— Я с ним пошучу, — пообещал Пеббл и велел одному из сотрудников пойти предупредить людей в другом конце двора, что Макклур здесь, а потом вызвать подкрепление.
— Расположимся по периметру и подержим его, пока они не приедут, — сказал он.
Такой способ действий казался разумным. Мы рассыпались и стали ждать. Один раз мы с Пебблом отогнали долговязого бродягу, пытавшегося проскользнуть между нами во двор; потом кто-то из группы поймал дрожащего парнишку, который, наоборот, пытался выскользнуть в город. Больше ничего не произошло, и вскоре прибыл лейтенант Дафф с двумя машинами полицейских.
Большинство народу осталось в оцеплении. Остальные, и я с ними, маленькими группами пошли по двору, проверяя вагон за вагоном. Мы подобрали несколько оборванцев, не замеченных Пебблом и его людьми, но Макклура не нашли.
И никаких следов не могли найти, покуда не наткнулись на бродягу, валявшегося возле полувагона. Понадобилось минуты две, чтобы привести его в чувство, но и тогда он не смог говорить. У него была сломана челюсть. На вопрос, не Макклур ли его ударил, он ответил чуть заметным кивком, а когда мы спросили, в какую сторону направился Макклур, показал слабой рукой на восток.
Мы двинулись дальше и прочесали товарный двор дороги на Санта-Фе.
И не нашли Макклура.
Во Дворец юстиции я приехал с Даффом. Макман сидел в кабинете начальника уголовного розыска с тремя или четырьмя агентами.
— Уэйлс умер? — спросил я.
— Да.
— Успел что-нибудь сказать?
— Он умер до того, как ты вылез в окно.
— Девушку ты задержал?
— Она здесь.
— Говорит что-нибудь?
— Мы решили не допрашивать до твоего приезда,
объяснил сержант О'Гар, не знаем, какая ее роль в этом деле.
— Давайте сейчас займемся. Я еще не обедал. Что показало вскрытие Сю Хамблтон?
— Хроническое отравление мышьяком.
— Хроническое? Значит, ей давали понемногу, а не все сразу?
— Получается. По тому, что найдено у нее в почках, в кишечнике, печени, желудке и в крови, Джордан заключил, что она приняла меньше одного грана. От этого она не могла умереть. Но Джордан говорит, что обнаружил мышьяк в концах ее волос, а значит, при таком распространении, ей начали давать по крайней мере месяц тому назад.
— А какие-нибудь признаки того, что она умерла не от мышьяка?
— Никаких если Джордан не самозванец.
Женщина в полицейской форме ввела Пегги Кэррол. Вид у блондинки был усталый. Веки, углы рта, тело все было поникшее, вялое, и, когда я пододвинул ей стул, она опустилась мешком.
О'Гар кивнул мне седоватой круглой головой.
— Ну, Пегги, — начал я, — расскажите нам, какую роль вы играете в этой истории.
— Я не играю. — Она смотрела в пол. Голос у нее был усталый. — Меня втянул Джо. Он вам говорил.
— Вы его девушка?
— Можете называть так.
— Ревновали его?
Она подняла голову и озадаченно посмотрела на меня:
— Какое отношение это имеет к делу?
— Сю Хамблтон собиралась бежать с ним, и тут ее убили.
Девушка выпрямилась на стуле и с расстановкой сказала:
— Клянусь Богом, я не знала, что ее убили.
— Но что она умерла, вы знаете, — сказал я тоном, не предполагающим сомнений.
— Нет, — ответила она так же решительно.
Я толкнул О'Гара локтем. Он выставил длинную челюсть и пролаял:
— Что ты нам вкручиваешь? Ты знаешь, что она умерла. Как это сама убила и не знаешь?
Пока она смотрела на него, я поманил остальных. Окружив Пегги, они подхватили сержантскую песню. После этого некоторое время на нее дружно лаяли, орали и рычали. Как только она перестала огрызаться, я вступил снова.
