куда больше, чем раньше. – Приведешь Гундихара, если он еще жив, туда, – и она показала на опушку, на высокое дерево с раздвоенной верхушкой. – Понял? Я пока добуду лошадей и найду остальных…
Она похлопала Олена по предплечью и побежала туда, где виднелись телеги обоза. А он развернулся и затопал в ту сторону, где под сошедшим с ума небом продолжалась и продолжалась битва. Молнии погасли, но и облако, выпущенное колдунами нагхов, опустилось к самой земле.
Оно, да еще и поднявшиеся клубы пыли мешали заглянуть дальше, чем на десяток шагов, так что Рендалл пошел наугад. Налетел на одиночного нагха, увернулся от топора и убил врага одним выпадом. Затем миновал уродливую тушу ящера, источающую дикий смрад, и просто врезался в задние ряды ополчения.
Живых тут оставалось всего несколько сотен, но они все так же держали позицию, и длинные копья угрожающе торчали. Враг более не наседал, перед стеной щитов громоздился настоящий вал из трупов.
– Гундихар! – заорал Олен, понимая, что в этом месиве шлемов и окольчуженных спин вряд ли разглядит гнома.
– Чего?! – донесся громогласный ответ.
– Иди сюда!! – на сердце стало чуть легче – бородатый весельчак способен орать, а значит, не погиб и даже не ранен.
– Сейчас! – ответил Гундихар и принялся громогласно командовать: – Эй, ты! Займи мое место! Да, вот сюда встань! Ну что за дубина? А еще эльф! Вот, молодец! А я пошел, меня друг ждет!
В рядах ополченцев возникло движение, и через них протолкался гном, потный, в забрызганной кровью кольчуге, но с «годморгоном» в руке и живой.
– Ха-ха, Олен! – заорал он. – Рад тебя видеть, клянусь молотами Предвечной Кузницы! А славная была схватка! Как наседали эти уроды, как наседали! Меня сделали десятником, а в бою мне довелось…
– Потом, все потом, – занимательный рассказ пришлось прервать. – Мы должны удрать, пока кто-нибудь не победил.
– Удрать? – смуглое лицо отразило удивление, синие глаза блеснули. – Зачем? А, точно, пора убирать шахтные крепления или, как говорят у вас – сматывать удочки. А победит не кто-нибудь, а мы! Или ты поставишь на тех слизепузых уродцев?
– Пошли-пошли… – поторопил Олен, и они направились к тому дереву, на которое указала Саттия.
Его раздвоенная верхушка торчала из тумана, служа неплохим ориентиром. По дороге обходили кучи трупов, останавливались и таились, когда слышали эльфийскую речь и замечали группы всадников. На изрытом и истоптанном поле боя царил хаос, с разных сторон доносились крики, ржание, стоны и непонятный треск, будто огромные жуки-древоточцы грызли дерево.
А потом человек и гном выскочили из колдовского марева и оказались на самой опушке, где безмятежно шелестели под ветром листья и ярко светило солнце. У ствола, толстого, как бочка, обнаружилась Саттия, державшая в поводу нескольких лошадей, а рядом с ней Бенеш и Арон-Тис.
Молодой маг выглядел утомленным, на рукавах синего ремиза виднелись пятна крови. Лицо алхимика, прижимавшего к себе объемистый мешок, выражало уныние, а розовые глаза мрачно блестели.
– Вы вовремя, корни и листья, – бросила девушка. – Сейчас самый лучший момент, чтобы дать деру. В седла.
Лошадей, надо сказать, она увела каких надо – не могучих боевых, что годны для одного – носить всадника в тяжелых доспехах, не обозных, какие только и могут тащиться шагом. А поджарых и легких, способных на хорошей скорости пробежать не один десяток миль.
– В седла, – проворчал старый гоблин. – И бросить все, препараты, составы, книги… Это же величайшая ценность! – лицо его скривилось. – Невозможно, невозможно с этим так легко расстаться…
– Ты и так захватил мешок с самым нужным. – Саттия пожала плечами. – Но если сундуки тебе так дороги, можешь запросто вернуться в обоз и остаться с сельтаро. Ведь тебя никто не тащит с нами силой.
– Я мог бы спасти того воина. – Бенеш тяжко вздохнул. – Надо было, ну… лишь почистить рану, да.
– Ладно, вы пока общайтесь, а я слегка разденусь, – сказал Олен и принялся стаскивать с себя доспех.
Гундихар помогал, прыгая вокруг и давая дурацкие советы.
– Ты бы мог. – Девушка твердо посмотрела в лицо магу. – Это верно. Но только если мы не доберемся до Теноса и не лишим Харугота силы, то погибнут сотни тысяч роданов. И кого ты будешь спасать в первую очередь, одного или множество?
– Дурацкие разговоры, – вмешался в беседу Гундихар. – Надо тикать, пока эльфы не очухались. А книги и препараты ты, краснопузый, новые добудешь. Главное – деньги взял?
– Взял. – Арон-Тис смачно сплюнул и зашагал к одной из лошадей. – Давайте быстрее убираться отсюда.
– Дельная мысль. – Олен совладал с акетоном и перевел дух. – Наши вещи ты, Саттия, тоже захватила?
– И даже погрузила на лошадей. В седла.
На земле осталась лежать кольчуга, куча деталей доспехов, а маленький отряд двинулся к северу вдоль опушки. Магический туман рассеялся в тот момент, когда они переправились через ручей, открылось поле боя, залитое кровью, заваленное телами и почти пустое.