— Постойте, — сказал я с серьезным видом. — Может быть, не она убила.
— Как же, не она, — бушевал О'Гар, держа площадку, чтобы остальные могли ретироваться и уход их не выглядел искусственно. — Ты будешь мне рассказывать, что эта малютка...
— Тебе не сказали, что не она, — запротестовал я. — Тебе сказали: может быть, не она.
— А кто же?
Я переадресовал вопрос девушке.
— Кто убил?
— Бейб, ответила она не задумываясь.
О'Гар зафыркал, изображая крайнее недоверие. А я как бы с искренним недоумением спросил:
— Откуда вы можете знать, если вы не знали, что она умерла?
— Это же всякому ясно, — сказала она. — Чего тут непонятного? Узнал, что она хочет удрать с Джо, и убил ее, а потом пришел к Джо и его убил. Бейб только так и мог сделать, если узнал.
— Да? А вы-то давно узнали, что они задумали бежать?
— Когда задумали, тогда и узнала. Джо сам мне сказал месяца два назад.
— И вы не возражали?
— Вы все не так поняли, сказала она. Конечно, не возражала. У нас был уговор. Вы знаете, отец помешан на ней. На этом Джо и хотел сыграть. Она для него была пустое место, просто ход к папашиному карману. А мне полагалась доля. Только не думайте, что я голову могла потерять из-за Джо или еще кого-нибудь. А Бейб пронюхал и разделался с обоими. Это факт.
— Да? И как, по-вашему, убил бы ее Бейб?
— Этот-то? Вы что же думаете, он...
— Я спрашиваю, каким способом он стал бы ее убивать?
— А! — Она пожала плечами. — Ну как руками, наверно.
— Так если Бейб решил ее убить, он сделает это быстро и грубо?
Да, Бейб такой, согласилась она.
— А вы не представляете себе, чтобы он медленно травил ее растянул дело на месяц?
В ее голубых глазах мелькнула тревога. Она прикусила нижнюю губу, а потом медленно сказала:
— Нет, не представляю, чтобы он так сделал. Это не Бейб.
— А кого вы представляете себе за таким делом?
Она широко раскрыла глаза:
Вы на Джо намекаете?
Я не ответил.
— Джо мог бы, сказала она убежденно. Черт его знает, зачем ему это могло понадобиться, зачем у себя изо рта кусок вынимать. Но с ним другой раз и не поймешь; куда он метит. Сколько раз в галошу садился. Хитрый-то он хитрый был, да глупый. Но если задумал ее убить, то примерно так как-нибудь.
— С Бейбом они были приятели?
— Нет.
— Он часто бывал у Бейба на квартире?
— Да вовсе, по-моему, не бывал. Боялся не дай Бог, Бейб накрыл бы их там. Я для того и переехала наверх, чтобы Сю могла его навещать.
— Тогда каким же образом Джо прятал у нее на квартире бумагу от мух, которой он ее травил?
— Бумагой от мух? — Ее растерянность казалась неподдельной.
— Покажи, — попросил я О'Гара.
Он вынул из стола лист и поднес к лицу девушки. Она уставилась на бумагу, потом вскочила и обеими руками вцепилась в мою руку.
— Я не знала, что это такое, — возбужденно сказала она. — Джо притащил ее месяца два назад. Я вошла, а он ее рассматривает. Я спросила, для чего это, а он с чванливой своей улыбочкой говорит: «Сама попробуй догадайся», завернул ее и сунул в карман. Я и внимания особенного не обратила; вечно какие-то фокусы изобретал, все хотел разбогатеть, только не получалось.
— А потом вы видели эту бумагу?
— Нет.
— Вы близко знали Сю?
— Совсем ее не знала. В глаза не видела. Старалась не путаться под ногами, чтобы не испортить ему игру.
— Но Бейба-то знали?
— Да, раза два встречалась с ним на вечеринках. Вот и все наше знакомство.
— Кто убил Сю?
— Джо. Сами же говорите, что ее отравили бумагой, а бумага была у него.
— Почему он ее убил?
— Не знаю. Он порой совсем несуразные номера выкидывал.
— Вы ее не убивали?
— Нет, нет, нет!
Я дернул углом рта, подавая знак О'Гару.
— Врешь! рявкнул он и затряс ядовитой бумагой у нее перед носом. Ты ее убила.
Остальные сгрудились вокруг нее и стали наперебой выкрикивать обвинения. Так продолжалось до тех пор, покуда она не ошалела, даже надзирательница встревожилась. Тогда я сердито сказал:
— Ладно. В камеру ее, и пусть подумает. — А ей: — Вы же помните, как кричали сегодня Уэйлсу: нашел время вола вертеть. Ночью подумайте хорошенько.
— Ей-богу, я ее не убивала!
Я повернулся к ней спиной. Надзирательница увела ее.
— А-хум, зевнул О'Гар. Хорошо ее попарили, хоть и не долго.
— Неплохо, согласился я. Если по поведению можно что-нибудь угадать, я решил бы, что не она убила Сю. Но если она говорит правду, значит, это работа Святого Джо. А зачем ему травить курицу, которая собиралась снести хорошенькие желтые яички? Зачем и каким образом он припрятал яд в чужой квартире? У Бейба были мотивы, но он, по-моему, не похож на методичного отравителя. Хотя черт их знает, может, он и Святой Джо работали в паре.
— Может быть, — сказал Дафф. — Но чтобы такое допустить, нужно большое воображение. Как ни крути, пока что Пегги самый вероятный номер. Насядем на нее еще раз утром?
— Давай. И надо нам найти Бейба.
Остальные уже пообедали. Мы с Макманом тоже пошли обедать. Через час, когда мы вернулись, оперативников в отделе почти никого не было.
— Все поехали на сорок второй пирс был сигнал, что Макклур там, сказал нам Стив Уорд.
— Давно?
— Десять минут назад.
— Давно?
— Десять минут назад.
Мы с Макманом взяли такси и поехали на пирс 42. Мы не доехали до пирса 42. На Первой улице, за полквартала до Эмбаркадеро, такси взвизгнуло тормозами и пошло юзом.
— В чем... начал я и осекся, увидев стоявшего перед радиатором человека. Большого человека с большим пистолетом.
— Бейб. Я схватил Макмана за локоть, чтобы он не вытащил револьвер.
— Отвези меня... сказал Макклур испуганному шоферу и в это время увидел нас. Он зашел с моей стороны и, открыв дверь, наставил на нас пистолет.
Он был без шляпы. Мокрые волосы облепили его голову. С волос текла вода. Костюм на нем был весь мокрый. Он с удивлением посмотрел на нас и приказал:
— Вылазьте.
Мы стали вылезать, а он заворчал на шофера:
— Какого черта с флажком ездишь, если у тебя пассажиры?
Но шофера уже не было за баранкой. Он выскочил в свою дверь и удирал по улице. Макклур выругался ему вслед и ткнул в меня пистолетом:
— А ну, отваливай.
Наверно, он меня не узнал. Фонари светили слабо, а к тому же сейчас на мне была шляпа. Он меня видел всего несколько секунд в комнате Уэйлса.
Я отступил в сторону. Макман отодвинулся в другую сторону.
Макман бросился на вооруженную руку Макклура.
Я ударил Макклура в подбородок. На него это подействовало так же слабо, как если бы я ударил кого-то постороннего.
Он отшвырнул меня с дороги и заехал Макману в зубы. Макман отлетел на такси, выплюнул зуб и пошел за новой порцией.
Я пытался вскарабкаться по левому боку Макклура.
Макман зашел справа, не сумел увернуться от пистолета, получил по макушке и рухнул. И не вставал.
Я пнул Макклура в одышку, но не смог подбить ему ногу. Я ударил его правым кулаком в крестец, а левой вцепился в мокрые волосы и повис. Он тряхнул головой, оторвал меня от земли.
Он двинул меня в бок, и я почувствовал, что ребра и кишки у меня начали складываться, как будто страницы в книжке.
Я ударил его кулаком по затылку. Это его обеспокоило. С утробным звуком он стиснул левой рукой мне плечо и огрел пистолетом, который был в правой.
Я пнул его куда-то и снова ударил по затылку.
Ниже, перед Эмбаркадеро, заливался полицейский свисток. По улице к нам бежали люди.
Всхрапнув, как паровоз, Макклур отбросил меня. Я не хотел улетать. Я за него цеплялся. Он отбросил меня и побежал по улице.
Я вскочил на ноги и кинулся следом, вытаскивая револьвер.
На первом углу он остановился, чтобы спрыснуть меня свинцом три выстрела.
Я ответил ему одним. Все четыре мимо. Он скрылся за углом. Я обогнул угол по широкой дуге, чтобы не угодить под пулю, если он ждет меня, прижавшись к стене. Он не ждал. Он был уже метрах в тридцати пяти и устремился в проход между двумя складами.
Я побежал за ним туда, выбежал за ним с другого конца, перемещая свои восемьдесят пять килограммов чуть быстрее, чем он свои сто пятнадцать.
Он пересек улицу, направляясь прочь от берега. На углу стоял фонарь. Я вбежал в его свет, и в ту же секунду Макклур круто повернулся и прицелился. Я не услышал щелчка, а только догадался, что пистолет щелкнул когда Макклур швырнул им в меня. Пистолет пролетел в полуметре и наделал шуму, ударившись в дверь за моей спиной. Макклур повернулся и побежал по улице. Я побежал по улице за ним. Я выстрелил в воздух, чтобы остальные услышали, где мы. На следующем углу он хотел было повернуть налево, передумал, бросился дальше. Наддав, я сократил расстояние между нами метров до пятнадцати и крикнул:
— Стой, стрелять буду!
Он метнулся в сторону, в узкий проулок.
Я проскочил проулок, увидел, что Макклур меня не подстерегает, побежал туда. С улицы проникало достаточно света мы видели и друг друга, и все, что вокруг. Проулок оказался каменным мешком: с обеих сторон и в торце высились бетонные здания со стальными ставнями на дверях и окнах.
Макклур стоял в каких-нибудь семи метрах от меня. Он выпятил подбородок. Чуть согнутые руки не прикасались к бокам. Плечи были развернуты.
— Подними их, сказал я, прицелясь.
— Уйди с дороги, маленький, пророкотал он в ответ и твердо шагнул ко мне. Я тебя схаваю.
— Попробуй.
Он сделал еще шаг, слегка пригнувшись. Я и с пулями до тебя дойду.
— Я их так положу, что не сможешь. Приходилось быть многословным, тянуть время, пока не подоспеют остальные. Я не хотел, чтобы дело дошло до убийства. Мы могли застрелить его из такси. Я не Анни Оукли,[1] но если с такого расстояния не расшибу тебе двумя выстрелами коленные чашечки, добро пожаловать. И если думаешь, что дырявые коленки большое удовольствие, отведай.
— А черт с тобой, — сказал он и попер.
Я прострелил ему левое колено.
Он ковылял дальше.
Я прострелил ему правое колено. Он обрушился.
— Ты сам виноват, — посетовал я.
Макклур перевернулся и, опершись на руки, сел ко мне лицом.
— Не думал, что у тебя хватит соображения, прокряхтел он сквозь стиснутые зубы.
Я говорил с Макклуром в больнице. Он лежал на спине, голову его подпирали две подушки. Кожа вокруг глаз и рта побледнела и натянулась, но никаких других признаков боли я не увидел.
— Ну ты изуродовал меня, — сказал он, когда я вошел.
— Извини. Но...
— Я не скулю, сам напросился.
— За что ты убил Святого Джо? — спросил я без подготовки, придвигая стул к кровати.
— Хе... ты попал не по адресу.
Я рассмеялся и сказал ему, что я тот самый, кто был у Джо во время стрельбы. Макклур ухмыльнулся:
— То-то мне почудилось, что я тебя видел раньше. Вот, значит, где. К морде твоей не присматривался главное, чтоб ты руками не шевелил.
— За что ты убил его?
Он поджал губы, скосился на меня, обдумал что-то и сказал:
— Он убил одну бабу знакомую.
— Он убил Сю Хамблтон?
Перед тем как ответить, он довольно долго вглядывался в мое лицо.
— Ага.
— Как ты об этом догадался?
— А чего там догадываться? Сю сказала. Дай курнуть.
Я дал ему сигарету, поднес зажигалку и возразил:
— Это не совсем сходится с другими сведениями. Так что же случилось и что она сказала? Можешь начать с того вечера, когда ты ей навесил.
Он задумался, медленно выпуская дым из ноздрей, потом сказал:
— Зря я дал ей в глаз, это верно. Но понимаешь ты, она весь день шлялась, а где была, не говорит ну и поссорились. Сегодня что?.. Четверг? Значит, это был понедельник. Поссорились, я ушел и заночевал на хавире на Арми-стрит. Домой пришел часов в семь утра. Сю еле живая, но врача вызвать не велит. Совсем непонятно сама испугана, как не знаю кто.
Макклур задумчиво почесал макушку и вдруг набрал полную грудь дыма, одной затяжкой спалив сигарету почти до конца. Потом долго выпускал дым из ноздрей и рта и хмуро глядел на меня сквозь это облако. Наконец грубым голосом сказал:
— Короче, загнулась она. Но до этого сказала, что ее отравил Святой Джо.
— Сказала, как он дал ей яд?
Макклур помотал головой.
— Я все время спрашивал, в чем дело, но ни черта от нее не добился. Тут опять начинает ныть, что ее отравили. «Я отравилась, Бейб. Мышьяком. Святой Джо, будь он проклят». И больше ничего не сказала. А потом не так чтобы очень много времени прошло и кранты.
— Да? А ты что тогда?
— Со Святым Джо разбираться. Я его знал, только не знал, где он кантуется, до вчерашнего дня. Ты там был, когда я пришел. Сам все видел. А я машину угнал, оставил на Терк-стрит, для отвала. Прибегаю туда, а там фуражка стоит. Подумал, что она уже в розыске, а он заметил ее и дожидается, кто за ней придет. Плюнул на нее, вскочил в трамвай и на товарную станцию. Там нарвался на целую свору, пришлось нырять в пролив под китайской деревней, доплыл до пирса, там сторож, поплыл к другому, ушел от облавы и надо же, вот так нарвался. Я бы не остановил такси, но на нем флажок был поднят: свободно.
— Ты знал, что Сю собиралась сбежать от тебя с Джо?
— От тебя слышу. Да знал я, конечно, что она крутит, только не знал, с кем.
— Что бы ты сделал, если бы узнал?
— Кто, я? С волчьей улыбкой: А то, что сделал.
— Убил их обоих, — сказал я.
Он погладил большим пальцем нижнюю губу и спокойно спросил:
— Думаешь, я убил Сю?
— Ты.
— Так мне и надо, сказал он. Совсем, видать, сдурел на старости лет. Лясы точить вздумал с легавым. Чего от вас ждать человеку, кроме неприятностей? Ладно, милый, катись отсюда колбасой. Поговорили.
И он замолчал. Я не смог вытянуть из него больше ни слова.
Старик слушал, постукивая по столу концом длинного желтого карандаша, и сквозь очки без оправы смотрел добрыми голубыми глазами мимо меня. Когда я рассказал ему самые последние новости, он вежливо спросил:
— Как себя чувствует Макман?
— Он лишился двух зубов, но череп не поврежден. Дня через два выйдет.
Старик кивнул и спросил:
— Что еще остается сделать?
— Ничего. Мы можем еще раз допросить Пегги Кэррол, но вряд ли узнаем много нового. А в остальном счета более или менее закрыты.